Одна безумная ночь в уединенной сторожке

***

      Остаток вечера пролетел незаметно. И наевшиеся до отвала баронесса и её верные спутники забылись сладким сном. Будь это одна из заметок для книжки Линдзи, звучало бы наверняка как-то так. Но дела обстояли совсем иначе, и Линдзи с ними сегодня даже не было. И если кто сейчас самозабвенно и дрых, так это, пожалуй, один только Харрим, вовсю наслаждаясь целой кроватью по праву победителя, вытянувшего выигрышный жребий. Так что шуточка Регонгара за ужином оказалась почти что пророчеством, и теперь они с Тристианом ютились вдвоём в одной койке. Был, конечно, ещё вариант разлечься кому-то из них прямо на полу — на что Тристиан сразу и вызвался — но пол-то голый, а всё их палаточное снаряжение почивает в амбаре, под охраной Шанти и за стеной ливня. Слишком много мороки, а узнай Арбакра, что он согнал её любимчика спать на холодных досках — явно не обрадуется. Но и самому проводить ночь на полу не шибко-то хотелось.       Вообще, Регонгар пока не сбрасывал со счетов возможность провести её в более… приятной обстановке. Но этот ярый почитатель Саренрэй, лежавший рядом с ним, наотрез отказывался засыпать; Рег явственно чувствовал это, даже не видя его лица в темноте. Тристиан постоянно ворочался, буквально источая напряжение. «Ну да, а я будто от такого расклада в бурном восторге», — думал Регонгар. Но такой свидетель его ночных похождений магусу был точно ни к чему. Да он же сразу прицепится со своими нелепыми «куда, зачем, почему». Или, что ещё хуже — рискнет проследить за ним втихую и подпортит потом всю атмосферу каким-нибудь неожиданным образом. Это, конечно, было весьма маловероятно, ну а вдруг что в эту белобрысую голову взбредёт? Ведь сам же не спит, в конце концов, с какой-то радости. В любом случае жрец для Регонгара сейчас прямая помеха, и если он не придумает, как разобраться с этим поскорее, то определённо упустит момент.       И пока мысли метались между вариантом просто аккуратно вырубить его и риском опробовать в деле сонные чары, решение пришло само.       Тристиан сел, коснувшись ногами пола и тихо сказал: — Не могу уснуть. Пойду вниз, поищу что-нибудь попить.       Регонгар лишь хмыкнул в ответ, облегченно выдохнув; всё-таки заклинания школы очарования явно не его конёк. А поставить Тристиану шишку на макушке — себе дороже. Выждав немного, Регонгар поднялся с постели и юркнул в коридор. Комната девушек была совсем рядом, и, сделав всего несколько шагов, магус оказался почти у двери, но остановился чуть раньше — завидев замершего перед ней жреца.       «Ну дела…» — поразился Рег. Успев вовремя сориентироваться, магус затаился и осторожно приблизился. Уж чего-чего, но этого он точно никак не ожидал. Чтобы это ходячее целомудрие осмелилось на ТАКОЕ?! Но первая догадка полуорка быстро рассыпалась, так как Тристиан, похоже, заявился сюда по какой-то отличной от его причине, так как заходить внутрь почему-то не спешил.       Подойдя чуть ближе, Регонгар увидел, что дверь слегка приоткрыта. И как раз через эту небольшую щель Тристиан — без всяких шуток! — подглядывал за чем-то… весьма волнующим, судя по отзвуку голоска Октавии, донесшегося до слуха полуорка. И как это прикажете понимать? Жрец был настолько поглощен открывшимся ему зрелищем, что даже не шелохнулся, когда Регонгар навис над ним со спины.        «О Калистрия… Вот это да!» — магус едва сдержался, чтобы не присвистнуть. Амири, как он успел заметить, в комнате не оказалось, и, похоже, его малышка Октавия не преминула этим воспользоваться. Они с баронессой были ещё далеко не раздеты, но бушевавшая меж ними страсть буквально обжигала, будоража кровь. И если бы не этот замерший у него на пути мальчишка, Рег бы, вероятно, уже не сдержался и просто вошел к ним, даже рискуя нарваться на очередную колкость, крепкий подзатыльник или вновь почувствовать, как сильная властная рука его атаманши заламывает его собственную, вынуждая всецело подчиниться. Когда это делала она, это было даже приятно.       Баронесса настойчиво прошлась пальцами по бедру Октавии, сильнее оголяя его, и уткнулась клыками в открытую шею волшебницы, вырвав у той новый стон. Регонгар почувствовал, как его начинает захлестывать острое возбуждение, но стоявший впереди Тристиан напрягся и как-то нервно вздрогнул, напомнив магусу о своём присутствии. Рег цыкнул и, наклонившись к уху жреца, раздраженно шепнул: — Так и будешь дальше пялиться или уже зайдешь наконец?       Тристиан едва не подскочил на месте и чуть не выдал их обоих своим испуганным вскриком. Благо Регонгар быстро сообразил заткнуть ему рот и оттащить в сторону от двери. — Ты что, совсем сдурел?! — яростно зашипел полуорк. — А-а… Эм… Ну я… — Тристиан отчаянно пытался найтись со словами, но выходило, откровенно говоря, паршиво, а краска на его растерянном лице заиграла настолько, что, казалось, оно вот-вот воспылает, будто маленькое солнце. — Знаешь, а ты всё же умеешь порой удивлять, — продолжил Регонгар раздраженным полушепотом, так и не дождавшись внятного ответа. — Весь из себя такой праведный, а на деле, как я погляжу, и ты у нас не лишен… тяги к прекрасному, — добавил он, уже с привычной издевкой.       Тристиан сокрушенно вздохнул, закрыв лицо руками. — Я просто услышал какой-то неясный шум… и стоны. Подумал, что кому-то из них стало нехорошо после ужина, и подошел к двери, чтобы постучать и спросить, всё ли в порядке и не нужна ли им какая-нибудь помощь. Никто не ответил. А дверь оказалась… не заперта…       Этот бедняга, казалось, едва не плакал, судя по тону дрожащего голоса, ну, так во всяком случае подумал Регонгар поначалу. Но, выслушав это «чисто в духе Тристиана объяснение» до конца, понял, что жрец был просто ужасно сконфужен. А магус, в свою очередь, был не менее ужасно разозлён. Настроение как-то резко переменилось, так, что былой настрой как рукой сняло.       Почесав в затылке, Регонгар тихо ругнулся себе под нос и, схватив жреца за руку, потащил его к лестнице. Тристиан пораженно вытаращился на него, но вырываться не стал; похоже, по-прежнему глубоко потрясенный только что увиденным. Спустившись вниз, они прошмыгнули мимо столов и направились к кухне, обнаружив по пути и небрежно развалившуюся у камина Амири. Её и так обычно громом не разбудишь, а когда она хорошенько поднаберется после затяжного изнурительного перехода, шанс вырвать её из сна случайным шорохом и вовсе ничтожен. А судя по парочке опустевших бутылок рядом, этой неуёмной дикарке тоже не спалось немногим ранее. Но теперь Амири выглядела вполне довольной, несмотря на то, что тлеющие в очаге головешки уже почти истратили последние остатки тепла, а спала она на какой-то дырявой дряхлой шкуре. Истинная северянка, что тут скажешь.       Пройдя на кухню, Регонгар грубо пихнул Тристиана на первый попавшийся стул, а сам принялся шарить руками в темноте в поисках выпивки. Сейчас ему требовалось хоть как-то унять мерзкий вкус разочарования, так что он был согласен на любое пойло покрепче, которое сможет отыскать. Но, будучи далеко не в самом благоприятном расположении духа, Регонгар поднимал слишком много шума. Поняв, что если ничего не сделать, взвинченный магус может чересчур разойтись, перебудив попутно весь дом, Тристиан вдруг опомнился и немного пришел в себя.       Над головой Регонгара вспыхнул небольшой огонёк света, облегчив ему задачу. Полуорк бегло глянул на жреца из-за плеча и недовольно фыркнул, дернув щекой. — Ну хоть на что-то сгодился, — процедил он сквозь зубы. — Что? — Тристиан не расслышал. — Да ни-че-го. Сиди смирно, жрец-извращенец. Кому рассказать, не поверят: канцлер баронессы Хорунгарда, благочестивый служитель Саренрэй, был пойман на подглядывании за своей правительницей! Вот это новость! Джод наверняка оценит…       Только-только сошедший было пылающий румянец вновь обжег лицо Тристиана. Он понимал, что Регонгар передергивает, но всё равно ощущал себя безумно виноватым (даже сильнее, чем обычно). Кроме того, магус был отчасти прав; ведь Тристиан же не отскочил от двери в тот же миг, как осознал, на что смотрит. — Значит, так, — твёрдо заявил Регонгар, водрузив на стол пару бутылей сомнительного вида, — раз теперь, благодаря кое-кому, оказаться меж двух распаленных тигриц мне уже сегодня явно не светит, остаётся только одно…       Тристиан напряженно сглотнул и затравленно взглянул на Регонгара, уже понимая, что, пожалуй, и сам теперь не уснет без пары стаканчиков чего-нибудь покрепче простого вина. Но, зная этого дебошира уже достаточно хорошо, жрец всерьёз сомневался, что дело обойдется столь малым. Полуорк небрежно звякнул перед ним двумя высокими пивными кружками, и Тристиан почувствовал, что ему уже как-то малость нехорошо.       «Да уже в одну целая такая бутылка влезет…»       Регонгар звонко откупорил первую бутыль, и в нос тут же ударил резкий приторный запах. Тристиан на миг ощутил подкативший приступ тошноты, но быстро совладал с собой, терпеливо выжидая. Наполнив обе кружки на добрую половину, магус подвинул одну к жрецу, а другую тут же поднес ко рту. Быстро принюхавшись к загадочному напитку, Рег бесстрашно приложился к кружке и в несколько больших глотков осушил её целиком. Тристиан ужаснулся от одной мысли, что ему предстоит повторить такое, а когда полуорк стукнул опустевшей посудиной по столешнице и весьма красноречиво поморщился, понял, что уже и пить-то расхотел. Но не тут-то было.       Регонгар демонстративно пододвинул вторую кружку поближе к жрецу и принялся настойчиво буравить его взглядом, всем своим видом говоря — «не отвертишься». Тристиан печально вздохнул и, выждав ещё немного, наконец-то поднял свой «кубок». — Залпом давай, не смакуй. Не тот случай, — усмехнулся Рег.       Тристиан сделал первый глоток. Вкус оказался на удивление не такой уж отвратный, в сравнении с запахом, но на какой-то миг горло, а затем и грудина будто полыхнули огнём. Это сильно напоминало эффект от заклинания «огненное чрево», только этот жар отдавал какой-то кислотной едкостью. И даже когда все начало стихать, легче отнюдь не стало, а спустя пару ударов сердца, жрец почувствовал, как у него резко поплыла голова, а тело налилось вязкой слабостью; при том, что выпил он от силы треть порции Регонгара. — На, — бросил магус, всучив ему полоску вяленого мяса. И когда только успел достать?       Тристиан откусил кусок солонины и проглотил его почти не жуя, лишь бы побыстрее перебить это странное послевкусие. Однако, судя по насмешливому взгляду Регонгара, все его впечатления от этого «дивного» напитка отчетливо отражались у него на лице, но поделать с этим что-то прямо сейчас жрец не мог. День выдался трудный, вечер — напряженный, а эта безумная ночь выбивала из равновесия окончательно. Хорошо ещё Арбакра с Октавией его не заметили. Ведь, увидь они его… Нет, Тристиан решил, что о таком ему точно лучше не задумываться. Иначе он, пожалуй, не сможет какое-то время спокойно смотреть им в глаза. — Что такое, дружище? — вновь заговорил Регонгар, нисколько не убавив в издевательском тоне. — Не ты ли сам изначально как раз собирался сюда, чтобы «поискать что-нибудь попить?»       «Вот же мерзавец…» Тристиан недовольно зыркнул на него, сдвинув брови к переносице, и с вымученным видом опять поднес кружку к губам. — Пф-ф! Ха-ха-ха-ха! Ну и рожа ж у тебя, будто яду хлебнуть собрался! — прыснул магус, тихо рассмеявшись. — Ладно, ладно, расслабься уже. Если настолько не лезет, значит, мне больше достанется.       Выхватив адово пойло из рук ошарашенного Тристиана, Регонгар опрокинул его в себя в один присест и, оторвав зубами ещё один приличный кусок мяса, принялся наливать по новой. — Скажи-ка мне лучше вот что, — продолжил Рег, прожевав, — долго ты ещё намерен эту комедию ломать? — Что, прости? — удивился Тристиан. — Ой, ну вот только не надо, а? Ты прекрасно знаешь, о чём я.       Тристиан непонимающе воззрился на Регонгара, и это непонимание было до жути натуральным (Рега аж пробрало). «Ну и выбрали ж вы себе «приключеньице», ваша милость». — Я… не совсем тебя понимаю. Что ты имеешь в виду?       Магус едва не рыкнул на этого болвана, но сдержался, поняв, что так едва ли чего-то добьется. Поэтому решил зайти с другой стороны. — Что там гласит учение твоей милостивой богини на счет лжи и обмана?       На мгновенье жрец как-то резко побледнел, помрачнев так, словно его в каком-то по-настоящему тяжком проступке обвинили, но быстро опомнился и ответил: — Обманывать… неправильно. Искренность — есть залог добродетели, — протараторил он инстинктивно, будто озвучив часть одной из своих заунывных проповедей. Только вот искренностью эти слова как раз уже совсем не отдавали. И это дико бесило Регонгара, ведь он уже не раз подобное замечал. — Тогда позволь поинтересоваться, — продолжил магус, пытливо заглядывая Тристиану в лицо, — почему ты стоял там, у той треклятой двери, и был не в силах отвести от них глаз, хм?       Обескураженный жрец приоткрыл рот в немом изумлении, вновь зарделся, но ни единого слова так и не сорвалось с его губ. Он вдруг вцепился в свою кружку и резко залил в себя ещё этой огненной выпивки, после чего сокрушенно уперся лбом в сложенные вместе кисти рук. Эта поза кающегося грешника говорила обо всем за него, да и не требовались на деле Регонгару никакие ответы касаемо этого. Он и так отлично всё знал, как и сам Тристиан, впрочем. Не совсем же он идиот, в конце концов. Но то, с каким упорством этот святоша противился зарождающимся в себе чувствам поистине поражало. А порой и неимоверно раздражало. Вот магус и решил не отказывать себе в удовольствии преподать этому дурню урок.       Однако проблема состояла не только в том, что Тристиан безнадежный тугодум и тихоня в подобных делах. А ещё и в том, что он по какой-то неясной причине вечно сам себя одергивает. Порой казалось, будто кто-то установил ему некий суровый запрет (или даже он сам). И всякий раз, подбираясь ближе к этой незримой границе, Тристиан резко шел на попятную; что странно, так как, насколько Рег знал, учение Саренрэй не призывает своих служителей к безоговорочной «чистоте». «Так какого ж дьявола, ты до сих пор не побывал в её постели?»       Тристиан совсем смолк, погрузившись в себя, и Регонгар решил пока его не трогать, принявшись методично закидываться дальше.       За последние месяцы этот страдалец и баронесса вроде как начали потихоньку сближаться. Но это происходило настолько медленно, что Регонгар начинал уже уставать, дожидаясь ну когда же между ними всё прояснится. В конце концов, у Рега имелись и собственные планы на эту женщину, так как после той бурной ночи на троих он кое-что осознал: ему чертовски понравилось, даже больше, чем он поначалу считал. А теперь из-за этой белокурой «принцесски» его атаманша совсем перестала оставлять ему хоть какие-то шансы, постоянно ограничиваясь исключительно ответными шутками на все его «завуалированные» намеки. И сегодня, как раз когда выдался столь удачный шанс, этот проклятый жрец взял и все испортил. Снова. Одно его присутствие — уже проблема.       Откровенно говоря, не будь этот парень настолько продуктивным на посту канцлера, Рег бы мог смело заявить, что Тристиан попросту бесполезен. Слишком наивен, мягок, немощен. Тот же Харрим справляется с ролью полевого жреца ничуть не хуже, так ещё и крепкий как скала, такого с пары ударов далеко не каждый тролль свалит. Но этот Тристиан… Он сопровождает баронессу почти при каждой вылазке за стены Урдхаала. Поразительное рвение. Он был с ней даже в тот раз, когда они освободили их с Октавией из цепей Технолиги. Тогда Рег попросту не придал этому значения, но со временем, узнав этих ребят получше, стал замечать куда больше, чем они стремились показать. Включая то, что с этим скромным Избранником Саренрэй было явно не всё так просто, как сперва кажется. И та недавняя мелочь, когда Регонгар заговорил про «обман», вновь наводила на эти мысли.       Горький опыт и жизнь полная боли и лишений заставила его четко уяснить одну вещь — когда что-то настолько хорошо, чтобы быть правдой, вероятнее всего, тебя хотя надурить. И несмотря на всю откровенную «положительность» этого парня, Регонгар не мог отделаться от мысли, что Тристиан — это как раз тот случай. Он не мог это как-то подтвердить, или доказать. Пока. Но чем дальше, тем сильнее резонировало чутье, призывая не ослаблять бдительность.       Подозрения Рега усилились после их визита в затерянные среди западных лесов древние чертоги, куда, по словам баронессы, её пригласила некая загадочная нимфа, которую никто кроме неё, однако, так и не видел. И в итоге, когда они туда заявились, никого там и не было. Но Тристиан как-то излишне сильно нервничал. Он старательно списывал свое чрезмерное беспокойство и неважное самочувствие на какие-то скверные чары. Не злые, как он заверял, но по его побелевшему лицу всем было прекрасно ясно, что Тристиану как-то уж слишком нехорошо. Регонгар не был настолько силен в познаниях магии, он всегда воспринимал её просто как часть своего тела, но ни Октавия, ни Джейтал ничего такого там не ощутили. Место определенно было непростым, но сказалось это на одном лишь Тристиане. И поначалу Рег был даже готов позабыть об этом напрочь. До тех пор, пока баронесса не направилась туда сама, напару с Шанти, дабы проверить теорию о том, что ждали там только её одну.       Узнав об этом, Тристиан тогда перепугался ни на шутку. И как он ни старался, все попытки замаскировать это под простую тревогу смотрелись крайне неубедительно. Было в этом беспокойстве нечто такое, что заставляло волноваться и самого Регонгара, хотя поначалу он оставался совершенно спокоен за свою атаманшу, учитывая, что ушла она со своей любимой зверушкой; уж с ним-то не пропадет, думал он тогда. И действительно не пропала, но оба вернулись в столицу сильно потрепанными, с вестью о том, что баронессу там ждала вовсе не награда за победу над Рогачем, а смертельная западня.       Регонгар был почти уверен, что этому воплощению добродетели было прекрасно об этом известно. Он и сейчас так считал, разглядывая страдальческую фигуру жреца рядом с собой. То же самое произошло в тот раз, когда они с Бартоломеем и Джодом проводили операцию на той доброволице недавно. Сам Регонгар при этом не присутствовал, но он хорошо помнил, как дивилась Арбакра тому, как отреагировал Тристиан. Ведь по факту все разрешилось успешно, и благодаря их совместным усилиям никто не пострадал. А по итогу тот выглядел едва ли не так, как если бы погибли все пациенты разом.       Иными словами, в поведении Тристиана в последнее время возникало все больше противоречий. И это настораживало. Рег пытался пару раз завести разговор об этом с Октавией и с самой Арбакрой, но, к сожалению, силен он был только в одном подвиде диалогов, отчего его крайне редко воспринимали всерьез.       Первая бутыль показала дно, и Регонгар откупорил вторую, которая, судя по запаху, ничем не отличалась от первой. Учитывая, что большую часть выхлестал он сам, неудивительно, что магус уже начал ощущать сильное опьянение. А этот святоша всё так и сидел, склонив голову и больше не притрагиваясь к своей кружке. И чем сильнее пьянел Регонгар, тем острее ощущалось растущее раздражение. Эта кислая страдальческая мина буквально провоцировала Рега на драку. Сидит, молчит, ни хрена не пьет. Одну тоску нагоняет. «Как же бесит». Когда полуорк почувствовал, что близок к грани, за которой его ждет сначала разукрашенная морда Тристиана, ну а чуть позднее и его самого, Регонгар решил, что лучше будет отправить этого тихоню спать, пока разум его ещё окончательно не покинул.       И когда Рег был уже готов выдать остроту в духе «детишкам пора по кроваткам», Тристиан вдруг заговорил: — Послушай… Я не понимаю. Как вы так можете?       «О чем ты, тролль тебя раздери?» Магус опешил, так как по тону жреца было совершенно неясно, куда он клонит. — Че-го-о? — Ну… я о том… что они там… делают… — выдохнул наконец Тристиан, споткнувшись чуть ли ни на каждом слове. — И что же конкретно тебе неясно? — спросил Регонгар, приподняв одну бровь. — Кхм… ну, я правда не совсем понимаю. Разве вы с Октавией не… вместе? Тогда почему она… делает такие вещи с кем-то ещё? И почему ты… ну… как я понял… не против?       «Серьезно?» Регонгар налил себе ещё, выпил, закусив очередным куском мяса, и насмешливо вытаращился на Тристиана, сложив локти на стол. — Они делают это потому, что это о-о-очень приятно, «вместе» — не всегда значит душить друг друга нелепыми обязательствами. А не против я как раз потому, что признаю их право наслаждаться так и когда им угодно, как и велит Калистрия.       «И если бы не ты, дуралей несчастный, я бы сейчас уже вполне вероятно упивался экстазом, а не заливал в себя эту огненную дрянь». Тристиан нерешительно скользнул взглядом в сторону магуса и снова спросил: — Н-но разве это… правильно?       «Да что б тебя!» — То есть, по-твоему, лучше самозабвенно морочить голову и самому себе, и женщине, которую хочешь? — процедил Регонгар, уже не скрывая раздражения. — Я не… — Что «не»?! — рыкнул полуорк. — Не хочешь? Или не морочишь?! Прибереги эту чушь для своих прихожан! Твой пылающий лик говорит сам за себя, о святейший ты наш! Или это у почитателей Саренрэй такой особый вид удовольствия?!       Регонгар порывисто встал, громко шаркнув стулом, и приподнял Тристиана за грудки. — Слушай, ты, — Рег понизил голос, а глаза его потемнели от гнева. — Не ты ли тут недавно заливал, что «искренность — есть залог добродетели»? Тогда скажи мне, прямо в лицо, что не желаешь быть с ней так же, как сейчас Октавия. Ну же, давай, скажи, что твоя кровь не заиграла при взгляде на них! И что твое сердце не пустилось в пляс! Чего же ты мешкаешь, а, служитель Саренрэй? Разве обманывать — это «правильно»?       Тристиан смотрел на Регонгара округлившимися глазами, всё сильнее увязая в обуявшей его растерянности. Поток грубых слов лупил по нему, словно плеть, а оттого, сколь эти слова правдивы, становилось особенно тошно. Фактически магус припер его к стенке, вдобавок, ещё и прилично разозленный. И Тристиан вдруг понял, что конкретно влип. Он не то, что говорить об этом вслух — даже мысли о таких вещах вгоняли его в краску. Как раз из-за того, что Регонгар только что озвучил. Да, он хотел бы быть ближе к баронессе. Да, он хотел бы иметь достаточно храбрости, чтобы об этом не молчать. А ещё — достаточно свободы, чтобы не пятнать себя постоянной вынужденной ложью.       Магус яростно сверлил жреца взглядом, а тот только и мог, что хватать воздух ртом, не находя в себе сил связать и пары слов. Наконец Регонгару надоело ждать, и он оттолкнул Тристиана, заставив того шмякнуться обратно, едва не рухнув на пол вместе со стулом. — Вали уже спать, утомил…       Осушив ещё одну кружку, полуорк тихо ругнулся и уселся обратно, старательно делая вид, что жреца тут вообще нет. Тристиан явственно чувствовал расходящееся от него волнами недовольство. Не шутливое и насмешливое как обычно — сейчас это ощущалось как откровенное отвращение. И это давило на Тристиана, прибавляя ещё один пункт к и без того насыщенному вороху проблем. — Прости, — вырвал он из себя наконец, — да, ты прав. Но я совершенно в этом не разбираюсь, и мне довольно сложно даётся… вникать. — Если не желаешь, чтобы я преподал тебе пару практических уроков, лучше проваливай, — рявкнул Регонгар, наполняя кружку по новой.       Тристиан опасливо покосился на него. И, поймав его взгляд, магус продолжил: — Ну, а что? Ещё немного, и мне станет… уже не до разговоров, — пояснил Рег, пристукнув пальцем по полупустой бутылке. — Так еще и опять я не у дел остался. Октавии-то там щ-шас хорошо, а я сижу тут с тобой кисну. А собутыльник из тебя, прямо скажем — паршивый. Так может хоть на другое дело сгодишься?       Тристиан насторожился. Регонгар был и правда уже довольно сильно пьян; за своими тревогами жрец этот момент как-то упустил. И эта хищная ухмылка пробуждала в Тристиане какое-то недоброе предчувствие. Он нервно сглотнул. Ему уже, конечно, и раньше доводилось слышать всякие пошлые шутки в свой адрес, которые чаще всего заканчивались «приглашением посетить палатку Регонгара на привале». Но сейчас обстоятельства были иными, и Тристиан, кажется, наконец осознал весь смысл слов полуорка; равно как и причину, по которой тот столь старательно напивался. И вдруг подумал, что ему и правда лучше бы убраться от греха подальше. Может, даже прямиком в амбар к Шанти; туда Регонгар точно соваться не рискнет.       Тихонько встав, жрец коротко кивнул издевательски пялящемуся на него полуорку, на что тот лишь игриво подмигнул. Хохотнув, что жрец многое упускает, Рег тут же вернулся к выпивке. Тристиан сообразил не сразу, но ему, похоже, вполне хватило и того, что он успел выпить, так как ноги заплетались гораздо сильнее, чем он ожидал; или же виной тому излишнее волнение? Как бы то ни было, сделав всего пару шагов, жрец споткнулся. И единственное, что попалось ему под руку, когда он попытался удержаться от падения — оказалось рукой Регонгара. И в результате оба полетели вниз вместе со стулом. — Я так понимаю, урок всё же состоится? — раздалось прямо над ухом Тристиана, который с ужасом осознал, что Регонгар полностью прижал его к полу. А весь запас действенных чар на сегодня был уже исчерпан…