Сотня и ещё одна история.

      На рассвете они всё ещё живы.       Пепел застилает землю плотным слоем, неприятно ломаясь под ногами;       Слишком. Много. Горелой. Кожи.       И она кружится в воздухе, оседая белёсым пеплом на их открытые плечи; закрываться особо нет смысла.       Он был раньше, в самом-самом начале, когда на востоке ещё не занималось кровавое зарево вместо восхода, и ночь не была тёмной и непроглядной; тогда они ещё были счастливы, носились со своими мелочными жалкими проблемками, наивно полагая, что всё, что происходит в жизнях - такое важное, требующее неотложного внимания; да-да, как бы не так;       Теперь они спотыкаются о тела через каждые несколько десятков метров - или каждые пару метров, если это бывший город;       Всё изменилось слишком быстро.       Н и к т о не ожидал.       И никто так и не понял;       Знаете, что самое страшное в том-самом-пост-апокалипсисе??       Нет, не массовые вымирания и толпы зомби, даже не грёбанная радиация;       Чёртово незнание.       Н и к т о не знает, что произошло. И у них нет ни единой возможности узнать;       Лаборатории погорели первые; кишащие опасными мутагенами, наполненные химией до краёв, задымлённые нелепыми амбициями познать то, что не поддастся никогда;       Они все были до смешного лёгкой целью.       Они все оказались мертвы даже раньше, чем успели осознать, что тот-самый-конец, к которому все так усиленно готовились, поддерживая видимость, что у них под контролем всё, от вторжения инопланетян до зомби-апокалипсиса;       Это было так глупо; на самом деле, у них не было ничего; и всё, что они пытались покорить - всё это пожрало их же в первую очередь.       Так глупо.       Они думали, что они венец творения; неприкасаемые, готовые к любым неприятностям; они ошибались, так сильно ошибались;       Их смело за секунды, и никто -       Н и к т о, чёрт возьми -       Никто так и не узнал, что случилось.       И все, кто выжил, были лишь нелепой случайностью.       Осознание пришло не сразу.       Первые месяцы все пытались бороться, ведь -       Да, вот он, идеальный сценарий комиксов; они - в ы ж и в ш и е - великие в своём даре, избранники судьбы, и уж они -       Спасут мир, организуя целую сеть выживших, объединят усилия и окажутся в выигрыше - д а чёрт возьми, да.       Разумеется, блять.       Никто из них.       Никто не выжил.       Они надеялись первые месяцы, скитаясь по резко опустевшему миру, и мир не принимал их, погребая под песками, каменными обвалами и рушащимися небоскрёбами, и каждый из них оставался бесформенной массой крови и бесполезных мышц, раздавленный вечностью.       Они шли вместе, и это было       Бес цель но.       Мэттов потеряли первых, и Оливер бы хотел сказать, что глаза Вегана снятся ему ночами - но -       Вот уж проблемка -       Ему не снится ничего.       Слишком давно не снится ничего.       Они бредут вдвоём, вязнут в кровавом месиве останков непонятно кого через каждый пару десятков метров -       Или пару метров, если это был город -       И им ничего не снится, ничего не чувствуется, ничего не хочется;       Это так       В ы м а т ы в а е т.       Это выматывает.       Они устали - может - а может нет, и в последний раз он понимал себя слишком давно, чтобы осознавать собственные мысли;       И - это не конец мира -       Но -       Он не может вспомнить имя.       Не своё, нет; своё он помнит слишком хорошо.       Имя потускневших синих глаз; и это даже не чувствуется важным, потому что в этих глазах он видит ровно то же, что иногда в отражениях в битом стекле среди кровавого месива останков -       ни че го.       Ничего.       Они пустые, и они пусты ровно настолько же, как и его, потому что они пытались верить первые месяцы, пытались искать мотивацию и сюжеты супергероики дальше, но -       Вот незадача -       Ничего так и не появилось.       Ни смысла, ни надежды - н и ч е г о,       И,       В какой-то - в какой? - момент всё перестало иметь значение, и -       Мир слился в один бесконечный путь, и в глазах напротив он не видит ничего,       В глазах напротив больше нет синевы, и он даже не знает, помнит ли, что такое - синий.       Это точно -       Совершенно точно -       Не глаза напротив.       Когда-то синева была ему важна.       Он её потерял.       Он её находил?       Он не помнит, неосторожно ударяясь нагревшимся плечом о плечо рядом, и вены предплечья вздутые и зеленоватые, потому что солнце уже давно не солнце, и под ним совершенно точно нельзя ходить, подставляя кожу явно небезопасным лучам, вот только -       Только -       Им некому об этом рассказать. И никто не расскажет об этом им самим, потому что все надеялись на лаборатории и учёных, а теперь никто никогда не узнает правду, особенно те никто, в которых они сейчас вязнут босыми ногами, оставляя за собой кровавый след, И солнце на чёрном-чёрном небе горит ядовитым отблеском серебра, потерявшее свой цвет, а зарево, нелогично-кровавое, поднимается неистовым пламенем над горизонтом, и иногда они слепнут на мгновение, даже не помня, что это такое - слепнуть, или что это такое - видеть, и земля почти плавится под ногами, обжигая ступни, но они не чувствуют -       Ничего -       Как кожа плавится, расползаясь уродливым лоскутами,       И синева напротив отражает серебро странного-странного нового солнца, такая же невзрачная, такая же мёртво-бледная,       Он чувствует, что это было необходимо, и иногда -       Иногда -       Его тянет ближе, к телу рядом, но - проблема - он не помнит, зачем оно ему. Это бесполезное, безмолвное тело рядом,       И они бредут вместе, но по раздельности, и едва осознают даже себя, и что-то там, внутри, тянется друг к другу, но земля пустынна и нежива, и -       Они на рассвете ещё живы. Вот только они совершенно не уверены, кто же это - о н и.       Они -       На рассвете -       Всё ещё живы?