***
Её поступь не издавала никаких лишних звуков: Паприка передвигалась аккуратно, сначала наступая на носок, а только потом – на пятку. Многому научил её Солас, но были и те знания, которыми она овладела сама путём проб и ошибок, например, Веллан точно знала, куда целиться, чтобы пробить поросшее грибом лицо щелкуна или как поставить гремящую ловушку, оповещающую о приходе непрошенных гостей. Пробираясь за пределы Карантинной Зоны и охотясь в покинутых городах, она научилась быть тише воды и ниже травы, опасаясь не только заражённых, но и время от времени разъезжавших патрулей военных. Веллан боялась представить, что будет с ней, с семьёй, если её схватят солдаты. Дай Бог, если ей пустят пулю в затылок, а брата с матерью не тронут. Лес ей понравился сразу, стоило ей впервые там оказаться спустя несколько лет после эпидемии. Она не знала почему, но то ли из-за зверья, которое отвыкло от человеческого вмешательства и не убегало только одного хруста ветки, то ли из-за деревьев, скрывающих следы утерянной цивилизации, но Паприка чувствовала спокойствие. И запах здесь был совсем иным: чистым, свежим и свободным. Только при воспоминании, как пахло в КЗ, стоило Паприке открыть форточку в их квартирке, то тошнота подступала к горлу. Поэтому Веллан наслаждалась каждой секундой, проведённой среди деревьев. Веллан пригнулась и аккуратно положила стрелу на лук. Цепкий взгляд её серых глаз заметил движение в кустах, а через мгновение она увидела торчащие в траве длинные серые уши. – А вот и ты, – одними губами произнесла Паприка, ухмыляясь. Замерев среди деревьев, Паприка выжидала. Дыхание ровное, а тело неподвижное, словно у хищницы перед прыжком. Рука, натягивающая тетиву, не дрожала, и стоило зайцу только встать на задние лапы и принюхаться, как стрела со свистом и характерным треском пробила его череп насквозь. Паприка опустила лук и лёгкой трусцой добралась до своей добычи. Схватив тушу за уши, она осмотрела убитого зверя. Не так идеально, как хотелось бы, но, цокнув языком, Паприка вынула стрелу, пачкая рубашку в крови. Однако Солас был бы горд, возможно даже бы попытался это скрыть. Паприка, думая об этом, улыбнулась. Именно из-за её навыков стрельбы, Веллан могла в одиночестве охотиться. В её голове ещё теплилось воспоминание, когда светлые брови Соласа полезли на лоб, стоило ему поднять с земли тушу ворона со стрелой, угодившей прямо в глаз. Кажется, что именно тогда мужчина стал воспринимать её не просто, как девчонку, послушно (не всегда) следующую за ним, но и как напарницу, на которую можно положиться. – Где ты этому научилась? – спросил после Солас. Его взгляд был прикован к луку, по обычаю лежавшему возле её рюкзака. Пальцы Паприки, сжимавшие черные перья, на мгновение замерли. Немного подумав, Веллан пожала плечами и продолжила ощипывать птицу. – За пределами Зоны, конечно, – Паприка фыркнула и в ответе звучало язвительное «а где же ещё?». – У меня не было выбора, если говорить прямо. Она тогда солгала. Выбор был, но стоял между выживанием, осваиванием оружия из далёкого средневековья и голодной смертью в трущобах Карантинной Зоны. Веллан выбрала первое, и хоть именно этот выбор определил её дальнейшую судьбу, она не жалела о том, что однажды отважилась выбраться за бетонное ограждение. Всё началось с того, что в первую же свою вылазку она зашла гораздо дальше и глубже, чем делают это обычные контрабандисты – ей нужны были стрелы, а на чёрном рынке предлагали такую цену за боеприпасы, что проще было удавиться тетивой. В итоге Паприка нашла пять стрел в теле бегуна, но вернулась она домой только с двумя, потому что большинство найденных вещей, включая и три стрелы, ей пришлось отдать сторожившим вход контрабандистам. Веллан после сказали, что она обошлась малой кровью. Привязав за задние лапы тушку к рюкзаку, Веллан отряхнула ладони и поудобнее перехватила лук. Устремив взгляд на небо, что голубыми клочками виднелось сквозь зелёную листву, а затем переведя его на часы, Паприка довольная двинулась вперёд. Времени было предостаточно, хватит на ещё одного незадачливого мелкого зверя, а затем и на путь обратно. – А это что тут у нас?.. – тихо пробурчала Паприка, хмурясь и вглядываясь вдаль. Деревья начали постепенно редеть, пока Веллан не оказалась на небольшом склоне, вид которого выходил на небольшое озеро, образовавшее вокруг себя небольшой посёлок. Паприка пригнулась, не желая рисковать и выдавать своё положение, если кто-то снизу осматривал окрестности. Но картинка была настолько чарующей, что Веллан присвистнула. «Как на открытке!» – подумала она в тот момент. Место действительно выглядело живописными и в своё время наверняка пользовалось среди туристов и отдыхающих популярностью. Бирюзовая гладь, в которой плескались солнечные блики; аккуратные небольшие домики, примостившиеся рядом с водоёмом; небольшая пристань, которая сейчас выглядела сгнившей, но ещё десять лет назад с неё наверняка можно было нырнуть в воду. В её голове мелькнула мысль о том, чтобы рассказать об этом месте Соласу. Интересно, ему бы понравилась такая находка? Неожиданно в груди появилось какой-то странное, щемящее чувство, которое, словно огромный знак «Внимание!» преградил Паприке взор на озеро. Кто-то был рядом, и Веллан ощущала на своём затылке чей-то пронзительный взгляд. Приняв решение уходить, Паприка, всё ещё не поднимаясь в полный рост, развернулась и едва ли не свалилась с ног, когда увидела перед собой мужчину. Веллан готова была поклясться, что она почувствовала, как кровь заледенела в её жилах. Люди всегда были опаснее заражённых. От последних не стоило никогда ожидать подлянки или коварной засады, клёкот щелкунов можно было услышать за несколько шагов, а вот люди подкрадывались незаметно, всегда с задними мыслями в головах. Непредсказуемых, Паприка боялась их больше всего. – Не беспокойся, – сказал незнакомец. Обычно, когда так начинали разговор, наставало самое время бить тревогу. Паприка взглядом искала пути отхода: назад – вариант, только если она хочет сломать себе позвоночник: слишком резкий склон; вперёд, сбив с ног чужака – тоже не подходит, Веллан проигрывала в массе и росте; справа она заметила мелькнувшую тень среди деревьев, а вот слева, вроде, всё было чисто. – Мы здесь не местные, – вновь заговорил мужчина, указывая на карту во внутреннем кармане своей куртке. Её взгляд так же выцепил рукоять револьвера, выглядывающую из-за пояса. Мы. Значит точно не один. «В этом мире больше нет «местных», – про себя огрызнулась Паприка, всё ещё продолжая молча буравить взглядом незнакомца. И она совсем не понимала, чего мужчина хочет от неё добиться, если он выглядит так, будто за спиной у него десять лет мародёрства: взгляд не мигающий, хищнический, заманивающий, а наигранное спокойствие уж слишком выдавали напряжённые плечи, будто он собирался напасть в любой момент. За воротом рубашки она заметила следы сильных ожогов. – Ты здесь охотишься? – он подбородком указал на зайца, привязанного к её рюкзаку. За кого он её держит? В какую игру играет? Взгляд Веллан потемнел из-под нахмурившихся бровей. – Да, – опасливо ответила Паприка, стараясь не выдавать своего намерения рвануть в левую сторону. – Мы тоже, – улыбка чужака походила на оскал. – Давно, по правде говоря. Слишком. – его взгляд вновь демонстративно остановился на зайце. – Прямо в голову. Трехочковый? Паприка не оценила шутку. С каждой секундой промедления она чувствовала, что сбежать ей будет всё труднее. Пальцы до дрожи вцепились в древко лука. – Что вам нужно? – У нас много людей, женщины и дети тоже есть. Голодные, продрогшие, бездомные. Мы не знаем этих мест. Мне кажется, что ты бы могла нам помочь. На жалость Паприку уже нельзя было взять. Этот мир прогнил настолько, что даже прикрытие детьми своих злых намерений больше не срабатывало. – Тут полно зайцев, – глухо ответила Веллан. – Вряд ли с этим вам нужна моя помощь. Незнакомец покачал головой, а затем провёл рукой по русым с проседью волосам. – Боюсь, что зайцы нам не подходят. А вот волк – в самый раз. И стоило хрустнуть ветке под ногой незнакомца, как Веллан сорвалась с места. Лавируя между деревьями, чтобы сбить с себя прицел, Паприка не могла думать ни о чём, кроме как о спасении. Она бежала, не разбирая дороги, в ушах свистел ветер, а в крови бурлил адреналин. Вдруг раздался глухой выстрел, её ногу пронзила резкая боль, и Веллан сильно приложилась щекой об корни деревьев. Удар головой едва ли не оглушил её, но Паприка упрямо, не обращая внимание на головокружение, начала подниматься. Не успела она встать на ноги, как её тут же обратно повалили на землю. Паприка начала беспорядочно лягаться, но хватка на её ноге была слишком сильной. Она не прекратила отчаянных попыток освободиться даже тогда, когда над ней навис мужчина. Рыча и сыпля ругательствами, Веллан пыталась замахнуться, держа в руке лук, но удар тут же был ловко перехвачен. – Не рыпайся! Придавленная к земле коленями, Паприка извивалась подобно змее, когда древко её собственного лука оказалось возле её шеи. Задыхаясь, Веллан инстинктивно вцепилась ногтями в руки мужчины, в попытке отодрать их от себя, ослабить его хватку, чтобы сделать хотя бы один вдох. Веллан слишком поздно попыталась дотянуться до ножа на ремне. Она почувствовала, как силы покидают её, а тьма сгущается перед глазами, едва её удалось схватиться за рукоять.***
Паприка не была уверена, что разбудило её: боль в горле или звук тяжёлых шагов. Морщась от неприятной пульсации в голове, Веллан попыталась коснуться висков, но руки отказывались подчиняться приказам её тела. Открыв глаза, Паприка увидела перед своим лицом потёртые носки чьих-то ботинок. – Очнулась, – сказал уже знакомый ей голос. Он не звучал враждебно, скорее облегчённо. Против воли Паприку подняли с пола, на котором она всё это время лежала, и прислонили спиной к стене. Веллан не могла чувствовать ничего, кроме ломоты в теле. Она вновь попыталась пошевелить руками, но всё тщетно: опустив взгляд, она поняла, что кисти связаны пластиковыми прутьями. Дерьмо. Благо перчатка, скрывающая укус, была на месте. Как только осознание медленно начало возвращаться к ней, Паприка осмотрела помещение: одна дверь, окна расположены близко к потолку, достаточно прохладно, чтобы замёрзли пальцы – подвал. Судя скрипу деревянных досок над головой, то наверху был кто-то ещё. Солас. Имя всплыло в мыслях, как тревожный звонок. Сколько времени прошло? Из-за грязи на окне нельзя было понять, какое сейчас время суток, но судя по отсутствию ламп и другого освещение, Веллан предположила, что утро или день. Её глаза ошарашенно расширились. Он же не знает, где она. Солас понятия не имеет, что её схватил какой-то ублюдок. Сердце отчаянно забилось в груди. – Без этого было никак, – оправдался мужчина, одной рукой с противным скрипом таща стул по полу ближе к Веллан, а в другой держа металлическую кружку. Паприка хотела было выругаться, но из неё вырвался только раздирающий горло кашель. Сглотнув слюну, Паприка почувствовала, как на глазах проступили слезы. Кто бы мог подумать, что её ближайший соратник – лук, её оружие, с которым она провела бок о бок столько лет, будет обращено против неё самой? – На, выпей, – прежде чем сесть, незнакомец присел перед Паприкой на корточки и протянул к её лицу чашку. Метнув быстрый взгляд сначала на содержимое кружки, а потом на мужчину, Паприка демонстративно отвернулась. – Как знаешь, – пожал плечами мужчина, оставив кружку у её ног, будто подразнивая. Веллан облизала пересохшие губы и вновь зажмурилась от боли. Языком она нащупала довольную глубокую ссадину на нижней губе: видимо повредила в лесу, когда летела лицом в землю. – Тебе наверняка интересно, для чего ты здесь, – незнакомец сел на стул, ссутулившись и сцепив пальцы рук в замок на коленях. Паприка фыркнула. Будто у мародёров и убийц есть особые причины, чтобы хватать первых встречных и притаскивать в свои убежища. Обычно такие люди охотились за провиантом, одеждой и оружием. Женщинам, как правило, везло меньше – у них отбирали не только вещи, но и оставшееся достоинство. Желая удобнее устроиться, Веллан постаралась подтянуть себя ближе к стене, упираясь ногами в пол, но стоило ей потревожить левую ногу, как боль откликнулась яркой вспышкой. Прикусив внутреннюю часть щеки, Паприка осмотрела рану. Судя по разорванной ткани, пуля прошла по касательной, не задев кости; кровь запеклась, а штанина прилипла к коже, однако при малейшем движении ранение давало о себе знать. Опять дерьмо. – Ты когда-нибудь слышала об Арлатане? Веллан неприязненно уставилась на мужчину. Только мёртвый не слышал об Арлатане. Вокруг этого последнего оплота человечества ходило много историй, в основном слухи, передаваемые из уст в уста. Говорили, что там люди продолжали жить той же жизнью, что и до эпидемии, что там была горячая вода, горели фонари на улицах и учёные разрабатывали в своих секретных лабораториях вакцину от кордицепса. Паприка сама верила этим слухам, хоть и прекрасно понимала, что подтвердить их не в состоянии: ей никогда не покинуть Карантинной Зоны, потому что она не могла оставить мать с братом. Однако ей становилось легче только от одной мысли, что где-то там, за горизонтом, за бетонными стенами, есть город, который никак не отличался от тысяч городов до того, как мир слетел с катушек. Сидя у окна, она закрывала глаза, и её фантазия вырисовывала яркие небоскрёбы, разъезжающие по дорогам машины, работающие светофоры и людей, которые всё так же суетливо продолжали идти по своим делам. Какое-то время Арлатан оставался волшебным местом из сказок, ровно до тех пор, пока не появилась новая информация – город пал то ли из-за огромного натиска заражённых, то ли из-за крупных группировок, взорвавших стены. А, в прочем, это было уже не важно. Паприка видела, как потускнел взгляд у тех, кто раньше с придыханием делились слухами и как они же продолжали существовать в новом страшном мире, только уже молча. Ей было шестнадцать. Она тоже потеряла надежду. Веллан попробовала пошевелить кистями, чтобы расслабить путы, но пластик не поддавался. Она заметила, как побелели кончики пальцев, а из разодранной кожи сочилась сукровица. Паника медленно подступала к горлу. – Хочешь рассказать мне сказку? – сипло спросила Паприка, с трудом сдерживая дрожь в голосе. Мужчина невесело усмехнулся и покачал головой. – Точно. Сказку. Только конец там будет не как в сказке. – он на несколько секунд замолчал, будто собираясь с мыслями, а затем вздохнул. – Знаешь, а ведь я там жил! И если до тебя доходили слухи, то ты можешь себе представить, как Арлатан выглядел. Не всё, конечно, правда, но жизнь там была намного лучше, чем в сраных Карантинных Зонах, где кругом одни солдаты и люди, ничем по развитию не отличающихся от заражённых. – Веллан сжала челюсть от нахлынувшей злости. – Представляешь, у нас даже работали пекарни! И всё это рухнуло, когда один – всего один! – человек, решил, что так больше не может продолжаться. И ты знаешь, о ком я говорю. Лучше бы он сразу с ней покончил. Сделал свои дела и пустил пулю в голову, или отдал на растерзание тварям, чтобы не тратить патроны. Паприка не знала, для чего мужчина с ней играет, но точно была уверена, что у того проблемы с головой. – Я понятия не имею, о ком ты. – стараясь сильно не напрягать горло ответила Паприка. Мужчина смотрел на неё, словно родитель, давно уличивший ребёнка во лжи. – Хорошо. Пока я тебе верю. Но тогда слушай дальше. Город был обречён, когда стены были ещё целы, а всё из-за волка, пожравшего всё стадо ещё до того, как пастух это заметил. Обычные жители, такие, как моя семья, не были вовлечены в дела верхушки: у нас была еда, крыша над головой, работа, а также защита от вируса. Что ещё было нужно обычному человеку? Но нашлись недовольные, паршивые овцы, думавшие, что хищник примет их за своих… – мужчина ухмыльнулся. – «Ужасный Волк» был недоволен тем, как жили люди. Возможно ему кто-то платил из вне. Всё началось с мелких стычек, но потом они превратились в настоящие теракты. Куча людей умирало ради ничего, понимаешь? Тогда погибла и моя жена, знаешь? Паприка не отрывала взгляда от лица мужчины, который, кажется, сам верил в то, что говорил. Она не чувствовала сочувствия к этому ублюдку. Связанные руки этому лишь способствовали. – Арлатан, поглощённый огнём, пал после очередной серии взрывов. Правительство погибло. Я думал, что сдох и Волк, но он не так хорошо заметал следы, как думал. – мужчина нервно растрепал волосы рукой, а затем его рука потянулась к вороту рубашки и одёрнула его, демонстрируя шрамы от ожогов. – Они говорили мне: «Хантер, это безумие! Хантер, не лезь туда!», но я не мог. Я должен убить этого ублюдка. Многие выжившие из Арлатана отказались от этой идеи, но были и те, кто поддержал меня, захотел восстановить справедливость, отплатить за смерть близких и разрушенные надежды. Даже если всё сказанное и было правдой, Веллан не понимала, какое она имела к этому отношение. И она не хотела умирать из-за психа, который перепутал её со своими вымышленными врагами. – Черт дери, мужик, я понятия не имею о чём ты говоришь, – прорычала Паприка, тут же морщась от боли в горле. – Отпусти меня и я, возможно, не прирежу тебя при первой возможности. Хантер рассмеялся, будто никогда не слышал угрозы смешнее. – Я не могу. И удивительно, что ты не понимаешь почему. – Господи, ты несёшь какую-то херь, – Веллан всеми силами старалась удерживать подступающие к горлу рыдания. Сердце забилось в грудной клетке ещё сильнее, чем раньше. – Я долго наводил справки, спрашивал людей, объездил половину страны, но Волк будто всегда был на шаг впереди меня. Только я думал, что уже напал на след, как он вновь ускользал. Но одному всегда удобнее прятаться. Действительно важную зацепку я обнаружил тогда, когда узнал, что у ублюдка появился партнёр. Девчонка. – Хантер многозначно поднял брови. – С луком за спиной. Паприка в замешательстве уставилась на мужчину, открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба. Её мозг лихорадочно пытался собрать все факты в цельную картину, но основная суть ускользала от неё, словно не хватало какой-то детали. – Господи, так ты и понятия не имела… – Хантер сначала выглядел ошарашенным несколько мгновений, но затем на его губах появилась привычная усмешка. – Ты даже понятия не имела, что путешествуешь с Ужасным Волком. Солас? Ужасный Волк? Веллан тряхнула головой. Она действительно знала о Соласе мало, лишь то, что удавалось выуживать из разговоров и рассказов, но он никогда не упоминал Арлатан. Тем более, человек, столько раз спасавший ей жизнь, говоривший, что свобода мысли и воли – главное, что должно оставаться в личности, не мог быть тем, кто пытался разрушить целый город. – У тебя крыша поехала, – выплюнула Паприка. – А у кого нет? – развёл руками мужчина, отчего-то выглядевший довольным. – Всё оказалось ещё проще, чем я полагал. Я-то думал, что ты его сообщница, помощница, а оказалось – просто овечка. Мы даже с тобой можем договориться. Пожалуйста, скажи, как тебя зовут. Не понимая, серьёзно ли спрашивает у неё это Хантер или нет, Паприка на секунду замерла. Затем её лицо исказилось гримасой злости, и она здоровой ногой пнула чашку, стоящую на полу. – Ты, сраный кусок говна, лечи голову! Мужчина недовольно зашипел, стоило воде намочить его штаны, но остался сидеть на месте. – Слушай, мы ведь можем помочь друг другу. Ты – приводишь меня к Волку, а я, после того, как с ним будет покончено, отпускаю тебя на все четыре стороны с продовольствием и оружием. Мне кажется, это неплохой вариант. Особенно в твоём положении. Веллан едва ли не задохнулась от возмущения и вскипевшей ярости. Он предлагает ей предать Соласа? Единственного человека, которому не всё равно на неё? И ради чего? Ради рюкзака, набитого едой и пачки патронов? – Пошёл нахер! Хантер, пытаясь сохранять спокойствие, тяжело вздохнул. Затем он встал со стула и медленно приблизился к Паприке, которая тем временем опасливо вжалась в стену, пытаясь увеличить и без того крохотное расстояние между ними. Её взгляд был полон ужаса, когда мужская рука коснулась щеки, а большой палец провёл по ране на губе. – Верность, в наши дни, очень редкая вещь, – чуть ли не с восхищением проговорил Хантер. Отвращение откликнулось дрожью во всем теле. Зря этот ублюдок подумал, что её можно касаться без разрешения. И в следующее мгновение Паприка вцепилась зубами в большой палец. Она тут же почувствовала солоноватый привкус крови во рту, но отпускать руку не собиралась. – Сука! – завопил Хантер, пытаясь вырвать ладонь. Свободной рукой он схватил Веллан за волосы и с силой приложил об стену. Паприка услышала звон, заполняющий всю её голову, а затем ослабила хватку. Следующий удар, пришедший ей в скулу, она практически не почувствовала. – Я тебя прикончу! – в ярости прошипел Хантер. Его голос постепенно отдалялся. – Но не сейчас. И знаешь, что?! Ты бы в любом случае подохла! Твоя смерть – лишь вопрос времени. И средств. У Паприки не было сил, чтобы ответить. Не осталось даже воли и остатков гордости, чтобы сдержать слёзы.***
Солнце уже скрывалось за верхушками деревьев, раскрашивая небо в розовые и оранжевые оттенки, а Веллан всё ещё не вернулась. Раздражение, смешанное с беспокойством, подкатывало к горлу. Солас в который раз посмотрел на свои часы. Они обсуждали это, как казалось самому Соласу, не меньше сотни раз. Он был готов отпускать Паприку одну в лес, но только с условием, что она обязательно будет следить за временем и не станет отходить далеко. – Ладно, Солас, я поняла, – Паприка, как обычно, закатывала глаза на его слова. – Я возвращаюсь до того момента, как ты придумаешь все слова для своих нотаций, уговор? Но несмотря на напускную небрежность и несерьёзность, Веллан всегда возвращалась вовремя и обязательно демонстрировала свой «улов». Широко улыбаясь, она поднимала выше тушки зайцев или птиц, и в её взгляде так и читалась гордость за удачную охоту. Солас не мог сдержать ответной улыбки. В конце концов, в те дни они ужинали мясом. Прошло слишком много времени. Даже если бы Паприка забылась и перестала следить за часами, то давно бы вернулась, хотя бы потому что начало темнеть. Не успел Солас даже выйти из придорожного магазина, как заметил появившиеся из леса фигуры. Трое мужчин двигались напрямую к заправке. Нахмурившись, Солас быстро спрятался за прилавок, стянул с плеча винтовку и проверил, заряжена ли она. – Он точно здесь! – крикнул один из незнакомцев. – Обыскать всё! Вооружённые, агрессивные, знающие, кого искать, они пришли ровно оттуда же, куда ушла Паприка несколько часов назад. Если бы с ней было всё в порядке, то она бы вернулась и предупредила о чужаках. Жалея о том, что когда-то поддался на уговоры и разрешил ей охотиться одной, Солас вновь накинул ремень от винтовки на плечо, а потом достал из-за пояса нож. Лучше бы Веллан, увлечённая охотой, вернулась позднее, чем договаривались, и он, не обращая внимания на стыдливо опущенный взгляд, высказал бы ей все что думает о её выходке. Но суровый мир решил иначе. Нащупывая пистолет в кобуре, Солас пытался подавить эмоции, которые с каждой секундой всё сильнее одолевали его. Кровь чуть ли не болезненно пульсировала в висках. Ему сейчас нужно сохранять холод ума и спокойствие. Для чего им он нужен? Это очередные охотники за головами и припасами, или же какая-то более опасная группировка? Откуда они узнали о нём? Проговорилась ли Веллан? Зная упёртый характер Паприки, Солас бы никогда в это не поверил. Но существуют различные способы получения информации. Кто-то наступил на разбитую плитку при входе в магазин. Судя по осторожным и тихим шагам, человек был один. Солас чуть выглянул из-за прилавка, чтобы мимолетно осмотреть вход. Там никого не было, и он бесшумно двинулся следом за мужчиной. Быстро закрыв рот мужчине рукой, Солас одним точным ударом вонзил нож в горло и вынул его только тогда, когда тело обмякло, а руки, тщетно пытавшиеся убрать его ладонь от лица, повисли безвольными плетьми. Аккуратно, стараясь не издавать ни звука, Солас аккуратно положил тело на пол, на котором тут же начала образовываться лужа крови. Полагая, что скоро его дружки заподозрят что-то неладное, Солас, пригнувшись, скользнул за стеллажи. На одной из полок он схватил пустую стеклянную бутылку и покрутил её в руке. Всё ещё скрываясь за стеллажом, Солас аккуратно выглянул и кинул бутылку через открытый дверной проём в сторону ржавой и давно пустой бензоколонки. Он быстро убрал нож и достал пистолет из кобуры. Патронов было немного, но пришедшие по его душу мужчины были не особо умны. Ему не нравилось убивать. Особенно сейчас, когда людей, мыслящих и здоровых, осталось так мало. Но у него не было выбора. Ты либо хищник, либо мертвец, либо что-то ещё хуже. На звук битого стекла крадучись вышел ещё один человек. Он аккуратно обошел колонку и вряд ли успел что-то понять, когда первая пуля попала ему в плечо, а вторая – в голову. – Блять! – выкрикнул последний оставшийся в живых чужак. Эти трое допустили главную ошибку, когда бесстрашно заявили ему о своём присутствии. Как было глупо идти на противника, толком не изучив его. У последнего человека был шанс выжить, унеси он ноги, однако Солас не собирался так просто его отпускать. Нельзя, чтобы он привёл с собой подкрепление. Нельзя упускать единственную возможность узнать, что произошло с Паприкой. Но мужчина, видимо, не собирался уходить и был намерен отомстить за смерть своих товарищей, поэтому периодически Солас слышал звуки рикошетивших пуль. Судя по тому, что он не высовывался, то Солас предположил, что о его местоположении известно. Оставалось либо идти напролом, либо искать обходной путь. Солас уже направился в сторону запасного выхода, как со стороны улицы вновь раздался звук битого стекла. Обернувшись, он заметил, огонь на асфальте. Солас неприязненно скривился. Тому мужчине повезло, что на этой заправке уже несколько лет нет бензина, а не то всё бы в мгновение ока взлетело на воздух. Солас дёрнул ручку и медленно, стараясь не тревожить проржавевшие петли, открыл дверь. Осматривая округу, Соласу не нужно было много времени, чтобы приметить незадачливого стрелка. Спрятавшись среди мусорных баков, тот, повернувшись к нему спиной, целился в совершенно другом направлении. Когда в руки легла винтовка, Солас присел на корточки и посмотрел в прицел. Положение тела было не самым удобным, но лучше он потерпит боль от отдачи, чем пойдёт в открытую атаку. Задержав дыхание, Солас прицелился в руку мужчине и спустил курок. Отрывисто втянув воздух, Солас опустил винтовку и размял плечо, практически не обращая внимания на вопли. Силясь сохранять хладнокровие, он убрал винтовку за спину и направился в сторону мужчины, который, прижимая к себе простреленные руки, валялся на земле и орал, что есть мочи. В его крик добавились новые ругательства, стоило ему заметить стоящего рядом с ним Соласа. Тот, поджав губы, осматривал ранения и прикидывал в голове, сколько протянет этот ублюдок. Впрочем, не важно, ему много времени не нужно. Одним ударом ноги, Солас прервал крики. Из сломанного носа доносились скорее хрипы, нежели вдохи, но мужчина был жив, а это было пока главным. Взяв за ноги, Солас оттащил его в подсобку в магазине. Достав из рюкзака верёвку со скотчем, он привязал чужака к стулу, который нашёл на кассе. Когда послышалось несвязное бормотание и стоны боли, Солас сцепив руки за спиной, встал перед мужчиной. Тот осматриваясь перед собой, попытался пошевелить руками, но у него ничего не получилось. – Эй, ты, сукин сын, отпусти меня! – завизжал мужчина, с силой начиная дёргать руками, но тем самым заставляя кровь из раны течь только сильнее. – Существует лишь единственный исход, при котором ты можешь выжить, – голос Соласа был холодным, жёстким, и если бы не проскальзывающие нотки омерзения, то казался бы безразличным. – Мне нужна информация. На твоём месте я бы подумал, прежде, чем отказываться. Тем более, времени у нас немного. В очередной раз убедившись, что у мужчины отсутствует здравое мышление, Солас никак не отреагировал на плевок, смешанный с кровью, который едва не долетел до его ботинок. – Мне хочется верить, что сейчас ты крайне быстро пытаешься запустить мыслительный процесс, – Солас, медленно ходя вокруг стула, выжидал. Пока рано. Его руки, заведённые за спину, сжались в кулаки. – Я же могу ускорить его. – Ты… Ты думаешь, что умнее всех, да? – тяжело дыша, усмехнулся мужчина. – Что ты, схватив меня, сможешь что-то изменить? Нет, Ужасный Волк, теперь ты в ловушке. Сердце, казалось, на несколько секунд остановилось в груди. Если бы пленник посмотрел на Соласа, то заметил бы на его лице ошарашенное удивление, которое на мгновение сломало его маску равнодушия. – Тогда… – Солас поразился, как хрипло прозвучал его голос и прочистил горло. – Тогда это в корне меняет дело. Он резким движением воткнул нож в руку пленника. Снова раздался раздирающий горло крик, но Солас даже не поморщился. В голове было множество вопросов, но они не имели сейчас значения, потому что его интересовало лишь одно. – Девушка, – резко спросил Солас, удерживая нож. – Где она? У неё были большие проблемы. Из-за него. Если она ещё жива, то он был обязан всё исправить. Мысли о худшем раскладе заставляли его кровь бурлить от гнева. – Отвечай. Мне. – жёстко чеканя каждое слово, прорычал Солас. Веллан слишком быстро ворвалась в его жизнь и так крепко там обосновалась, что он был не намерен отпускать её так же резко. Он помнил тот день так ярко, словно он случился на прошлой неделе, а не несколько месяцев назад. Она, испуганная и дрожащая, смотрела то на укус на собственной руке, то на дуло его пистолета. Солас был действительно готов пристрелить её. Ради блага. Пробирающий до мурашек взгляд серых глаз, как у зверя, который не был готов сдаваться. «Пристрели, когда обращусь. Только не сейчас. Пожалуйста». Солас тогда не понимал, какая неведомая сила заставила его поставить пистолет на предохранитель. И какого же было его удивление, когда Паприка не то, что не обращалась, но и выглядела полностью здоровой. Укус не чернел, признаки головной боли и лишения рассудка отсутствовали. У него отвисла челюсть, когда понял, что девчонка со странным именем оказалась иммунной. Он увёл её из Карантинной Зоны, лихорадочно думая, что же с ней делать. Она могла стать ключом к спасению мира. Первое время он действительно так думал. Но сейчас, видя её улыбку, Солас понимал, что она является и его спасением. Солас сильнее надавил на рукоять ножа. Он не чувствовал ничего, кроме раздирающего грудь жара. – Повторяю вопрос: где девушка?! – Она… она жива, – всхлипывая, пробормотал мужчина. Солас почувствовал небывалое облегчение. – В городке. У озера. Она пока нужна живой. Солас рывком вынул нож и откинул его в сторону. «Жива» – лихорадочно повторял он в голове, пытаясь успокоить дыхание и сердцебиение. Солас найдёт её. И если на ней будет хоть царапина, то он утопит это место в огне. Солас, тяжело вздохнув, осмотрел подсобку и на глаза ему попался обломок трубы. Взвесив его в руке, он понял, что удобнее будет держать двумя руками. – Что ж, – заключил Солас. – Благодарю. Затем он замахнулся.***
С тех пор, как Хантер ушёл, к Веллан больше никто не приходил; сверху скрипели половицы, но вниз, в подвал, так никто и не спустился. Паприка думала, что это лишь затишье перед бурей. Её не могут вечность тут держать. Но и думать о том, для чего она действительно нужна, Веллан боялась, и стоило хоть мысли об этом проскочить в её голове, то на глазах появлялись слёзы ярости. Верить в то, что сказал Хантер, совсем не хотелось. Арлатан был таким далёким для неё местом, что выдумать про него можно было всё, что угодно, а Паприка никогда не узнает, что было на самом деле. Но, чтобы там не произошло, был ли рассказ мужчины правдой или нет, Веллан подумала, что лучше бы Солас её не находил. Ему грозит опасность, гораздо большая, чем ей самой, а думать о том, что ему могут причинить вред было невыносимо. Но также непереносимо было думать и о смерти, что она, покинутая, ненужная никому, кроме самой себе, останется здесь, пока те больные ублюдки не поймут, что на их наживку никто клевать не собирается. Веллан крепко зажмурила глаза, а затем сделала тяжёлый, вымученный выдох, пытаясь успокоится. Судя по тому, как в помещении резко потемнело, день начал клониться к вечеру. Паприка осмотрела подвал, который в любой момент мог стать её могилой. На стенах виднелись ржавые подтеки и пятна плесени, которые едва ли могли скрыть стеллажи с пустыми полками; пол был испещрён многочисленными царапинами, поэтому Паприка решила, что подвал раньше был полон вещей. Нужно было что-то сделать. По крайней мере попытаться. Паприка сначала размяла затёкшую шею и повела лопатками, чувствуя, как устали мышцы. Затем, опираясь на связанные ладони и шипя от ещё сильнее впившихся в кожу пластиковых прутьев, Веллан попыталась подняться и подтянуть к себе ближе раненую ногу. Перенеся весь вес на здоровую ногу и прижавшись плечом к стене, Паприка толкнула себя вверх. Перед глазами заплясали тёмные пятна, а в позвоночнике отозвалась тупая боль из-за долгого нахождения в одном положении. Хромая, Паприка медленно продвигалась вдоль стены, подходя то к одному стеллажу, то к другому. Веллан искала хоть что-то, чем можно было бы перерезать путы, но кроме болтов, пустых коробок и пыли здесь ничего не было. Медленно и аккуратно, перебирая вещи, она старалась издавать как можно меньше шума, так как наверняка сказать не могла, есть ли кто этажом выше. В любом случае, ей не хотелось привлекать внимание. Везде было пусто. Стараясь не обращать внимание на головную боль, Паприка готова взывать от отчаяния и безысходности, когда её взгляд зацепился за ржавую шляпку гвоздя, выглядывающего с дальнего конца полки. Одинокий, он лежал в тени коробок. Неожиданно до ноздрей Веллан донёсся запах гари и дыма. Совсем ещё слабый, но довольно ощутимый. Решив, что сначала нужно разобраться с прутьями, а потом уже с причиной вони, Паприка прислушалась, а затем, стиснув зубы, приподнялась на носок и потянулась руками вдоль полки. Когда её онемевшие пальцы коснулись гвоздя, то Веллан не смогла сдержать вздоха облегчения. Осматривая кусочек железа на своих ладонях, она поняла, что таким тупым концом пластик не разрезать, но кожу – вполне. Паприка сжала кулак, спрятав в нём гвоздь. Этот маленький секрет хотя бы позволит ей дать сдачи. Тем временем запах становился всё отчётливее, а затем раздались первые выстрелы. Сердце Паприки бешено забилось в груди. Может это был её шанс?.. Не теряя времени, Паприка поковыляла в сторону двери, пытаясь удерживать равновесие, но с каждым шагом рана на икре отдавалась резкой болью. Веллан понимала, что с такой ногой ей далеко не убежать. Однако она сразу отмела идею о том, чтобы остаться и выжидать. Лучше уж умереть пытаясь, чем сидя на месте. – Господи, пожалуйста, не будь закрытой, – беззвучно прошептала Паприка, дойдя до двери и давя на ручку. Веллан не могла сделать вздох от нахлынувшей надежды, когда щёлкнул замок и дверь открылась. Видимо остальные посчитали, что раз она связана и ранена, то это помешает ей даже попытаться выбраться. Подстёгиваемая невероятной удачей, Паприка, держась за приделанным к стене перилам, медленно, но верно поднималась вверх. Крики с улицы становились всё отчётливее, как и перестрелка. Паприка молилась, чтобы она не заканчивалась, пока не выберется отсюда. Казалось, что эта лестница была бесконечной, и Веллан едва дошла до середины, когда услышала резкий хлопок распахнутой двери, звон битого стекла, а затем приближающиеся шаги. Паприка не успела даже взвизгнуть, когда Хантер, окровавленный и разъярённый, налетел на неё. Она заметила только раздувающиеся ноздри, как у бешеного быка и взгляд, полный отчаяния. Её, словно зверька, схватили за шкирку и поволокли обратно в подвал. Паприка чуть не выронила гвоздь. – Отпусти меня! – выкрикнула Паприка и зашлась громким кашлем, отдающим болью в горле. – Отвали! Не успев даже осознать, как все её надежды разбились на осколки, Веллан почувствовала на своём горле холод металла, угрожающе впивающийся в кожу. Своей спиной она чувствовала, как часто дышит Хантер. Она едва ли не замахнулась для удара гвоздём, как в подвале появился тот, кого она меньше всего ждала здесь увидеть. На глазах проступили слёзы. Солас же, казалось, не заметил её, а смотрел куда-то сквозь. Тяжело дыша и сжимая в руке пистолет, он напряжённо застыл на месте, готовый броситься в бой в любую секунду. – Дёрнешься – девке конец! – выкрикнул Хантер, а в доказательство своих слов надавал на нож сильнее. Веллан никогда не видела Соласа таким разъярённым. В его глазах она могла видеть усталость, грусть, раздражение, а бывало и тепло, но лютую, чистую ненависть – никогда. Паприка с мольбой смотрела на него, поджав губы. Всё должно было решиться прямо сейчас. На мгновение прикрыв глаза, будто собираясь с мыслями, Паприка перехватила гвоздь поудобней и с размаху вонзила его в ногу Хантера. Он ослабил хватку, его рука дёрнулась, и Веллан резко почувствовала на своей щеке прилив жара. Инстинктивно Хантер оттолкнул её, и Паприка полетела на пол, едва успев выставить перед собой руки. Затем раздался оглушительный выстрел. Паприке показалось, что у неё лопнули барабанные перепонки, потому что после выстрела в её голове образовалась абсолютная тишина. Всё её тело сковала тупая боль, а лицо будто горело. Веллан пальцами коснулась щеки и не сразу поняла, что те тут же стали мокрыми от крови. Неожиданно кто-то быстро, но мягко коснулся её плеч, и Паприка напряглась, готовая отбиваться из последних сил, но когда она увидела Соласа, то почувствовала небывалую усталость и облегчение. – Солас?.. – с её губ сорвался самый жалкий звук, который только могла выдавить. – Да. Это я, – дрожащим от волнения голосом произнёс он. – Я здесь. Достав нож, Солас перерезал верёвки и стоило ему это сделать, Веллан не в силах была сдерживать слезы. Сначала он бережно коснулся пальцами ссадин на кистях, будто не веря, что они настоящие, затем мягко взял её лицо в свои ладони, разворачивая его к себе. Паприка смотрела на него сквозь пелену слез и пыталась разглядеть привычные, ставшие близкими черты мужского лица, нос, губы, веснушки… или то были брызги крови? – Он говорил… Солас… Он говорил, что… – сильно всхлипывая и рыдая, начала лепетать Веллан, толком даже не понимая, что она хотела сказать. Солас что-то пытался сказать, заглядывал в глаза, старался успокоить, большими пальцами поглаживая кожу, но Паприка не слышала ни слова. Единственное, что она могла сделать, так это со всей силы вцепиться в его куртку и рыдать до хрипоты. Веллан так сильно боялась его отпустить, что только при одной мысли об одиночестве слезы накатывали с новой силой. – Солас, пойдём домой, пожалуйста, – взмолилась Паприка, до побелевших костяшек стискивая в руках ткань. – Умоляю. Это звучало так несчастно и бессмысленно, потому что она знала, что им некуда идти и что дома у них нет, однако сейчас это было единственным, чего она желала всем сердцем. Она хотела домой больше всего на свете, потому что там она может скрыться от всех невзгод и печалей; там её больше никто не тронет и не причинит вред. Веллан не знала, показалось ей или нет, но Солас наклонился и мимолётно коснулся губами её лба. Когда она подняла взгляд, в его глазах увидела невыразимое сочувствие и желание исполнить неосуществимое. Ради неё. – Пора идти, – вкрадчиво сказал он, внимательно смотря на Веллан и пытаясь понять, дошёл ли до неё смысл сказанного. Паприка всхлипнула, кивнула и ладонями попыталась вытереть глаза от слёз. Не успела предупредить Веллан Соласа о раненой ноге, как тот без лишних слов подхватил её на руки и крепко прижал к себе. Ладони ласково поглаживали её спину, отчего Паприка прильнула ближе и уткнулась носом в его плечо, крепко зажмурив глаза. Она осмелилась их открыть только тогда, когда запах гари и треск горящего дерева остались позади. От увиденного Веллан ахнула: тот городок у озера с открытки был объят пламенем, которое с каждой секундой пожирала всё больше и больше, с остервенелым голодом перекидываясь на крыши. Дым чёрным столпом поднимался в небо.