Витюшина ёлка

      Витя Сахарков снова включил сигнализацию, закрыл стеклянную дверь ветеринарной клиники на замок и устало побрёл в сторону дома, наслаждаясь тишиной позднего вечера, хрустом свежевыпавшего снега под подошвами ботинок, с удовольствием наблюдая за лениво планирующими в свете фонарей крупными снежинками.       Вокруг царило безмятежное спокойствие — ни прохожих, ни машин, и он дышал этим спокойствием, пропитывался им насквозь, блаженно щурясь от удовольствия. Он любовался по-новогоднему украшенными витринами уже закрытых небольших магазинчиков, аптек и салонов красоты, что разместились практически в каждой высотке модной новостройки, поражаясь тому, что нынче инфраструктура не дремлет и мгновенно занимает любую удобную нишу. Вот и он вовремя подсуетился и открыл ветеринарную клинику, застолбив довольно удачное место. И пусть его клиника была небольшой, зато единственной на всю округу, в связи с чем недостатка в клиентах он не испытывал и имел вполне приличный доход, которого с лихвой хватало и на хлеб с маслом, и на чёрную икру.       Он и сам жил в этом районе без малого три года, с тех пор, как решил переехать поближе к работе, где бессменно проводил будни и праздники с раннего утра и до позднего вечера, так как в силу робкой натуры друзей не имел, а про личную жизнь и разговора быть не могло. Мало того, что он действительно боялся внимания со стороны незнакомцев, так к тому же нравились ему в этом плане исключительно мужчины, однако парни подобной ориентации просто так по ветклиникам не шатались и Витюше предложений не делали.       А ведь и правда, Сахарков лишь на работе был строгим руководителем и ведущим специалистом, в личной же жизни трусоватым тихоней, не способным сделать первый шаг, кроме того жалостливым до ужаса — с детства тащил в дом бродячих щенков и котят. Мать на него беззлобно ругалась, но животных детёнышей отмывала, кормила и пристраивала в добрые руки. С возрастом Витя стал более осознанным, щенков и котят подбирал по-прежнему, но тащил уже не к маме, а в свою клинику, проводил осмотр, лечил нуждающихся в этом, а после находил для них надёжных хозяев.       Но щенками и котятами его сердобольность не ограничивалась, буквально неделю назад он приволок домой огромную толстянку. Кто-то не решился выбросить растение на мороз и оставил горшок с цветком в подъезде. Витя понятия не имел, для чего ему это довольно крупное растение в его маленькой квартирке, да жалость, возникшая при виде одинокого деревца, не оставила шансов на раздумья. Дома он обнаружил в цветке белых червячков, а так как ботаником не был и понятия не имел, что с ними делать, не поленился сбегать в садоводческий магазин неподалёку, купил грунт, лекарство, а заодно и новый горшок. В проточной воде тщательно промыл корни, по совету продавца обработал химическими препаратами и вновь посадил новоявленного питомца, любуясь переплетением толстых ветвей и блеском мясистых кожистых листьев. Так толстянка и прижилась в его четырех стенах.       Жалость вне работы опережала у Вити остальные эмоции. Вот и сегодня он уже почти дошёл до подъезда, как звук, похожий на скулящий плач, заставил его резко остановиться. Оглядевшись по сторонам, он обнаружил в кустах у тротуара прискорбно постанывающий жалкий комок свалявшейся шерсти. Подойдя поближе, Витя рассмотрел в страдающем существе щеночка, едва достигшего месячного возраста. Без раздумий запихнул его за пазуху и отправился назад в клинику, где, скинув куртку на тёплой подстёжке, немедленно приступил к осмотру божьего создания на предмет обморожения и возможных травм.       Убедившись, что животинка вполне здорова, развёл питательную смесь, накормил и, чтобы собачий ребёнок немного освоился, удобно устроил в клетке до завтрашнего дня, при этом размышляя о том, что уже довольно поздно и вряд ли увидит приглянувшегося незнакомца.       Парень, о котором думал Витюша, уже несколько месяцев, практически каждый вечер задумчиво курил в пролёте между этажами. И всякий раз при встрече Витюшино сердце подпрыгивало и замирало от затаённого восторга. Витя понятия не имел, на каком этаже живёт этот красавчик, и не пытался узнать, ему было довольно скользнуть взглядом по мускулистому телу, каштановым волосам, всегда гладко выбритому мужественному подбородку и лицу с идеальными чертами, скрыться в своей квартире и ещё несколько минут, прислонившись спиной к закрытой двери, наслаждаться томительным ощущением в груди, а потом в одинокой ночи упиваться несбыточной мечтой о взаимной любви и лишении девственности в крепких объятиях невероятного соседа.       С наслаждением вдыхая морозный воздух, Витя балансировал на скользкой дорожке, думая о том, что Новый год уже через два дня, а он так и не решил, где его встретить и отметить. До сих пор он не задумывался о подобных вещах, так как новогодние каникулы всегда проводил у мамы. Но буквально месяцев шесть назад, к его искренней радости, матушка встретила своего принца и решила укатить с ним на Новый год в жаркие края, то ли в Турцию, то ли в Тунис, Витюша точно не помнил, куда же конкретно, обладая поистине полномасштабным географическим кретинизмом.       Возможно, кто-то назвал бы Витюшеньку маменькиным сынком, но это вовсе не верно. Маму свою он, естественно, любил и проводил с ней праздники и редкие выходные, но лишь от собственной неустроенности. А так он являлся вполне самостоятельной личностью и к тридцати годам добился всего, чего хотел, и, если у него не было машины и просторных хором, так не потому, что не мог приобрести, особой нужды в этом не видел. Честно говоря, к вождению душа не лежала, а в малогабаритной квартирке чистюле, вроде него, поддерживать порядок было легче и проще, да и зачем одинокому холостяку апартаменты, когда ему и этих квадратных метров вполне достаточно.       Миновав небольшой лесок, он вышел к Пятерочке, у которой уже сворачивался ёлочный базар. Бойкий продавец, ряженный в Деда Мороза, тряхнув ватной бородой и поправив красный колпак с помпоном, завидев Витюшу, задорно выкрикнул:       — Эй, парень, не проходи мимо! Купи у меня ёлку! Вот увидишь, она исполнит заветное желание.       Витя подошёл ближе и уставился на разлапистую пихту в руках мужичонки с бородёнкой, сверкающего молодыми глазами и, подумав о том, что квартира его слишком маленькая для подобного чуда, прошёл было мимо, но неожиданно вернулся и, вынув кошелёк, отмусолил тысячу, которую запросил продавец, и потащил за собой необъятную красоту, так до конца и не осознав мотивы собственного поступка и уговаривая себя любимого по пути, что если уж суждено провести в одиночестве новогоднюю ночь, то хотя бы ярко украшенное новогоднее дерево поможет создать соответствующее настроение.       По дороге до дома он изрядно настрадался — обладателю хрупкого, изящного тела мохнатая ёлка оказалась не по силам. Он вскидывал дерево на субтильное плечо, перекидывал на другое, стараясь не обращать внимания на боль в спине и дрожащих от усталости руках. В конце концов плюнул на гигиену и потянул пихту волоком по обледенелым дорожкам, припорошенным мягким снегом, планируя в уме, где и когда приобретёт для неё украшения, радуясь тому, что на балконе валяется подставка на треноге ещё советских времён — наследство от бывших жильцов, которую он почему-то не выбросил, и вот теперь она пригодилась.       Час спустя Витенька все же доволок мохнатую, одуряюще пахнущую хвоей пихту до двери. Тяжело отдуваясь, прислонил роскошную красавицу к стене. Пушистое дерево угрожающе накренилось, вынуждая запыхавшегося парня ухватиться за мягкую ветку и придать ему положение стоять ровно, проклиная все на свете и себя в том числе за неумение самому себе сказать решительно нет. А ведь утром читал объявление, что лифт сегодня работать не будет, и знал — ему придётся тащить это чудо ещё на девятый этаж. Вот, не умел он себе отказывать в чём бы то ни было, совершая порой необдуманные поступки, оттого и попадал в глупые ситуации, зачастую создавая самому себе проблемы из ничего.       На исходе сил он заволок незапланированное приобретение в квартиру, пристроил в углу небольшой комнаты и обессиленно рухнул на диван, раздумывая, что же теперь с ним делать дальше. Бесспорно, перво-наперво нужно бы его установить, не может же оно вот так неопрятно занимать угол до завтра. Витенька и впрямь был жутким аккуратистом и подобного безобразия стерпеть не смог. Поэтому, несмотря на жуткую усталость, переоделся в домашнюю одёжку, принёс с балкона подставку и попытался воткнуть липкий ствол в ёмкость, предназначенную для воды и правильно закрутить ржавые болты, но потерпел фиаско — ствол был слишком толстый и длинный, в результате чего ёлка угрожающе покачивалась и так и норовила рухнуть на пол.       «Надо пилить», — решил Витя, но человеком он был не особо рукастым, предпочитая отдавать на откуп всевозможные ремонтные работы специально обученным людям, следовательно всяких там инструментов в доме не имел, а ножовки тем более. Однако справиться с пилой ему было под силу, потому он решил одолжить её у кого-нибудь из соседей.       Взглянув на часы и убедившись, что время не слишком позднее, вышел в подъезд и неуверенно постучал в ближайшую дверь. Особой коммуникабельностью он никогда не отличался, оттого с соседями знакомств до сих пор не завёл, да и вообще с людьми сходился с трудом, потому, услышав шаги, замер в испуге от собственной возмутительной решительности, усилием воли подавляя желание броситься наутёк и спрятаться в своей квартире.       В тот самый момент, когда он навострил лыжи, дверь распахнулась, являя соседа с оголённым торсом. Подавив зевок, тот уставился на Витюшу красивыми голубыми глазами в обрамлении темных ресниц.       — Здрасте, — промямлил Витя смущённо, признав в нём парня, каждый вечер курившего в пролёте между этажами, и, набрав полные лёгкие воздуха, быстро выдохнул: — Не могли бы вы одолжить пилу?       — Пилу? — переспросил сосед. — Сахар не проще?       — Сахар у меня есть, мне пила нужна, — с завистью пересчитав кубики пресса на животе красавчика, обычно скрытые майкой, пробубнил Витя.       — Зачем? — поинтересовался атлет.       — Пилить, — ответил Витя, мысленно поражаясь его тупости: ну что ещё можно делать пилой?       — Кого пилить? — попытался пошутить красавчик.       Витюша шутки не оценил:       — Ни кого, а что. Ёлку, — ответил, сдерживая раздражение.       — Ёлку, — повторил сосед задумчиво и скрылся в недрах кладовки, вскоре появился с ножовкой в руке: — Ну пойдём?       — Куда пойдём? — оторопел Сахарков.       — Ёлку пилить, — пояснил хозяин инструмента.       — Я сам могу, — воспротивился Витя.       — Я помогу, — усмехнулся сосед и подтолкнул его на выход.       Витя попятился и оказался на лестничной площадке. Растерянно уставившись на соседа, направляющегося к его двери, он запоздало предложил:       — Может, майку наденешь? — Его реально смущала подобная нагота, вызывавшая непристойные мысли и вполне естественные желания.       — Зачем? — спросил тот, распахивая дверь в соседнюю квартиру.       Уверенно прошёл сразу в комнату и осмотрел поле деятельности. Ухватив за ствол, он вставил елку в древнюю подставку, прикинул, сколько нужно отпилить, и без лишних слов принялся за дело.       Витюша стоял, разинув рот. Его поражала соседская наглость и ладность прекрасного обнажённого торса, он чуть не закапал слюной пол, жадно пялясь на сильные руки, ловко орудующие ножовкой, бугрящиеся мышцы крепкой спины и коротко стриженный затылок, в электрическом свете отливающий благородной медью, сдерживая безумное желание запустить пальцы в густые волосы, прикоснуться к гладкой горячей коже и впиться зубами в широкое плечо, упиваясь пряным мускусными ароматом, источаемым молодым человеком.       Увлечённый фантазией, он вздрогнул от неожиданности, когда сосед обернулся и, перехватив восхищённый взгляд, усмехнулся:       — Подержи ровно, я закручу болты.       Витя вцепился в липкий от оттаявшей смолы ствол, как за спасительную соломинку, и полностью сосредоточился на задании, изо всех сил стараясь не пялиться на соблазнительного красавца и сдержать нервную дрожь пальцев — ему и в дивном сне не могло привидеться подобное счастье: оказаться в такой смущающей близости к тому, о ком грезил вот уже несколько месяцев подряд.       Зафиксировав ёлку, сосед выпрямился и отошёл на пару шагов. Рассматривая результат своего труда, он похвалил выбор Вити:       — Красивая.       Витюша тоже залюбовался мохнатой пихтой, заранее представляя, как развешает на ней гирлянды и цветные шары, как украсит её мишурой и дождём и как ещё больше она засияет в своём великолепии, не обращая внимания на то, что сосед уже внимательно рассматривает его самого.       — Ты тоже красивый, — произнёс тот совершенно серьёзно, окинул взглядом Витюшину комнату, внимательно рассмотрел плюшевых зайцев и медвежат на диване и ласково улыбнулся: — Мило, — и, подхватив с пола ножовку, исчез в прихожей.       Витя, услышав хлопок двери, рухнул в кучу мягких игрушек и обхватил прохладными ладонями горячие щеки. Он не мог поверить в реальность происходящего. Да не бывает так на самом деле, чтобы соблазнительный сосед посчитал его красивым. И мысли Витюши поскакали по привычному пути: и вот он уже страстно целуется со своим соседом, стонет от наслаждения в горячих сильных руках, распаляется до температуры медеплавильной печи… Взяв себя в руки, Витя взъерошил густую русую чёлку, поднялся с дивана и с сожалением вздохнул — как же хотелось поверить в чудо… Но чудес не бывает, а таких нереальных тем более. Ещё раз горько вздохнув, он уныло поплелся за веником.