Тот, кто образует пробел

      Лео не был слишком внимателен, но в какой-то момент большая часть пиццы была съедена, ананасовый сок выпит, безопасные темы закончились, вкусы каждого в поедании пиццы выяснены, и все разморенные и наевшиеся сидели, дурачась или наслаждаясь комфортной атмосферой. Не искусственно созданной Адамом атмосферой благополучия, а действительно чем-то неуловимо уютным.       В этот момент Лео расслабляется и не ожидает прерывания.       — Меня кое-что беспокоит.       — Да, Чейз?       Чейз сидит на стуле, а мама на кресле, они друг напротив друга и дальше друг от друга, чем от кого-либо. Лео знает, как мама привыкла использовать прикосновения во время интимного разговора и как это помогает раскрыться и почувствовать себя лучше. Их позиция далеко не идеальна, но, с другой стороны, это Лео всегда был контактным и сам хватался за людей; не всем подходят объятья.       Чейз сжимается, стараясь стать меньше под внезапно обращенными на него взглядами.       — Точнее. Мне было интересно. Теоретически. Если бы я скрыл от вас что-то, некую ситуацию, то зачем мне рассказывать вам о ней, если знание только принесет дополнительное беспокойство?       Чейз осторожен в подборе слов, и Лео осознает, что он не единственный, кому тяжело не нарушать невысказанное желание папы.       Мамин голос мягкий, успокаивающий, просящий, в ее позе и взгляде полное принятие и готовность оказать помощь. Если бы Лео был на месте Чейза, он бы уже раскололся.       — Иногда полезно высказываться кому-то, чтобы вместе найти решение и выговориться, в целом, отпустить ситуацию. Но это не обязательно должна быть я. Можешь поговорить с кем-то еще, кто сможет помочь…       — Дело не в этом.       Чейз тихо, ненамеренно прерывает. Мама слышит и останавливается, глядя на Чейза в ожидании. Чейз, осознав, что ему дали возможность высказаться, продолжает громче.       — Дело не в этом. Это уже решенная проблема или отчасти решенная, а отчасти решение в процессе реализации, если быть точным. Но дело не в этом.       Лео видит, как хватка Чейза на стакане, наполовину наполненном соком, усиливается и он сжимает губы в линию. Кроме этого, лицо, голос, поза, как обычно, под идеальным контролем Чейза.       Лео слышит рядом тихое недовольное фырканье — Бри; и скрежет коробки с другой стороны — Адам. Лео хотел бы тоже отключить мозг прямо сейчас и насладиться шоу, поедая закуску. Но у Лео отсутствует самоконтроль. Он слишком привык придумывать теории заговоров по ходу просмотра. Только теперь его жизнь — это шоу, наблюдателем которого он стал, а его синдром поиска глубинного смысла с легкостью может быть оправдан.       — А в чем?       Мама подталкивает Чейза к продолжению, заодно вырывая Лео из мыслей.       — Если вы узнаете или если не узнаете, вы будете беспокоиться.       — Чейз.       Голос папы звучит неожиданным резким предупреждением и обещанием.       — Нет, Дональд. У тебя была неделя и множество шансов, чтобы рассказать мне. Сейчас каждый может решить за себя, высказываться или нет. И любого, кто решит высказаться, выслушают.       Голос мамы, как и ее лицо — мгновенная перемена, это предупреждение, как и у папы, но звучит по-другому, строго и непреклонно, но пока еще нет даже нотки раздражения или, тем более, злости.       Лео думает, что становиться как-то напряженно.       Прежде чем Лео прервет тишину каким-то глупым образом; Чейз продолжает, и мама возвращает ему все внимание; ее лицо уже не настолько расслабленно, но она и не пытается это скрыть.       — Рассказать вам плохая идея, но Лео не нравится, что мы, что я, что…       Чейз запинается, и Лео замечает, как мама интуитивно тянется к Чейзу рукой, но, в итоге, просто улыбается и шепчет что-то одними губами. Лео переводит взгляд и видит, как Чейз улыбается уголками губ, прежде чем продолжить.       — Лео не нравится, что мы скрываем от вас это, даже если, узнав детали, вы, скорее всего, накажете его. Я не понимаю, почему Лео хочет рассказать. Это нелогично.       Очередь Лео давиться фырканьем. Он не хочет рассказывать. Он не оплот честности и даже не просто хороший пример, но Лео знает, каково чувствовать себя исключенным. Вопрос для Лео в этом.       Но для мамы вопрос в другом.       — А чего ты хочешь?       Ответ Чейза мгновенный.       — Не хочу доставлять вам проблем.       Мама слегка напевает, давая себе секунду на размышления.       — Если расскажешь мне о ситуации, я перестану волноваться о том, о чем волнуюсь сейчас.       Чейз молчит, все еще сомневаясь, и мама видит это. Она смотрит на всех невольных зрителей; Лео ловит задумчивый взгляд мамы и видит, как в ее голове формируется идея, а на губах улыбка.       — Как насчет того, если я попробую угадать?       — Это глупо.       Ответ даже быстрее, чем предыдущий. Мама смеется, и Лео не может непроизвольно не улыбнуться.       Конечно, мама невозмутимо задает вопрос, нет давления или ожиданий, напряжения, осуждения, угрозы. Это просто мама. Немного беспокойства, немного любопытства, принятие, открытость и любовь. Ее улыбка нежная, руки мягкие, и объятья идеально теплые.       — То, что тебя беспокоит, случилось на следующий день после танцев?       У Чейза есть этот момент, когда он замирает, смотря в пустоту — фрустрация или бионический анализ — в этот раз, Лео думает, это только нерешительность.       — У нас нет всей ночи, Чейзи!       Адам кидает в Чейза ломтик помидора. Промахивается.       Чейз ловит ломтик прежде, чем он приземлится на пол. Чейз вздыхает и, игнорируя разочарованного Адама, рассматривает свой улов.       Мама бросает Адаму дежурное замечание. Лео думает, что битва едой была бы сейчас не к месту, но он, как и Адам, хотел бы получить от Чейза более яркую реакцию. Разочаровывающе, однако, ломтик выполнил свою работу и вывел Чейза из раздумий.       Чейз отчетливо кивает в сторону мамы, и Лео уже забыл вопрос, но мама, к счастью, умеет сосредотачиваться более, чем на пять секунд.       — Что-то произошло в лаборатории?       — Нет, не совсем.       — Тогда, после того, как я ушла вести репортаж?       — Мы узнали еще до этого, но ситуация была продолжительной, так что это не совсем так.       Не то, чтобы они играли в обычные «Данетки», но, Лео решает, Чейз в любом случае не знает правил этой игры.       — Ты, Адам и Лео поранились во время тренировки?       Закономерное предположение, учитывая, что мама уже знает кое-что о супругах Кент, а именно то, что мистер Кент является врачом и видимо врачом семьи, знающим о биовещах. К тому же тренировки по воскресеньям были под табу, что стало бы мотивом скрывать травмы.       — Нет. Мы поранились, но не во время тренировки.       Мама задумчиво напевает, видимо это была ее лучшая теория, а превращать раскрытие в действительно нелепое угадывание не было в ее планах.       Лео знает, что мама если и предположит поезд, то ради шутки. Подобные супергеройские сценарии все еще не были нормальными ни для него, ни для мамы.       — Это связано с поездом?       Бри впилась взглядом в Чейза, и это больше утверждение, чем вопрос. Только Чейз не отвечает и даже не поворачивает голову.       — Давай, Чейз, ты это начал.       Голос Бри дразнящий, но Лео слышит в нем нотки обвинения и горечи. Ух, Бри, по одной проблеме за раз.       Прежде чем Бри что-либо добавит, мама вмешивается.       — Вы пошли смотреть на поезд?       — Нет.       Мама слегка расслабляется, неизвестно когда возникшее напряжение уходит из позы, но тут же она непроизвольно хмурится в недоумении.       — Тогда как? Я не понимаю.       Бри вздыхает, говоря на выдохе. Вопрос, конечно, снова риторический.       — Нас троих создали супергероями? Спасать людей, предотвращать катастрофы и такие штуки?       Мама переводит взгляд между Чейзом, который хмурится, но ничего не говорит, и Бри, которая показательно небрежно разглядывает свои малиновые ногти. Лео видит, как в маминой голове формируется догадка, уголки губ дрожат, не решаясь, опуститься или образовать улыбку.       — Вас создали…? Вы спасли Веркервиль? Ураган, и то удачное переключение стрелки? Это вы? Вы были там во время взрыва?       Чейз кивает, но мама смотрит вниз, подтверждение — это условность, взгляд блуждает, пряди волос закрывают часть лица, но Лео видит, что ее глаза широко раскрыты, руки разглаживают складки на платье, и она, наверняка, покусывает внутреннюю часть щеки, нервная привычка. Информация доходит до мамы, и это лучшая реакция, чем представлял Лео.       Пауза совсем небольшая, Лео даже не успевает подумать о том, чтобы начать нервничать.       — Это невероятно.       — Что?       Раздается ото всех, кроме мамы, нестройным хором.       — Дети, вы потрясающие.       Мама улыбается, говоря это на выдохе, и это не то, чего Лео ожидал. Хотя ему, наверное, следовало.       — Вы такие молодцы. Боже! Не представляю, какой это большой стресс. Вы трое, каждый из вас, такие храбрые. Я так горжусь вами и тем, что вы сделали.       Лео замирает. Мама смотрит на Бри, Адама и Чейза и не замечает его, ее внимание сконцентрировано на трех других. Неожиданно Лео чувствует себя неуместно. Все это время теплые взгляды и улыбки не были направлены на него, он был просто невольным наблюдателем все это время; и Лео знал это, знал, что это не его разговор и не его место говорить, но это было нормально. То, как тон мамы изменился на арктически холодный, когда папа помешал ее общению с Чейзом — потому что было не его место говорить — что если бы это было не только для папы.       Нет, Лео знает, что мама любит его, а сейчас он надумывает глупостей.       — Могу я? Могу я обнять вас сейчас?       Мама переводит взгляд между всеми и встает, продвигаясь в сторону Чейза и большого свободного пространства за столом. Адам врезается в раскрытые объятья мамы, прежде чем она продвинется слишком далеко. Стол и стоящая на нем посуда и закуски шатаются, но не опрокидываются. Чейз неуверенно подходит с другой стороны, и мама одной рукой притягивает его ближе.       Лео чувствует, как Бри ощутимо пихает его по ноге. Ноги Лео мешают Бри пройти, так что Лео пододвигается, освобождая место, но Бри не двигается, только закатывает глаза. Бри встает и тянет Лео за ворот толстовки, заставляя встать. Бри толкает Лео в сторону кучки обнимающихся, и Адам слегка отодвигается, ловя Лео в самый центр. Бри присоединяется сбоку, и Лео чувствует, как сдвигается рука мамы ближе к нему.       Лео заключил маму в кольцо своих рук; сзади Адам, сразу же как впустил Лео, закрыл проход плотной стойкой стеной; слева от Лео стоит Чейз, прижатый мамой и рукой Адама, просто застывший, вероятно, не в силах двигаться; и Бри справа, ерзающая на месте и перемещающаяся, похлопывающая руками по спине, плечам, рукам Адама, мамы, и немного по голове Лео.       Быть в центре приятно. Лео чувствует себя в безопасности. Еще быть в центре тепло, даже жарко. Лео чувствует, как начинает потеть.       — Я горжусь и люблю каждого из вас.       Голос мамы мягкий заверяющий. Там, где Лео чувствует руку мамы, он ощущает усиление объятия.       Трудно, пусть на несколько секунд, не подумать, имеет ли мама в виду действительно каждого.

***

      — Так это значит, что вы не злитесь?       — Нет, Чейз, я не злюсь. Расстроена, что вы не рассказали мне сразу, но я понимаю. Это то, что вы привыкли делать. Так что я прощаю вас.       Происходит пауза, а затем взгляд мамы скользит в сторону папы, и лицо становится профессионально нейтральным. Все-таки, мама злится, но не на них, на папу.       — Дональд.       — Да.       Все снова сидят на прежних местах, так что Лео может видеть, как папа дергается, когда мама обращается к нему. Но нужно отдать папе должное, кроме первичной реакции, он образец спокойствия, профессионально нейтральная маска.       — У меня возник вопрос. Почему ты решил, что отправить подростков на такое опасное задание хорошая идея? Я понимаю, что Адам, Бри и Чейз необычные подростки, но они, в первую очередь, подростки. В этот раз они смогли справиться и не только выжить, но спасти других людей. Я нисколько не сомневаюсь в ваших способностях или технологиях Девенпорт Индастрис. Но, что если бы обстоятельства, независящие от вас… что если бы вы пострадали сильнее?       Голос мамы дрожит в конце, и она откашливается, чтобы восстановиться. Папа обдумывает свой ответ, а затем:       — Ты сама сказала, они не обычные подростки, они бионики и были созданы сильнее, быстрее и умнее любого человека. Там, где любой человек испробует все возможности и не сможет выполнить миссию, бионик будет лучше и превзойдет не только человеческие, но и свои возможности. Это просто то, какими они были созданы и воспитаны, чтобы стать героями.       Взгляд мамы блуждает от папы к Лео и его сиблингам. На губах мамы появляется неровная улыбка. Лео вероятно отражает эту улыбку.       — Мне тяжело принять это.       Улыбка мамы становиться более явной; мама похлопывает рукой по колену Адама, единственного, до кого она может достать, не вставая.       — Но я поработаю над этим, если вы, действительно, хотите продолжать быть супергероями.       — Мне жаль.       Папа говорит мгновенно, почти не давая маме закончить предложение, поспешно. Выражение лица до сих пор сдержанное. Не то чтобы Лео собирался обвинять папу в неискренности, в конце концов, все его извинения такие: по поводу забытой на столе посуды, опоздания или смертельно опасной ситуации.       Мама вздыхает впервые за сегодня, а может за несколько последних дней, улыбаясь папе.       — Полагаю, это часть того, кем ты являешься. Но, если что-то подобное произойдет еще раз, этим ты не отделаешься. Вы все не отделаетесь, дети.       Мама грозит пальцем в неопределенном направлении и смеется. Профессиональная маска окончательно уходит, и в ответ на лице папы видно отчетливое облегчение.       И так расспросы наконец-то закончены. Вероятно, мама получит больше подробностей от папы или кого-нибудь из сиблингов позже, если ей захочется услышать разные точки зрения. В любом случае, уже довольно поздно, так что Лео рад разрешению ситуации, но также он надеется как можно скорее сбежать спать; завтра ждет школа.       — Кстати, Лео. Почему Чейз сказал, что я накажу тебя?       Ох, верно.       Лео вздыхает и с нервным смехом проговаривает.       — Я мог сбежать с Адамом и Чейзом, чтобы выполнить супергеройскую миссию?       Завтра Лео тяжело встает в школу. Закономерно. Вторники прокляты.