Преподаватель

      Маша действительно визжала от переполнявших ее эмоций. Буквально визжала.       — А-а-а! Ты ночевала у Олега! Он снял перед тобой футболку! Господи, не верю своим ушам! Он сначала спас тебя, как благородный рыцарь, а потом еще и домой к себе привез! А-а-а, Олеся, это пипец! — вопила подруга. Бедные соседи.       Я рассказала ей всю историю целиком. Только Машу можно было посвятить во все подробности, ведь она все равно не училась с нами, никого из вуза не знала, да и в целом, никому бы ничего не рассказала. Машка – друг, проверенный временем. Она давно заслужила мое доверие.       — Белокрылова, — обратилась ко мне Маша, откинувшись на спинку дивана, — я тебе точно говорю, — она вскинула брови и подняла вверх указательный палец, — он тебя хочет.       — Ма-а-аш, ну прекрати, чего ты несешь? — я закатила глаза.       — Леся, твой девственно чистый мозг еще не в силах понять, что не будет здоровый молодой мужик светить голым животом перед девушкой просто так, — со знанием дела проинформировала меня красотка.       Она закинула ногу на ногу и сделала глоток остывшего кофе. Я отзеркалила жест, в очередной раз позавидовав безупречности ее фигуры. Мне бы такую… Глядишь, и с Шефером все иначе бы было.       — Да перестань, я не знаю, чего он хотел, видимо, поиздеваться, но уж точно не совратить меня. Он же сразу оделся и отошел, даже пальцем меня не тронул.       — Ну это пока. Он, все-таки, препод твой, не все сразу. Господи, — на её лице засияла задорная улыбка, — я до сих пор в восторге от того, что ты не растерялась и потрогала его, — подруга засмеялась.       — Да оно само как-то, я даже задуматься не успела…       — Всё правильно ты сделала, такую возможность нельзя упускать, но представляю, как он удивился, — весело произнесла Машка. — Наверное, подумал: «вау, эта скромная, пугливая девчонка не такой уж и ангел».       — Наверно… Но я реально не ангел, — усмехнулась я.       Обсудив всю ситуацию, мы так и не пришли к окончательному выводу и не смогли понять, что в голове у Шефера. Маша предложила пройтись, на что я с радостью согласилась, но стоило нам выйти на улицу и снова завести разговор, как подруге позвонил парень, и они, как обычно, стали выяснять отношения. Абстрагировавшись от чужой ссоры, я снова погрузилась в свои мысли. В мысли об Олеге.       От воспоминаний о том, как он называл меня маленькой, как успокаивал и гладил по спине, в животе просыпались бабочки. Я глянула на свою руку и выпрямила пальцы, в сознании вспыхнула картинка, как дотрагиваюсь до его пресса. Казалось, на кончиках пальцев до сих пор чувствовалось тепло его кожи.       Слишком уж часто мысли о преподавателе стали меня навещать. Я не хотела влюбляться в него, потому что понимала, сколько боли, слез и разочарований это принесёт. До сих пор одно упоминание имени «Паша» заставляло сердце болезненно сжиматься. Новые раны ни к чему.       — Маш, ты вроде нормальная, адекватная девушка, зачем тебе эти качели абьюза? — обратилась я к подруге, когда та наконец убрала телефон.       — Ты про Тёму? — задумчиво уточнила она.       — Да.       — Я люблю его. Правда люблю… Вот всё и прощаю. Я не смогу без него, Лесь…       В глазах Маши заблестели слезы.       — Ну что ты? Не плачь, пожалуйста, — я взяла её за руку, — что у вас случилось, что он сказал? Расскажи.       Всё оставшееся время прогулки мы проговорили об отношениях Маши и Артема. Поняв, что бесполезно убеждать подругу расстаться с этим чудаком, я сменила вектор диалога и попыталась помочь ей разложить всё по полочкам, найти подход к парню, понять, как наладить общение с ним. В очередной раз.       — Антон о тебе спрашивал, кстати… — между прочим бросила она.       — Маш, ну сколько можно? Не хочу я даже общаться с ним. К слову, он мне на все истории стал отвечать.       — Потому что ты ему нравишься. Я понимаю, что на фоне твоего Ален Депрепода все остальные меркнут, но если с Олежкой не сложится, то советую присмотреться, Тоша реально нормальный.       Мы перешли дорогу у станции и зашли в парк. Появилось неприятное чувство, будто за нами следят. Прогнав параноидальные мысли, я сконцентрировалась на диалоге.       — Фу, не называй его Олежкой.       — Почему? — рассмеялась подруга. — Миленько.       — Да дурацкая форма имени. Он Олег. Просто Олег.       «Мой Олег», — непонятно откуда взявшаяся фраза в голове удивила меня саму, и я прогнала ее так же, как и мысли о слежке. И то, и другое было слишком глупым.       — Ладно-ладно. Просто Олег, — Маша пнула камушек, валявшийся на дорожке, и тот, немного прокатившись, упал в пожухлую траву.       Желтый свет от фонарей освещал зеленые елки и лысые деревья, растущие рядом, оставляя в темноте все, что находилось дальше. Почему-то было страшно вглядываться в тьму, за стволы и кусты. Будто бы боялась увидеть там кого-то нехорошего. Тут же всплыли воспоминания, как заблудилась в лесу, как бежала от кого-то, если этот кто-то вообще был. Стало не по себе. Шаг непроизвольно ускорился. Олега здесь нет, никто не спасет.       Лужицы блестели, отражая всё тот же желтый свет старых фонарей. Я посмотрела на Машу, но девушка выглядела спокойной и задумчивой, странные ощущения ее не мучали.       «Успокойся. Тут никого нет. Перестань себя накручивать, вспомни, к чему это привело в прошлый раз, — строго приказала я себе, после чего мысленно усмехнулась, — это привело к тому, что я оказалась в квартире Олега».       Вот только душа была не на месте.       — Маш, может, быстрее пойдем? Мне что-то некомфортно.       — Боишься, что нападут? Вроде, не поздно еще, да и мы вдвоем, — подруга огляделась, — да не бойся, нормально всё будет, — заверила меня она, но шаг всё же ускорила.       К счастью, Машка оказалась права. Домой мы обе дошли в целости и сохранности.       Мысленно, я то и дело возвращалась к Шеферу, и это начинало здорово злить.       Расчесываю волосы: «интересно, Олегу больше нравятся брюнетки, блондинки или, может, рыжие? Ему больше по душе короткие или длинные стрижки?»       Готовлю еду: «интересно, а что любит есть Олег? Ему бы понравилось, как я готовлю?»       Читаю книгу: «интересно, а что любит читать Олег? Как бы он прокомментировал мой литературный вкус?»       Смотрю с бабушкой сериал: «интересно, а как бы поступил Олег в такой ситуации?»       Смотрю с бабушкой еще один сериал: «Олег бы так никогда не поступил!»       Расстилаю кровать: «наверно, спать вместе с Олегом очень комфортно…»       Олег. Олег. Олег. Олег. Олег.       «Прекрати! Да хватит уже!» — мысленно закричала на себя я после очередных размышлений о преподавателе.       Нельзя было влюбляться в Шефера. Ну никак нельзя, ни в коем случае. Шансов на отношения точно не было, а когда разбивают сердце – это больно. И еще постоянно ускользало от внимания, что он – мой преподаватель. Это тоже всё усложняло.       Тем не менее, пару Олега я ждала больше, чем Новый год.

***

      Утром, на первом этаже университета, я встретила Илью Владимировича. Он спросил о моем самочувствии и попросил не рассказывать никому о случившемся. Извинившись, что заставила нервничать и испортила поход, я пообещала, что сохраню произошедшее в тайне.       — Ах да, Ваш рюкзак с вещами у меня в машине. Сейчас заберете или после пар? Я сегодня тут до вечера.       — Лучше после пар, — улыбнулась я и, приложив пропуск, прошла через турникет.       — Я буду в кабинете, найдёте тогда, — сказал Илья Владимирович.       Обернувшись, я кивнула и поспешила в аудиторию, до начала первой пары оставалось мало времени.       Во время лекции к нам зашла Ксения Витальевна.       — Ребята, надеюсь, Вы начали уже писать курсовую? — обратилась она к группе.       — Да, — послышался писклявый голос Рубиновой.       «А я трогала Олега, а я трогала Олега!» — мысленно подразнила я Маринку и улыбнулась от того, как глупо и по-детски, но в то же время забавно, это вышло.       — Отлично, — ответила Ксения Витальевна. — У Равиля Денисовича очень много нагрузки, ему еще ваши курсовые по экспериментальной в следующем семестре проверять, так что эти курсовые, по клинической, вы будете писать с Олегом Сергеевичем Шефером.       Моё сердечко ёкнуло.       — Он же совсем другие предметы ведет, — сказала одна из одногруппниц.       — У вас – да, но клиническая психология и ряд других дисциплин в его сферу знаний и образования также входят. — Преподавательница немного помолчала. — Если будут какие-то проблемы, пишите, звоните, заходите в деканат. Всё, извините, Равиль Денисович, — она быстрым шагом вышла из аудитории.       Сегодня Ксения Витальевна снова выглядела шикарно и оделась очень стильно. Как и всегда. В глубине души мне хотелось стать такой же эффектной взрослой девушкой к ее возрасту, то есть, лет через пять.       Равиль Денисович продолжил вести лекцию, но сосредоточиться на материале не удавалось, еще и Рубинова шушукалась со своими подружками на задних партах. Конечно, теперь же она сможет еще чаще доставать ее любимого Шефера, ведь сейчас вполне легально можно писать ему с вопросами касательно курсовой работы. Я бы не удивилась, если бы она и тему поменяла на «клинические случаи нездоровой тяги к молодым и горячим преподавателям».       Последнее время эта одногруппница знатно раздражала. Раньше Рубинова меня не особо сильно бесила, но с появлением в нашем преподавательском составе Олега она стала вызывать довольно яркие негативные эмоции, правда, изначально те были еле заметными. Теперь же, когда «молодой и горячий» стал частым гостем в моих мыслях, дурацкая Маринка выводила из себя до скрежета зубов. Неужели, это ревность? Признаваться в этом не хотелось даже самой себе. Ревновать к кому угодно Олега, который мне не принадлежал, было не просто неразумно, а максимально глупо. Тупо. Дегенеративно тупо.       «Я у него ночевала, а ты его тоже явно раздражаешь», — мысленно снова обратилась я к Рубиновой и наконец постаралась вникнуть в лекцию Равиля Денисовича.

***

      Ура! Этот день наступил! Даже очень рано встать было не так уж и сложно. И пинать себя в ванную, чтобы накраситься, не пришлось – полетела туда легко, словно бабочка. Я радовалась, что снова увижу его. Олега. А в солнечном сплетении все сжималось от волнения.       Сегодня должно было стать понятно, как же всё-таки Шефер ко мне относится. Конечно, если говорить честно, положа руку на сердце, была надежда на особые взгляды или еще что-то такое. Хотелось увидеть, что он заинтересован во мне. Как бы не отрицала возможность отношений с этим мужчиной, как бы не игнорировала зародившиеся нежные чувства, в самом потаенном уголке своей души я оставалась маленькой девочкой, верящей в прекрасных принцев, настоящую любовь и счастливый конец каждой, или хотя бы своей, истории.       Сидя в аудитории, то заправляя прядь волос за ухо, то выпуская её, я постукивала ногтями по столу и не сводила глаз с двери. Алёна и Настя о чем-то болтали, а вот я вести с кем-то диалог была не в состоянии, могла только ждать появления “того самого”. Очень хотелось поделиться с подругами тем, что произошло у нас с Олегом, но приходилось молчать, я же обещала. Девчонки не рассказали бы никому, но нарушить слово, данное двум прекрасным мужчинам, я не могла.       Марина-дубина, как её прозвала Маша, продолжала рассуждать на тему того, какими классными будут их отношения с Олегом, когда тот, наконец, осознает, как ему повезло, что сама Марина-стервозная-скотина, обратила на него свое королевское внимание. Я была крайне удивлена, когда услышала, как эта Марина-тупая-псина на полном серьезе рассказывает группе, что Шефер в походе проявлял к ней кучу внимания и, можно сказать, флиртовал.       Возможно, внезапно возникшая ненависть к Марине-тухлой-сардине была действительно неоправданной с моей стороны, так как базировалась на не менее тупой ревности… Но ведь эта девушка совершенно точно не являлась ни идеалом, ни ангелом, и вполне заслужила такое отношение к себе своим паршивым языком и идиотскими выходками. Олег хоть догадывался, какие сплетни она про него распускала?       Да, не было смысла отрицать, что эта дубина хорошо училась и тупой, по правде говоря, не была. Также жалким выглядело бы отрицание её красоты и умения общаться с мужиками. Но. Рубинова врала. Много. Часто. Рубинова подставляла одногруппников, даже своих подруг, в глазах преподавателей или других одногруппников. Она как бы случайно, между прочим, вкидывала какую-то информацию о них, Информацию, которую выдавать было не нужно. Сама девушка рассказывала, как в школе, вместе со стайкой своих подружек, издевалась и гнобила какую-то девочку, со слов Марины: «уродскую серую мышь». Рубинова гордилась этим. Еще она рассказывала, как специально влезала в чужие отношения, чтобы их разрушить, и как изменяла бывшему парню.       Я никогда не была о Маринке-скотинке хорошего мнения, но она не трогала меня, а я не трогала ее, и все было нормально. Жизнь Рубиновой меня не интересовала, а ни судьей, ни богом, ни полицией нравов я не была, так что судить ее права не имела. Однако, теперь игры этой стервы коснулись меня, пусть и не напрямую, так что я злилась. Раздражалась. Бесилась.       Шефер, как хуманизация пунктуальности, зашел в аудиторию ровно в девять. Уверенный широкий шаг, прищуренный взгляд свысока, поджатые губы. Из-за небольшой щетины подбородок отливал голубым. Ничего в нём не изменилось. А с чего бы меняться, собственно? Единственное, в этот раз он надел не пиджак или что-то строгое, а вязаный черный свитер, и это добавило немного уютности в его образ. Совсем немного. В голове нарисовалась картинка, как Олег сидит дома на диване в бежевом свитере с крупным вязаным узором, пьет какао или кофе из большой чашки и беззаботно смеётся над какой-то шуткой. На фоне стоит ёлочка со включенной гирляндой, пахнет мандаринами, а на огромном экране его телевизора идёт милый рождественский фильм.       А рядом с Олегом сижу я.       Мимолетная слабая улыбка появилась на моем лице. Такой Олег, «уютный Олег», вызывал тепло где-то внутри грудной клетки.       — Надеюсь, все дома разобрали предыдущую тему? Сегодня поговорим о биохимических и нейрофизиологических нарушениях работы мозга, которые наблюдаются при страхах и фобиях. Тема интересная, как мне кажется, — строгий голос преподавателя вернул к реальности.       Никаких особых взглядов. Никакого внимания. Он полностью игнорировал мое присутствие. Меня это не устраивало, пришлось действовать.       — Олег Сергеевич, можно вопрос, пока Вы не начали? — обратилась я к преподавателю.       — Слушаю Вас, — равнодушно отозвался он.       «Почему Вы на меня не смотрите?» — пронеслось в голове, но вслух прозвучало другое.       — Нам Ксения Витальевна сказала, что Вы будете вести наши курсовые работы.       — Ну, и дальше что? Сомневаетесь в правдивости ее слов? — недружелюбным тоном спросил Шефер.       — Нет, я… Я не договорила… Я хотела узнать, как с Вами связываться в случае, если будут вопросы? Писать на почту, которую Вы нам давали, или в мессенджер какой-нибудь?       В тот момент я не подумала, что, задавая этот вопрос, оказываю еще и услугу Рубиновой. Впрочем, она бы всё равно нашла способ ему надоедать.       — Вопросы можно присылать в сообщениях, да, файлы на почту. Но после восьми вечера и в выходные прошу мне не писать, ну, если, конечно, это не будет что-то серьезное и срочное. — Чуть помолчав, он добавил. — И присылайте всё в сроки, которые я укажу, не рискуйте своим допуском к сессии. Номер телефона спросите у старосты.       Все промолчали. Кроме Рубиновой, разумеется.       — Хорошо, Олег Сергеевич, — промурлыкала Марина-кожура-от-апельсина.       — Вопросы еще есть или начнем лекцию? — осведомился Шефер, покрутив браслет на запястье.       Снова тишина.       — Отлично, тогда поехали.       За обе пары он так и не удостоил меня ни граммом своего внимания. После пар – тоже. Как обычно, просто попрощался со всеми и быстро ушел. Но чего именно я от него ждала? Чего-то ждала... Только вот, видимо, все те его действия по отношению ко мне были актом благородства и некой добросердечности, не более. А пресс… А пресс был игрой, издевкой.       Из мыслей о Шефере меня вырвала Алёна.       — Олесь, ты чего домой не собираешься? Ты какая-то отстраненная в последнее время, может, все-таки обиделась, что я тогда проспала и тебя кинула? — поинтересовалась подруга.       — Нет, Алён, ты чего? Конечно, я не обижаюсь, — я встала с места и начала складывать вещи в сумку, — просто период такой, не хочется особо много с кем-то общаться.       — Ты не влюбилась? — спросила Настя.       Цвет с волос девушки немного вымылся и не выглядел уже таким рыжим. Проходящая мимо Марина бросила на меня злобный взгляд.       — Нет, не влюбилась, — твердо ответила я, говоря это скорее себе, чем Насте.       Когда мы с подругами выходили из аудитории, меня окликнула Рубинова:       — Лесь, можно тебя на две секунды?       Одногруппница была одна, без своей своры. Судя по ее напряженному лицу, диалог обещал быть малоприятным. Перенеся вес тела на правую ногу, Маринка отставила бедро и, повесив сумку на одну руку, а в другой держа шубку, нетерпеливо постукивала свободной ступней по полу.       — Догоню, — сказала я остановившимся девчонкам и подошла на шаг ближе к Рубиновой, но оставила между нами приличное расстояние. На всякий случай.       — Скажу кратко, — начала она, глядя на меня своими мелкими карими глазками с ноткой презрения и высокомерия во взгляде, — не лезь к Олегу.       — Господи…       — Я вижу, как ты на него смотришь, как разговариваешь. Еще и эта сцена с прятками в походе. Не лезь, Белокрылова, слышишь? Я серьезно.       — Рубинова, ты со своим Шефером уже совсем головой поехала, успокойся, а, — ответила я и поспешила догнать подруг.       — Вот именно, моим, — прошипела одногруппница за моей спиной.       Я буквально чувствовала на себе её полный ненависти взгляд. По большому счету, было наплевать на эту Рубинову, но неприятный осадочек от разговора всё равно остался.       Девочки ждали меня на улице.       — Что она хотела? — поинтересовалась Настя.       — Сказала, не лезть к её Шеферу.       — Вот больная, — прокомментировала Алёна.       Впереди нас, на преподавательской парковке, стоял Олег и что-то искал в телефоне, держа подмышкой черный кожаный портфель. На нем было надето красивое серое пальто, сидело оно отлично, преподавателю очень шло и придавало солидности. Кажется, он был в этом же пальто, когда я прилегла на него в метро в день концерта. Шефер подошел к своей машине, большой черной иномарке, и отключил сигнализацию. Фары мигнули. Интересно, у Олега могло бы быть другое отношение ко мне, если бы мы познакомились непосредственно в университете?       Другое. А какое у него вообще ко мне отношение?       Шефер скрылся в салоне, мотор автомобиля зарычал, и через мгновение преподаватель выехал на дорогу. Холодный воздух морозил кожу на лице и проникал через неплотно прилегающий воротник куртки к шее, заставляя ежиться от озноба. Перчатки остались дома, и голые руки начали быстро замерзать. Взгляд зацепился за то место на дороге, где только что проехала машина Олега. В ней точно было тепло.