***
Ибрагим паша был человеком занятым. Во дворце появлялся редко. Точнее, это Хюррем вечно не могла встретить его. Судьба, будто намеренно издеваясь, разделяла их. Впрочем, едва ли эти встречи принесли бы пользу. Правда, ведь в этом человеке она с самого не была заинтересована. Однако ж, в тот самый день, когда её продали, она едва держалась на ногах. Нет, торговец не морил их голодом, но гордость не позволяла принимать еду «из рук хозяина». Того, кто так безжалостно распоряжался чужими жизнями. И солнце было таким ярким. Мужчина, который глядел на «товар», выглядел совсем уж обычно. Почему-то Александра посчитала, что тот человек важный. Как минимум, состоятельный. Собственно, увесистый мешочек (с деньгами ли?) это, должно быть, подтверждал. Торгрвец расплылся в довольной улыбке. Видно, достаточно заплатили. А дальше… дальше была темнота. Так, видно, и попала она во дворец. Очнулась, уже когда повозка ко дворцу прибыла. Потом чего только не произошло. Но, наверное, одно воспоминание в голове отпечаталось. Тот мужчина, о котором, собственно, спросить было не у кого, ещё до того, как Александра сознание потеряла, накрыл её чем-то. До того нагая, девушка могла скрыться от жадных глаз прохожих. Сейчас, думая об этом, Хюррем не могла понять своих чувств. Отчего-то она вновь и вновь возвращалась к этому человеку. Раньше думы её занимала лишь семья, после — Сулейман, а теперь… а что теперь? Хотела или нет, а забыть о паше не могла. Казалось бы, ей такого человека, холодного, обходить стоит. И, даже прояви он к ней когда-то жалость, сейчас же в упор не замечает. Хотел бы встретиться — сделал бы это. — Зачем ему это? — рассуждала Хюррем. Нет, для визиря она не представляет никакой ценности. Тем труднее было видеть, как паша, человек, поселивший смуту в её мысли, так спокойно говорит с первой наложницей султана. Махидевран не вызывала у Хюррем особых чувств. Кажется, они могли бы жить вполне мирно (по крайней мере, покуда гаремом управляет Хафса султан). Но, когда Ибрагим улыбался этой женщине, Хюррем брала странная злость. Казалось, в том нет ничего такого. Объяснить себе природу этих чувств девушка была не в силах. Хотя, казалось бы, и чувств никаких нет. Это точно не любовь, которой покорил её сердце султан Сулейман. Но… будто что-то давно позабытое. К нему, паше, тянуло неимоверно сильно.***
Однажды, когда лекарь выявила первую беременность, Хюррем лично решила сообщить об этом повелителю. Накануне похода, конечно, эта новость определённо бы придала султану сил. Сказать, что она была разочарована, заметив в коридоре великого визиря и Хатидже. И опять — улыбка на вечно хмуром лице. Только в этот раз девушка почему-то уловила особенную нежность, что таил в себе паша. Нет, она верно зря***
Следующие восемь месяцев прошли для наложницы в томительном ожидании. Ей скорее хотелось увидеть своё дитя, почувствовать его тепло, подарить ласку. Вместе с тем, девушке было страшно. Ведь ей нужно защитить малыша, а как это сделать, если вокруг одни только враги? Она особенно остро ощутила это, когда султан отбыл в поход. Каждый, казалось, так и норовит задеть. Скрытно. Конечно, никто не стал бы в открытую выражать недовольство. Но, учитывая, что Махидевран появилась в жизни султана раньше. Она же мать единственного наследника. Пусть они и не вступали в открытый конфликт, ясно, что баш кадына не станет терпеть конкуренцию. Беременность наложницы, естественно, не привела её в восторг. Хюррем же оставалось терпеть. Между тем, декабрь подкрался незаметно. Вместе с ним — первые признаки скорого появления на свет дитя. Ей было не по себе. Тело ломило, она чувствовала слабость. И всё же, Хюррем, услышав о том, что в покоях султана другая, не стала дожидаться. Она выскользнула из комнаты, пока отправила нескольких слуг на кухню за… чем-нибудь. Девушка до последнего надеялась, что это с ней жестоко пошутили. Правитель лишь недавно вернулся. И то время, что провели они вместе, в любви клятвы приносил. Неужели… неужели ложь всё? — У повелителя наложница, — и, как подтверждение, звонкий смех, что доносился из покоев. Что же постигло её в те самые мгновения… разочарование? Права была Агния, девушка, с которой плыли на корабле захватчиков — изменчивы человеческие чувства. Даже слишком. — Хюррем хатун, — услышала она. Взгляд тёмных глаз, казалось, в самую душу смотрел. Так паршиво стало. Всю горечь выплюнуть хотелось. Жаль только, возможности нет. Она уже будто о паше и забыла, но, увидев теперь, комок в горле встал. И до чего ж обидно. Визирь её такой видел, покинутой султаном. Шаг. Ещё шаг. Раз. Два. Три. Только бы до гарема дойти. А там, наверное, уже Нигяр ждёт. Совсем немного осталось. Вдруг — резкая боль пронзила всё тело, сознание вспыхнуло. А в голове, кажется, замаячила благословенная темнота. И почудилось вдруг, что сильные руки едва успели спасти от падения. — Александра…***
Александра… Хюррем приходила в себя потихоньку. Роды выдались сложными. Но лекари сказали, что мальчик благословлён небесами. Пусть и родился раньше срока, здоровенький. — Шехзеде. Принеси мне моего шехзаде. Нигяр, улыбаясь, пообещала сделать это чуть позже. Мальчику, конечно, нужен специальный уход. — Отдыхай, Хюррем, — кивнула калфа, — Валиде султан вечером праздник устроит. Только… — Что? — судя по всему, женщине определенно хотелось чем-то поделиться. Только, видимо, она старательно подбирала слова. — Будь осторожнее с пашой. — О чём ты? Какой паша? — Тот, который принёс тебя на руках. Сказать, что рыжеволосая была удивлена, значит, красноречиво промолчать. Она была удивлена. По меньшей мере. — Повезло ещё, что я вас по пути встретила. Гюль-ага донёс до покоев. Ему я молчать сказала. Я знаю, конечно, что ничего такого нет, — судя по тону, собеседница и сама была в сомнениях. — Но сплетники всегда найдутся. Не дай Аллах повелитель что-то узнает. К тому же… — Ладно-ладно, я тебя поняла.***
Прошло ещё несколько месяцев. Паша отправился подавить восстание в Египте, потому Хюррем так и не смогла его отблагодарить. Конечно, это, наверное, и ни к чему. Всё же он, наверное, в первую очередь думал о ребёнке, члене династии. Вместе с тем, она была ему признательна. Ежели говорить о султане, так к той наложнице мужчина быстро потерял интерес. Лейла хатун быстро была выслана в старый дворец. Видимо, это было попыткой загладить вину. Мужчина много времени, вопреки ожиданиям, проводил с возлюбленной, даровав титул хасеки. Казалось бы, вот оно счастье. Рядом заботливый мужчина, сын. Она, пусть и не единственная, но отчасти хозяйка огромного дворца, о котором столько легенд ходит. Повезло ей. Да, так оно и есть. Только вот… неспокойно, когда паша далеко. Нет-нет, а заходится сердце в ритме, дожидаясь возможности узреть тёмные очи, вдохнуть аромат. Думается ей, мужчина пахнет битвами и, быть может… нет, нужно забыть. Забыть! — Что это? — Хюррем постаралась отвлечься. Стоил быть осмотрительнее. Наверное, Нигяр не зря предупредила, всё же та чертовски умна и наблюдательна. — Для меня? — Для Хатидже, — султан мягко улыбнулся, любовно проведя по украшению. Мужчина выглядел уставшим. Наверное, работал всю ночь. — На свадьбу. — Свадьба? Какая радость. А… с кем? — Хюррем, чувствуя неладное, тяжело сглотнула. — Любимую сестру я могу доверить лишь другу. Надеюсь, Ибрагим сделает Хатидже счастливой. Сердце, что билось в груди, кажется, разбилось на тысячи осколков. Хюррем султан улыбнулась, маленькая Александра внутри горько заплакала.