calme et silence

      Аромат подгоревших блинов уже стоял по всей квартире. Феликс совсем не умеет готовить. Хён лишь бегает вокруг него, подтирает все феликсовы косяки и визжит от стреляющего масла, попадавшего на тело. — Ты такой смешной, Хёнджин, я не могу! — чуть ли не задыхаясь от смеха поговаривает Ликс. Сковорода уже пахнет этим отвратительным запахом и, видимо, будет пахнуть так ещё очень долго. — Ну что ты смеёшься! Это вовсе не весело, ты мне всю квартиру провонял этим ужасом. Ещё и мою любимую сковородку испортил, дьявол! — разоряясь суетится юноша — Ещё одна оплошность и я тебя накажу, слышишь? — он бьёт маленькой тряпкой плечо феликса, пока тот смеётся в голос и пытается побыстрее закончить это 'кулинарное шоу'. — Ой, как страшно, боюсь—боюсь, Хёнджини! — с передразниванием эта фраза разносится по кухне. Соседи уже стучат по стенкам, лишь бы те заткнулись. Парни мешали спать, кажется, всему дому своими громкими разговорами. Но им совершенно плевать. Кажется, будто весь мир крутится только вокруг них, словно время останавливается, когда они смотрят друг на друга, не отрывая взгляда. Глаза Феликса словно галактика, вечно завораживающая своей красотой, заставляющая глядеть только на неё и никуда больше. Как ревнивая дева, приковавшая чужие глаза только на себе. Его блондинистые прямые локоны сползали на лицо, мешая сосредоточиться на готовке. Немного отросшие корни виделись очень—то хорошо среди пучка золотистых волос. Джин снова застыл и пристально наблюдал за младшим, за всеми его действиями, малейшим движением рук и глаз. Как он немного жмурил нос от запаха, или же махал рукой на язык, думая, что это чем—то поможет избавиться от жара во рту из—за горячих блинов. Язык уже весь красный и болит, но тот не сдаётся и проглатывает весь кусок, лишь бы не выплюнуть его, показавшись некультурным. — Лучше бы выплюнул, ей—богу — с нотками недовольства произносит Хван, пока Фел огорчённо мычит в ладони. — В общем, можно сказать, что я приготовил. — он показывает на кучку блинов разного цвета, лежащих на тарелке. Пахли они не столь привлекательно, как и выглядели, но Хёнджин, всё же, решился испытать свою стойкость. — Ужасно, Феликс. Я же дал тебе начальный рецепт. Ты в него вообще смотрел? — парень продрожжал от вкуса во рту. — Да! И вообще, не так уж и плохо для первого раза. Если не смотреть на почти чёрные блины, то очень даже ничего, так ведь? — Ладно, для тебя сделаем исключение — Хван положил блин на тарелку ко всей это могучей кучке, лишь бы больше не притрагиваться. — В принципе, не так уж и плохо. Почему тебя так воротит? — Феликс облизывая пальчики поедал своё творение, пока Хён сидел закатив глаза. — Ты какой—то странный. Что бы я не сказал, ты реагируешь резко и грозно. Я что тебе нравлюсь, дурашка? — с небольшим смешком и ухмылкой, растянув улыбку словно лисичка, Ликс подошёл поближе к парню. — Господи, помилуй! Кто угодно, только не ты — Хёнджин посмотрел наверх, поймав на себе осуждающий взгляд. Феликс немного наклонился, оказавшись на уровне глаз парня, смотря своим хитрым взором в его шоколадные конфеты, наполняющиеся отражением его тела. — Ты грубый. Ужас, как таким быть можно, Хёнджини. Я думаю, наказать тебя нужно, а не меня. Сковороду и кухню отмыть легко, а поменять характер человека крайне сложно, особенно в твоём возрасте — златовласый зажмурил глаза, погружаясь в чужих ещё сильнее. В глаза Хёна и вправду можно смотреть вечно. Вроде обычный цвет молочного шоколада, а притягивают даже очень. Может только Феликса притягивает, просто он не обращает на это внимание? Хван опустил взгляд на губы юноши, не боясь, что тот что—то заподозрит и снова будет своими глупыми шутками разбрасываться. А вдруг это вовсе и не шутки? Хёнджин, определись уже. Слишком сложно. Парень то очень красивый, скажем даже прекрасный, но что—то от него отталкивает и, в то же время сильно притягивает. Слишком сложно. Закусив губу, Хёнджин продолжал беспардонно пялится на пунцовые губки юноши. — Я бы тебя поцеловал, дабы ты заткнулся уже, но это будет слишком — Джин приблизил непозволительно близко к сахарным устам. Феликс лишь повторил его действие, оказавшись в миллиметре друг от друга. Горячее дыхание обжигало, заставляя сердце набирать темп, пока Хван спокойно сидит и ухмыляется. Ликсу это не нравится. — Ну так, поцелуй. Что тебе мешает? — спросил Ёнбок, чувствуя прикосновение кончика чужого носа. — Мне мешает то, что ты всё равно не заткнёшься. Будешь болтать без остановки, я тебя знаю — блондин отстраняется от юноши, давая понять, что ничего не будет. — Всю романтику испортил, гадёныш. Пока, ты меня раздражаешь! — Феликсовы губки надулись, пока он забирал блины с собой, злобно смотря на того — С тебя нормальные блины за издевательства над человеком! — он вышел из квартиры. Дверь закрылась за ним с небольшим скрипом, пока Хён лишь хихикал. Впрочем, как обычно. — Как—нибудь потом, Ликси, как—нибудь потом. Не торопи события, сладкий.