Истории

Ницца - Французская Коммуна, 29 мая 1960 года

Уже много лет прошло, с окончания Второго Вельткрига. В Социалистической Франции установился долгожданный мир. Бывшие солдаты успели состарится, расцвести, завести семьи или умереть. Но теперь, они радуются солнечным дням. Всё осталось позади. Война внесла и свой аспект хаоса. В стране действует широкая почтовая система. Она же была и проклятием, множество писем, похоронок и других важных сообщения могли порой просто потеряться или забывались. Множество писем не доходили до своих получателей. И лишь спустя много лет после войны, стали искать тех, кто должен был их получать. Кто-то и вправду начали читать старые письма, но до сих пор оставалась невообразимое количество бумажек, которые так хотели попасть к своим хозяевам обратно. Генри Донован; 42-летний мужчина работающий в почтовом отделении на территории Коммуны Ниццы. Бывший ветеран войны, его лицо, покрытое морщинами, порезами, вмятинами напоминала ему о том, в каких боях он получил своё тяжёлое наследство. В это солнечное утро, он делал привычные для себя вещи; занимался зарядкой, завтракал, слушал радио, проверял почту. Последнее он сейчас и делает. Живя со своей женой и детьми в частном доме, он успевал переписываться со своим братом, что живёт в Париже. А затем со спокойной душой идти на работу. Выйдя на улицу, он начал проверять ящик. Открыв его, он заметил два письма; первое от его брата Жана, второе выглядело старым и помятым. Это смутило Генри, может, ошиблись адресом? Пожав плечами, Француз пошёл домой, читать посылки. Прочитав письмо Жана, который расписывал о последствиях своей командировки в Британский Союз, о победах во время участия “Всемирного Фаланстера”, о речах, что он давал во время её закрытия, Генри был рад за своего младшего брата, который был творческим человеком и умел выделяться из толпы. Помассировав виски, Генри вспомнил про второе письмо, которое также лежало в ящике. Оно лежало на кухонном столе, возле которого и сидел Француз, он начал осторожно открывать её. Там была фотография двух молодых девушек, первой по внешности было лет 18-20, а второй чуть старше, может 25-27, они мило улыбались. Черно-белая фотография не позволяет детально описать их, повернув фотографию, Генри заметил подпись: “Спасибо за всё, мы ещё обязательно встретимся, запомни этот тёплый 1939” Генри смотрел на фотографию, не обращая внимания на жену, которая ходила и готовила завтрак. Отложив в сторонку фотографию девушек, бывший ветеран Второго Вельткрига начал читать само содержания письма: “Моя Дорогая Лена, я надеюсь, что это письмо дойдёт так скоро, как может. Прошло уже две недели, а я скучаю по тебе. Как и по нашим совместным прогулкам по Ницце, твои позитивные эмоции, которые ты мне дарила при встречах стоят куда больше, твоя улыбка, невинная и молодая, пускай ты на 7 лет меня младше, ты прекрасна, ещё ни с кем, мне не было так хорошо, как с тобой. Это лето, жаркое, красивое, и главное - прекрасное, я никогда не забуду этот отрывок из моей жизни, благодаря тебе, он останется навсегда.” “Вторая неделя идёт Война, сама знаешь, жизнь в окопах не сахар. Вечная грязь, подступающая мерзлота, и кое-что похуже. Но мысли о наших совместных прогулках, походах в кинотеатр, развлечениях и купанию в море, позволяют держаться как утёс, пережить ту картину, что я вижу каждый день сложно, все мои друзья с которыми я познакомилась недавно - погибли. Лена, запомни - не привязывайся к ним, иначе твоя невинная душа заполнит чёрное горе.” “Я боюсь потерять тебя, как уже потеряла двух родных сестёр, тебе повезло, ведь ты Англичанка, да и живёшь в глубине Туманного Альбиона, значит, что ты будешь в безопасности, я хочу, чтобы ты знала, это письмо будет последним. Знаю, тебе будет больно я наношу удар в сердце. Но в будущем тебе станет легче, я обещаю тебе. Если ты прочитаешь её, то знай; когда закончится эта Война, мы с тобой вновь встретимся, там же где и познакомились, я знаю ты вспомнишь, ведь именно это место стало твоим любимым. За весь год что мы знакомы с тобой, я знаю мы стали больше, чем Подругами!” “Твоя любимая Адель.” Генри раздирали двоякие чувства: с одной стороны, во Франции не нова идея однополой любви, причём речь идёт не только про девушек, а тут видимо начало Второго Вельктрига. С другой стороны, он не знал кто, кто такая Адель и кто такая Лена. И раз это письмо дошло только сейчас, можно ли сказать, что оно было потерянным и его просто бросили в первый попавшийся почтовый ящик. Хотя одна из девушек, а именно самая молодая, ему кого-то напоминала, видимо это и была та самая Лена. Взяв фотографию снова в свои руки, он не заметил, как к нему подошла жена, которая обратила внимания на то, как он держал Чёрно-белую фотографию в руках. Она успела взглянуть на фотографию, на её лице появился шок и сильно удивление. А спустя мгновение она стала выглядеть подавленной. Донован заметил её тревогу. Он протянул её фотографию, а затем и письмо. Женщина быстро прочитала письмо, поняв весь смысл. Она хотел расплакаться, но храбро держалась, чтобы Генри не увидел их, чтобы не увидели дети, которые могли зайти в кухню. А Генри? Он лишь утвердительно кивнул, но она держалась, не давая волю эмоциям, ведь всё это было так давно. Она выросла, у неё дети есть. Адель была... Её первой любовью? Или же она думала, что была? Теперь Лена не могла так уверено сказать. Всю эту тишину первым, прервал Донован: - Если ты хочешь с ней встретится, я не буду тебе мешать. За завтрак не волнуйся, Я за ним присмотрю. А ты, не торопись. - спокойно и даже чуть добродушно ответил Француз. - Генри... Спасибо - чуть не плача ответила Лена, а затем, быстро одевшись в более лёгкую, и красивую одежду, не забыв пожелать удачи детям в школе, вышла из дома и пошла в то самое кафе, которое до сих пор работало. Её переполняли чувства тревоги. А вдруг её там не будет? Что если она погибла на тех полях или просто переехала жить в другое место? Ноги дрожали, предательски подкашивались бежав по солнечной Коммуне, женщина много раз останавливалась, ведь с большим шансом она её не найдёт... Но надежда всегда таится в сердце. Даже не зная причин “почему она до сих пор идёт?” Лена всё ближе подходила к Летнему Кафе. Шла, даже когда сомнения её всё сильней и сильней окутывали, однако было поздно, она уже стояла почти что у дверей в кафе. Женщина пересилила себя, надеясь, что никого не будет, и открыла дверь. Зайдя в кафе, она увидела, что людей здесь немного. Мужчины в смокингах сидят, пьют кофе или читают свежие газеты. Почти никто не обратил на женщину внимания. Она стала осторожно осматривать здание. Никого, на кого могла бы походить Адель не было. “Как же ты выглядела?” - про себя спрашивала Англичанка. Она была чуть выше чем Лена тогда, 178-180 см, её длинные тёмные волосы падали до спины, однако она всегда их собирала в длинный хвост. Её большие глаза цвета мускатного ореха были невероятно красивыми, среднего размера носик, тонкие губы. Елена казалось, осмотрев кафе, расстроилась, ведь казалось, что шансы встретить её возрастут, пускай это было чудом и уже собралась уходить, как заметила столик почти на дальнем углу здания. Возле широкого окна падал яркий свет. А возле этого столика сидела женщина, одетая в достаточно строгую одежду; тёмно-синие брюки и лёгкий пиджак и виднелась блузка уже синего цвета. Она видимо пила кофе из маленькой белой чашечки. Пока кроме длинных волос, заплетённых в хвост, она не могла разглядеть. Сердце стало биться сильней и чаще, но она продолжила идти. Почти остановившись у самого края столика, Лене становилось всё сложней дышать. Женщина повернула к ней голову, спрашивая: - Доброго утра. Я могу вам помочь? - она приподняла голову, отрываясь от мыслей, внимательно осматривая Лену, её лицо сменялось скорее на скептичное теперь. - Извините, а... Мы знакомы? Вы мне кого-то напоминаете. - Вы Адель? - единственное что смогла выдавить из себя Англичанка, женщина легко кивнула головой. Именно тут, все сомнения, вся внутренняя тяжесть, что была снялась, всё будто разом прошло. Лена радостно обняла свою первую любовь. Только спустя несколько секунд, Француженка поняла, кто перед ней стояла, они радостно встретили этот день.