Будильник

Тэн валяется на шезлонге, потягивая через трубочку ядовито-синий коктейль. Лукас, спрятавшись за темными очками, смотрит на мягкую рябь океана. По лазурному небу плывут облака, и Тэн запрокидывает голову, разглядывая каждое из них, прищуриваясь от солнца. – Смотри, это похоже на зайца, – он указывает пальцем вверх. – Ты видел живого зайца хотя бы раз в жизни? – заливается смехом Лукас. – Это не заяц. Это собака. – У собак не бывает таких ушей, – фыркает Тэн. – И вообще ты не туда смотришь! Вон то действительно похоже на собаку. А это – заяц. – А почему тогда у собаки крылья? – морщит нос Лукас. – Это летающая собака, – невозмутимо отвечает Тэн и с хлюпающим звуком допивает остатки коктейля. – Так, понятно, пить тебе хватит, – Лукас забирает у Тэна из рук пустой бокал. – У тебя просто нет фантазии, – небрежно отмахивается Тэн и встает, подхватывая пушистое полотенце. – Идем в дом, а то я сгорю. – Я намажу тебя кремом. Всего намажу, – многозначительно играет бровями Лукас. – Если я сгорю, то тебе придется намазывать себя. И совсем не кремом. И совсем не в том месте, где можно сгореть. Ну, если ты, конечно, в плавках, – хихикает Тэн и, разворачиваясь, уходит с пляжа. Лукас, вздыхая и посмеиваясь, идет следом. С их спонтанного переезда прошел почти месяц, и Лукас чувствует себя необыкновенно счастливым. Они сняли домик прямо на берегу, и каждое утро их тихим шелестом будит океан. Вечера они проводят, гуляя по широкой набережной, полной туристов и местных торговцев безделушками. Так у Лукаса появляется дикой расцветки шляпа, а у Тэна – с десяток новых браслетов на запястье. Лукас предлагает набить парные татуировки, на что Тэн презрительно кривится и отвечает, что это дурной тон. Тэн возвращается к рисованию – только теперь его картины наполнены светом и плавными линиями. Он все так же рисует Лукаса – полусонного на кровати, плескающегося в воде, задумчивого в лунных отблесках. Лукасу кажется, что такой и должна быть настоящая жизнь. Все время, пока они здесь, он ни разу не просыпался от будильника. . – Тэн, я дома! – с порога кричит Лукас и шлепает босыми ногами на кухню, ставя на стол пакеты с едой. – Ты где? Ты еще спишь, что ли? – смеется он, заглядывая в спальню. – Я здесь, – доносится голос Тэна из гостиной, которую тот уже давно успел заставить холстами, завесить собственными картинами и повсюду разбросать кисти и карандаши. – Давно проснулся? – усмехаясь, спрашивает Лукас. – А то опять рисовал до утра. Что хоть получилось, покажешь? – Н-нет, не покажу. Мне не нравится, – напряженно отвечает Тэн и тут же широко улыбается. – А что ты нам купил? Лукас хмурится, замечая обеспокоенный взгляд Тэна и его необычную бледность. – Что с тобой? – Ну, ты же знаешь, что я рисовал всю ночь, – Тэн пожимает плечами и прячет глаза. – И, оказывается, все без толку. Я бездарность, – вздыхает он. – Ты не бездарность! Ты самый лучший художник на этой планете. А может, и не только на этой, – ласково говорит Лукас и, обхватывая Тэна за талию, затягивает в поцелуй. . Они сидят на пороге своего дома и смотрят на опускающееся за горизонт солнце. Лукас обнимает Тэна за плечи и зарывается носом в отросшие, чуть выгоревшие волосы. Тэн поворачивает голову и ловит его губы. Лукас углубляет поцелуй и проводит горячими ладонями по спине, привлекая ближе. Тэн тихо стонет и подается навстречу. – Пойдем, – шепчет Лукас и тянет его за руку, поднимаясь. Тэн послушно идет за ним, останавливаясь в дверях спальни только для того, чтобы стащить с себя тонкую майку. Лукас оборачивается на него и окидывает жадным взглядом. – Какой же ты все-таки… – шепчет он и притягивает Тэна, проводя раскрытой ладонью по груди. – Какой? – вздыхает Тэн, поддевая футболку Лукаса, снимая ее и отбрасывая в сторону. – Такой… – хрипло выдыхает тот и прижимается губами к шее. Взгляд Тэна вдруг становится серьезным, внимательным. Наполненным неожиданной болью и еще чем-то неуловимым, что Лукас прочесть не может – и только отстраняется, обеспокоенно заглядывая в глаза. – Что с тобой, Тэн? – Лукас, я люблю тебя. Я люблю тебя… Тэн всхлипывает и, не давая ответить, впивается в губы глубоким поцелуем. Лукас сдавленно стонет и обнимает так крепко, что Тэн почти задыхается, прижимаясь всем телом, обвивая шею Лукаса, подставляясь под горячие прикосновения. Лукасу кажется, что Тэн плавится под его руками, когда он нависает сверху, проводя языком по ключицам и вверх, по шее, захватывая губами мочку уха. Когда скользит ладонями вниз, стягивая остатки одежды и начиная ласкать мучительно медленно, нежно, дразня каждым касанием, вырывая из груди Тэна протяжные стоны. Когда пальцами проникает внутрь, заставляя Тэна комкать простыни и метаться по кровати, раскрываясь, умоляя не останавливаться. Когда входит полностью, приподнимая бедра Тэна, чувствуя, как тот притягивает к себе и вплетается в волосы, тяжело дыша, всхлипывая, впуская глубже, отвечая на каждое прикосновение. Когда касается губ, проходится языком, прикусывая, заглушая хриплые стоны, дыша в одном ритме, двигаясь в одном темпе. Когда смотрит в глаза, переворачиваясь на спину и насаживая Тэна на себя. Когда поднимается, чтобы прижать теснее, надавливая на лопатки, обнимая, впечатываясь в сумасшедше бьющуюся венку на шее. Когда слышит тяжелое дыхание и видит, как Тэн запрокидывает голову и выгибается, цепляясь за плечи. Когда понимает, что тот уже на грани, когда начинает двигаться быстрее, вырывая из груди хриплые стоны, когда задыхается, чувствуя, как Тэн кончает, с громким криком, когда сам срывается, выдыхая и ощущая, как Тэн склоняется над ним и, вжимаясь губами в шею, исступленно шепчет: – Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. . Утренние лучи солнца пробиваются сквозь полупрозрачные занавески на высоких окнах. Волны океана с чуть слышным шелестом накатывают на берег. Лукас просыпается и резко садится на кровати. Сердце бешено колотится, а в глаза будто насыпали стеклянной крошки. Он крепко зажмуривается, закрывая лицо руками, и чувствует знакомый тяжелый запах. Теплый соленый воздух врывается в комнату вместе со сладкими ароматами распустившихся у дома цветов. Часы на прикроватном столике сломано мигают красными цифрами, показывая остановившееся время: шесть часов, шесть минут, шесть секунд. Лукас опускает голову, глядя на дрожащие пальцы, и видит пропитанные кровью смятые простыни. Рядом лежит Тэн с перерезанным горлом. В его широко распахнутых глазах отражается ярко-голубое небо.