Чёрный рюкзак приземляется на деревянную поверхность стола, создавая небольшой шум, отчего парень восточной внешности дёргается, поднимая глаза на своего друга, улыбающегося во все тридцать два и плюхающегося вслед за рюкзаком на стул рядом.
— Я уж думал, тебя отчислили, — Зейн смеётся, заставляя Томлинсона засмеяться вместе с ним. — Привет!
— От меня так просто не отделаешься, придурок. Хотя на их месте любой бы уже отчислил такого неудачника; честно, не знаю, почему я всё ещё здесь.
Парни снова смеются, начиная обсуждать прошлую неделю, когда Луи отстранили от занятий на несколько дней за то, что он по «счастливой» случайности уронил проектор на голову профессору. К слову, пострадал только проектор. Ну, и Томлинсон косвенно тоже, хотя он правда не хотел сделать мистеру Уолти больно. Он просто хотел немного поиграться с устройством, понажимать на кнопки, но, как всегда, его же сила сработала против него.
Друзья учатся уже на четвёртом курсе и сблизились, как только поступили в университет. Зейн является достаточно тихим и загадочным парнем на публике, но в компании своих приятелей становится более раскованным и активным. Они с Луи часто любят оторваться в каком-нибудь баре, опрокинув в себя пару больших кружек пива. Малик также недавно встретил одного парня, которого зовут Лиам, и Томлинсону кажется, что между ними что-то есть — что-то большее, чем «Мы приятели», в котором его уверяет Зейн. Но
пока что это только догадки.
Итак, теперь перейдём к виновнику всей суматохи. Луи Томлинсон. Парень, которого, по уставу университета, могли бы отчислить ещё на первом курсе, но каким-то образом он до сих пор здесь и пытается научиться управлять своей магией. Однако, если бы Луи отчислили, то забрали бы и всю волшебную силу, так что студент очень этого боится, стараясь быть аккуратным. Родиться магом — это большая честь для всей семьи счастливчика, но лишиться своего дара — настоящий позор, и Луи не хотел бы возложить такое бремя на своих родных.
Дело в том, что Томлинсон редко совершает свои безбашенные поступки специально. Чаще всего все неудачи случаются из-за того, что он не может управлять своим волшебством в той мере, в какой это делают его сверстники. И никто не знает, в чём заключается его проблема, потому что Луи правда прикладывает все усилия, чтобы совершенствоваться, но пока всё, что у него получается, — это ронять проекторы на головы профессоров, разбивать цветочные горшки в коридорах университета и очаровывать всех своей улыбкой и глазами, что цвета неба в тёплый весенний денёк.
— Уже пять минут, как должна была начаться лекция, — Томлинсон хмурится, обращая взгляд на Малика, сидящего рядом с телефоном в руках, и тот отвлекается, убирая гаджет в карман чёрных джинсов.
— Не знаю, если честно. Миссис Фрей, наверное, задерживается, — Зейн пожимает плечами, выглядывая с задних рядов, чтобы увидеть место преподавателя и убедиться, что там пусто. Абсолютно пусто. Ни учебников, ни канцелярии. — Слушай, а она же всегда оставляла все свои вещи в кабинете, так?
— М-м, я особо не замечал, а что? — Луи приподнимает одну бровь. Малик, конечно, обычно вполне внимателен к мелочам, но не настолько. По крайней мере, так казалось Луи.
— Её вещей нет. То есть совсем ничего нет…
Его речь прерывается хлопком двери, и все оборачиваются на человека, ворвавшегося в кабинет достаточно уверенной, но неторопливой походкой. Стоит заметить, открыл и закрыл дверь этот неизвестный мужчина ногой, потому что его руки заняты стопкой учебников, которые он с облегчением оставляет на столе, вытирая руки о штанины костюма. Все начинают перешёптываться, когда этот человек обращает свой взгляд на аудиторию, наконец демонстрируя всего себя в
полной красе. Долговязый стройный мужчина упирается пятой точкой в край стола, одёргивая пиджак, надетый поверх изящной шифоновой блузы.
Луи клянётся,
он никогда в жизни не видел кого-либо привлекательнее.
Яркие зелёные глаза бегло, но внимательно сканируют студентов, и ненавязчивая улыбка появляется на непривычно, но маняще малиновых и пухлых губах. Томлинсону кажется, будто сотни маленьких молний стреляют ему в кожу и внутренности, когда обжигающий взгляд на пару секунд останавливается и на нём, после переходя к Зейну — и так дальше по рядам четверокурсников. Достаточно длинные пальцы сплетаются в замок, выставляя на показ несколько массивных колец с очевидно дорогими камнями, поблёскивающими в свете холодных ламп, а ноги, упирающиеся в пол, образуют подобие икса.
— Добрый день, студенты! — ладони издают негромкий хлопок, после чего глубокий голос продолжает. — Прошу прощения за задержку, в этих коридорах запутаться легче, чем кажется. Как вы, наверное, уже поняли, я ваш новый преподаватель. Меня зовут Гарри Стайлс, вы должны обращаться ко мне исключительно как мистер Стайлс, несмотря на то, что я всего года на три старше вас, по крайней мере, большинства из вас.
«
Мистер Стайлс», — Луи словно пробует, как это звучит, смакуя слова на языке тихим шёпотом, немного пугая Зейна своим
заворожённым заторможенным поведением.
— Думаю, для начала нам надо немного познакомиться. Конечно, друг друга вы уже отлично знаете, но всё-таки мне необходимо как-то адаптироваться среди вас, так что я предлагаю поиграть в «снежный ком». Думаю, многим известен этот простейший принцип, но поясню: сейчас вам надо будет представиться и к тому же сказать одно прилагательное, которым вы себя можете описать или с которым вы себя ассоциируете, и каждый следующий должен будет повторить ваше имя, фамилию и то самое прилагательное.
Студенты радостно загудели. Они готовы были делать всё, лишь бы не учить занудную теорию, в которой куча сложных понятий и правил. Серьёзно, ну кому нравятся эти постоянные лекции?
— Я также буду участвовать: начну и закончу. Надеюсь, это будет не так уж сложно, — он обречённо вздыхает, оглядывая количество студентов. — Будем идти по рядам змейкой, начиная с ближнего правого края. Так что, поехали! В общем, как я уже сказал, для вас я мистер Стайлс, и я… — преподаватель немного наклоняется вперёд в задумчивости, — я магический.
«Как банально», — мысленно фыркает Томлинсон, но всё равно на его лице красуется небольшая улыбка, предназначенная только одному человеку, не подозревающему об этом.
Каждый называет своё имя и фамилию, а затем, немного подумав, и прилагательное. Иногда это вызывает всплеск эмоций, потому что кто-то определяет себя как сумасшедшего, кто-то — как ветреного. Ребята действительно наслаждаются развлечением, даже мистер Стайлс иногда не сдерживает смешки, несмотря на попытки проявлять профессионализм. В какой-то момент очередь доходит уже до Зейна, и Луи понимает, что сам ничего не придумал про себя. Слова, которые он мог бы сказать, уже были названы, и в голову особо ничего не идёт больше. Шатен повторяет всё, что говорили до этого, почти без запинок.
— Я Луи Томлинсон, — Гарри внимательно смотрит на парнишку, стараясь отложить в голове очередное имя, — и я… не знаю, наверное, я просто… неспособный? — голубые глаза со скрывающимся в них отчаянием встречаются с изумрудами, сияющими в начале аудитории.
Мистер Стайлс приподнимает широкие густые брови, немного качнув головой в заинтересованности. Абсолютно все пытались говорить про себя что-то положительное вроде «активный, целеустремлённый, весёлый» или забавное, а это «неспособный» с очевидной долей грусти, больше похожее на вопрос, отпечатывается в разуме преподавателя неоновым красным.
«Этот парень, должно быть, особенный», — думает Гарри, еле переведя взгляд с Луи на рыжеволосую девушку, которая уже успела сказать своё прилагательное, так что преподавателю приходится попросить её повторить.
Круг в тридцать два довольных студента заканчивается, и мистер Стайлс пытается воспроизвести все их имена и фамилии с прилагательными. Иногда ему в этом помогают, но в целом многим кажется, что у преподавателя феноменальная память, ведь он запнулся буквально на пяти или даже четырёх студентах, немного заблудившись во тьме имён и фамилий.
Зато Гарри абсолютно правильно называет такие ясно запомнившиеся ему слова «Луи Томлинсон, неспособный», морщась от сочетания и заставляя сердце студента неожиданно ускориться на пару секунд. Преподаватель уверен, что этот парень просто недооценивает себя. Ведь в университетах магии никогда не держали и не держат неспособных. Может быть, Томлинсон ещё не знает, в чём на самом деле заключается его сила.
— Так, теперь когда мы более-менее познакомились, пора приступать к обучению, — под несчастное гудение голосов преподаватель усаживается на своё место, вальяжно закинув ногу на ногу и прочищая горло, после чего продолжает, растягивая слова с северным британским акцентом, — к сожалению, мне не сообщили, на чём вы закончили с миссис Фрей, так что я надеюсь на вашу помощь.
Его длинные пальцы хватаются за подобие журнала сверху всех принесённых книжек и тянут его за собой по лакированной поверхности стола. Глаза быстро пробегаются по содержанию, после чего находят нужную страницу и исследуют список учащихся вместе с баллами, выставленными за разные работы.
— Что ж, мистер… мистер Роуленд, может быть, Вы скажете нам, какая тема была на вашем последнем занятии с миссис Фрей?
Все взгляды устремляются на студента, который тем временем только отлипает от своего телефона в недоумении. Луи буквально может слышать, как в его голове крутятся шестерёнки. Не то чтобы этот парень глупый, скорее ленивый (да-да, та самая отговорка для троечников). В любом случае он сильнее Томлинсона, это шатен может признать без сомнений.
— Простите, мистер Стайлс, я Вас не расслышал…
Луи не хочет казаться мудаком, но он чётко улавливает этот подлизывающийся тон в его голосе и видит, как тёмные глаза специально смотрят из-под ресниц, и его это жутко бесит. И он не понимает причину своей злости. Это просто… неуважительное поведение, так что он фыркает, возвращая взгляд на преподавателя, который лишь усмехается, прокручивая на пальце кольцо с большим рубином.
— Я спрашивал, что вы изучали с миссис Фрей на последнем занятии, но, полагаю, лучше спросить кого-то другого, — он снова смотрит в список, видимо, вычисляя по успеваемости, кому достанется дальше, и останавливается где-то в середине страницы, — например, мистера Томлинсона.
Изумрудные глаза обращаются на обладателя голубых, оставшихся в памяти, и смотрят с ожиданием, а Луи как будто забывает все слова на свете, не то что тему прошлого занятия, но Малик щипает его за ляжку под столом, и шатен отмирает, потирая пострадавшую кожу с недовольным лицом, после чего вспоминает, что ему задали вопрос, и осознаёт, что наверняка сейчас выглядел по-дурацки.
— Мы изучали теорию зарождения огня, мистер Стайлс, — отвечает Томлинсон.
Безусловно, он помнит тему, и он помнит всё, что говорила миссис Фрей, потому что он хочет учиться и хочет овладеть всей силой магии, но если кто-то попросит его показать свои знания на практике, это будет провал. И Луи мысленно умоляет, чтобы новый преподаватель не просил его показывать магию, но…
— Может быть, Вы продемонстрируете что-то по этой части своим одногруппникам, хоть у нас и лекция, а не семинар.
Томлинсон сглатывает. Мольбы не помогли, и теперь он мысленно матерится от абсурдности ситуации. Он уж точно не хочет показывать свою магию на первом занятии с новым, чертовски привлекательным преподавателем (судьба явно не благоволит). И Боже, Луи часто задаётся вопросом, какого чёрта природа наделила его грёбаной волшебной силой, но не дала чёткую и подробную инструкцию по тому, как правильно ей пользоваться.
— Оу, я не уверен, что это хорошая затея, — он неловко улыбается, отводя взгляд, и по аудитории прокатывается небольшой смешок.
Конечно, ребята не издеваются над парнем — они все относятся к нему дружелюбно, ведь он обладает таким обаянием, что даже самый чёрствый сухарь улыбнётся, заслышав его звонкий искренний смех, да и все они достаточно взрослые и осознанные люди, чтобы оставить издевательские насмешки позади. Однако все понимают, какие последствия часто бывают после попыток Луи практиковаться в магии. Как уже упоминалось, он часто что-либо разбивает, роняет, ну, и в целом создает хаос.
— Почему же? — Гарри приподнимает одну бровь, не сводя внимательного взгляда со студента, который неудобно мнётся на стуле, поправляя кромку футболки с радужным логотипом Apple и прикусывая губу. — Думаю, стоит попробовать. Не стесняйтесь, мистер Томлинсон, и выходите сюда.
Луи ничего не остаётся, кроме как с громко стучащим сердцем под десятками пристальных взглядов встать со своего уютного местечка и почти неслышно протопать прямо к столу преподавателя, который достаёт коробóк со спичками и выуживает оттуда парочку, вручая одну в пальцы парня. «Ладно, это всего лишь спичка, всё должно случиться не так плохо, как могло бы быть», — внушает себе Томлинсон, крутя маленькую палочку в руке и собираясь с мыслями.
— Хорошо... — звучит тихо и обречённо из его уст, пока Стайлс с интересом смотрит за ним, облизывая свои
непристойно яркие губы.
Студент пытается сконцентрировать свою силу в пальцах, которые держат спичку, и он чувствует, как они становятся теплее, и вот оно… вместо серной головки вспыхивает вся спичка разом и обжигает его пальцы, отчего он вскрикивает поражённое «Ауч!» и трясёт рукой, заставляя огонь потухнуть. Луи быстро откладывает — практически кидает — почти полностью почерневшую спичку на стол, поджимая губы.
— Вот почему это не есть хорошая затея, мистер Стайлс, — Томлинсон трясёт головой, внутренне проклиная себя за то, что не может справиться даже с такой элементарной задачей.
И Зейн издалека понимает, что чувствует его друг, почему его спина горбится, а плечи становятся напряжёнными, словно перед боксёрским ударом или защитой от этого сокрушающего удара, пока Гарри, приоткрыв рот, не отводит взгляд с Луи, который с большими усилиями смаргивает подступившие слёзы. Нет, он не будет плакать. Не будет позориться ещё больше. Он и так всегда самый слабый.
Луи делает пару шагов назад не глядя и только после этого разворачивается, возвращаясь на своё место и принимая от Малика успокаивающие поглаживания на пояснице. Он просто хочет быть способным. Хочет, как все в аудитории, уметь управлять стихией, пользоваться заклинаниями, но пока всё, что у него есть, это непонятно с какой целью данная сила и тяжёлый осадок на душе от того, что он не умеет пользоваться ей, как бы ни старался.
— Хорошо, Вы подойдёте ко мне после занятия, Луи, — Томлинсон поднимает голову, пытаясь взглядом прочитать, что задумал мистер Стайлс, но он не понимает.
Может быть, преподаватель просто хочет поговорить о том, почему такой неудачник всё ещё учится этом заведении и…
«Чёрт, Луи, просто перестань думать обо всём, просто перестань, это невозможно терпеть», — он ругает себя, сжимая в руке карандаш с таким усилием, что кажется, будто деревянный корпус сейчас не выдержит и сломается, но
он держится. Томлинсон разжимает пальцы, роняя карандаш на раскрытую тетрадь, и видит красные следы от той спички.
Он не поднимает взгляд до самого конца пары. Гарри задаёт вопросы студентам, что-то объясняет в своём размеренном, даже заторможенном темпе, пишет какие-то понятия белым мелом на чёрной доске, но Луи просто не может сосредоточиться, он может только думать о своём провале. О своём очередном провале.
Пару раз Томлинсон пытается уловить мысль, которую так старательно доносит до учащихся преподаватель, чиркает какие-то несвязные фразы в своей тетрадке, в итоге откладывая ручку. Он просто старается не утонуть в той глубине подсознания, которая шепчет ему о том, какое он ничтожество, старается оставаться на плаву, чтобы не загубить себя.
Он помнит. Последний раз, когда Луи позволил затянуть себя в пучину самоуничижительных мыслей, Зейн пережил семь кругов ада, отмывая своего друга после не очень весёлой, пьяной и накуренной ночи, закончившейся обессиленным телом рядом с испачканным рвотой белым унитазом в каком-то дешёвом клубе. Он не позволит себе устроить подобное снова. Только не из-за того, что он просто не может контролировать абсолютно ни черта: ни свои силы, ни эмоции, ни мысли. Никто не обязан поднимать его на ноги в очередной раз.
Так что к концу пары он засовывает всё, что чувствует, куда подальше, и ждёт, пока в аудитории останется только он и мистер Стайлс. Последним уходит Малик, посылая понимающий и успокаивающий взгляд другу. Луи тоже нехотя поднимается, складывая вещи в рюкзак и с непроницаемым лицом подходит к преподавателю. Так проще — блокировать все эмоции, держать в себе, чтобы разобраться с ними позже наедине. А ещё проще уткнуться взглядом в белую шерстинку на тёмной блузе преподавателя.
— Что ж, мистер Томлинсон… — Гарри, встав, обходит своё рабочее место и вновь опирается на край стола, как в начале урока, оставляя между ним и студентом буквально полметра. — Я выбрал Вас из списка, потому что в журнале стоят не самые большие баллы, и теперь я, кажется, понимаю причину. Вы, эм, не против поговорить об этом? — зелёные глаза надеются встретиться с глазами напротив, но сапфиры прячутся под длинными ресницами.
— Я не против, но мне особо нечего сказать, — Луи делает неоднозначный кивок головой, буквально на миллисекунду поднимая взгляд и тут же опуская обратно, потому что он боится увидеть осуждение со стороны преподавателя.
— Я не собираюсь отчитывать Вас или что-то в этом роде, не надо меня бояться. Я не из тех, кто готов настучать студенту по голове за какую-то оплошность. Хотя, конечно, если бы Вы подожгли кабинет… — словно размышляя, произносит Стайлс, но возвращается к теме, прочищая горло. — Часто ли случается что-то, подобное сегодняшнему?
— Почти всегда, — Томлинсон пожимает плечами. Не то чтобы это был секрет для кого-то.
— И насколько это бывает серьёзно?
— Я только сегодня вернулся после трёхдневного освобождения за то, что уронил проектор мистеру Уолти на голову.
— Оу… Надеюсь, меня не постигнет та же участь, — после синхронных смешков на пару секунд в аудитории повисает тишина, пока Гарри, кажется, что-то анализирует в своей голове. — И в чём же причина? Что Вам мешает?
— Честно говоря, я не знаю. У меня просто не получается, этому нет объяснения. Как будто бы мне недостаточно сил или концентрации, но я уже на четвёртом курсе, а это никак не проходит, сколько бы я ни старался. Я на грани отчисления постоянно и даже не могу понять, в чём моя проблема, — борясь с отчаянием в голосе, тараторит парень.
— Но
ты хотел бы разобраться? — Гарри немного осекается, понимая, что его официальный тон сошёл на нет, но пытается не придавать этому значения. Возможно, он просто почувствовал себя достаточно комфортно рядом с парнем. Некоторые преподаватели и вовсе позволяют себе фамильярничать.
— Конечно! Я мечтаю об этом больше всего. Что когда-нибудь я буду на одном уровне со всеми магами, смогу управлять своими силами… Как можно не хотеть этого? — Луи наконец полностью поднимает глаза, вопросительно смотря на Стайлса, будто тот сказал несусветную глупость.
Они смотрят прямо друг на друга пару секунд, пока Гарри потирает подбородок в задумчивости. Потом он выпрямляется, между делом поправляя рукава блузы, и возвращается на своё место. Усаживаясь, он облокачивается на спинку стула и снова смотрит на студента, который может только догадываться, что происходит в кудрявой голове на данный момент. Стайлс протяжно выдыхает, как будто приняв важнейшее решение в своей жизни.
— Мы разберёмся с этим.
Луи вздрагивает, хмурясь в непонимании и сжимая лямку рюкзака.
— Что? — звучит тихий голос.
— Я сказал, что
мы разберёмся с этой проблемой, Луи, — уверенно повторяет Гарри.
— Н-но как? — Томлинсон разводит руками. — Вы знаете меня всего пару часов и уже хотите взять на себя такую ответственность, для чего? — его голос становится выше с каждым словом. — Это странно.
— Я просто хочу помочь тебе, а ты должен согласиться, ведь это для твоего же блага, правильно? — Гарри спокоен, как удав, разъясняя Луи свои мысли.
— Нет. Нет, я так не могу, — Луи делает пару шагов назад, крутя головой. — Спасибо, мистер Стайлс, но это всё бесполезно, я был таким неудачником всю жизнь, и это никогда не изменится. Это просто то, что есть, это я.
Ноги несут Томлинсона к выходу, пока руки лезут в рюкзак, пытаясь там нащупать такую необходимую сейчас вещь.
— До свидания, — быстро говорит Луи, не дав шанса остановить себя, и выбегает из аудитории, хлопнув массивной дверью.
Он нервно крутит между пальцами пачку сигарет, пока направляется к выходу из здания, и пытается «переварить» то, что сейчас произошло. Мистер Стайлс предложил ему разобраться с проблемой, с которой он не может справиться ещё с тех пор, как узнал о том, что обладает магией. Какая чушь. Это просто невозможно.
Покинув территорию вуза, Луи тут же поджигает кончик сигареты и закуривает. Он решает не выпускать дым, делая глубокие затяжки и чувствуя, как его тело понемногу расслабляется. Через пару минут окурок оказывается в одном из мусорных вёдер на автобусной остановке, а Томлинсон достаёт телефон, начиная печатать сообщение Зейну.
Луи: «Я в полном дерьме.»
Убирая телефон обратно в карман, парень усмехается. Какой-то грёбаный Гарри Стайлс неожиданно появляется в его жизни и тут же пытается разбираться с его проблемами. Это просто смешно, абсурдно. Луи решает добавить кое-что к своему сообщению для Малика.
Луи: «Сегодня нам надо сходить в бар.»
Это был слишком насыщенный день. Томлинсон хочет забыть его. Как угодно, но больше никогда не вспоминать о том, что произошло. Он не верит, что кто-либо способен ему помочь, и никто не может давать ему ложных надежд. Либо Луи сам разберётся со всем, либо в итоге он проиграет это сражение с самим собой.
