—~—
Томмо просыпается от того, что его барабанные перепонки терроризирует противная мелодия звонка телефона. Уткнувшись носом в подушку, он стонет, осознавая, что, кажется, пора бы уже вставать. С улицы через занавеску пробивается достаточно яркий свет, а голова словно трещит по швам. Ощущение, будто внутри кто-то устроил крышесносную вечеринку, но на самом деле это просто похмелье. Которое Луи не желал бы испытывать прямо сейчас, но, пожалуй, стоило об этом думать вчера, когда он решил напиться в стельку. Кстати об этом... Как он оказался в своей кровати? Томлинсон не помнит ничего с того момента, как одолжил у какого-то, видимо, очень добродушного парня косяк и выкурил его прямо в туалете клуба, пока Зейн думал, что он просто пошёл отлить. «Твою ж мать! Зейн!» — парень подскакивает с кровати, забывая про ноющее чувство в теле и особенно тяжёлую боль в голове. Что за дрянь он вообще пил вчера?! Заметив несколько пропущенных от Малика, а также один от матери (почему она вообще решила позвонить ему в такую рань?), он мученически вздыхает. Пришло время отчитываться за всё, что Луи, возможно, успел натворить, хотя хотелось бы, чтобы ничего серьёзного на самом деле не произошло. Гудки в трубке длятся невероятно долго, и шатен успевает перекрутить множество устрашающих вариантов в своей голове. «Наблевал ли я на Зейна? А может, устроил драку в клубе? Ушёл, не заплатив за выпивку? Чёрт, он же был с Лиамом...» — мысли сводят с ума, и парень хлопает себе ладошкой по лбу, зашипев, как раз когда друг отвечает на звонок. — Зейн? — его голос на октаву выше, чем обычно. — Блять, Луи, ты издеваешься! Я уже начал думать, что ты там отключился насовсем! — Прости, Зи, я просто очень крепко спал... — Томлинсон неловко откашливается, только сейчас замечая на тумбочке стакан воды и таблетку. — Знаешь, я тебя так люблю, — неожиданно, но абсолютно искренне выдаёт парень. — Спасибо за всё. — И я тебя люблю, Лу. Ты ужасно напугал меня. Надеюсь, мы сможем поговорить о том, что случилось? — взволнованно говорит Зейн, и шатен слышит ещё один голос на заднем плане, смутно узнавая его. — Да, но чуть позже, наверное, — голубоглазый проводит свободной рукой по лицу, не желая думать о причине вчерашнего, о том, как такая мелочь подкосила его, и падая обратно на простыни. — И передай мои извинения Лиаму, пожалуйста. Мне так неловко перед вами, испортил вечер, — он радуется, что помнит хоть что-то. — Никто из нас не сердится на тебя, правда. У всех бывают плохие времена, и я просто не смог бы тебя бросить в таком состоянии, ты это знаешь, — Томлинсон слышит лёгкую улыбку в голосе друга и чувствует на душе тепло, от которого хочется расплакаться. — Я безумно благодарен тебе... вам, — шатен шепчет, осознавая, что он действительно не один и о нём заботятся. — Как себя чувствуешь? Кажется, вчера ты где-то нашёл отстойную травку и смешал её с кучей шотов, — Зейн усмехается без упрёка, заставляя уголки губ Луи также подняться вверх. — Какой-то парень поделился ей, я не знаю его, но это абсолютно точно было одно из худших решений в моей жизни. Моя голова будто барабанная установка, за которой сидит грёбаный металлист и играет «Smells Like Teen Spirit», — он пытается отшутиться и берёт в руки стакан и белую таблетку, пока Малик отвечает. — Луи, ты же знаешь, нельзя у кого попало брать травку, — темноволосый обречённо стонет, и парень буквально слышит разочарование в его голосе. — Я помню, Зи, это был первый и последний раз, клянусь. Просто... небольшой порыв эмоций, хотелось как-то отвлечься, — Томлинсон оправдывается, понимая, как глупо это звучит, но что поделать. — Ладно... я всё понимаю, просто переживаю. Ты придёшь на занятия сегодня? — Да, я постараюсь прийти в себя и на занятия, — Луи слышит смешок друга. — Спасибо за всё, что делаешь для меня, — повторяет Луи, вкладывая в это тот самый огромный смысл, а не говоря просто для галочки. — Не за что, Лу. Увидимся на занятиях, хорошо? — надежда звучит в его словах. — Конечно. До встречи, — обещает Томлинсон. Он откладывает телефон, выдыхая с облегчением, а потом протяжно стонет, вспоминая, что ему ещё звонила мама. Вот тут-то всё может быть куда сложнее, чем разговор с Зейном, который, к сожалению, уже смог привыкнуть к подобному дерьму. И несмотря на то, что Луи стыдно за это, перед другом всё равно проще открыться и рассказать, что же творится у него на душе. И Малик никогда не осудит и навряд ли отвернётся, в нём самом ещё есть ноты бунтарства, а вот мама... Не то чтобы у Томлинсона плохие отношения с матерью или вообще с семьёй, с кучей его сестёр, но всё не так просто, как это бывает в дружеских отношениях. Джоанна знает о его «успехах» в университете. И она никогда не показывает разочарования, но радоваться ей тоже особо нечему. Она гордится тем, что её сын обладает волшебным даром, тем, что он старается, но, как оказывается, иногда одних лишь стараний недостаточно, чтобы управлять своей силой. Джоанна любит своего сына, но ей также страшно, что за очередную неудачу его могут вышвырнуть из учебного заведения, поставив клеймо позора на жизни несостоявшегося мага. Так что каждый звонок матери достаётся Луи с трудом. Ему всегда неловко говорить о том, как всё складывается, о том, что его в очередной раз отстраняют от занятий или что он в очередной раз страдает от похмелья. Иногда проще умолчать о чём-то, но Томлинсон так не может. Ему хочется быть откровенным, хочется знать, что мама его в любом случае поддержит, но так же сильно хочется, чтобы ей не приходилось краснеть и переживать за своего ребёнка. И поэтому... он решает, что отложит этот звонок на потом. Сейчас ему нужно набраться сил и свежести, чтобы суметь прийти в университет к третьей паре, а она начнётся уже через полтора часа.Chapter 1.2
15 января 2021 г. в 22:32
Шатен в какой-то момент уже сбивается со счёта, но очередной шот оказывается у него в пальцах и попадает внутрь организма, вызывая приятное жжение на стенках горла и пищевода. Он морщится, кусая дольку лимона и поднимая взгляд на качающего головой Зейна, а за ним на достаточно подкачанного парня с татуировкой четырёх стрелок на руке.
«Окей, может быть, мои татуировки не такие уж и глупые», — думает про себя Луи и разражается громким пьяным смехом неожиданно для всех вокруг. Даже такие же пьяные и не очень посетители вздрагивают, потому что парень выглядит сошедшим с ума.
— Так, приятель, тебе уже точно пора домой, — серьёзно говорит Малик, вставая и бросая взгляд на своего «друга» — Лиама Пейна. Теперь Томлинсон уверен, что они уже трахались.
— Как скажешь, мамочка, — голубоглазый вновь смеётся со своей же шутки, заставляя Зейна закатить глаза и бесцеремонно подхватить парня под руки, чтобы стащить со стула.
— Давай я помогу, — Пейн перехватывает тело в свои руки.
Спасает то, что Луи никогда не был упитанным, поэтому и так неслабый парень спокойно тащит его в сторону выхода из клуба, пока разноцветные лучи слепят им глаза, а руки Томлинсона безвольно висят по обе стороны. Он чувствует себя каким-то мешком картошки, но пока ещё ни о чём не может сожалеть.
— Ты такой хороший, чувак, — Луи пытается повернуть голову и посмотреть на парня, но в итоге сдаётся, не стирая со своего лица блаженной улыбки, выдающей отвратительное состояние.
Зейн клянётся, он не знает, успел ли его друг употребить что-то, кроме алкоголя, но это выглядит очень похоже на то, что тот обкурился травки. Определённо не так он собирался познакомить своего парня с Луи, но обстоятельства вынуждали, тем более что Лиам прямо сейчас невероятно выручает его, являясь трезвым водителем и обладая сильными руками. Он бы не справился с Томлинсоном в одиночку.
— Твою ж мать, вот это тачка?! — ругается Луи, пока Малик пытается усадить его в нормальном положении на заднее сидение, тяжко вздыхая.
— Прости за это всё. Я ещё не знаю, что такое произошло, но он определённо не в себе, — черноволосый садится на переднее пассажирское сидение, бросая виноватый взгляд на Пейна, на что тот только улыбается.
— Ничего страшного. Дерьмо случается, — он заводит машину, поглядывая через зеркало на уже отрубившегося и распластавшегося на месте шатена.
— Спасибо, — Зейн благодарно кивает. — Не представляю, что бы я тут делал один. Надеюсь, вы ещё сможете нормально с ним познакомиться. Обычно он… не такой.
— Я всё понимаю, милый, можешь не переживать за это, — Лиам ненадолго убирает руку с коробки передач, чтобы погладить бедро темноглазого и послать ему успокаивающую улыбку.
Малик подозревает, что срыв Томлинсона связан с университетом, а конкретно с тем, что его оставил мистер Стайлс после занятия, но не может догадаться, что конкретно так подкосило его друга. Подобных проблем у них уже не возникало месяца четыре или больше. Скорее всего, это опять было связано с магией и способностями Луи. Другие причины редко возникали.
Может быть, его отчитали за то, что он не справился с простым заданием, но преподаватель, кажется, совсем не был разозлён из-за этой спички, даже наоборот, выглядел так, будто хочет поддержать. А может, что-то произошло уже после университета. Зейн обязательно узнает об этом позже, так как Томлинсону всё равно надо будет выговориться и поплакать ему в плечо, когда придёт в себя и протрезвеет, если он, конечно, не решит закрыться от мира.
Привезя Луи на его съёмную квартиру, конечно, не без помощи Лиама, Малик раздевает того до одних боксеров, находит таблетки от головы, разводит смесь, которая должна помочь облегчить состояние парня, и будит его лёгким похлопыванием по щекам. Луи кое-как разлепляет мутно-голубые глаза, принимая сидячее положение из-за рук, которые поднимают его с кровати.
— Давай, приятель, ты уже дома, и тебе надо выпить вот это.
Шатен лишь что-то мычит неразборчиво, пока Малик вливает ему в губы жидкость потихоньку, чтобы парень успевал проглатывать и не подавился. Опыт всех лет давал о себе знать, действия уже были отработаны, как у работника за станком на заводе. После того, как кружка оказывается пустой, Зейн отставляет её на тумбу и помогает Луи лечь обратно и накрыться тонким одеялом, как будто прячась от мира, чтобы никто не видел его.
— Спасибо, — слышится тихий осипший голос со стороны кровати, когда Зейн практически выходит из комнаты.
Он останавливается и смотрит на свернувшийся комочек из худого тела и одеяла с какой-то нежностью и грустью, улыбнувшись одним уголком губ.
— Не за что, Лу. Всё будет хорошо, что бы ни случилось.
Они с Лиамом покидают квартиру Томлинсона, взволнованно переглядываясь. Зейну немного страшно оставлять друга одного в таком состоянии, но он надеется, что тот справится, потому что этот вечер и ночь он не планировал посвящать уходу за напившимся от горя студентом. Они с Лиамом собирались поужинать сегодня вместе, но так как Луи был решительно настроен, они оба пошли в клуб. Малик был особенно благодарен своему парню за его терпение и понимание, ведь никто не знает, что бы мог натворить Томлинсон, отправившись напиваться до такого состояния без компании.
И пока Зейн с Лиамом садятся всё в ту же машину, чтобы направиться домой, а Луи сопит на своей кровати, растворяясь в грёзах, мистер Стайлс в своей уютно обставленной квартире изучает просторы интернета, расположившись в мягком кресле и уткнувшись в яркий экран ноутбука. Его лицо сосредоточено и серьёзно так, что с него можно было бы слепить древнегреческую скульптуру (и не только с лица, но не суть). Поверх согнутых коленей лежит лёгкое покрывало серого оттенка и прикрывает босые стопы, свисающие через подлокотник. Гарри щёлкает на очередную ссылку, открывая новую вкладку и переходя на неё. Текст из-за усталости уже кажется менее читаемым, так что мужчина пробегается взглядом буквально по одному абзацу, прежде чем закрывает все приложения и выключает устройство, отставляя на стеклянный столик рядом.
Встав с нагретого местечка, кудрявый аккуратно складывает покрывало, оставляя его там, а сам направляется в спальню, чтобы взять хлопковые бриджи с футболкой, в которых он привык спать. Переодевшись, он отправляется в ванную комнату, чтобы выполнить все необходимые процедуры перед сном. В его голове крутятся мысли об одном и том же человеке вот уже целый вечер, и это начинает надоедать. Вытерев лицо простым белым полотенцем, он смотрит в зеркало, будто бы пытаясь увидеть в себе что-то необычное, новое, что появилось за этот насыщенный день.
— Что же с тобой не так? — он говорит это себе, но при этом перед глазами возникает образ миловидного шатена. — Почему… почему я не могу перестать думать о тебе?
Со стороны эта сцена определённо выглядит странно, но Гарри наплевать, потому что у него есть проблемы поважнее того, что он говорит со своим отражением. Например, голубые, ясные голубые глаза, которые были наполнены отчаянием и горечью.
— Ты не покинешь мои мысли, пока я не разберусь, что тебе мешает, не так ли? — рассуждает он, наконец отцепляя свои руки от белоснежной раковины. — И это значит, что я разберусь.
Закончив монолог, мужчина возвращается в спальню и укладывается на кровать, не распуская пучок из волос на голове. Поглощенный раздумьями, он не замечает, как погружается в глубокий сон, к счастью или сожалению, не наполненный никакими картинками его воображения, которое зациклилось на одном человеке.
Является ли знаком судьбы то, что поистине волшебный парень так неожиданно ворвался в его размеренную жизнь и никоим образом не собирается покидать его бесконечные мысли?