The Worst Student Ever

      Луи наблюдает за кудрявым со своей точки зрения, чуть улыбаясь и ожидая, когда же он наконец доделает свои последние на сегодня рабочие бумажки. Он не хочет ни на что отвлекаться, когда его внимание приковано к широкой спине Гарри, паре прядок волос, выпавших из его небрежного пучка и разместившихся вдоль шеи, а также на футболке, рукава которой закатаны, открывая вид на мускулистые плечи. Старший протягивает руку вперёд, чтобы взять укатившуюся по столу ручку, и одежда полностью облепляет его, показывая рельефы тела. Чем не искусство?       Спустя пять минут Стайлс наконец складывает всё в одну кучу, засовывая в папку, и встаёт, чуть потягиваясь, чтобы размять мышцы. Томлинсону хочется укусить и облизать участок кожи, который оголяется над резинкой его домашних треников, когда футболка приподнимается вверх. Мужчина поворачивается к Луи с довольной улыбкой, забираясь на кровать рядом с ним, чтобы наклониться и поцеловать. Младший тут же достаёт руками до его головы, пробираясь в кудряшки, чтобы помассировать кожу и, портя причёску, чуть оттянуть волосы назад, отчего Гарри не сдерживает удовлетворительного мычания, отрываясь от желанных губ с тяжёлым дыханием.       — Кажется, полчаса назад кто-то говорил, что хочет поужинать, — он ухмыляется, заглядывая в голубые глаза, которые казались бездонными в лёгком свете одной лишь настольной лампы.       — М-м, и всё ещё хочу, — Луи дуется, позволяя себе забраться руками под футболку Стайлса и сжать его бока, пока он всё ещё нависает над ним, подкидывая фантазии множество вариантов развития событий.       — Тогда пойдём греть еду. Прости, что заставил тебя ждать. Надеялся сегодня отдохнуть, а тут принесли эти документы, — он, правда, чувствовал вину, потому что обычно он не оставляет шатена развлекать самого себя, когда они находятся вместе (читать как «почти всегда»).       — Всё хорошо. Главное, что ты справился, Хаз, — Томлинсон успокаивающе улыбается.       — Хаз?       — Ага... тебе нравится?       — Мне кажется, что звучит очень мило, — кудрявый кивает.       — Всё, что связано с тобой, мило, — младший хихикает. — Я могу ещё говорить Хазза или Хаззи, — предлагает он.       — Мне нравятся все варианты, честно. Думаю, я не буду возражать, даже если ты решишь постоянно называть меня придурком или засранцем.       Луи громко смеётся, ощущая, как внутри теплеет от слов и восхищённого взгляда Гарри. Разве можно быть таким прелестным?       — Ты ходишь по тонкому лезвию, — хитрит он, качая головой и закусывая губу, чтобы не рассмеяться снова. — Всё будет зависеть от моего настроения, но если ты сейчас меня покормишь, то будешь Хаззой. А будешь раздражать — станешь придурком.       — Правила понятны, — Стайлс наклоняется, чтобы вновь оставить поцелуй на немного обветрившихся губах Луи. — Тогда пора отправляться на кухню.       Он резко соскакивает с кровати, не дав Томлинсону опомниться и понять, что происходит, и подхватывает его на руки, как невесту, получая в ответ удивлённый быстрый взвизг. Шатен тут же оборачивает руки вокруг шеи старшего, чтобы быть уверенным, что не шлёпнется на пол по пути. Его шикарные ягодицы, конечно, смягчили бы падение, но Луи хочет приберечь их для других случаев.       — Ты бываешь очень непредсказуемым! — возмущается он, дёргая за свободную прядку шоколадных волос.       — Знаю, и тебе это нравится.       Гарри подмигивает студенту, прижимая к себе покрепче и внося в кухню, чтобы усадить его на одну из тумб и дотронуться губами до макушки. Луи хочет схватить его за подол футболки, чтобы вернуть тепло мускулистого тела обратно к себе, но Стайлс тут же упархивает к холодильнику, чтобы достать оттуда пюре, запечённую курицу и овощи для салата. Он рад, что ему наконец не приходится есть собственные блюда в одиночестве, ведь теперь есть Томлинсон, который может расхвалить его просто за то, как он нарезал хлеб для бутербродов.       — Добавить масло или лучше соус? — спрашивает Гарри, находя миску для салата, после того как отправляет основное блюдо в микроволновку.       — Давай просто масло. Я могу как-то помочь? — ловкие руки Стайлса в это время уже нарезают томаты.       — Можешь достать соль и тарелки, — предлагает Гарри, потому что он знает, что на самом деле шатен не очень-то любит готовить.       — Ох, ну, уж с этим я могу справиться, — младший спрыгивает с тумбы, чтобы дотянуться до шкафчика, где хранятся всякие специи, сахар и соль и достаёт оттуда нужную ёмкость, подавая солонку кудрявому.       — Спасибо, — свободной рукой Стайлс притягивает Луи и целует, после отпуская, чтобы тот взял тарелки с глупой влюблённой улыбкой, растянувшейся на лице.       — Сможешь ли ты когда-нибудь доверить мне готовку? — всё-таки Томлинсону немного неловко, что он как какая-то содержанка у Гарри, когда дело касается еды.       — Может быть, если научу тебя. Но сейчас я хочу, чтобы мы просто спокойно поужинали.       — Хорошо. Надеюсь, ты знаешь, что я ценю это, но мне хочется, чтобы это не лежало только на твоих плечах.       — Я понимаю, Лу, но пока меня и так всё устраивает. Если хочешь, завтра мы приготовим вдвоём обед, — отправляя в миску болгарский перец и открывая масло, предлагает Стайлс.       — Значит ли это, что я останусь у тебя на ночь?       Луи сверкает глазами, будто бы он не сбился со счёта, где теперь чаще ночует: у себя или у Гарри дома. На самом деле, ему кажется, будто уже прописался в квартире старшего. Они никогда особо не обсуждали это, просто ложились спать вместе, собирались в университет вместе, завтракали, обедали и ужинали вместе. В ванной над раковиной в подставке появилась новая зубная щётка, и кудрявый иногда обнаруживает, что одежда, взятая из шкафа, оказывается ему мала, потому что на самом деле это одежда Луи. Им просто хорошо, что бы они ни делали вместе, и это не вызывает у них никаких вопросов. Они лишь наслаждаются лучшим временем в своей жизни.       — Конечно... — сосредоточившись на перемешивании салата, отвечает Стайлс, даже не задумываясь. — По крайней мере я не собирался тебя никуда отпускать.       — Хочешь держать в заложниках? — шатен принимает салат в свои руки, чтобы поставить на обеденный стол, пока хозяин достаёт пюре с курицей из микроволновой печи и накладывает из общего блюда каждому порцию в тарелку.       — Если понадобится, буду держать, но, надеюсь, ты не планируешь сбегать, — Гарри выкладывает на стол вилки с ножичками, после чего снова притягивает Луи к себе, чтобы тот растаял прямо в его руках от нежного чувственного поцелуя, подаренного тёплыми губами. — Если желаешь, можешь остаться тут хоть навсегда, я буду только за.       — Я бы с радостью, но... понимаешь, всё же боюсь торопить события. А вдруг я тебе быстро надоем? Вдруг ты поймёшь, что я на самом деле не тот, кто тебе нужен? — немного болезненная гримаса проскальзывает на лице Томлинсона, когда он размышляет об этом.       — Лу, ты уже практически живёшь у меня. Мне одиноко, когда ты возвращаешься в свою квартиру, мы всегда начинаем сразу скучать друг по другу. Мне хочется называть эту квартиру нашей. И если ты решишь, что хочешь того же и готов, то только скажи мне, я буду очень счастлив. А небольшие бытовые ссоры неотъемлемы, но мы же всё можем преодолеть, — тыльной стороной своей большой ладони мужчина проводит аккуратно по скуле Луи, и тот неосознанно подаётся навстречу прикосновению.       — Мне надо подумать об этом на холодную голову, хорошо? Я недавно удивился тому, что Зейн с Лиамом хотят спустя пару месяцев съехаться, а сам уже близок к тому, чтобы жить с тобой. Немного не складывается паззл, не находишь? — он неуверенно смотрит вверх, прямо в глаза Гарри, в которых всегда можно прочитать его эмоции, и сейчас это понимание и поддержка.       — Возможно, это немного странно, да. Но, знаешь, мы ведь и не совсем обычная пара... Я не хочу приуменьшать ценность глубоких и искренних чувств между Лиамом и Зейном, но мы-то всё-таки соулмейты! — пытается объяснить старший, наплевав на то, что их ужин стынет. — Думаю, это нормально, что у нас всё чуть быстрее. Это не должно зависеть от каких-то моральных установок, навязанных обществом. Всё зависит от того, как мы себя ощущаем. Если ты чувствуешь, что пришло время для чего-то, значит, пора пробовать.       Луи какое-то время молча думает об этом, вникая в слова Гарри и продолжая смотреть на его лицо расфокусированным взглядом, потому что мысли далеко не о том, насколько красиво оно сейчас (и всегда). Он понимает, что кудрявый прав, абсолютно во всём прав, и нельзя не согласиться с тем, что он сказал. Однако он пытается не поддаваться сразу своим душевным порывам.       — Это действительно так, Хаз, но всё же... я должен ещё поразмышлять об этом, ладно? Не думай, что это потому, что я не хочу жить с тобой или потому что не чувствую взаимности по отношению к тебе. Это просто в моей голове... договорились? — Томлинсон кладёт руку на грудь Гарри, ближе к его шее, ощущая под ней немного отдалённый стук сердца и поглаживая через футболку.       — Да, конечно, я всё понимаю, — веки мужчины чуть прикрываются, чтобы затем вновь открыться и показать облегчённый взгляд. — Я буду ждать, сколько тебе понадобится. Я люблю тебя, знаешь?       Эти три заветные слова в открытой форме звучат впервые за то время, что они близки, и рот Луи приоткрывается. Это не должно становиться какой-то сенсацией, шоком. Их чувства всегда на поверхности, они видны и ясны, как солнце в самый прекрасный летний день, греют и заставляют томиться. Но всё же парень оказывается в ступоре. Слышать это простое, но одновременно такое многообещающее «я люблю тебя» — неожиданно, сумасшедше, и внутри словно распускается целый сад красных камелий, которые так и кричат об обожании своими цветками. Томлинсон знает, что ни капли не лукавит, когда отвечает:       — Я люблю тебя тоже.       Стайлс, до этого замерший в ожидании, широко улыбается, и ямочки на его щеках кому-то могут напоминать кратеры на Луне, но для Луи — это лишь одна деталь из великого множества других, которые заставили его влюбиться в кудрявого мужчину, однако от этого не менее значимая. Другой и всё-таки более важной является то, что Гарри — это просто Гарри, и шатен задумывается, возможно ли такое, чтобы каждый день душа только сильнее тянулась к одному человеку, с которым ты находишься чуть ли не каждую минуту на протяжении уже почти месяца. В любом случае, он не против такого расклада.       Они прислоняются лбами, не скрывая радости и довольства. Затем целуются и целуются, держась друг за друга, как за спасательный круг, шепча в губы напротив едва разборчивые «люблюлюблюлюблю». Наконец оба находят в себе силы оторваться от прикосновений, всё ещё улыбаясь, как умалишённые.       — Думаю, нам стоит поужинать, и почти весь вечер ещё впереди.       — Точно, не думал, что когда-нибудь променяю твою еду на поцелуи.       Они смеются, усаживаясь за стол и переплетая под ним свои ноги между собой. Невинно краснеют, когда взгляды встречаются, и не перестают чувствовать внутри торжественные фейерверки. Кто же знал, что это будет ощущаться настолько хорошо? Пюре и курица быстро пропадают с тарелок, как и салат из миски посередине стола. Луи счастливо облизывается, прикладывая руку к животу и откидываясь на спинку стула.       — Спасибо, всё было очень вкусно. Я такими темпами начну толстеть.       — Сомневаюсь, что от этого ты станешь менее красивым. Но-о... если хочешь, организую исключительно правильное питание. Овсянка, зелень, авокадо...       — О боже, нет, лучше я потолстею, наслаждаясь жирной курочкой, — Томлинсон вздыхает от одной мысли, что ему пришлось бы жевать всю эту полезную пищу.       — И я смогу любоваться твоим животиком? — Гарри быстро отправляет тарелки в раковину, решив, что они могут подождать там своего часа, и подходит к шатену, протягивая руку, чтобы тот поднялся.       — Господи, Хаз, зачем ты заставляешь меня краснеть? — по щекам младшего на самом деле расползается розоватый оттенок.       — Мне нравится это делать, потому что ты выглядишь потрясающе в такие моменты.       — А в остальные моменты — нет?       — Ты задаёшь так много вопросов, на которые сам знаешь ответы, — Стайлс качает головой, усмехаясь.       Они устраиваются на диване в гостиной. Луи полулёжа опирается на подлокотник и спинку, а Гарри пристраивается спереди него, как маленькая ложечка, позволяя пальцам младшего пробраться в свой пучок и начать массировать кожу головы. Это действие всегда заставляет мужчину покрываться мурашками и желать ещё большей близости.       — Либо мне кажется, либо моя поясница начинает болеть от того, как я горбатился над бумажками. Надеюсь, я смогу потом шевелиться, — жалуется мужчина, пока рука Томлинсона спускается к его талии, перемещаясь на болезненную зону.       — Мне очень жаль, Хаз, — сочувственно говорит он, начиная невесомо поглаживать широкую спину, прижатую к нему, и в его голове созревает идея. — Пару раз мне приходилось делать девочкам массаж после соревнований, мама говорила, что у меня целебные руки. Может быть, я могу попробовать помочь тебе?       — Было бы шикарно, правда. Если тебя это не затруднит... — Стайлс прикусывает нижнюю губу.       — Ни капельки. Переворачивайся на живот.       Гарри повинуется, ощущая, как шатен усаживается на его бёдра сверху и задирает его футболку вверх, оголяя почти всю спину. Мягкие небольшие руки ложатся на бока, мягко сминая, будто бы пробуя для начала, и только от этого нежного действия Стайлсу хочется простонать, но он держится. Желание получить расслабление в мышцах должно победить сексуальное притяжение.       Однако спустя пару умелых движений со стороны Луи, растирающих бледноватую кожу, кудрявый понимает, что это просто невозможно. Эти руки действительно творят волшебство, посылая импульсы по всему телу и заставляя возбуждение прилить к паху старшего. Томлинсон использует чуть магии, чтобы разогреть руки и этим теплом помочь облегчить боль в мышцах Гарри. Его пальцы постукивают, сжимают и гладят. Это становится одновременно и наслаждением, и пыткой. У него готовы потечь слюни от одного взгляда на мощную спину мужчины, а тот под ним начинает учащённее дышать из-за получаемых ощущений. Не то чтобы им когда-то удавалось скрывать физическое влечение.       Массаж начинает идти совсем не по плану.       Луи наклоняется, держась за плечи Стайлса, и принимается оставлять порхающие, немного влажные поцелуи вдоль его позвоночника и лопаток, не прекращая работать пальцами. Он чувствует, как бёдра мужчины чуть приподнимаются, отчего шатен оказывается прижатым к ним своей нижней частью живота. Гарри выпускает приглушенный стон, когда голубоглазый прикусывает участок его кожи ближе к шее, и с удивлением последний осознаёт, что его член уже напрягается без помощи рук и штаны больше не кажутся такими уж удобными.       Кудрявый пытается приподняться, и Луи, понимая намёк, слезает с него. Стайлс переворачивается, и от его вида: безумно распахнутые глаза, покрасневшие губы, натянувшиеся в районе паха и без того тесные шорты — у парня чуть не подгибаются ноги, ведь он смог довести своего возлюбленного до такого состояния. Гарри поднимается, выглядя абсолютно безнадёжно и нетерпеливо.       — Наш первый раз будет в спальне.       Тон, указывающий на то, что Стайлс не терпит возражений, заставляет Луи немедленно засеменить вслед за ним в спальню, где всё ещё горит только настольная лампа, и это накаляет томную атмосферу. Мужчина быстро подцепляет футболку, снимая её и отбрасывая в сторону, после чего за талию притягивает Томлинсона к себе и соединяет их губы в решительном страстном поцелуе. Его руки пробираются за пояс его штанов вместе с нижним бельём, и от ощущения большой ладони на своих ягодицах младший подаётся бёдрами вперёд, сталкивая их возбуждённые члены через одежду. Языки сплетаются, когда поцелуй становится глубже.       Они не одержимы диким рвением, даря друг другу медленные ласки и нежные прикосновения, но всё же отчасти теряя рассудок. Луи мягко подталкивает Гарри в сторону кровати, и тот послушно ложится на неё, наблюдая, как парень, стоя спиной к нему, снимает свою футболку, а затем стягивает штаны, в которых его пятая точка всегда смотрится аппетитнее, чем в каких-либо других. Без них, конечно же, оказывается ещё гораздо привлекательнее. Боксеры Томлинсона еле доходят до ягодичных складок, выделяющих его пышные бёдра, и это больше напоминает обычные трусики, что невероятно заводит Стайлса, особенно когда Луи поворачивается и его член виднеется через ткань.       Гарри уже хочет потянуться, чтобы сжать свою эрекцию, но младший усаживается на его ноги сверху, убирая шаловливые руки в стороны, после чего сам берётся за его шорты, стягивая их вниз вместе с нижним бельём и облизываясь, когда большая эрекция приземляется на низ живота. Короткие тёмные волоски тянутся от пупка до лобка, и парню это нравится, но для начала он наклоняется и вовлекает Стайлса в поцелуй, заставляя его изнывать от всё нарастающего желания. Его губы спускаются ниже по челюсти, переходя на шею и оставляя там пару отметин, которые из ярко-красного переливаются в сливовый, и кудрявый не удерживает руки при себе, сжимая ими ягодицы Луи, опасно нависающие над его пахом.       Наконец дорожка из влажных прикосновений протягивается по груди, задевая чувствительный сосок и на пару мгновений задерживаясь там, чтобы уделить ему внимание и поиграть языком. Поцелуи остаются на твёрдом прессе, где виднеются очертания кубиков, и не забывают про V-образный «пояс Адониса». Кожа Гарри на вкус немного солёная, и Томлинсон упивается ощущением её упругости, когда оставляет влажные полосы, доходя до лобка, но всё ещё оставляя член нетронутым. Его хитрые глаза стреляют в Стайлса, когда он спускается ниже и проводит языком по мошонке.       Мужчина громко стонет, а его член дёргается, вызывая у Луи улыбку. Он точно хочет свести Гарри с ума, потому что тот чувствует, будто уже готов взорваться спустя какие-то несколько минут. Он прикусывает собственную руку, потому что не уверен, что соседи оценят то, какие звуки он издаёт, пока шатен ведёт языком вдоль ствола, смачивая его слюной, плотно обхватывая своими губами головку и погружая её глубже внутрь, своим сладостным мычанием посылая вибрации по всем нервным окончаниям.       — Боже, Лу, так... так приятно.       Томлинсон уже не впервые делает минет кудрявому, поэтому он знает, как ему нравится, когда он двигает языком, собирая выделяющийся предэякулят и опускаясь ниже, пока не упирается носом в лобок, и помогает рукой, искусно массируя яички прямо в необходимых чувствительных точках. Его мастерство, но остающийся при этом невинный взгляд и оттопыренная вверх задница почти доводят Гарри до края, когда он порывается самостоятельно толкнуться глубже в рот Луи, и тот отрывается от своего занятия, чтобы перейти к главной части, прежде чем партнёр сможет кончить.       — У тебя есть презерватив и смазка? — младший привстаёт, заглядывая в уже остекленевшие глаза Стайлса, который с трудом может соображать.       — Да... — кудрявый выдохнул, пытаясь собраться с мыслями, — да, я достану. Ложись пока что на живот.       Томлинсон просто кивнул, ощущая, как его горло напряжено после приличных размеров члена Стайлса, побывавших в нём. Пока Гарри копошится в тумбочке около кровати, он устраивается так, как его попросили, вытягивая ноги, и с нетерпением потирается членом о покрывало, чуть поскуливая. Он слышит шелест шорт, упавших на пол, после чего чувствует, как мужчина приземляется обратно, бросая рядом пакетик с презервативом и бутылочку смазки. Ягодицы Луи заставляют зеленоглазого сглотнуть слюну.       — Приподнимись немного, детка, и раздвинь ноги чуть-чуть, — мягко просит он и подкладывает под низ живота шатена подушку, перед этим снимая с него боксеры.       Его соблазнительные формы выпячиваются кверху ещё больше в таком положении, и это самая прекрасная картина, что когда-либо видел Стайлс. Слегка сморщенная розоватая дырочка оказывается на виду, и старший проводит пальцем по расселине, заставляя колечко мышц сжаться от щекочущего прикосновения. У Луи никого не было уже больше года, это Гарри знает, поэтому решает, что его надо хорошенько подготовить. Он склоняется к пышным половинкам, проводя между ними языком на пробу и тут же наслаждаясь стоном парня под ним. Смочив дырочку, язык пытается протолкнуться внутрь, сначала чувствуя сопротивление от того, как та сжимается. Затем колечко потихоньку расслабляется, всё же пропуская инородное тело внутрь и позволяя ему вылизывать узкие жаркие стеночки. Пальцы на ногах Томлинсона поджимаются от того, как крышесносны эти мгновения.       — Бля-ять! — отчаянный протяжный стон доносится с губ, готовых кровоточить от зубов, которые их терзают.       Сквозь шум в ушах парень улавливает какой-то щелчок и уже через несколько секунд чувствует, как в нём постепенно оказывается палец, покрытый смазкой. Он сам частенько прибегает к тому, чтобы растянуть себя пальцами, поэтому болезненные ощущения появляются, только когда Гарри добавляет второй палец, проталкивая его внутрь вместе с первым. Пальцы старшего явно больше его собственных, поэтому проникают гораздо глубже и растягивают сильнее. Луи шипит, когда Стайлс решает, что пора добавить ещё один палец, и пытается отдалиться, но кудрявый аккуратно прижимает его за поясницу к кровати, замедляясь и заставляя напряжение покинуть тело. Он разводит пальцы в разные стороны, разрабатывая отверстие для своего члена, напоследок проникая и языком, насколько это возможно, потому что, несмотря на растяжку, шатен остаётся узким.       — Ты готов, Лу?       — Да... пожалуйста, займись со мной любовью, — Луи чуть не начинает метаться по постели, когда Гарри оставляет его без пальцев в дырочке, потому что уже привык к этой заполненности внутри.       — Я собираюсь отлюбить тебя так, что ты после этого ещё долго не захочешь вставать с кровати, — обещает Стайлс, открывая презерватив и раскатывая его по члену, пока его ноги удобнее устраиваются по обе стороны от ног младшего.       — Я об этом мечтаю, Хаз. Пожалуйста...       Его мольбы прерываются, когда головка потихоньку проникает внутрь, останавливаясь, чтобы дать Луи привыкнуть к тому, как сильно она растягивает на себе его дырочку, покрасневшую и мокрую от обильного количества смазки. Гарри немного двигается вперёд, пока парень сжимает в кулаках покрывало от слегка болезненных ощущений, после которых накрывают волны удовольствия. Стайлс выходит из него ненадолго, затем снова проникая, но уже глубже, сантиметр за сантиметром доходя почти до половины длины, и Томлинсон вновь и вновь поскуливает, разрушая крупицы необходимого терпения.       Дырочка вновь освобождается, сокращаясь от потери контакта, и кудрявый не может сдержать улыбку от понимания, насколько нуждающимся выглядит сейчас весь Луи, как он пытается потереться своим пахом о подушку под ним, почти начиная вновь умолять, но Гарри и не собирался оставлять его без должного внимания. Теперь он сразу входит на всю длину, выбивая из шатена протяжный стон, граничащий со вскриком. Стайлс начинает медленно двигаться, каждый раз оставляя внутри только головку и тут же проникая обратно, пока их тела не сталкиваются. Сначала младший пытается подмахивать бёдрами навстречу, но затем обмякает, становясь податливым, как тряпичная кукла, и позволяя Гарри доминировать.       Мужчина ищет нужный угол проникновения и понимает, что добивается своего, когда стоны Луи становятся менее сдержанными. Головка члена проезжается по его простате раз за разом, заставляя все поджилки дрожать от вспышек, которые возникают из-за этих махинаций и проходятся по всем внутренностям, достигая трясущихся конечностей. Стайлс не ускоряется, не пытается вдалбливаться в парня, как в секс-игрушку, жёстко и сумасшедше, и именно это заставляет их обоих ощущать огонь и страсть, которые обостряют все чувства. Гарри держит Томлинсона за бёдра, немного оттягивая половинки ягодиц в стороны, чтобы наблюдать, как его член исчезает между ними внутри, и этот вид завораживает.       — Я... а-ах! — сипящий голос Луи перебивает глухой звук соприкосновения их тел при очередном толчке. — Я хочу объездить тебя, Хаз! — находя в себе силы, постанывает младший.       Желание шатена — закон для Гарри, поэтому он выходит из него, проводя пальцем по уже оттраханному анусу и откидываясь назад, чтобы Томлинсон тут же забрался на него. Его волосы растрёпаны, живот вздымается от частого дыхания, и это прекрасно — смотреть за таким Луи снизу вверх в мягком освещении. Он выглядит загорелым и сияющим, как тягучий янтарный мёд.       Зеленоглазый помогает ему насадиться на член, добавляя ещё смазки и придерживая за талию, пока тот не опускается полностью, сжимая член в себе атласными стеночками. Рот студента приоткрыт, щёки раскраснелись, а бёдра покачиваются, выписывая восьмёрки и дразня этим Стайлса, который утопает в горячих ощущениях. Его руки тянутся к соскам Луи и сжимают твёрдые горошины, на секунду сбивая парня с заданного темпа, потому что ему приходится упереться в грудь Гарри от невозможности удержаться на месте из-за переизбытка возбуждения.       Словно в отместку, Томлинсон меняет тактику движений и начинает плавно приподниматься на члене, чтобы потом также плавно опуститься. Контраст между прохладой в комнате, чувствующейся, когда внутри парня остаётся только головка, и узкой жаркой дырочкой уничтожает все мысли в голове мужчины. Он просто не может оторвать взгляд от того, как уверенно Луи принимает его всего, периодически порхая своими длинными ресницами, пока прикрывает глаза, запрокидывая голову назад с немыми стонами. Спустя пару минут, тянущихся мучительно долго, шатен немного ускоряется, но движения всё ещё достаточно ленивые, протяжные и глубокие, и они оба вкушают эту негу. Они занимаются любовью, а не просто устраивают перепих.       Не выдерживая такой отдалённости от тела, к которому его влечёт, Гарри приподнимается, заводя руки за спину Томлинсона и обхватывая его, чтобы крепко прижать к себе и начать исследовать губами его ключицы. Младший же, не теряя возможности, тянется к причёске Стайлса, стягивает резинку, и кудрявые тёмные волосы небрежно рассыпаются вниз по плечам, покрывающимся капельками пота, немного прилипая. Зато теперь Луи свободно запускает в прядки свои пальцы, начиная орудовать ими, иногда цепляясь за шею, чтобы не терять такт движений. Мужчина прикусывает его кожу в переходе между ухом и челюстью, и от этого шатен тянет его за волосы от корней, резко опуская бёдра и одаривая громким стоном, что стимулирующе сказывается на состоянии Гарри.       — Ч-чёрт, я скоро кончу, Лу, — хрипит он, оставляя ногтями полосы на спине Томлинсона.       — Я тоже близко... — отвечает парень, играясь с кудряшками Стайлса, подбавляя интенсивности, пока продолжает объезжать его член. — В-внутрь, — просит он, и старший понимает его по одному слову.       Гарри начинает подмахивать бёдрами навстречу Луи, сгибая ноги в коленях, чтобы помочь себе и при этом остаться в том же тесном контакте с ним. Стоны Луи, его лицо, искажённое в блаженстве, его пальцы, тянущиеся Стайлса за волосы, его округлая задница и узкая дырочка, принимающая член глубоко внутрь — всё это спустя пару толчков подводит кудрявого к кульминации.       Он замирает со стоном, обильно выстреливая в презерватив спермой и представляя, как она могла бы наполнить анус Томлинсона и как вытекала бы оттуда белёсыми каплями, пачкая его ягодицы и всё вокруг. Это лишает его сил, когда Луи делает ещё пару плавных тягучих движений и сползает, заставляя Гарри снова откинуться на кровать спиной. Шатен несколько раз проводит по своему члену кольцом из пальцев, удерживай свой вес на свободной левой руке, упирающейся в грудь Стайлса, и кончает так, что одна из липких полосок почти достаёт до подбородка мужчины, и кажется, что кудрявому всё-таки не поздоровится от соседей, потому что его стон громче, чем все остальные прежде.       Пытаясь наладить дыхание, он падает на Гарри, не думая о том, что теперь они оба будут измазаны его собственной спермой, оказавшейся между двумя потными и разгорячёнными телами. Он целует Стайлса в ключицу, в шею, в челюсть, осторожно подбираясь к губам и наконец соединяя их со своими в сладком, нежном поцелуе, как в завершение той части вечера, где им удалось абсолютно разрушить друг друга и заново собрать по кусочкам. Затем они взаимно смотрят глазами-сердечками и начинают улыбаться, как дурачки, сплетаясь в интимных объятиях. Теперь они ещё ближе, ещё раскрепощённее и ещё довольнее, чем раньше (ну, кто бы сомневался?).       — Это было невероятно... — хихикает Луи, заправляя кудряшки мужчины назад, чтобы не лезли в лицо, и тот, словно с пеленой перед глазами, зачарованно пялится на него в ответ.       — Правда? Значит, у меня получилось тебя отлюбить? — на его губах появляется ухмылка.       — О-ох, ещё как, — Томлинсон продолжает очаровательно посмеиваться. — Но, к сожалению, нам всё же придётся сходить в душ, как бы мне ни хотелось остаться здесь.       — Я позабочусь об этом, детка.       Гарри, с неохотой поднимаясь, снимает презерватив, выкидывая его в мусорку под столом, и подхватывает с собой Луи, отправляясь в сторону ванной. За сегодня это уже второй раз, когда он несёт его на руках, и шатен совсем не собирается сопротивляться. Напротив, он ластится к нему, продолжая одаривать приторными короткими поцелуями все участки кожи, до которых может добраться. Позволяет Стайлсу намыливать себя пенной мочалкой, когда они стоят под струями воды, дразнить всё ещё податливую дырочку и касаться всего, чего Гарри желает коснуться. Томлинсон уже позволяет себе отдаваться ему полностью. А кудрявый с радостью принимает всё, что Луи ему даёт.       И если бы любовь измерялась в материальных богатствах, они бы стали самыми богатыми людьми на свете.