***
Бэкхён неловко мялся около незнакомого ему объекта, из которого только что вылезла радостная Тэхи. Он уже видел эти быстро передвигающиеся коробки, когда они с Чанёлем ходили по городу, и каждый раз удивлялся их скорости. — Что это такое?! — взвизгнув точно ненастоящим демоническим голосом, Бэкхён отскочил к Чанёлю, когда мимо него промчался на огромной скорости неопознанный объект. — Это машина. С помощью них люди передвигаются на дальние расстояния, — пояснил Чанёль. Тэхи неожиданно сильно стиснула Бэкхёна в своих объятиях, да так, что он почувствовал себя дискомфортно, оторванный от кислорода и лишённый возможности двигаться. Отпустив его, она встрепала чёрные жёсткие волосы на чужой макушке и наконец поздоровалась, сразу наметив следующую «жертву». Минсоку досталось больше, судя по тому с какой силой его ухо оттянули цепкие пальцы девушки. — Засранец неблагодарный, это так ты меня решил отблагодарить за то, что я тебя приютила и накормила?! — бестия в лице Ким Тэхи рассерженно притянула к себе ойкающего Минсока за ухо, чтобы обнять. — Ты меня напугал, — прошептала она в это же самое раскрасневшееся ухо. — Прости, мне просто некогда было, — Минсок виновато улыбнулся и, если бы у него были уши как у собаки, то точно бы прижал их к голове, выражая всю свою виноватость. — Некогда ему было, — Тэхи недовольно цокнула, но на её лице больше не отображалось и толики злости, только просвет волнения выражался в том, как украдкой она осматривала Минсока, пытаясь убедиться, что с ним всё в порядке. Под лучами солнца каштановые волосы практически светились изнутри, переливаясь рыжеватым оттенком. Они выглядели волшебно, от чего создавалось впечатление, будто их заставило так сиять не солнце, а сама Тэхи. И правда, её нежная улыбка, которую она пыталась скрыть, и совсем добрый, но чуть-чуть хитрый разрез глаз, заставляли Бэкхёна так думать. Хоть он и знал эту девушку буквально со вчерашнего вечера, он чувствовал, что она хороший человек и что ей можно довериться. А самое главное, что заставило его это понять — это то, как она сквозь свою хмурость всё равно заставляла мимические морщинки на лбу углубляться из-за приподнятых бровей. Короткие касания, больше похожие на поглаживания, чтобы удостовериться в реальности своими же пальцами. И Дивас. То, как он доверчиво льнул к этой девушке, виновато опустив голову, то, как в его глазах появлялся радостный блик, когда он смотрел на неё, и то, как понижалась слышимость голоса рядом с ней, будто разговоры с ней — это какая-то тайна. Бэкхён завороженно смотрел на парочку, бормочущую что-то своё друг другу. Они выглядели так правильно, что невольно стало грустно, когда Бэкхён посмотрел за них, натыкаясь на Чанёля, скрестившего руки на груди и расслабленно облокотившегося на стену здания. На его плечах, поверх халата, висела куртка, с отчётливым мокрым пятном на плече, которое судя по всему ещё не успело высохнуть. Неожиданно Бэкхёну стало завидно, ведь Дивас и Тэхи были близки не только физически, но ещё и где-то на глубине своих сердец. А их с Чанёлем, как ни посмотри, отделяла огромная пропасть на первый взгляд в пару метров, а на самом деле абсолютно неизмеримая. Между ними совершенно не было того тепла, который так и витал около Тэхи и Диваса, а когда появлялось что-то отдалённо похожее, сразу же быстро проходило, как если бы их обоих хорошенько огрели по голове и напомнили, кем они являются. Как же Тэхи и Дивас пришли к таким отношениям? Что сделать Бэкхёну, чтобы Чанёль его не отталкивал, когда он пытался к нему приблизиться? Бэкхён очень надеялся, что когда-нибудь сможет это понять и смело пройдет этот длинный путь. Всё-таки их связала сама судьба, а значит у неё на них двоих какие-то планы, поэтому им никак нельзя игнорировать её попытки свести их. Тэхи помахала парням, чтобы те залезали в машину, а сама пошла к последнему, с которым ещё не поздоровалась — Чанёлю. — Ну, здравствуй, самый угрюмый человек на свете! — Тэхи, засунув руки в карманы тёплого пальто, немного покачнулась с пятки на носок, одаривая Чанёля хитрой улыбкой. — И как ты только стал ветеринаром с таким хмурым видом. Будь я животным, никогда бы к тебе на руки не полезла. — Отвали, — Чанёль недовольно закатил глаза, сдерживаясь от желания стереть с лица девушки эту ехидную ухмылку. — Какие мы опасные, — она немного наклонилась вперёд, чтобы показать, что не боится напыщенной опасности. — Я всего лишь подошла поздороваться, не будь таким злюкой. — Поздоровалась? Возвращайся к тем двоим, садись в свою машину и уезжай. Чанёль оттолкнулся от стены, не имея больше никакого терпения разговаривать с Тэхи, однако она точно не считала, что их беседа должна закончится настолько быстро. Она, сделав шаг вправо, встала прямо между Чанёлем и входом в клинику, в которую он собирался зайти. — Когда я привезу его обратно, ты, Пак Чанёль, откроешь Бэкки дверь, закажешь еды на двоих, сядешь и нормально поговоришь с ним. И если я узнаю, что ты этого не сделал, я придушу тебя своими же руками, потому что это будет означать, что ты расстроил Минсока таким отношением к Бэкки. А Минсок — самое дорогое, что у меня есть, и я не позволю, чтобы какой-то гордец его расстраивал, — её взгляд переменился, становясь уже не таким весёлым и точно не добрым, но и не злым тоже. Скорее слишком обычным и ничего не выражающим, потому Чанёль даже не с первого раза понял на него ли она смотрит. Пак ничего не ответил — только усмехнувшись, выдавил из себя подобие улыбки, больше похожей на поломанную прямую, и обошёл девушку, сразу прячась в стенах своей клиники. Бэкхён нервно схватился за руку друга, когда в машину влезла Тэхи, хлопнув дверью. Она повернулась вполоборота, заставляя кожаное кресло под собой поскрипывать. — Ну и упрямый он у тебя, — заключила девушка, помечая сцепленные руки друзей. — Ой да не переживай ты так. Я аккуратно вожу, — Тэхи подмигнула сглотнувшему ком Бэкхёну и обратно развернулась, усаживаясь ровно. — Я не боюсь, — возмутился Бэкхён, но вопреки этому вздрогнул, когда послышалось журчание, а по салону пошла мелкая дрожь. — Вот и не надо. Тэхи опять улыбнулась, глядя в зеркало заднего вида на Бэкхёна, сразу замечая то, каким напряжённым он выглядел. Это у неё вызывало по малой части улыбку, когда внутри всё готово было зайтись смехом. Демон, трясущийся от страха всего лишь из-за поездки в машине. Это же просто смешно! Бэкхён всю поездку то и дело, что вскрикивал, да цеплялся покрепче за Минсока, пугаясь абсолютно каждого камешка, кочки и даже, по его мнению, слишком быстрой остановки. Его очень удивляло то, насколько Минсок оставался спокойным и даже позволял себе отшучиваться в сторону Бэкхёна. А самое главное то, что Тэхи добровольно взялась водить эту зверюгу! У демона просто никак не укладывалось в голове, как можно по своему же желанию кататься на ней каждый день и при этом чувствовать себя прекрасно, когда у Бэкхёна уже начало всё плыть перед глазами волнами, заставляя желудок тяжелеть. Минсок, заметив, что Бэкхён чуть ли не позеленел, попросил Тэхи открыть окно со стороны друга, что она и сделала. В салон, пропахший приятными парфюмом с нотками цитруса и базилика, ворвался свежий воздух потоком ветра. Бэкхён сразу же почувствовал себя лучше. Ветерок словно пробирался в него самого, своей свежестью распутывая неприятный узел. Когда наконец мысли о том, что его, ещё чуть-чуть, и стошнит, отошли на второй план, сам собой всплыл вопрос: «А куда мы вообще едем?». А ведь правда никто Бэкхёну не сказал, куда его везут, только мельком упомянули зачем, и что обряд они проведут дома у Тэхи. Помимо этого, закралось и волнение по поводу Чанёля. Бэкхён так был увлечён мыслью о том, что он прокатится на машине, что совсем позабыл о своём человеке. Бэкхён резко дёрнулся, всполошившись. Точно! Как он мог оставить Чанёля одного там, в клинике?! — Это неправильно, нам надо вернуться! — ослабевшие от осознания пальцы потянулись к ручке, дёргая, даже не думая о последствиях, благо дверь не поддалась. Когда до Тэхи дошёл глухой звук попытки открыть дверь, она мысленно погладила себя по голове за то, что предусмотрела всё заранее и заблокировала двери. Не останавливаясь, она быстро посмотрела в зеркало, чтобы оценить ситуацию, и заговорила: — Можешь не пытаться, не сможешь открыть, да и если бы смог, то скорее всего вывалился бы, — спокойный ровный голос привлёк внимание Бэкхёна, и его пальцы всё-таки расслабились, но ручку не отпустили. — Если тебя опять тошнит, можем остановится, выйдешь подышишь воздухом. — Нет, нам надо вернуться. Мы оставили Чанёля одного. Это опасно. Вдруг туда придут ещё демоны, а он же ничего не сможет сделать, чтобы защититься, — Бэкхён жалобно смотрел на профиль сосредоточенной на дороге Тэхи, надеясь, что машина вот-вот остановится и повернёт назад, однако она продолжала ехать вперёд. Минсок аккуратно дотронулся до руки Бэкхёна, снимая её с ручку и сжимая в своих пальцах. — Всё в порядке, Зи. За то время, пока ты с нами не разговаривал, я прикрепил на него оберег. К нему ни то, что демон побоится подходить, даже человек подумает сначала. Я знал, что ты будешь волноваться, — Минсок поймал на себе до краёв благодарный взгляд Бэкхёна и не смог сдержать своей улыбки. — Единственно, у нас не так много времени. Думаю, около трёх или четырёх часов, прежде чем его действие закончится. — Спасибо, — прошептал Бэкхён, значительно расслабляясь, хотя нотка переживания оставалась в нём, но обласканная успокаивающим голосом Минсока. Он выровнялся и поглубже вдохнул, надеясь, что так он сможет перестать думать о Чанёле. — А куда мы едем? — через время всё же спросил он. — Быстренько заедем к одной моей хорошей знакомой. Она оккультный практик, думаю, мы сможем найти у неё то, что нужно. Только запишите это на листочке, — за Минсока ответила Тэхи. Пока Бэкхён завороженно разглядывал машину вблизи, они с Минсоком успели оговорить всё необходимое для обряда и быстро пришли к выводу, кому нужно нанести визит. У миниатюрной женщины с забавными кудряшками по имени Хван Ёнджи, считающей себя оккультным практиком, всегда имелся запас необходимого Минсоку, вот только где она это всё берёт, девушка отказывалась говорить. Это была не жадность с её стороны и не нежелание нажиться на пахучих травах и пустых талисманах, совершенно нет. Как она говорила, это была забота с её стороны, потому что все эти вещи не так легко достать, как казалось на первый взгляд. Конечно, Минсока очень уж заинтересовала эта женщина и тем более её способы добычи всего необходимого, но донимать её с вопросами он не станет, ведь главное, что всё это у неё есть, а откуда — не так и важно. Девушка, которую ещё даже в жизни увидеть не успел, поселила в Бэкхёне интерес, разжигающийся с каждым проеханным метром. Что же за знакомая такая есть у Тэхи, которая может помочь сделать демонический обряд? Должно быть оккультные практики — это такие же люди, как и в аду старейшины, чьи кладовые всегда забиты всякой всячиной для подобных обрядов, заклинаний и талисманов, а книжные полки практически ломились от толстенных книжных переплётов. Только старейшины могли вести переговоры с людьми, ну или с тем, что от них осталось, потому что только им были подвластны человеческие языки. Только старейшины обладали информацией, которой таким, как Азиэлис, и во снах не снилась. И, наконец, только старейшины могли проводить обряды, будь то посвящения или же наоборот. Внутри всё сжалось в нетерпении встретиться с этой девушкой. Бэкхён не мог сидеть на месте, всю дорогу ёрзая и спрашивая, сколько им осталось ехать, а когда получал ответ, грустно вздыхал. И даже вид за окном, так манящий его раньше, больше ничуть не цеплял. Бэкхён всё пытался представить эту девушку. Вот она высокая, плечистая и облачённая в чернющую, как уголь, мантию, а уже в другой мысли у девушки на макушке вырисовывались закруглённые рожки, острые к концам. Бэкхён мотнул головой. Нет, у людей не бывает рогов. Во рту пересохло, а губы уже начинали побаливать от покусываний нежной кожи. И, кажется, его ожидание вот-вот должно было прекратиться, судя по тому, как машина плавно сбавила скорость, а руль тихо загудел, когда его вывернули до упора, чтобы встать на парковочное место задом. Тэхи поворотом ключа заглушила мотор, и лёгкое журчание в салоне стихло. Она повернулась к парням в ожидании, а потом, ударив ладошкой себя в лоб, при этом издав непонятный звук, развернулась обратно, притягивая к себе сумочку с соседнего пассажирского сиденья. Вскоре она выудила из недр своего сундучка сокровищ небольшой чёрный блокнотик на застёжке и автоматическую ручку. Передав всё это Минсоку, она посмотрела на Бэкхёна и опять подмигнула. Минсок, взяв обшитый кожей блокнот, пошире раскрыл его на нужной странице до хруста, щёлкнул ручкой и принялся что-то быстро писать. Вычерченные буквы скакали от маленькой до слишком большой, то непонятно изгибаясь, то вообще уходя за границы строчки. Да и ручку он держал как-то уж слишком напряжённо, сжав пластиковый корпус четырьмя пальцами. Но всё же писал. Бэкхён удивлённо смотрел на кривой почерк, удивляясь, что Минсок успел научиться писать, ведь сколько Бэкхён его знал — он всегда психовал, стоило появится перу в его руках. А сейчас спокойно, даже немного увлечённо, чуть-чуть высунув кончик языка, писал. Когда блокнот вновь перешёл в руки хозяина, а в следующую секунду лист был вырван и сложен пополам, Тэхи убрала сумку обратно на соседнее сиденье и вышла из машины, напоследок сказав: — Чтобы когда я вернулась, оба были в машине, понятно? Хлопнув дверью, она ушла, даже не увидев, как Бэкхён машинально потянулся за Тэхи, не веря, что она вот так просто уйдёт, не взяв их с собой. Бэкхён разочарованно вздохнул, осознав, что эту загадочную девушку ему сегодня не увидеть и не развеять туман на месте её лица. Тэхи шла уверенной походкой к трёхэтажному многоквартирному дому, пытаясь вспомнить точную цифру номера квартиры Ёнджи. То ли это была 8, то ли 9, но Тэхи даже не подумала достать телефон и набрать номер девушки. Удача всегда на её стороне, поэтому позвонив в 8 квартиру, она сразу поняла, что не ошиблась, когда знакомый высокий голос по ту сторону двери выкрикнул «Бегу». Дом был довольно старым, судя по тому, как отличался по внешнему виду. Точно не новая и совсем не современная планировка очень выделялась в окружении высоких, поблёскивающих от обложенной плитки, домов. Эта трёхэтажка совсем не вписывалась, словно гадкий утёнок среди лебедят. Не удивительно, что для такого дома было характерно отсутствие системы кодовых замков, а иногда и вовсе звонка, как и в случае с квартирой Ёнджи. На месте небольшого квадратика с звонком, красовалась милая и по краям ободранная наклейка с лягушкой, показывающая большой палец и записка написанная от руки «Постучите», что Тэхи и сделала. Вскоре после предупреждения хозяина послышался немногозначный грохот, сменяющийся на звук разбитого стекла и громкое «Ой». Несложно было догадаться, кому именно принадлежал голос, но вот что же там такого за дверью случилось за эти пару секунд — стало интересно. Засомневавшись в том, всё ли хорошо у Ёнджи, Тэхи хотела снова постучать, но вопреки всем звукам, ей всё равно открыли. По ту сторону квартиры на неё смотрела низкая девушка с хитрыми лисьими глазами, подчёркнутыми толстым слоем коричневой подводки. Она, приподняв одной рукой правую штанину домашних широких штанов, пыталась оттряхнуть что-то очень странное, но сыпучее на вид. Заметив то, как Тэхи не решается зайти с большим вопросом и толикой беспокойства в глазах, смотря на эту же запачканную штанину, Ёнджи махнула рукой, отпуская её, чтобы разобраться с ней позже. — Просто поспешила и задела колбу с перетёртой полынью, — Ёнджи помахала рукой, подзывая, чтобы Тэхи наконец-то вошла, а сама пошла дальше по коридору. — Только надень тапочки, когда будешь снимать обувь. Не хочу, чтобы твои прекрасные ножки поранились случайно. Когда Ёнджи пропала из виду, скрываясь в одной из комнат, Тэхи закрыла за собой дверь, останавливаясь у коврика, чтобы снять кроссовки. На краю ковра, переходящего в обычные паркетный пол, стояли две пары тапочек на выбор — одни с кроличьими ушками, а другие обычные серые, видимо гостевые. Тэхи быстро влезла в серые, подмечая какая внутри подкладка тёплая и мягкая, и, не снимая пальто, отправилась вслед за Ёнджи, тоже теряясь в запутанном коридоре. Тэхи уже была дома у Ёнджи несколько раз, когда Минсоку нужны были оберега и второй раз просто приходила в гости. Они с Ёнджи были знакомы ещё давно, с университета, мало того, они даже учились на одном факультете. Но тут уже сыграла свою шутку жизнь, закинув саму Тэхи работать на того, на кого училась, а Ёнджи унесла совершенно по другой дороге. — Чувствует моё сердечко, ты пришла не чаю выпить и не старую подругу поведать, — с ноткой обиды сказала Ёнджи, когда Тэхи нашла её в одной из комнат, подметающую поблёскивавшее стекло на полу. — Извини, сейчас работы как никогда много, времени нет, — Тэхи действительно чувствовала себя немного паршиво от того, что даже когда-то близкую подругу навестить не может. Однако как-то изменить ситуацию она всё же не могла. Работа есть работа. Тэхи была в этой комнате во второй раз, но никак не могла оторвать глаз от всего вокруг, настолько для неё — обычного человека — комната оккультного практика выглядела необычно. По бокам у двух стен стояли два больших стеллажа из красного дуба, переполненные обилием книг, а у окна стоял стол, заваленный листами и разными тканями до такой степени, что поверхность даже не проглядывалась. Практически везде стояли свечи, но как-то Ёнджи сказала, что они просто для красоты, однако по тому, как застывшие капельки стекали по столбцу воска, можно было точно сказать, что их зажигали. В углах комнаты сушились травы, подвешенные за стебельки на жгуте. А вообще, в комнате стоял полный бардак, так присущий Ёнджи ещё со времён учёбы. Но было в этом беспорядке что-то такое, от чего он становился интересным, и его хотелось рассматривать, потому что он был словно картина странного художника. Чем дольше всматриваешься в гору мусора, тем больше начинаешь различать интересных объектов, и гора эта становится постепенно не мусорной, а творческим беспорядком. Да и в комнате даже не воняло, только ненавязчиво пахло парафином и жжёной травой. Да, это запах Хван Ёнджи. — Ничего, я всё понимаю, — Ёнджи последний раз провела веником по полу и с треском встряхнула совок, чтобы сместить осколки подальше от края. — Так, — она выдержала небольшую паузу, обдумывая визит Тэхи. — Тебе что-то нужно, — она не спрашивала, она утверждала, сопоставив все факты. — Опять нужны талисманы? Тэхи мотнула головой, протягивая Ёнджи записку. Бумага немного намокла от влажных ладоней, но Ёнджи всё равно её взяла, ни капельки не побрезговав. Отставив совок, она развернула бумагу, разглядывая кривой подчерк, точно выведенный левой рукой. Тэхи так не писала, Ёнджи знала её подчерк, а значит покупает она для кого-то другого. Если подумать, то подчерк точь-в-точь совпадал с тем, записку с которым она принесла не так давно. Ёнджи прикусила губу, наконец понимая выведенные закорючки. Одно большое сомнение застало её врасплох, заставляя руки онеметь, а глаза перестать видеть перед собой. Она размышляла и понимала, что от скорости её ответа будет зависеть всё. Дать Тэхи то, что ей нужно или выпроводить и сказать больше не приходить за этим? И дело даже было не в отсутствии каких-то вещей. Святая вода у неё всегда есть, да и, наверно, у каждого. Однако вот минезза, прописанная на последней строке, слишком редка и особенна, чтобы о ней знал кто-то, кто не проводит обряды. Да и коготь тиго ничего хорошего не говорит. Остаётся только один вопрос — для чего Тэхи всё это нужно? Если Ёнджи ещё могла понять пустые талисманы, но вот этот небольшой список никак. Если бы она могла, то прежде чем продать это всё, спросила бы удостоверение специалиста, если бы такие выдавали. — Что ты собираешься делать? — спустя пару добрых минут размышлений, всё же спросила Ёнджи, сузив глаза. — Пожалуйста, ничего не спрашивай. Я заплачу любую цену, просто дай то, что мне нужно, — Тэхи знала, что девушка никак не глупа и точно понимала, для чего каждый пункт в этом списке, а значит могла представить, что с ними будут делать. А также Тэхи знала, что совсем не похожа на человека, разбирающегося в этом. — Я продам, но это будет первый и последний раз, пока я лично не увижу человека, написавшего этот список, — Ёнджи потрясла записку и спрятала её в карман штанов. — Не в ту игру ты ввязалась, моя милая Тэхи, совсем не в ту, — приговаривала она, собирая в льняной мешочек всё необходимое, проходя между стеллажей и рыская в полочках. Она двигалась совершенно свободно, зная, где что лежит. Вот поэтому этот «беспорядок» и не считался беспорядком. Её пальцы то и дело цепляли, открывали баночки, отсыпали, обрезали до тех пор, пока плотный узел не появился на основании мешочка, закрывая его. Тэхи прекрасно слышала, что нашёптывала Ёнджи, но она была непоколебима. Минсок знает, что делает. В её мыслях ни на секунду не промелькнули опасения, хотя она могла всецело верить Ёнджи и её словам. — Будь аккуратна и не ведись на пустые слова, иначе пожалеешь, — как предупреждение сказала Ёнджи уже у порога, пока Тэхи надевала свою обувь. — И приходи снова, только попить чай. Тэхи только мягко кивнула, сжимая переплетённое завязками основание мешочка покрепче, боясь ни то выронить его, ни то, что Ёнджи передумает и заберёт его обратно. Ёнджи проводила её с ноткой жалости во взгляде и ещё долго стояла у двери, «доводя» её до машины. Она точно пыталась разглядеть, кто же сидит в салоне, но как бы ей не приходилось напрягать глаза, рассмотреть никого за стёклами не получалось. Даже когда машина уже отъехала, Ёнджи всё равно продолжала задумчиво смотреть ей вслед, уже зная наперёд, что когда-нибудь эта встреча состоится. Тэхи, как и сказал Минсок, привезла их к себе домой. Минсок по-хозяйски предложил Бэкхёну тапочки, но тот отказался, а Минсок не стал настаивать дальше. Всё-таки сам тапочки не носит и совершенно не понимает, зачем они людям, ведь в них только ноги потеют, а шарканье подошвы о пол слишком громкое и отвлекает. Минсок и Тэхи вели себя абсолютно непринуждённо, словно просто вернулись домой с гостем, чтобы приятно провести вечер в чужой компании. От этого Бэкхёну казалось, будто только у него ладошки потеют от волнения, а ноги еле-еле стоят, но он даже не подозревал, что не один сейчас готов развернуться и убежать, лишь бы ничего не происходило. И даже Тэхи, которая просто будет смотреть, тоже испытывала мандраж перед предстоящим, думая только о том, как хочет открыть все окна в квартире, чтобы было не так жарко от напряжения. Точно около десяти минут Бэкхён просто смотрел в окно, ища в нём успокоение, но это не помогало. Тэхи сидела на диване, наблюдая за Минсоком, чересчур медленно листающим жёлтые страницы книги. Никто не хотел начинать, однако желания не всегда идут бок о бок с надобностью. Это необходимость, а необходимость нужно выполнять. Всё началось, когда Минсок, сделав три глубоких вдоха и размяв шею кивками, вытянул из мешочка мел. Он отодвинул ковёр, на котором сидел ранее и, ползая по полу, начал что-то чертить, нашёптывая странные звуки для Тэхи и отчётливые слова для Бэкхёна. Белый мел оставлял ровный след за собой, словно пресекая точку возврата, он сошёлся на том же конце, где и начался, формируя большой овал. Минсок уже сидел в нём, а значит, не закончив дело до конца выбраться не сможет, он сам очертил себе путь назад. Бэкхён нервно сглотнул, без слов понимая, что нужно делать. На негнущихся ногах он занёс правую, чтобы вступить в поле, и сразу же почувствовал, как её обдало странное тепло, врезающееся мелкими иголочками в ступню. Слегка щекочущая волна следом окатила всё тело, заставляя Бэкхёна передёрнуться от неприятных ощущений. Всё, что находилось за краями поля помутнело, но силуэты всё равно проглядывали, как если бы Бэкхён смотреть в взволнованную воду. — Ложись и постарайся расслабится, — тихо сказал Минсок, нервно перекручивая коготь меж пальцев. Среднего размера коготь, сравнимый с половиной стандартной ручки, оставлял на коже ощутимую пыль, которую Минсок также перетирал, пытаясь избавится от неприятного ощущения грязи на руках. Бэкхён медлил. Параноидные мысли поедали друг друга, становясь больше, когда уничтожали самую мелкую. А что, если ничего не получится? Что, если сфера разобьётся под напором? Что, если в поле появится брешь? Что, если тело Бэкхёна не готово? «Всё ради Чанёля. Если не я, то никто» — повторял себе Бэкхён и не намного, но это его успокаивало. Бэкхён всё же лёг, и лёгкие сразу же сдавило в новой порции страха, только тело обмякло и как будто даже не по своей воле. Конечности словно парализовало, голова стала весить раз в двадцать тяжелее. Даже если бы он захотел, то не смог бы напрячься, чтобы хоть как-то подвигаться. Бэкхён закрыл глаза, не желая видеть ни напуганного Минсока, ни то, что он собирается делать. В этом поле даже звуки казались приглушёнными, словно они находились в вакууме. Оставалось только гадать, слышно ли их за гранью поля. Бэкхён почувствовал, как ткань его футболки поднимается, полностью оголяя грудь, а потом сразу же тёплые ладони, приходящиеся по коже, оглаживая, будто растирая. Шёпот Минсока доходил до него слишком слабо и неразборчиво из-за чего казалось, будто уши заложило. Когда пропало тепло рук, Бэкхёну неожиданно стало слишком холодно и кожа мгновенно покрылась табуном мурашек. Холод постепенно нарастал, сначала просто охлаждая, а уже несколькими секундами позже, кусаясь и царапаясь. Но это был ещё не всё. Спустя ещё пару секунд терпеть стало уже невыносимо — кожа будто натянулась как надутый шарик и вот-вот готовилась разойтись по швам. Бэкхён в панике открыл глаза, и это было точно зря, потому что глазные яблоки моментально покрылись тонкой корочкой льда, либо Бэкхёну так показалось, но было слишком холодно и темно. Страх захлестнул его новой волной. Он ничего не видел. Резкая пронзающая боль, какой он не испытывал никогда раньше. Вода, в которой был смочен коготь, словно быстрый яд впитывалась в его плоть, с паразитической скоростью разъедая её. Крик просился наружу, но вместо него Бэкхён смог издать только тихий хрип, царапающий горло изнутри. Ему казалось, что в его груди проделали огромную дыру, как те, что он видел в аду у скверных душ и самое страшное, что боль от этого пореза не прекращалась, а только нарастала. На мгновение Бэкхён даже почувствовал запах гнилой плоти и очень надеялся, что это была всего лишь галлюцинация, вызванная болью. Бэкхён понял, насколько сильно ошибался, когда думал о простоте обряда. Он почувствовал, как что-то острое, точно остриё ножа, впилось прямо вглубь пореза и точно не собиралось останавливаться на простом нажатии. Кровь стекала по его рёбрам дорожками, сразу же замерзая и стягивая на этом месте кожу ещё больше, но это казалось совершенной мелочью в сравнении с когтистой рукой, протискивающуюся сквозь разрез вглубь. Боль от острых когтей, разрезающих себе путь и ладони, входящей глубже, заставляя плоть натягиваться настолько сильно, что она лопалась — ни с чем не могла сравниться. В груди всё горело самым сильным пламенем, но только в груди. Огонь будто прожигал его насквозь, красным бутоном расцветая на нём и сразу же застывая, как одинокая роза на чужой могиле, оставленная, заледеневшая, но всё равно прекрасная и яркая. От боли, от шевелящихся пальцев глубоко в груди, от смешения жара внутри и холода снаружи начала кружится голова. Всё, что Бэкхён мог слышать это бешеный пульс своего сердца и мерзкое хлюпанье крови. Это было невыносимо. Все чувства отключило будто по щелчку пальцев, оставляя только темноту после себя.***
Чанёль шёл по улице. Тучи как назло сгущались, хотя он всё равно решил идти домой пешком. Надежда добежать до дома, пока гроза ещё не началась, усердно старалась не исчезнуть. Но Чанёль понял, что она уже потихоньку начала собираться — в сером небе блеснула молния и следом раздался раскатистый грохот. Всё в округе словно замерло в ожидании. Люди заранее попрятались в своих домах или ближайших кафешках, понимая, что вот-вот и на асфальте появятся первые тёмные крапинки. Птицы притихли, машины словно поставили на беззвучный режим и только тихий ветер завывал, да шаги Чанёля так неестественно отпечатывались в этой тишине, что невольно становилось не по себе. Чанёль почувствовал себя героем фильма ужаса, и его тело неосознанно напряглось, готовясь к неожиданному появлению главного маньяка. Лёгкие сдавило ни то от страха, ни то от быстрого шага. Чанёль не обращал на это внимания, пока не почувствовал, что кислород постепенно покидает их. Он резко остановился, согнувшись, а когда у него не получилось сделать вдох, схватился за горло, беспомощно открывая рот, как рыба на суше. За рёбрами всё сжалось, будто его лёгкие сократились в размере, пуская по дыхательным путям не кислород, а жар. Пожар, только внутри. Чанёль отчаянно смотрел по сторонам, желая, чтобы хоть кто-то ему помог, ослабил узел в перегородке, залил водой огонь, но никого не было, да даже если бы и был, то никто точно не бросился бы спасть странного человека, царапающего своё же горло. Чанёлю было всё равно на боль от ногтей, впивающихся в кожу. Ему нужен был воздух. Ноги стали ватными и не справлялись с весом его тела. Он осел на пол, чувствуя, как жизненные силы покидают его с каждой долей секунды. Даже пальцы ослабели и больше не могли сжимать горло. Чуть закатившиеся и мокрые от слёз глаза зацепились за небо, молясь, чтобы где-то там за облаками прятался бог, который сможет остановить эту пытку. И возможно существо сверху действительно решило сжалиться над Чанёлем, увидев его покрасневшие от полопавшихся капилляров глаза, потому что за концы узла наконец потянули, распутывая, а огонь задули как днерожденные свечи. Только Чанёль начал жадно глотать воздух, почти давясь в страхе, что его снова могут отобрать, как в кармане джинс почувствовал слабую вибрацию. Но ему не было дела ни до какой вибрации, ни до звонков и сообщений. Самое важное для него сейчас успокаивающим бальзамом циркулировало во вновь заработавших лёгких. Он не ответит и не проверит телефон, даже когда окончательно придёт в себя и почувствует себя легче пушинки от ощущения жизни в его конечностях. И даже тогда, когда вновь выровняется и сможет пойти дальше, оставит контакт «Чунмён» так и висеть на главном экране с пометкой о пропущенном звонке.