Бесполезные мечты

— Ты знал, что у нас новенький скоро будет? — Да? По какой части? — Я слышал разговор воспитательниц "заселить в комнату Донхёка и Ренджуна". — Значит это что-то физическое... — Видимо, раз так. Но главное чтоб с ним всё нормально было, в эмоциональном плане.. И вот, в крыло завозят на инвалидом кресле молоденького, симпатичного паренька со впалыми щеками, растрепанными волосами, сгорбленной осанкой и потухшими глазами. — Знакомьтесь, ваш новый сосед. Просьба его, если уж не любить, то хотя бы принимать и не обижать, — сказала работница этого места, отойдя от кресла, оставляя парней одних с новым лицом их компании. — Я Ренджу, — худощавый и бледный мальчик подходит ближе и кланется перед новеньким, но руку не протягивает – у него нет кистей, что заметно не сразу, ведь он прячет этот недостаток под длинными рукавами одежды, дабы не пугать окружающих. — Я Марк, приятно, — наконец вымолвил парень со своего места, подаваясь корпусом тела вперёд, повторяя приветственный поклон собеседнику, заинтересованно поглядывая на его руки. — Меня Хэчан звать, — мальчик-солнышко, как показалось Марку, вежливо протянул свою левую руку в знак приветствия, — Мы, видимо, соседями будем. Надеюсь ты не буйный как Джено, — убирает руку за спину, чтоб не вызывать сильного смущения юноши. Физические недостатки Донхёка, в отличие от Ренджуновых, на лицо. Парень не имеет правой руки от основания и левой ноги с середины бедра, поддерживает себя старой тростью, что на вид старше обладателя раза в два. Зрелище не из приятных, однако парень не выглядит поникшим и замкнутым. Наоборот, улыбается во все тридцать два, глаза счастливые, и взгляд такой, одновременно осознанный, но совсем невинно-детский, что хочется смотреть на него и разделять с ним энергию и настроение. — Хах, ну да, ты только при нём это не ляпни. Я Ченлэ, приятно познакомится, — симпатичный ухоженный мальчишка также здоровается с новоиспеченным приятелем. "И что в нем такого, он выглядит совершенно здоровым" думается Марку, но всему своё время. Из соседней комнаты к ним в коридор выходит чарующе-привлекательный, что на лицо, что на тело, парень, подходит ближе к месту основного скопления и молча кланется  в знак приветствия. — А это наш Джэмин, – объясняет Джун, кладя одну руку тому на плечо, прижимаясь ближе, — Он не говорит. Только начал слышать с недавних времен, — Джэмин утвердительно кивает, заинтересованно смотрит в сторону коляски. — Я Марк, будем знакомы, —натянутая улыбка, после чего оба жмут друг другу руки. ؛؛؛؛؛ — Ну что, Марк, заезжай, располагайся, твоя кровать слева, ближе к окну. Полка та, что пустая, Хэчан её только сегодня разобрал от своих вещей, когда узнал, что еще соседи будут, так что не стесняйся и добро пожаловать! — с лёгкой улыбкой ведёт речь Ренджун, объясняя новому постояльцу что да как. — Уютно у вас, я правда думал, что хуже будет, — сиплым голосом говорит Марк, на что видит положительную реакцию своих соседей. — Про нас все так говорят, это же не обычный интернат, а для по-своему особенных, так что тут намного спокойнее и тише. Можно ни о чем не волноваться, здесь не обижают. — Да, я не особо-то и волновался, просто представлял худшее, чтоб не переобольщаться. По Марку сразу было видно — мальчик понимающий и воспитанный, чего не скажешь о большинстве прибывающих тут, ведь они давно не новенькие и чётко не знают о понятиях любящей семьи, нормальном воспитании и здоровой психике. — Ченлэ, что на пороге, как не родной стоишь, проходи садись, ты как будто в первый раз, — усмехается Хэчан, усаживая друга рядом с собой, на кровать, — А где Джисон? — Он ещё не вернулся с сеанса. Скоро уже время закончится и я пойду его встречать, — ответ Ченлэ заставил Марка вопросительно взглянуть на ребят, на что ему снова пояснил Ренджун. — Джисон – самый младший из нас. У него было очень тяжёлое детство, после чего остались свои пятна на психике. С ним постоянно занимаются психотерапевты, а Ченлэ за ним по доброй воле присматривает. — А кто такой... Дже.. — Джено? — за Марка договаривает Хэчан,  видя интерес собеседника. — Да. Вы говорили о нем ранее, кто он? — Это сосед Джисона по комнате. Здесь все распределяются по схожести проблем у ребят, по их диагнозам. Вот Джено с Джисоном и поселили вместе. У Джено букет синдромов, куча всяких психических заболеваний. Штука серьёзная и ему с этим живётся не сладко, потому он даже сейчас находится в спец отделении. А так он приятный в общении, лицом вышел, талантливый очень, танцует круто, когда настроение есть. — А часто оно у него пропадает? — Ну, например, у него есть редкое расстройство, при котором части собственного тела не воспринимаются обладателем как своё, они ощущаются измененными или удалёнными, и от того психозы, неврозы, тревоги и депрессии. Воспитатели думали, что это у него от общения с нами... Его пробовали держать от нас подальше, но это только усугубило положение. Терапевты сделали вывод, что с нами он не чувствует себя другим, а наоборот вливается и испытывает комфорт и поддержку. Поэтому все мы держимся вместе, нам так лучше, — закончил лёгкой невинной улыбкой Ренджун. — Эй, уже обед, пойдёмте, я проголодался. Как раз покажем Марку где, что и куда. — Вы идите, мы с Джисоном к вам позже присоединимся, я только заберу его, — в ответ на предложение Хёка показать новому жителю свои интернатовские хоромы. В конце концов ему здесь до совершеннолетия располагаться, а оно у Марка не так скоро, как хотелось бы. ؛؛؛؛؛ Уже успев по пути рассказать о всех уголках этого места, парни принялись уплетать что дали. Голодными были все, кроме Марка. Сидел он безэмоционально, ковыряя вилкой воду с куском мяса, иначе супом это назвать нельзя. Бросив свой взгляд в сторону входной двери в столовую, парень заметил своего нового знакомого, идущего рядом с мальчиком, познакомиться с которым, Марку ещё не далось. На вид ему дашь лет двенадцать, не больше. — О, а вот и вы! А мы вас уже заждались! Вы чего такие долгие, мы Марку уже показали всё, что можно и нельзя, — громко, практически на всё помещение, возмущался Хэчан, вслед только что пришедшим товарищам. — А Сон-и просто... — Нет, хён, не говори никому, это секрет, ты обещал! — мальчик худыми длинными пальцами взволновано показывает жест тишины. — Ладно, ладно, никому не скажу. Мы к Джисону в комнату заходили, вещи оставить, — заметно лукавит Чэнлэ, подмигивая остальным, чтоб понятно было, что у младшего просто свои заморочки. — Здравствуйте, я Пак Джисон, — мальчик встал перед коляской и уважительно поклонился человеку, которого видит в первый раз, но Ченлэ хён учил его приличию, так что поприветствовать стоит, — А вы мой новый хён? — Привет, я Марк. И видимо да, я твой новый хён, — Марк смутился, возможно был слегка удивлён и напуган такому поведению мальчика. Вроде обычный подросток на вид, а повадки совсем детские. — Лэлэ хён, а ты ко мне сегодня ночью придёшь? А то мне нуна сказала, что Джено не скоро ещё в комнату вернут, а я один не могу... Ты же придёшь? Придёшь? Скажи, что придёшь, хён, а то мне страшно будет, — Джисон залепетал своим более менее низким голосом. — Да, конечно приду, куда я денусь, — прожевав кусок ответил Ченлэ на переживания младшего, — Ты только всем подряд не говори, а то опять по разным комнатам растащат. — Хорошо, я буду молчок, — после этих слов он вообразил что его рот на замке и выбросил невидимый ключик. Такие повадки младшего начали пугать Марка, ведь подобного ему ещё не приходилось видеть никогда, да и что вообще с мальчиком? Его переживания и интерес заметил Джэмин. Он легонько задел плечо Ренджуна и взглядом указал на задумавшегося новенького. Хуан подвинулся к Марку и жестом приближения указал на себя. Тот наклонился ближе к парню и с интересом начал слушать. — У Джисона умственная недостаточность. Отсталость в развитии другими словами. Он ведёт себя совсем как ребенок и его нельзя за это упрекать. Сам же понимаешь, он не виноват в том, что таким родился. Его родители по началу боролись с этим, потому что думали, что это лечится. А потом им объяснили совсем обратное, и теперь он тут. — А как давно он здесь? — С пяти лет. Когда им занимались родители, он имел все шансы на относительно хорошее дальнейшее восприятие информации и развитие. Но с того года, как его тут оставили, болезнь начала прогрессировать. — Н-да, даже сказать нечего, — Марк виновато опустил взгляд на измученный кусок мяса, что одиноко плавал в своей тарелке, — А что с Ченлэ? — А, ну да, Лэ выглядит абсолютно обычным и мыслит он действительно здраво. Но у него пару лет назад сильно испортилось зрение. Ему сделали сложную операцию на оба глаза, вот только помогло это 50/50. — Это как? — Один глаз начал более менее видет и он им по сей день пользуется, а вот другой утерял свою значимость совсем. — Ченлэ слеп на один глаз? — Левый. — Понятно. Спасибо... — снова загруженный вид и опущенный взгляд. Ну, хоть что-то стало ясно. — Хмх, Сони, ну ты и хрюшка, ешь осторожней. Куда ты торопишься? — Хёны уже поели и ждут меня, а я ещё не всё съел, — младший виновато смотрит на всех сидящих за одним столом, — я не хочу чтобы все ушли без меня. — Никто без тебя не уйдёт, ешь спокойно, — пояснительная фраза Донхёка, которую ему приходится повторять младшему постоянно, дабы он не беспокоился. ؛؛؛؛؛ — С вами можно затрагивать истории ваших появлений здесь? Если это больная тема, простите, — уже вернувшись в свою комнату после обеда, Марк начал интересоваться всем вокруг. — Да, можно конечно, тут все друг друга знают только по диагнозам и историям болезней, — без доли печали резво заговорил Хэчан, — Я вот, в отличие от многих, родился с сестрой. Мы были сиамскими близнецами. У нас много было общего, включая внутренние органы, руки и ноги. Мы привыкли друг к другу и научились жить как вместе, так и самостоятельно. Только вот родителям предложили нас разделить за небольшую стоимость операции, но с большими рисками. И они согласились охотно, а мы с сестрой без энтузиазма. Решить, кому какие части тела перепадут, должны были мы сами между собой. У нас было на двоих три руки, две ноги и один отросток, как нога. Я отдал ей третью руку, сказал, что как нибудь и без неё проживу. Забрал на своё тело этот отросток. Операция по разделению длилась пятнадцать часов. Плюс несколько суток мы отходили от наркоза, а потом от комы. В итоге спустя несколько недель прибывания в реанимации, сестра скончалась от почечной недостаточности. Родители тогда написали от меня отказ. И не дождавшись прихода в себя, оставили тут все пережидки прошлого и уехали. Я продолжал долеживать своё в больнице и мне сообщили, что переводят в этот интернат. Так я и оказался здесь. — Сочувствую... Это ужасно, — Марк виновато опустил голову, но попытался перевести тему, — Сколько тебе лет? — Я, Ренджун, Джэмин и Джено одногодки. Нам семнадцать. А ты какого года? — Мне восемнадцать недавно исполнилось. Тогда сколько лет Ченлэ и Джисону? — Ченлэ шестнадцать, Джисону пятнадцать. Они совсем ещё дети. Ну Джисон уж точно, а Лэлэ как его старший брат, — ответил Джун. — Ну, теперь и я могу про себя рассказать? — Конечно, я внимательно слушаю, — с неподдельным интересом сказал Марк. — Мне девять было. Я же здоровым абсолютно родился, — широкие, удивленные глаза Марка, — Мать с отцом в разводе были. Папа обратно в Китай уехал. Мать тогда отчима привела. Он выпивал часто. Если ему что-то во мне не понравится, сразу за ремень хвастался. Мама особо не лезла. А тут я на синтезаторе играл, пока она в магазин отошла. Мне этот инструмент оставил родной отец. Ну отчим пьяный в мою комнату зашёл, видимо ему звуки не понравились. Я у него тогда ножа разделочного не заметил. Он одну мою руку за запястье схватил, к клавишам прижал и резко ударил... Потом так же вторую. А у меня болевой шок был, я даже кричать не мог, только дышал чрезмерно часто. Потом когда в себя пришёл, смотрю на руки, а там месево, и болит безумно. Ну я к соседке побежал, она полицию вызвала. Нам ещё тогда синтезатор выбросить пришлось, потому что его кровью залило, да и играть уже было некому. Сейчас он до сих пор сидит в местах не столь отдалённых, а мама до сих пор простить не может, ни себе, ни ему, ни мне такого позора и такой её несчастной жизни, — Закончив, парень тяжело выдохнул и посмотрел в окно, отворачиваясь от своих внимательных слушателей. — Мне очень жаль. Это невообразимо кошмарно, он бесчеловечный монстр. У меня слов нет, — глаза Марка с того момента ничуть не стали меньше, наоборот, лишь увеличивались от услышанного. — Долго ему ещё сидеть? — подал голос Донхёк. — Его на одиннадцать лет осудили. Ещё года четыре где-то. — Пусть подохнет в своей камере, ублюдок, — процедил сквозь натиск зубов, такой милый мальчик, как казалось Марку ранее. — А что с семьёй Ченлэ? От него тоже отказались? — Не совсем. Его семья и он сам тоже из Китая. У его родителей огромный бизнес, они никогда себе ни в чем не отказывали. Когда узнали о возможности сына полностью ослепнуть, сделали ему операцию тут, в Корее. Она прошла успешно/безуспешно и они его оставили приходить в себя. Ему звонят, интересуются состоянием, привозят одежду через своих людей. Но на людях делают вид, что всё как обычно. Изначально он жил в своей комнате один, потому что так распорядилась его мама, меньше проблем с воспитанниками и спокойнее за вещи своего сына, что их никто не украдёт и не испортит. Но Ченлэ сам сдружился с Джэмином и попросил его перевезти к нему. Потом он познакомился с Джисоном. Тот ему показался забавным и он начал всё свое время уделять этому ребёнку. А для Джисона Ченлэ теперь всё. — А что насчет Джэмина? — Марку не верится, что в его жизни происходит всё это. Все вокруг него как из психологических триллеров. К такому его точно не готовили, да и ему уже восемнадцать лет, а чувство, словно маленького ребёнка поместили в жуткий взрослый мир. — Джэмин родился глухо-немым. Но глухота в наше время лечится одним небольшим аппаратиком. Не так давно, с пол года, на Джэмина нашлись спонсоры, которым он понравился своим спокойствием и красотой. Они оплатили ему этот аппарат и теперь он привыкает к тому, что может слышать. Конечно, он прекрасно знает язык жестов и очень точно может читать по губам, но мало кто из нас всё это понимает, поэтому мы просто чувствуем его по взгляду. Но иногда ему все же приходится жестикулировать, если мы чего-то не догоняем... — О! Джено, Какие люди! Мимо их открытой комнаты, по направлению в свою, шёл парень, внешностью вроде привлекательной, но его состояние оставляло желать лучшего. Тот самый Джено с бледно-серой кожей, огромными сине-бордовыми кругами под глазами, сами глаза, налиты кровью, красные. Губы искусаны, тело, в тех участках, что оголены для человеческого глаза, исцарапано. Зрелище не для слабонервных, хотя поживешь в подобном месте и выработаешь себе иммунитет. — А, да.. Привет, ребят, — так подавлено-тихо вымолвил Джено, — Я устал немного, пойду к себе отдохну. Ченлэ там? — Да, они с Джисоном в вашей. Ничего не ответив, только слабо кивнув головой он поплелся дальше. Ребят его состояние не сильно смутило. У человека свои тараканы, ему с ними жить, ну или пытаться. Печально конечно, что так получилось, но не было бы этого с ним, досталось бы кому-то другому. Вот только Ренджун при виде такого Джено заметно поник. И так его настроение после своей истории подпортилось, так ещё и состояние друга. Хуан бы хотел сейчас пойти за ним, и как это обычно бывает, поговорить, позвать к ним Мина, уйти в зал и танцевать. Они так любят нахождение друг друга рядом. Вот только у Джено настроение как американские горки. Бывает спокойный, но такое спокойствие делится на два вида: положительное и подавленное, бывает очень агрессивное. При таком раскладе доходит до рукоприкладств в сторону друзей и мед работников, но на него никто не сердится, ведь все всё прекрасно понимают. Ренджун понимает тоже. Он всё помнит. Как Джено в припадке неконтролируемой похоти закрыл их двоих в комнате, как и всё, что было дальше. Помнит каждое его действие по отношению к нему и каждый взгляд в его сторону. ؛؛؛؛؛ Срок действия таблеток, что давали ему воспитатели, истёк. Пора было уже принимать следующую порцию, иначе произошло бы непоправимое. У Джено достаточно диагнозов психических расстройств, названия которых, зачастую, мало о чем говорят. Человек, имея свои жизненные принципы и убеждения о том, что он делать может, а что нет, находясь под непреодолимым влечение разума и чувств, способен сотворять вещи, неприемлемые для него самого. Джено закрывает дверь на замок, не боясь того, что старший убежит, ведь он попросту не справится с щиколдой на двери, подходит медленно, вплотную прижимаясь к телу, что замерло, не дышит, припечаталось к дверце большого шкафа. Осторожно кладёт руку на щеку китайца, гладит, опуская её также медленно вниз по шее, к ключицам, ниже, переводя на талию и начинает с напором целовать. Поцелуй глубокий, грубый, Ренджуну не нравится. Но он прекрасно знает, что может быть, если начать сопротивляться и пытаться прекратить. Мальчик, что в этой ситуации оказался невинной жертвой, спокойно выжидает отлива энергии его больного друга, молча пропуская через себя всё, что он делает. Ли не видит ни капли сопротивления ни в движениях, ни во взгляде партнёра, что даёт ему некий звоночек. Он толкает старшего на одноместную кровать, наваливаясь сверху, начинает стаскивать одежду с парня под ним. На это старший лишь один раз заикнулся тихим "не надо", а дальше только жалобные вздохи и хлюпонья носом. Парень сверху, чьи глаза сверкали при свете закатывающегося солнца, раздев человека под собой, принялся быстро обнажаться сам. Увидев страх в глазах друга, он не удержал в себе порывов сострадания, и даже находясь сейчас в таком положении, когда плевать на всё, кроме самоудовлетворения, потянулся к чужому лицу, оставляя поцелуй на лбу. Резкий разворот хёна под собой на сто восемьдесят градусов. Второй не успел прийти в себя после первого действия, за которым последовали другие, не менее неприятные. Ренджун, лёжа на животе, полностью уткнулся лицом в подушку, дабы приглушить все звуки, которые он точно будет издавать в дальнейшем. Но плюёт себе на руку, входит сразу двумя пальцами. Резкая боль и ноющая поясница, на которую сильно давят. Медленные вижения внутри, не приятно очень, от чего хочется кричать, раздирая глодку, и Хуан кричит, но звук сквозь подушку глухой и сдавленный. Третий палец сопровождается резкими движениями. Горло сухое от долгих терзаний, а голоса кажется не будет ещё очень долго. После четвёртого Джено достаёт пальцы. Ренджун снова слышит копошения сзади, от чего сильно вжимается всем телом в кровать. Ли входит плавно, до основания, на что реакцией служит не сдержанный, истошный вопль. Ренджун не чувствует, чтобы его тело принадлежало ему. Ну да, так и есть, сейчас оно абсолютно во власти младшего. Сердце колотиться, хотя в то же время ощущение, будто то давно остановилось и покинуло обладателя. Внутри начинаются осторожные толчки. Хуан кусает конечность руки, где должна быть кисть, скулит в заправленную кровать, переодически подёргивая ногами от судорог из-за тяжёлого веса на нём. Джено проводит рукой по всей спине, поднимаясь вверх, заводя её в волосы, пропуская их сквозь пальцы, нюхает аромат шампуня и Рена, что сейчас мучается под ним из-за него же. Ненависть к самому себе накатывается огромной шаровой молнией. Осознание своих действий приходит резко. Джено выходит и соскакивает с кровати, взволнованным лицом смотря на измученного друга. Учащенное дыхание обоих и долгий, непрерывный, испуганный взгляд друг другу прямо в глаза. "Что ты наделал" Джено бросается к кровати, на которой лежит и плачет его дорогой друг, что всё это время был рядом, всегда его поддерживал, напоминал о приёме лекарств и о времени посещения терапевта, понимая, что содеянное с ним, совершил именно он и с этим уже точно ничего не поделаешь. — Ренджун, пожалуйста... Не плачь, прошу тебя. Какой же я мудаааак! Я помогу тебе одеться и принять душ, принесу тебе ужин из столовой в комнату. Джуни, пожалуйста... — Выйди из комнаты, — тихо, едва слышно сквозь подушку и слезы. — Ч-что? — недоумение на лице младшего. — Выйди из комнаты! — голоса не будет после этой ночи точно. Характерный звук закрывающейся двери, после поспешного копошения с одеждой. Ренджун хочет перестать существовать. Просто взять и резко исчезнуть. Он не хочет винить в произошедшем Джено, он не при чем. Да и сам Джун тоже. Но после всего этого так противно, хотя сам посещал психолога и знает, что в подобном корить себя не стоит и жертва никогда не виновата. Вот так мальчику выпадает роль великомученика во второй раз, что также внесёт тяжёлый отпечаток в его памяти. ؛؛؛؛؛ — Два года прошло... – шёпотом мямлит себе под нос. — О чем ты? – Хэчан вопросительно смотрит на соседа. — Да, это я о своём, не серьёзно, — кривит улыбку, стараясь не смотреть в глаза, чтоб не привлечь лишнего внимания. Для Ренджуна Джено никогда не окажется плохим или больным, нет. В памяти Ренджуна Джено в любом случае навсегда останется первыми детскими чувствами, что дали о себе знать ещё при их разговоре тогда, в коридоре перед кабинетом директора интерната. ؛؛؛؛؛ — У нас не скучно, тебе понравится, — детская улыбка глазами-полумесяцами, самое очаровательное, что запомнилось Джуну, — А что у тебя с руками? — Ничего, — и нелепо пытается спрятать бинты за длинными рукавами. — Сколько тебе лет? — Вчера девять исполнилось. — А мне через ровно месяц будет вчера девять, — гордая улыбка появилась на лице нового знакомого. — Что? — ничего не поняв из этой реплики, усмехнулся старший. — Ничего, я тебя просто развеселить хотел, а то ты один тут стоишь и грустно в пол смотришь. — Ну хорошо, ты меня развеселил.. как тебя зовут? — Джено. А тебя? — Ренджун. — Где твоя комната, Ренджун? — На первом этаже восемнадцатая. — О, это напротив моей! У меня семнадцатая. — Почему ты здесь находишься, ты же не инвалид? — Я хуже... — опущеный взгляд в пол, руки в карманы старых штанов. Мальчик с опаской смотрит на нового друга, боясь, что его отвергнут, — Я псих. Так воспитатели сказали. — И ты им веришь? — серьёзный вопрос Хуана заставил младшего поднять взгляд и долго сосредоточенно смотреть на него. — Ну не знаю, они же воспитатели, они взрослые... — Взрослые бывают глупыми. Не слушай их, ты не псих. Ты хороший. А для Джено такие слова – нова. Ему такого ещё никто никогда не говорил, и теперь хочется обнять мальчика напротив и никуда не отпускать, потому что ну вот он, тот самый первый человек со всей вселенной, что кажется, не считает его опасным. — Спасибо. — Джено аккуратно кинулся на плечи старшего, обнимая крепко и тепло, искренне радуясь и улыбаясь в синюю кофту этого прекрасного человечка.