Настигающее прошлое: стертые воспоминания

— Не думал, что ты решишься отправить своих защитников на поиски, — Голос отражается от стен тронного зала и, кажется, гремит ото всюду, определить его источник не представляется возможности. Ни один мускул на лице принцессы Метеор не дрогнул, хотя вся кровь просто застыла в жилах от ужаса. — Ты же не думала, что я не узнаю, об этом? — Продолжает голос. Взяв себя в руки, Оливия всё же отвечает неизвестному. — Рано или поздно, они всё равно узнают правду, это неизбежно, и ты и я это знаем. — И ты не боишься, что тот, кого ты любишь больше всего на свете, узнав правду, возненавидит тебя? — Откровенная усмешка и попытка задеть её. — Лучше так, чем знать, что тебя любят только потому, что эти чувства внушили обманом, — Стойкость Оливии поражает и достойна восхищения, но голос продолжает издеваться. — Ты же знаешь, кто дитя, на самом деле, ведь так? — Даже если это и так, смысла в этом никакого нет, оно ещё не осознало свою силу, — Возражает принцесса. — Но ты не сказала, кого им искать и защищать, ты ведь надеешься в глубине души, что его не найдут, и оно погибнет до своего возрождения. — Голос проникает в самые отдаленные уголки души, пронзает насквозь и выворачивает наизнанку. — Это неправда, — Попытки Оливии противостоять тёмной силе становятся всё слабее. — Правда, принцесса, — Утверждает голос. — И могу тебя заверить, что скоро они его точно не найдут. Мои люди делают всё, чтобы дитя не пробудилось. Но вот погибнуть ему я не дам. Глаза принцессы распахиваются в недоумении и сомнениях. — Но как это возможно? Как можно предотвратить пробуждение? Печать сломана, трещина вот-вот разойдется, и всё, что было сокрыто столько веков, выльется наружу. — Для полноценного пробуждения необходим клинок, и он, конечно, уже начал поиск своего хозяина, — Голос казалось гремел на весь зал, но на самом деле звучал только в голове Оливии. — Но не беспокойся, мы блокируем все попытки клинка связаться со своим законным владельцем. Дитя не узнает, кто оно на самом деле, и даже всемогущий Аластор будет здесь бессилен, ведь он не сможет вернуть память и пробудить дитя, а значит и научить его пользоваться своей силой, без клинка огненного тумана. — Кого бы ты ни послал, — Возразила Какью, — Я уверена, что мои защитники справятся с порученной им миссией, я верю в них. — Что ж… — Голос звучал снисходительно, — Все, кто знает истину — мертвы, и твоя очередь не за горами, но пока ты нужна мне живой. В конце концов, смерть — не такое уж и страшное наказание за все твои деяния. Дитя принадлежит мне, принадлежало тогда и сейчас, я не отдам его в руки другого, и ни ты, ни твой защитник — Целитель ничего не сможете с этим поделать, сама Королева Селена дала благословение на этот союз. Ах, да, Целитель ведь даже не твой защитник, — голос звучит с издевкой и явным наслаждением. — Королева Селена не ведала, на что она соглашалась, — Голос Оливии звучит ровно и твёрдо, она ни за что не проиграет в этом диалоге. Она была уверена, что никто и никогда не узнает о силах и могуществе дитя, она запечатала его силы и стерла память всем, кто был причастен, даже своей дочери. И Серебряное Тысячелетие поплатилось за самонадеянность его королевы. — Твоя правда, Принцесса, но не в твоих интересах помогать Аластору сейчас. Ты предала его тогда, и в этот раз я жду от тебя того же. — Голос требователен, но звучит тише, постепенно покидая тронный зал. — Ты сделала это тогда из-за любви, неужели ты хочешь потерять его сейчас? Вопрос повисает в воздухе и остается без ответа. Оливия всегда любила Целителя, но никогда не могла смириться с тем, что его чувства ненастоящие и всего лишь навязаны ему, чтобы он никогда не смог вспомнить ту, кого любил на самом деле. Какью надеялась, что когда-нибудь эти чувства станут правдой, но этого так и не произошло, она так и не смогла принять эту ложь, в которой им всем приходилось жить изо дня в день. — Принцесса Оливия? Принцесса... — Какью вздрагивает, служанка, склонившаяся над ней, выглядит обеспокоенно, пытаясь растормошить её. — Что с вами принцесса Оливия? — Всё хорошо, — Слова даются с трудом. — Извини, кажется я немного переутомилась. Я поднимусь к себе. пожалуйста, принесите все необходимое в мои покои. Служанка кивает, провожая взглядом хрупкую фигуру принцессы. Как же тяжело жить во лжи, зная правду. Возможно, ей стоило всё рассказать с самого начала, но она испугалась. Испугалась, что тот, кого она любит всей душой и чьи чувства (истинные — для него и являющиеся лишь иллюзией и внушением, обманом — на самом деле) всегда отвергала, узнает правду и возненавидит её, не сможет простить и понять её предательства. Она сама не понимала, зачем тогда дала своим защитникам такое задание.