Как добраться к сердцу через все шипы на куртке?

— В общем, если у тебя будет свободный день… Сходим куда-нибудь? Одной из главных прелестей старой школы было то, что Феликса там все знали. Не в плане по имени или в лицо — все знали, кем он является за ее пределами. Знали, чем занимается, пока остальные зубрят уроки. И знали, что подходить к нему не стоит, даже если очень хочется. Не то чтобы Феликс был по природе своей агрессивным или неуравновешенным. Но клеймо гопника — это клеймо гопника. Однажды кто-то услышит, что ты приложил какого-то мужика бутылкой по башке, — и вот все уже забыли о твоей милой мордашке. Все знают — не подходи, зашибет. В новой школе о «статусе» Феликса не знал никто. Ли не знал, специально ли мать так ее подобрала или так просто совпало, но в этом районе о разборках прошлого никто ничего не знал. Феликс здесь был лишь рядовым школьником. Не слишком общительным, не слишком активным, немного ленивым. Далеко не самым одаренным. Феликса устраивало и это: школа вообще мало его волновала. Но такие вот подкаты начинали откровенно раздражать. Было забавно первые раз 15, но Феликс подзаебался отказывать. И ему очень не хватало Хана, с которым они учились раньше вместе и который всегда умел разруливать такие ситуации максимально мягко и без конфликтов. Опять же — не то чтобы Феликс боялся конфликтов. Просто ему нравилось, что его никто толком не знает. И он хотел бы и дальше оставаться школьным недолузером. Но он слишком не вышел для этого лицом. Парни и девушки. Старшие, одноклассники и даже младшие — подкатить к нему пробовали подростки всех возрастов. Всех он отшивал. Он прекрасно понимал, что его загоны были из разряда проблем белых людей, но… Он правда устал от своего лица. Устал, что с ним знакомятся просто из-за внешности. Когда половое созревание только началось и спермотоксикоз бил в башку, это было круто. Еби кого хочешь, на выбор. Все рады твоему вниманию. Потом Феликс влюбился и полагал, что его любят в ответ… Но не вышло. Он не отчаялся и влюбился снова. Снова мимо. И так раз за разом, пока он не осознал простую истину — никто не полюбит его, потому что никому это нахрен не упало. Зачем? Можно ведь просто наслаждаться тем, насколько он красив. А еще он ебался неплохо, так что не было вообще никаких причин пытаться узнать его. А потом он влюбился. По-настоящему. Милая девчонка на год младше. К Феликсу проявляла умеренный интерес, то есть завтраки, конечно, ему не делала, но всегда приветливо улыбалась и старалась первой начать разговор. С ней было… Интересно? Да, пожалуй, так. Ей всегда было, о чем рассказать. Она много читала, ходила на кучу кружков. Любила кино и никогда не критиковала любовь Феликса к комиксам. И даже когда у нее из-за их отношений начались проблемы с одноклассниками, она не сдалась. Стойко перенесла травлю и унижения, запретив Феликсу вмешиваться. Она была прекрасна во всех отношениях. Идеальна практически. А потом однажды Феликсу расквасили лицо в кровавую кашу и… Все закончилось. Она даже не объяснила: было ли дело в том, как он выглядел теперь, или в том, что с ним такое вообще произошло? Может, и ее держала только внешность? Может, она считала, что все эти слухи про банду и разборки на районе — лишь слухи? Она не объяснила. Просто написала, что они расстаются и заблокировала его номер. В школе игнорировала. Феликс понял, что шанса на реабилитацию ему не дадут. И тогда он решил ни с кем не встречаться. Сначала просто трахался, а потом и от этого устал. Когда что-то дается тебе настолько легко — от этого быстро устаешь. Но были, конечно, и те, кому покласть было на его лицо. Была мать, которой в принципе стало на него покласть после развода с отцом. Был отец, который общался с ним исключительно назло матери. Были парни. Был Крис, который был то ли отцом, то ли старшим братом, то ли лучшим другом. Ни одно из этих слов не описывало их отношений в полной мере, а подходящего Ли все никак не мог подобрать. Был Чанбин, который гонял его за любой проеб. Вот уж кто точно даже не догадывался, насколько Феликс вообще-то красив. Был Хан. Вот уж кого можно было спокойно называть братом — так это его. Годы, что они провели за соседними партами, были определенно лучшими во всей школьной жизни Феликса. Именно на него выпала участь слушать нытье Феликса о разбитом сердце и похеренных надеждах. Справился он довольно стойко, в отличие от Феликса, но они об этом не говорили. И был Чонин. Слава богу, у них появился Чонин, и у Чанбина появился новый мальчик для воспитания. И битья. Еще бы немного, и Феликс бы точно въебал старшему в ответ. И тогда бы его собирали по кусочкам. Со всего Сеула. И больше ему никого и не надо было. Честно. У него все было хорошо. А потом возник Хенджин. Его внимание к себе Феликс заметил сразу — с его опытом это было не так и сложно. Что было необычно — он и сам почувствовал интерес. Все дело наверняка было только в его внешности. Может, еще немного в росте. И это было ужасно, учитывая, что Феликс зарекся связываться с теми, кому просто нравится его лицо. Теперь он, выходит, и сам стал таким?.. Но ему правда было интересно. Настолько, что он даже закинул удочку, покрасовавшись перед парнем проколотым языком. И Хенджин не остался в долгу. Стало еще интереснее. Черт. Это был провал. Феликс не был так открыт в чувствах, как тот же Джисон. Но сам про себя он все отлично понимал. Пускай раньше он по парням особо не тащился… Хенджин стоил того, чтобы попробовать. Феликс ненавидел себя за эти мысли — они были слишком неловкими, слишком стыдными… Слишком яркими. Он думал. Много думал и думал весьма усердно. Он ведь его не знает — все дело только в лице. Хенджин красив. И он сам это знает — видно по взгляду. Феликс тоже смотрел так на людей, когда чувствовал чье-то восхищение. В этом они были похожи. Но неужели после всех лет, когда Ли воротил нос от любого, кто называл его красивым, после того, как он отказался от любых попыток завести отношения из-за своей внешности… Он просто взял и запал на парня за красивое личико? Это было бы иронично. Пиздец как иронично. Феликс не очень любил иронию. Поэтому держался. Чонин довольно быстро спалил им с Ханом школу, в которой, очевидно, учился Хенджин. А все из-за Джисона, который все не замолкал, вспоминая о том случае. Серьёзно, он вспоминал ту встречу так часто, что Феликс начал переживать, что у него снова крупно протекла крыша. Хотя он и сам был не лучше. Навязчивая идея как-нибудь «случайно» увидеться с блондином терзала его так сильно, что он боялся однажды обнаружить себя у этой школы, не помня, как туда попал. Но все произошло куда более прозаично. Однажды Хан ворвался в кафе, где они обычно все встречались, и провозгласил «прикиньтечослучилось». Он часто так делал, но в этот раз история была действительно… стоящая. Феликс почувствовал, как начал злиться. Слышал, как начала стучать кровь в висках. Чувствовал ногти, вонзившиеся в собственные ладони. Злая, темная энергия распирала его изнутри. А Хан все говорил и говорил. Он даже самые короткие истории умел рассказывать по три часа. Феликсу было тяжело удерживать себя на месте. Когда он так зол — ему нужно походить. А лучше что-нибудь сломать. Но он не мог выдать себя так глупо, поэтому просто нервно взял стакан с колой, делая глоток. — Блять, Чонин! — вскрикнул он, швыряя в младшего пустой стаканчик. — Опять допил мою колу? — Но ты сам разрешил… — виновато съежился мелкий. Феликса это бесило, кстати. Бесило, что мелкий умеет быть таким робким и милым пацаненком, когда рядом с ними есть Крис. Когда Криса не было — он борзый до невозможности. Борзый до такой степени, что хочется воспитать его пенделями. С другой стороны, а кто из них другой? Старшие оставляют конфликт без внимания. — Я б его сломал нахуй, — сообщил Чанбин, — таких пидоров воспитывать надо. Вот оно. Причина, по которой Феликс, наверно, никогда не сможет рассказать им о Хенджине. Такие парни, как Крис и Чанбин, никогда не примут Феликса, если он признается. А Феликс не представляет себе, как жить без них. Без Криса в особенности. — Ну короче, я его домой отвез. И второго… Тоже отвез, — Хан почему-то стушевался под конец, но Феликс этого даже не заметил. Он был зол. Он и не помнил, когда злился так последний раз. — Я пошел, — бросил он и выскочил из-за стола. — Это из-за меня? — тихо уточнил Чонин. — Это все из-за дебильных историй Хана, — поправил Крис. — И ничего они не дебильные! — возмутился тот. — А очень жизненные. Знай, мелкий, какие мудаки на свете бывают. Продолжения разговора Ли уже не услышал. Дома он бил стену. Недолго, но сильно. Просто не знал, что бы такого еще сделать, чтобы не отправиться на поимки этого козла прямо сейчас. Он навредил Хенджину. Он собирался… Черт. Это не должно было бесить его так сильно. Но он думал об этом парне так часто, что сейчас просто не мог оставаться равнодушным… Не когда с ним случилось такое. Черт знает, как это еще на нем скажется. И Феликс понял, что это все. Больше он в сторонке сидеть не может. И кто же знал, что первое «свидание» будет таким волшебным? То есть — в самом деле волшебным. Это даже не было свиданием, но… Феликс знал, что хочет продолжения. Пускай Хенджин и признался, что все дело в его лице. Пускай Хенджин и был немного настойчив, что сбивало с толку и смущало. Хван был заботливым. Без вопросов сдавал назад, когда чувствовал, что Феликс сомневается или чего-то не хочет. И он смотрел на него так… Никто так на него не смотрел. Феликс не знал, любовь ли это, но очень хотел, чтобы это оказалась она. Но был и момент, который игнорировать было очень тяжело. А именно — факт, что придется все рассказать парням. Нет, он, конечно, может какое-то время вешать им лапшу на уши, говорить, что в школе занят, например. Или что мать взбунтовалась и заперла дома. Или сказать, что завел девчонку. Но правда ведь все равно однажды всплыла бы, и тогда он получил бы не только за то, что оказался пидором, но и за то, что оказался вруном. Не говоря уже о том, что он не хотел врать парням. В общем, отметя все чувства и хотелки, — Хенджин в его жизнь никак не вписывался. Потому что был парнем. Потому что учился в элитной школе. Потому что был избалованным пареньком из хорошей семьи. Потому что ничего не знал об улицах и о том, как там все работает. А для Феликса это было громадной частью жизни, и он не собирался от этого отказываться, но и посвящать в это человека, у которого в жизни все не так дерьмово, не хотелось. Да и заново проходить то, что уже было с девчонкой, ему тоже не хотелось. Они не подходили друг другу. Совершенно. Но о том, что им не стоило бы даже пытаться строить отношения, Феликс думал, только пока был дома один. Лежал в своей темной комнате. Стоило рядом появиться Хенджину… Нет, стоило ему просто прислать сообщение, как все эти мысли отступали. А уж когда он был рядом… — Я прочитал интересную статью вчера, — сообщил как-то Хенджин, подтягивая колено к подбородку. Вечерние созвоны по фейстайму стали их маленьким ритуалом. Это был первый раз, когда Хенджин предстал перед парнем в простой домашней одежде и собранными в ленивый хвостик волосами. Феликс натурально таял. Хенджин мог вообще ничего не говорить дальше — просто сидеть вот так вот перед камерой. Само воплощение уюта, не меньше. — Так-так? — Наше поколение умеет трахаться, но не умеет любить. Типа, у наших родителей были все эти книжки про любовь, но никакой инфы о сексе. Всему учились на ходу. А мы знаем все о сексе, но совсем не читаем книг о любви. Потому и чувств своих не понимаем. И не влюбляемся. — Звучит немного притянуто, — честно ответил Феликс. — Да, — кивнул Хенджин, — но пиздец же как откликается. И он был прав. Феликс знал кучу ребят своего возраста, у которых сексуального опыта было хоть отбавляй. А вот нормальных отношений — почти ни у кого. У него и самого «нормальных» не было. Все какая-то ерунда. Задел на будущее, который так ни разу не «заделался» до конца. Феликс мог в двадцати версиях рассказать о том, каким себе представляет секс с Хенджином. Но он понятия не имел, как описать свои чувства к нему. Чувства были — это бесспорно. Но любовь ли это? Интерес? Симпатия? Феликс в душе не ебал. Он с ужасом ждал момента, когда Хенджин признается ему в любви. Почему-то было ощущение, что из них двоих именно он созреет первым. — Хэй, я это без намека, — уточнил Хенджин, — просто хотел поделиться. Феликс улыбнулся. Хенджин так трогательно… Как бы это назвать? Оберегал его? Постоянно поправлялся. Уточнял, что шутит. Извинялся к месту и не очень. Он очень боялся ляпнуть что-то не то — и это было так очаровательно, что Феликс не торопился ему сообщать, что не такой уж он и обидчивый, и вообще с чувством юмора у него все нормально. Хенджин вообще был весь таким… Заботливым. Это было мило, но Феликс постоянно чувствовал какую-то неуместность. Словно бы его заставляли ходить в пиджаке на 3 размера больше. Это не то чтобы было неприятно. Забота — это ведь всегда приятно, да? Но Хенджин словно бы видел в нем кисейную барышню, которую нужно все время защищать и задабривать. А Феликс кисейной барышней не был. Он, конечно, старался не показывать перед Хенджином внутреннего гопника, но гопник-то никуда не девался. Сидел тихонечко внутри и возмущался. А Феликс одергивал себя снова и снова: молчи, не выражайся, неуместно, стремно. Хенджин к такому не привык. Ему незачем видеть эту нашу сторону. Пускай лучше считает робким мальчишкой, чем… гопником. Ведь не было ни одного шанса, что тот, другой Феликс, ему понравится. Тот Феликс был таким же, но совсем другим. То же лицо, тот же голос. Совсем другие манеры. Он был грубее, злее. Опаснее. Он не был приятным. Он не был воспитанным. Он был сосредоточением всего плохого, что было в Ли. Он был необходим Феликсу, чтобы выживать на улицах. Но Хенджину он точно был не нужен. Между гопником и Хваном Феликс выбирал Хвана. Выбирал, пока мог, потому что он не знал, сколько еще времени понадобится блондину, чтобы разглядеть его сущность. Когда он сам поймет, что они не пара. Что лучше держаться подальше. Что Феликс — просто жалкий врунишка. И что за его красивой мордашкой нет ничего, кроме проблем и дерьмища. Но до тех пор… До тех пор Феликс надеялся, что им будет хорошо вместе. — Ох епта, — выдохнул Феликс, разглядывая Джисона, — ты с каких это пор так экспериментируешь? Хан, обычно довольно падкий на внимание, не ответил. — Хен, у тебя ухо синее, — сообщил Чонин. И снова тишина. — Мне кажется, это какое-то обострение. Наш шизик достиг точки невозврата, — предположил Чанбин. Конечно же, на самом деле он не считал Джисона шизиком и уебал бы любого, кто его бы так назвал. Но эти двое были так же близки, как Крис с Феликсом, так что Чанбин мог себе позволить некоторые вольности. Тем более, что Джисон, кажется, его и не услышал. — Хан Джисон, — строго произнес Крис, — что ты натворил? — Ничего, — прогундел Хан. — Тогда что с твоим поведением? Решил над нами так прикольнуться? — Ничего я не решил. И вообще пошли вы все, — Джисон поднялся и выскочил из кафе. — Феликс. — Я понял, — и Феликс погнался за Джисоном. Они долго шли молча, потому что Джисон старательно не замечал «хвоста». И это очень тревожило, потому что обычно Джисон был не из таких. Он ничего не игнорировал. Он не умел быть тихим. Он даже думать долго не умел, если только не отлетал крышей в мир своих фантазий. А тут на тебе. Молчит. Феликс даже не был уверен, что именно ему стоит делать. — Хочешь, торт купим? И в парк пойдем? — предложил он единственное, что пришло в голову. Он бы еще пива взять предложил, но завтра еще надо было в школу идти. В школе Джисона всем было все равно на запах перегара, а вот в школе Феликса с этим было строго. Джисон какое-то время шел молча, словно бы не заметив слов друга. Потом кивнул и свернул к ближайшему магазину. — Меня продинамили, бро, — где-то на середине торта Джисон наконец начал говорить. — И ты расстроился? — Да не в сексе продинамили. Там-то мне как раз дали, — Джисон отмахнулся, словно это ничего не значило. Что тоже было странно для него: обычно о сексуальных похождениях он рассказывал с рвением и почти что гордостью. — А встречаться со мной не захотели. — Почему? — тупой вопрос вырвался раньше, чем Феликс успел подумать. С другой стороны, Джисону надо было выпустить эмоции, а лучшего способа, чем рассказать обо всем, пока не придумали. — Я не знаю, — Джисон отшвырнул пластиковую ложку и потер нос, — не ебу вообще, Ликс. Может, потому что я урод. Может, потому что нищий. Может, слишком психованный, и я… — голос его дрогнул. Они никогда это не обсуждали, но Феликс знал, что для Хана его «состояние» — тема болезненная. Он хоть и выглядел так, будто давно себя принял и ничуть не стесняется того, как ведет себя во время «приступов», на самом деле очень переживает, что от него все из-за этого отвернутся. Феликс отворачиваться не собирался, но, положа руку на сердце, был готов признаться, что к психиатру бы еще разок Хана сводил. Так, на всякий случай. Вдруг эта его штука выльется с годами во что-то большее? Или, может, есть способ как-то облегчить то, что уже есть? Но сейчас речь не об этом. — Или может, потому что я живу так, как живу. Какой нормальный человек захочет ввязываться во все это? Мутить с гопотой мелкой? Так ведь нормальные люди не живут. — Не живут, — подтвердил Феликс, — но может, она просто сука? — Сука однозначно, — вздохнул Джисон, — но почему я чувствую себя так, будто сам виноват? Феликс мог лишь похлопать его по плечу и протянуть свою ложку. Было раннее утро воскресенья. — Надеюсь, ты там подыхаешь, — не взглянув на экран, ответил Феликс. В такое время звонить мог только Хан. Ему иногда приходили в голову какие-нибудь сумасбродные планы на день, требующие раннего подъема. Феликс привык отшивать его парой фраз и возвращаться ко сну. Но сегодня он явно где-то просчитался. — Как грозно, — усмехнулся Хенджин на другом конце. Сон как рукой сняло. — Я думал, это Джисон, — ответил Феликс. Голос его стал в разы мягче и спокойнее, как это бывало всегда, когда он говорил с Хваном. — Что-то случилось? — Ну, я не подыхаю. — Это хорошо. — Но я определенно помру, если ты не согласишься поехать сейчас со мной. — Прямо…сейчас? — Феликс с трудом повернул голову к зеркалу, которое располагалось в дверце шкафа. Видок у него был тот еще. Впрочем, спросонья он всегда выглядел довольно помято. — У тебя есть полчаса на сборы. Я за тобой заеду. — В смысле с водителем? — Феликс, не удержавшись, зевнул. — Ну да. — Ну нет. Нечего твоему водителю делать в нашем районе. — Я уже знаю, что ты живешь в нормальном районе. — «Нормальный» — это твой район. Не хочу потом полиции объяснять, какими силами затащил тебя к себе. — А я бы послушал, — промурлыкал Хенджин в ответ. — Короче, скажи, куда подъехать и ко скольки? — Это за городом, ты сам не доберешься. Хочешь, я тебе такси вызову? О да, конечно. Именно этого Ли и хотел: чтобы Хенджин начал тратить на него деньги своего отца. Да, такси — это в любом случае для них капля в море, но Ли не был готов тратить чужие деньги. — Давай ты меня где-нибудь подберешь? — Без проблем. Где именно? И он всегда такой. Не спорит, не раздражается, с готовностью идет на уступки. Иногда Феликсу начинало казаться, что он в эти отношения не вкладывается совершенно на фоне того, что делает для него Хенджин. Но такой парень, как Хван, наверно не стал бы терпеть, если бы его что-то не устраивало, да?.. Феликса поддерживала исключительно вера в Хенджиново себялюбие. Да и что мне бля делать тогда, думал Феликс, укладывая волосы. Начать ему поддакивать? Будем как два дебила у каждой двери мяться, решая, кто войдет первым? Нет, это точно плохой вариант. Как ему тогда показать, что ему тоже приятно с Хенджином? Как выразить благодарность за все, что происходит? Должен ли он как-то ее выражать? Было ощущение, что должен. За всеми этими размышлениями Феликс едва не пропустил нужный автобус. Машина Хенджина (номер он прислал в сообщении с язвительной пометкой об убере) уже ждала его на нужном месте. — Доброе утро, — Феликс вежливо поклонился водителю перед тем, как сесть. Тот лишь растерянно кивнул. Хенджин улыбнулся и бегло коснулся костяшек Феликса. Большего они, разумеется, при посторонних себе позволить не могли. Точнее, Хенджин бы может и мог, но Феликс давно уже дал понять, что не готов вести себя настолько открыто перед незнакомцами. — Так куда мы? — На съемку, — Хенджин произнес это так, словно бы это было обычным делом. Хотя для него наверно так и было. — Снова друзья семьи? — Нет, это заказ. Но я с него ничего не получу: все отойдет модельной школе, в которой я учился. У меня с ними контракт. — Но ты ведь это все не ради денег делаешь? — Почему ты так решил? Думаешь, мне не хочется самостоятельности? — улыбнулся Хенджин. — Просто… Разве в этом есть необходимость? — Необходимость не отчитываться за свои траты есть всегда. Для меня, во всяком случае. Минхо, например, обожает действовать на нервы отцу своими тратами. А Сынмин пользуется, пока дают, — у него в семье с этим строго. — А ты, значит… — Просто хочу знать, что тоже чего-то стою. И хочу знать, сколько именно. Феликс почувствовал острое желание ответить, что Хенджин стоит всех денег мира. Он и сам не понимал, в шутку собирался это сказать или серьезно, но это было и не важно — он бы все равно не смог сделать это сейчас. А впрочем… Он достал телефон из кармана и бегло просмотрел все свои стикеры, подбирая нужный. Телефон Хенджина тренькнул. Затем еще и еще. Феликс отправил штук 15 денежных мешков, и Хенджин, увидев их, тепло улыбнулся. — А я тебе зачем? — Просто… потусить. Там рядом есть клевое место. Я отснимусь, и мы сходим. Господин Ким сегодня весь день с нами, так что торопиться некуда. Последняя фраза вызвала у Феликса легкий ужас. Они весь день будут заставлять этого несчастного человека их ждать? Просто потому что Хенджину приспичило погулять в каких-то ебенях? Это вообще нормально? Говорить в присутствии постороннего им было особо не о чем, так что они решили перейти в онлайн. Ты очень красивый сегодня. Ты тоже. А это точно нормально, что господин Ким будет нас ждать? В смысле? Это же его работа. Но разве у него нет своих дел? Его дело — это возить моего отца. Когда он не нужен отцу — он возит меня или маму. В этом и заключается работа водителя. Феликс не знал, что ответить. Было все еще некомфортно думать о том, что водителю придется их ждать. С другой стороны, смысл слов Хенджина он тоже понимал и был немного смущен из-за того, что вообще стал о таком спрашивать. Извини, если тебе некомфортно. Я бы не брал машину, если бы туда можно было добраться как-то иначе. И я очень хотел провести время с тобой. И вот опять. Само понимание и очарование. Чем Феликс это вообще заслужил? Все хорошо. Просто непривычно. Следующее свидание назначаешь ты. Идет? Феликс усмехнулся и отправил стикер с большим пальцем вверх. Стоило им покинуть машину и завернуть за угол, как Хенджин, не говоря ни слова, вжал Феликса в стену, склоняясь к его губам. Феликс ответил на поцелуй с готовностью, обняв парня за бедра и притянув к себе вплотную. Ни к чему делать вид, будто он сам не думал об этом всю дорогу. Целоваться с Хенджином было охрененно. Иногда Феликс думал, что готов выйти из шкафа, просто чтобы рассказать всем, насколько Хван хорошо целуется и как он тонко чувствует момент, когда от невинных лобызаний можно перейти к поцелуям глубоким и с явным подтекстом. Феликс и сам не понимал, как у Хвана так получается его распалять, но, черт возьми, это было прекрасно. — Я скучал, — сообщил Хенджин, оторвавшись на секунду, но даже ответа дожидаться не стал, снова целуя парня. На самом деле они не виделись со среды, но Ли прекрасно понимал его чувства. Он и сам успел сильно соскучиться, пускай и не мог выразить это настолько открыто. — Давай продолжим после съемки? — предложил Феликс. — А то придешь со шлюшьими губами. — И как далеко мы продолжим в этот раз? — спросил Хенджин, приподнимая лицо Феликса за подбородок. Внутренне Феликс напрягся, но сделал все для того, чтобы внешне остаться невозмутимым. Конечно, это был не первый раз, когда они говорили о сексе. Хван постоянно намекал на то, что он-то готов в любой момент и ждет здесь только Ли. Делал он эти намеки без давления, но Феликс его все равно ощущал. А кто бы не ощущал на его месте? Конечно, Хенджину хотелось секса. Это нормально для их возраста. Конечно, Хенджин был замечательным и заботливым, и вообще, если с кем и пробовать секс с парнем — так это с ним, просто… Страшно. И заранее очень неловко. — Местным белкам я жопу показывать не стану, уж извини, — привычно отшутился он и слегка толкнул Хенджина в плечо, намекая, что им пора. Хенджин сделал вид, что не расстроился. Он вообще часто так себя вел, и в эти моменты Феликс себя ненавидел. По факту нормально обсудить их отношения они смогли только в самом их начале. Все, что было дальше, — это бесконечные попытки Хенджина подстроиться под темперамент Феликса. И постоянное лицо «меня совсем не расстраивают твои отказы». Да расстраивают конечно. Только Феликс не знал, что ему сделать, чтобы Хенджин не расстраивался. В его голове крутилось столько дурных мыслей, что он просто не находил в себе сил и смелости поговорить обо всем начистоту. И как действовать самому, тоже не понимал. Он хотел бы быть более откровенным в чувствах. Как Джисон, например. Хотел бы меньше беспокоиться об окружающих, как Хенджин. Хотел бы быть дерзким, точнее, хотел бы, чтобы его дерзость приняли, но… Все это лишь оставалось планами в его голове. На практике он снова и снова позволял Хенджину расстраиваться и замыкаться в себе. Да и сам он тоже замыкался. И в этот раз он замкнулся настолько, что не сразу понял, что красят и одевают не одного Хвана. — У нас парная съемка? — уточнил он. — Это не моя идея, — прошептал в ответ Хенджин, — этот фотограф — очень эксцентричный. Пожалуйста, потерпи немного. Мне нельзя терять этот контракт. — Я и не собирался… — пробурчал Феликс, — в смысле, все в порядке. Я не против. Просто не умею ничего. — Старайся выглядеть уверенным. — Вы двое, — прикрикнул лысоватый мужчина с фотоаппаратом в руках, — на площадку. Освещение меняется, а у нас много работы. Устал Феликс как собака. Он и не знал, что быть моделью так сложно. Поначалу он вообще не понимал, что от него требуется, и Хенджин двигал его туда-сюда сам, помогая встать в нужную позу. Затем на какое-то время стало попроще, но потом тело начало уставать и затекать, и в общем… Да. Феликс очень устал. А вот Хенджин явно чувствовал себя отлично. Хенджин явно знал все свои удачные позы. Его даже хвалили раз в десяток снимков, что, как показалось Ли, могло быть знаком признания. — Отлично, мы закончили. Тебе, — он указал на Хенджина, — спасибо за работу. А тебе, — это уже Феликсу, — еще бы подучиться. Но потенциал есть. — Потенциал? — уточнил Феликс, когда фотограф отошел. — Это значит, что ты сможешь быть моделью. Если захочешь этому научиться. — Понятно, — тупо ответил Феликс, кивнув, — а фотки нам покажут? — Я тебе потом пришлю, не волнуйся. Гулять Феликсу теперь совсем не хотелось: он едва стоял на ногах. Поэтому далеко в парк они не пошли, разместившись практически на первой попавшейся лавочке. — Я щас сдохну, — признался Феликс. — Поначалу всегда так. Потом становится попроще. — Ты говоришь так, будто я собираюсь продолжать. — А тебе совсем не понравилось? Ты так хорошо выглядел! — Ага, — усмехнулся Феликс, — размалеванный, как девчонка… — Ну и что? Всех моделей красят. Мы же торгуем лицом. Товар надо показывать с выгодной стороны. — Мою выгодную сторону регулярно квасят, Хенджин, — как можно мягче сказал Феликс, — вряд ли кому-то понравится, если я приду на съемку с носом, съехавшим набок. — То есть тебе не понравилось? — То есть это все твой мир. Не мой. — Я не виноват, что ты не пускаешь меня в свой, — нервно выдохнул Хенджин, но тут же добавил, — прости! Я не собирался этого говорить. — Нет, — отчеканил Феликс, — продолжай. — Я не хочу ругаться, ты же знаешь. — А я хочу наконец узнать, что у тебя на уме, — Хенджин посмотрел на него в недоумении, — брось, я же вижу, что ты мне не все говоришь. Постоянно себя подавляешь, потому что боишься ляпнуть что-то не то. Говори как думаешь. Я не обижусь. И мы не поругаемся. Хенджин молчал. Но, когда Феликс собирался еще раз его успокоить, заговорил. — Мне кажется, я совсем тебе не по душе. Точнее, какая-то часть меня. Сам я тебе нравлюсь, но… это все… тебя словно бы бесит, что я богатый. Бесит настолько, что я тебе противен. — Это не так. — Ты ни разу не поцеловал меня первым с того вечера. Не звал на свидания больше. Не звонишь первым, не пишешь. Ты ни разу не говорил, нравлюсь ли я вообще тебе. — Нравишься. Я не думал, что это для тебя тайна. — Я тебе противен? — Вовсе нет. — Тогда почему ты… Ведешь себя так, будто да? — Потому что я идиот, который слишком запутался в своих же мыслях. — А почему мне о них не рассказываешь? Ты хоть кому-то рассказал о нас? — Нет. Хенджин встал, стараясь не смотреть на Феликса. Вот и все, подумал Феликс. Все развалилось. Наконец все придет в норму. Хенджин поймет, что ему не место рядом с таким ничтожным человеком и уйдет. Все правильно. — Я волнуюсь за тебя, Феликс, — признался Хенджин, все еще смотря в сторону, — мне кажется, я делаю тебе больно. Мне кажется, что я заставляю тебя притворяться кем-то другим. Мне кажется, ты поэтому… — Ты меня бросаешь? — Я не хочу этого. Но если тебе со мной плохо — я не стану продолжать эти отношения. Они помолчали. Феликс знал, что время пришло. Либо сейчас он придумает, как показать Хенджину, что ему с ним хорошо, либо это будет конец. Конец, которого он боялся настолько же сильно, насколько и ждал. Надо было только решить, что теперь выбрать. — Помнишь, мы тогда говорили о делах банды? Я сказал тебе, что ты не представляешь, чем мы занимаемся. Хочешь, расскажу? Хенджин явно не понял, к чему Феликс ведет, но кивнул и снова сел рядом. — Все держится на Чанбине и Крисе. Крис — лидер, но мы так сильны благодаря Чанбину и его связям. Он знает все и обо всех. Весь район — либо его враги, либо должники. Я еще буквы учил, когда он уже в какую-то банду вписался. Район криминальный и полиции на это в общем-то плевать. Некоторым людям нужна защита. Они готовы за нее платить. Этим мы и занимаемся. Полезешь к нашим — огребешь. Ограбишь магазин на нашей территории — огребешь. Крис и Чанбин за это получают определенную плату. Они на эти деньги живут, а мы так — берем, что дадут. — Звучит не так страшно. — В том году меня несколько раз пнули по лицу. Я упал и рядом не было никого, кто мог бы это остановить. Даже швы накладывали, не говоря уже о том, что я тогда сам себя в зеркале не узнавал. И это не самое худшее. Чанбина однажды пырнули. Крису несколько раз пытались спалить квартиру. На Чонина однажды спустили собаку, он еле удрал. Джисону прилетало столько раз, что он и сам уже не помнит… Феликсу было, что рассказать. Он ни с кем и никогда не обсуждал дела банды — кому это было нужно? Но сейчас он чувствовал, что иначе не получится. Иначе Хенджин не сможет его понять. А если он его не поймет — на этом все и кончится. — В общем, как-то так дела и обстоят. Все еще хочешь со мной встречаться? — усмехнулся он, закончив рассказ. Хенджин молчал. — Слушай… — наконец произнес он. Феликс чувствовал, что теперь-то точно конец. — Я ведь не прошу тебя меняться. Не прошу бросать все это… хотя это пиздец. Все, что ты рассказал, — это пиздец, и я не буду это скрывать. — А я не буду отрицать. — Но я ведь изначально знал, что ты такой. Помнишь, как мы встретились? — Хенджин, отжать ваши кошельки — это как… Не знаю даже. Как если бы я тебя сейчас на телефон сфоткал. — Я понимаю. Но все же это не было так, что ты был такой в накрахмаленной рубашечке чистенький, сводил меня в ресторан и невинно чмокнул в щечку на прощание. Я знал, на кого западаю. И ты знал, что я знаю. — К чему ты ведешь? — Ты не договариваешь. Я понял, ты пытаешься сказать, что держишь меня на расстоянии, потому что мы из разных миров, но это ведь не вся правда? — Ты не понимаешь, насколько наши миры разные. Когда ты рассказал Минхо о нас — что он сделал? Ничего. Что сделает Крис? Я блять представить боюсь. Твоя работа — быть красивым. Моя работа — ебашить ублюдков. У тебя есть водитель, а у меня деньги на проездном кончились, блять. Ты понимаешь? — Я понимаю, что ты боишься. И поэтому ищешь причины. Что с того, что у меня есть водитель? Я тебя хоть раз заставлял брать у меня деньги? Я тебе их даже не предлагал. — Да, но… — И сегодня все вышло случайно, честно. Я надеялся, что тебе понравится. Но если нет — то и ладно. И уж точно я не боюсь всяких гопников второсортных. — Ой ли? — Феликс, я встречаюсь с охуенным гопником. Это меня надо бояться, — улыбнулся Хенджин, — я просто хочу, чтобы ты мне открылся. Потому что… Устал. Я устал делать вид, что все в порядке. Что меня не задевают твое молчание и отказы. Что я не начинаю себя ненавидеть, когда вижу, как ты замыкаешься. Я уже не понимаю, что еще придумать, чтобы ты мне доверился. — Я тебе доверяю. — Совсем не похоже, Феликс. Вообще вот ни разу. — Я просто никогда не встречался с парнем. — Так я тоже! — воскликнул Хенджин. — Ты думаешь, я ебу, что делаю? Когда мы целовались в последний раз, я почувствовал щетину на твоем лице и охуел так… ты себе не представляешь, как. — Я могу тебя обидеть, Хенджин. Очень сильно. Не потому что хочу этого, а просто… так может случиться. Я не привык ко всему этому. — Тогда тебе лучше начать меня обижать прямо сейчас, потому что я на грани истерики, честное слово. Я знаю, что мы договорились не ругаться, но я… Он не договорил. Феликс притянул его к себе и крепко обнял за плечи. — Я знаю, что выражаю эмоции не так хорошо, как ты. Но я буду стараться лучше. — Лучше скажи, что перестанешь загоняться из-за всего этого. Мне правда все равно, гопник ты или нет. — Я попробую. — Ты сделаешь. Иначе я буду забирать тебя из школы вместе с господином Кимом. — Так мне еще никто не угрожал. И они облегченно рассмеялись. Жизнь определенно налаживалась. — Ты уверен? — спросил Хенджин. Вид у него был действительно взволнованный. — Уверен. Матери не будет все выходные, нам никто не помешает. — Да я больше волнуюсь за вторую часть плана… — Просто приезжай. Все пройдет как надо. Ладно, они, конечно, договорились, что это свидание придумает Феликс, но — если быть совсем уж честным — ему помогли. Совсем немного. Во-первых, его собственный внешний вид. Корни непростительно отросли, и выглядел он теперь так себе. Волосы были, пожалуй, единственной частью его облика, за которую он действительно волновался. С тех пор, как Крис покрасился в блондина пару лет назад, Феликс мечтал это повторить. Повторил. Понравилось. И теперь он уже не представлял себя в другом цвете, кроме блонда. И ему было абсолютно похеру, что там говорили учителя и сколько записок матери они еще собирались написать: перекрашиваться он не собирался. И вот пришло время закрасить корни. А тут еще Джисон со своей новоиспеченной темно-синей макушкой. Все еще очень депрессивной, к слову, но уже куда более общительной, чем раньше. Вот он и подумал — почему бы им не заняться этим вместе? Он не был уверен, что Хенджину этот план понравится, но… Ему понравилось. Он, конечно, начал причитать, что краситься надо только хорошей краской, в хорошем салоне, но Феликс сообщил, что вообще ни разу не красился в салоне, да и стриг его обычно Чанбин, который у них был на все руки мастер. Хенджин был шокирован, но все равно согласился помочь. Правда предупредил, что Феликс, конечно, классный и все такое, но свои волосы он ему точно никогда не доверит. Феликс даже не обиделся: шикарные волосы Хвана он бы и сам себе не доверил. Прошла неделя с их откровенного разговора, и… Все стало лучше. Феликс, конечно, понимал, что недосказанность между ними есть и что она очень мешает, но не думал, что станет настолько легче, когда они поговорят. Пускай они при этом чуть не расстались, но лучше уж так, чем продолжать делать вид, будто у них ничего не происходит, когда все катится под откос. Феликс правда стал меньше волноваться о том, насколько у них неравные статусы. Не то чтобы совсем перестал ждать дня, когда его из-за этого бросят, но теперь не думал об этом ежесекундно, что было огромным прогрессом. Он все еще не знал, стоит ли рассказывать парням. Почти созрел рассказать Джисону — почему-то ему казалось, что Джисон примет. Но, если совсем уж честно, не Джисон должен был быть первым. Феликс очень четко это для себя понимал, хотя едва ли смог бы кому-то объяснить, почему. Просто Крис был очень большой и важной частью жизни. Просто, если вдруг Крис не примет… Он не знал, что тогда делать. Поэтому и тянул. Хенджин сказал, что ему непринципиально, знают о них или нет. Пока Феликс хотя бы наедине признает его своим парнем — его все устраивает. Это успокаивало. Феликс убеждал себя, что торопиться некуда. Хотя возможно, после сегодняшнего дня уже будет куда. Если, конечно, все пойдёт так, как он запланировал. Феликс знал, что это должно произойти сегодня. Не то чтобы они это обсуждали или о чем-то договаривались. Просто Хенджина он звал с четким планом. Они должны переспать. Конечно был шанс, что Хенджин не захочет, и Феликс тогда, конечно, не будет настаивать. Но почему-то ему казалось, что Хван и сам все прекрасно понимал. Краска, свидание — да. Но напоследок неплохо бы потрахаться. Поэтому в этот раз он собирался особенно тщательно. Принимал душ дольше обычного, стараясь не думать о вечере. Потому что, если подумает, придется дрочить, а тогда вообще не факт, что что-то выйдет. Нет, у него все было в порядке, просто он немного волновался уже с утра, а к вечеру это могло перерасти в мандраж. Если он ещё и подрочит заранее — фиг у него что встанет. Получится неловко. Он долго думал, стоит ли сделать клизму. Даже погуглил на всякий случай снова, как ее делать, но потом решил, что, пожалуй, не стоит. Для первого раза это будет перебор. Вряд ли они зайдут так далеко. На этом, в общем-то, его представления и планы и заканчивались. Он, конечно, фантазировал себе всякое, но фантазии — это совсем другое. Он знал о Хенджине слишком мало, чтобы быть уверенным в его предпочтениях. Интересно, он согласится все обсудить до? Обычно Феликс и сам ничего не обсуждал, просто уточнял в процессе. Но сейчас он, кажется, понял, зачем люди это делают. И ему очень хотелось попробовать. К тому же он все ещё немного думал о том случае на вечеринке. Он не осуждал Хенджина ни за что, просто… волновался. Точно ли теперь ему будет нормально, если Феликс к нему прикоснётся? Вдруг тот мудак уже испортил им первый раз? Кто бы знал, как сильно Феликс ненавидел того идиота. Правильно Чанбин сказал — надо было не только на него нассать, но и сломать его нахрен. Феликс даже побрызгался парфюмом. Конечно, от него не могло пахнуть так же хорошо, как от Хвана, — дешёвая туалетная вода из супермаркета не могла сравниться с дорогой… Феликс даже не знал, откуда мог быть парфюм его парня. Просто знал, что пахнет он обалденно. И надеялся, что для него пахнет не дерьмом. Вся одежда чистая, волосы уложены, лицо без прыщей. Он красавчик. Да. Он точно красавчик. Но если Хенджин не скажет этого при встрече, долго поддерживать эту уверенность Феликс не сможет. Трахаться всегда было так волнительно или это только с Хенджином?.. Это может что-то значить? — Ты будешь недоволен, — с порога виновато заявил Хенджин, — но я не удержался, — и он протянул ему пакет. С краской. Несложно было догадаться, что дорогой, раз уж покупал ее Хван. — Я написал своему стилисту, он посоветовал эту. Она не самая дорогая, но я хотя бы буду уверен, что не сожгу тебе нахрен все волосы. Феликс лишь вздохнул. Он обещал не загоняться? Он не будет загоняться. В конце концов это просто краска. Вот купи ему Хенджин какую-нибудь дорогую шмотку, им бы было, о чем поговорить. Краску Феликс как-нибудь переживет. — У меня есть соджу. Много соджу. Будешь? Оно, правда, не люксовое… — Никогда не пил люксовое соджу, — почему-то Хенджин звучал возмущенно, — у меня даже родители пьют соджу из супермаркета. — Я забыл тебя поцеловать, — сообщил Феликс с виноватой улыбкой и потянулся к Хенджину. — А я забыл сказать, что ты очень красивый, — ответил Хенджин, когда у обоих кончился воздух. Бинго. Теперь Феликсу хватит уверенности до конца вечера. К чести Хенджина, он стойко вынес все испытания. Его не смутила малюсенькая квартира, в которой жило семейство Ли. Он не стал расспрашивать о том, куда ушла мать и куда подевался отец. Феликс давно думал ему рассказать, но все как-то к слову не приходилось — об отце он лишний раз не вспоминал все равно. Пока они не зашли в комнату Феликса, он даже не особо рассматривал что-либо. Зато в комнате дал себе полную волю. — О боже, это же маленький ты! — Мне раньше нравилась эта группа! — Это что, бита? Ты ею кого-нибудь бил или она для вида? — Это все твои кроссы? То есть, конечно все, извини, я просто… Не привык. Феликсу было смешно. Хенджин выглядел как ребенок в магазине игрушек, что, должно быть, означало, что он был очень рад, что его сюда пустили. Сам Феликс был в комнате Хенджина уже несколько раз. Особо восхищаться там было нечем: комната выглядела очень просто, если, конечно, не считать, что мебель стоила, наверно, дороже, чем вся квартира Ли. Но там не было плакатов или фотографий. Не было ничего, что могло бы отличить комнату от гостевой, которую Хенджин тоже показал. Хенджин сказал, что ему все это просто не нужно. — Теперь я понимаю, почему тебе не понравилась моя комната. — Она мне не не понравилась, я просто таких раньше не видел. Они заказали доставку и открыли соджу. Хенджин сначала сопротивлялся, но Феликс заверил, что ничего не случится, если красить они его будут немного поддатыми. Зато, добавил он про себя, для того, что будет дальше, немного алкоголя в крови не помешает. Видят боги, он не собирался так нажираться. Просто первая бутылка подняла ему настроение. Они начали краситься, включили какой-то фильм на фон. Много трепались ни о чем, периодически начиная целоваться. Становилось все веселее, захотелось еще соджу. Затем еще и еще немного. К моменту, как Феликс был окрашен и смыт, он уже толком не видел себя в зеркале: картинка плыла. Он просто понял, что волосы все еще при нем и что он блондин, — а остальное можно было рассмотреть и завтра. Тем более, что у него план на дальнейший вечер. В какой-то момент он перестал записывать происходящее на жесткий диск. Память наполнилась вспышками. Они о чем-то говорили, кажется, целовались. Феликс помнил, как сказал «хочу тебя», а потом… Потом провал. Очнулся он уже утром. В своей кровати. Один. Голова болела так, как не болела с той попойки, когда Феликс сообщил Джисону, что переводится в другую школу. Тогда они были младше и безбашеннее… Хотя теперь сложно было судить об этом, потому что. Кажется, ничему Феликс не научился. Хенджин тихонько приоткрыл дверь минут через десять. Феликс к тому моменту уже смог сесть и теперь пытался понять, как встать. По лицу Хенджина было понятно, что им есть, что обсудить. И Ли даже подозревал, что именно. — Ты… Я… — Феликс был бы и рад сформулировать вопрос точнее, но во рту пересохло. И голова трещала. И ещё подкрадывалось пока невнятное чувство стыда за произошедшее. — Я говорил, что не надо. Я правда пытался тебя остановить, — Хван выглядел виновато, — но я тоже был пьяным, а ты не унимался… И я помню, как уговаривал тебя лечь спать, а потом щёлк! И ты уже у меня между ног. — О господи… — Я бы извинился, но не уверен, что должен. Ты был очень настойчив. — Что я сделал? — Помимо прочего — укусил меня. — За… — Нет, спасибо небесам. За бедро. Я посмотрел, там гематома нехилая такая. Ты прям от души цепанул. — Блять… — Ну и наверно ты должен знать, что типа… Отсосал мне. Феликс зажмурился. Вот сейчас он откроет глаза — и все это окажется дурным сном. Ничего этого не было. Он еще не совершил самую большую ошибку в своей жизни и теперь знает, как сделать так, чтобы ее и не совершить. — Скажи мне, что тебе было хоть немного приятно, — севшим голосом попросил он. — Немного — очень верное слово. Феликс откинулся обратно на подушку и взвыл, закрыв лицо руками. — Брось меня. Пожалуйста. Прямо сейчас. — Ага, конечно. Ты так легко не отделаешься. У меня все утро на языке вертится шутка про то, что непонятно, кто кого изнасиловал, но она какая-то криповая, и я боюсь ее озвучивать. Хотя нет, теперь не боюсь. — Я заслужил. — Ты это все изначально планировал? — Такое я не планировал. Я думал, все пройдет… Получше. — Может, тогда не стоило нажираться как скотина? — Ты говоришь так, чтобы мне стало еще стыднее? — Я тебе щас гематому на своем прекрасном бедре покажу. Ты вообще сдохнешь от стыда. Феликс захныкал и накрыл лицо подушкой, намереваясь умереть прямо так. — Я там завтрак заказал. Пойдем лечить похмелье, пьянь ты моя. — Хенджин, — позвал Феликс очень серьезно, — я все испортил? Я был как… тот парень? Хенджин тяжело вздохнул. Феликс был готов к любому ответу. Кроме того, который услышал. — Нет. Тебя я люблю. А того парня презираю, — и он вышел из комнаты, — завтракать пошли, мачо. Слова Хенджина они обсуждать не стали, потому что тот придумал тему поинтереснее. — Что вообще заставило тебя думать, что ебаться на пьяную голову — хорошая идея? — Я волновался, — пробурчал Феликс. Ему, как обладателю самого жесткого похмелья, досталась вся острая еда. Он покраснел и обливался слезами, зато чувствовал, как голова потихоньку проходит. — Типа… Боялся? Меня? — Не тебя, — вздохнул Феликс, — просто…этого. Я не знал, как предложить, и вообще… — Но ты хотел этого? — Да. Я уже давно хочу. Просто… Не был готов. — Отлично подготовился. — Ты меня долго стебать будешь? — Ге-ма-то-ма, Феликс. На полбедра. Они помолчали. — Ты же понимаешь, что я бы не сделал ничего против твоего желания? Ты мог просто сказать, что хочешь. Мы бы разобрались. Это же, ну… Ненастоящий первый раз. У нас обоих были девчонки. — Я понимаю. Я просто… — Волновался, ага. Мы могли все обсудить заранее. Я слышал, так теперь все делают. — Да, все, кому за 30. — Ну да, лучше как мы. — Окей, давай обсудим, — Феликс завелся. Он все еще чувствовал себя виноватым, но Хенджин и правда начинал его раздражать. — Ты хочешь быть сверху или снизу? — Мне все равно. Ты? — Снизу. — Значит я буду сверху. — Отлично! Что тебе нравится? — Когда со мной не разговаривают в таком тоне. Мы можем хоть какие-нибудь вопросы решать, не ругаясь при этом? Я вообще-то тоже хочу с тобой переспать. Я тебе точно не враг. Феликс уронил голову на стол. — Прости, — произнес он, — я просто сильно ненавижу себя сейчас. — Как и я себя. Мне надо было тебя остановить. — Ты бы не смог. Я сильнее. — Звучит крипово, знаешь? — Знаю. Потому и ненавижу себя. — Давай пока… Оставим это? Пусть все идет, как идет? — Что, и обсуждать не будем? — Сейчас явно не лучшее для этого время. Но в целом я не против обсуждений. Доедали завтрак они в полной тишине. В общем-то, свидание стоило признать провальным и разойтись, но Хенджин сказал, что они уже решили провести вместе все выходные, так что домой он не поедет. — Все равно мне скучно, — поделился он, — Минхо последние дни ведет себя как полный говнюк и срывается на меня ни за что. Бесит. А с тобой мне хорошо. Поэтому до обеда они занимались тем, что убирали последствия вчерашних посиделок. В какой-то момент Феликс вспомнил, что так и не посмотрел на себя в зеркало. Хенджин, увидев, что он идет в ванную, пошел следом. — Я совсем забыл сказать, — виновато произнес он, — мы, кажется, передержали краску. Или я не тот оттенок купил… В общем, ты… Белый. Не блондин, а натурально белый. Прямо как снег. — Мне нравится, — улыбнулся Феликс, — правда. Не думал, что мне понравится что-то кроме блонда, но… Это круто. — Правда? — Да. Но в конце концов, это все равно просто волосы. — Просто волосы?! — притворно возмутился Хенджин. — Ты не ценишь того, что имеешь! Пообедать они решили в городе: благо в этом районе была куча разных кафе. Хенджин пытался уломать Феликса на какой-нибудь ресторан, но не вышло: Феликс отвел его в свое любимое и при этом очень недорогое кафе в квартале от дома. По пути он на пробу взял его за руку. На улице было мало людей, но все же этот жест ощущался как настоящая победа над собой. Хенджин, кажется, это тоже оценил, потому что вид у него стал куда более довольный. — Ты, кстати, так и не рассказал, — вспомнил Хенджин, — как ты понял, что тебе нравятся парни? — И парни тоже. Девчонки все еще классные, — поправил Феликс. Они дали друг другу пять. — Просто понял. Из-за тебя. — То есть… Я первый? — Ага. Хенджин улыбнулся и покраснел. Феликса это даже растрогало. Остаток дня они провели в гостиной Феликса, играя в гонки. События прошлой ночи, которые Феликс и так не слишком хорошо помнил, теперь казались вообще чем-то нереальным. Хотя один вопрос все еще оставался нерешенным. — Хенджин, — позвал Феликс, поставив игру на паузу, — ты не думай, что я не слышал, что ты сказал мне с утра. Я все слышал и понял. — Я не хотел давить. Просто сказал, как чувствую. Ничего, если ты пока не уверен. — После всего, что было… И после того, как ты остался… Я уверен, — Феликс говорил сурово, но, осознав это, положил Хенджину голову на плечо, — я тоже тебя люблю. Сильнее, чем кого-либо до тебя. И стало легче. Он никогда не думал о том, как признание чувств может облегчить душу, но именно это с ним сейчас и произошло. Словно бы все встало на свои места. Он любит Хенджина. Хенджин любит его. Надо ли еще что-то для счастья? Безусловно, но с этим они разберутся потом. Сейчас можно наконец расслабиться и просто… Быть. Здесь. Сейчас. С ним. — Я вообще никого до тебя не любил, — виновато произнес Хенджин, — я хотел сказать это давно, но это так… приторно, да? Я никогда не влюблялся. Пока не встретил тебя, Ли Феликс. — Самую малость приторно, да, — согласился Феликс, — но мне нравится. — Тогда можно я еще кое-что тебе расскажу? — Валяй. — Утром мы говорили о том, что нравится, и я… В общем, есть кое-что. Я правда хочу, чтобы ты это знал. — Окей?.. — Я знаю, ты все еще немного переживаешь из-за того, что ты… Ну, не из моего круга. Что ты гопник. — Я работаю над этим. — Знаю! И я рад. Но на самом деле, я… Правда не против, что ты такой. Когда мы встретились впервые, у тебя был такой грубый голос… У меня аж мурашки по телу побежали. И то, как ты потом показал свой язык, и вообще… Короче, мне нравится, когда ты такой. Очень. — Тебе… Нравится, когда я веду себя как гопник? — Типа того? Не уверен, как отреагирую, если ты перестанешь мыться и начнешь плеваться, но то, что я видел, — это было… Горячо. Очень. И я типа… Ну, представлял тебя таким. Именно таким. Каждый раз. Ага, значит, слово «дрочил» он решил опустить. Ну и ладно, Феликс и так все понял. — Это можно отнести к твоим пожеланиям? — Думаю, да. — Но тогда получается, что я буду доминировать?.. — Ты вообще не обязан что-либо делать, правда. — Нет, давай разберемся. Ты хочешь, чтобы я был с тобой гопником. Но я хочу быть снизу. Мы сможем это совместить? — Мы можем попробовать?.. Разве может что-то пойти хуже, чем… — Замолчи. Ты портишь мне настрой. Хенджин вздрогнул. — Что… — прошептал он, — прямо сейчас? — Ты имеешь что-то против? Возражений у Хенджина не нашлось. В этот раз они не стали пить и вообще решили подойти к процессу как взрослые. Хенджин принял душ первым и послушно ждал, когда закончит Феликс. В какой-то момент он постучался в дверь ванной и уточнил, не нужна ли какая-нибудь помощь. И едва этим все не испортил, потому что, вопреки здравому смыслу, Феликс испытал невероятный приступ злости за такой вопрос. Это потом он будет вспоминать его с нежностью. Но в данный момент захотелось только послать парня нахуй. Зато Хенджин очень точно понял настрой Феликса: это стало понятно, когда тот наконец вышел из ванной. В комнате было приоткрыто окно: совсем немного, чтобы отвратительный запах перегара выветрился. Кровать была расстелена, но Феликс не смог вспомнить, убирал ли ее с утра вообще, так что не факт, что здесь не постарался Хенджин. Большой свет был выключен. Горела лишь маленькая настольная лампа, из-за чего все в комнате приобрело теплый желтоватый оттенок. — Я боялся обнаружить свечи, — признался Феликс. Это была еще и похвала, но вряд ли Хенджин это понял. — Я знаю, с кем связался, — просто напомнил он и улыбнулся… Что это была за улыбка! Феликс и раньше знал, что отхватил себе очень красивого парня. Безумно красивого. Хенджин был красивым, когда злился, когда грустил, когда стеснялся, когда боялся и когда ему было больно. Вся его мимика, весь спектр его эмоций, были абсолютно прекрасны. Но сейчас… Сейчас его улыбка была такой искренней и чистой. Он словно бы говорил ей: «На, держи». Я твой. Я тебя вижу. Я тебя знаю. И знаю, что ты знаешь меня. Нам уже нечего скрывать. Посмотри, какой я. Я люблю тебя. Феликс, больше не раздумывая, подошел к парню и, обхватив его за шею, заставил наклониться, увлекая в поцелуй. Целовались они долго и сосредоточенно, иногда отрываясь от губ друг друга, чтобы посмотреть в глаза напротив, что темнели с каждой минутой все сильнее и сильнее. Когда стало понятно, что нужный настрой получен, Феликс отстранился и толкнул Хенджина на кровать. Тот сел, но как-то неловко, не зная, не понимая, что ему делать дальше. Видно было, что он привык быть более активным, привык быть дающей стороной. Он потянул руки к Феликсу, но затем одернул сам себя, вспомнив, что он сегодня подчиняется. Сам ведь хотел, да? Значит, надо соблюдать правила. Проблема была лишь в том, что Феликс понятия не имел, что ему надо делать. Сказать грубость? Шлепнуть? Приказать что-нибудь? Он никогда прежде не играл в эти игры. Видел, конечно, в порно, но то — порно. Любой дурак знает, что ему верить нельзя. Да и сейчас у них не планировалось настолько серьезных игр, это ведь так — для создания атмосферы… Да?.. Он зарылся рукой в волосы Хенджина, оттягивая их назад. Хенджин послушно запрокинул голову и посмотрел так… — Это ебаный стыд, Хенджин, — сообщил Феликс, — я так не могу. Он попытался отстраниться, но Хенджин ему не позволил, ухватив руками за бедра. — Все нормально, — с легкой улыбкой произнес он, — всегда можем переодеть тебя в горничную. И я выдеру тебя как сучку на стиральной машинке. Что он сейчас спизданул?.. — Ты реально думаешь, что это звучит круто? — Феликс нахмурился, отталкивая Хвана от себя. — Вот! — с придыханием ответил Хенджин. Он откинулся на локти и развел свои длинные ноги. Поза отчего-то вышла до боли просящая. И Феликс все понял. — Думаешь, можешь так со мной разговаривать? — он говорил ниже, чем обычно, но старался не впадать в крайности. — Нет, — Хван прикусил нижнюю губу. — «Нет»? И почему ты тогда это сказал? — усмехнулся Феликс. Он снова забрался коленями на кровать и подался вперед, ближе к лицу Хенджина. Тот явно поплыл, потянувшись вперед за поцелуем. За что был награжден шлепком по лбу. — Ты с фига ли такой наглый сегодня? — спросил Феликс. — Я тебе разрешал губехи на меня распускать? А? — Нет. — Вот именно. Я тебя целую, когда хочу. А ты ждешь. Понятно? Хенджин быстро закивал. Феликсу все еще казалось все это малость странным, но Хенджину, судя по блеску в глазах, все очень нравилось. — И не трогай меня, пока я тебе не разрешу. — Совсем? — Чего? — Феликс даже голос повысил. — Мне тебе дважды повторить надо? Ладно, кажется, с такой игрой он вполне справлялся. Он не чувствовал дискомфорта, разговаривая с парнем подобным образом, хотя вне контекста игры он бы, конечно, этого делать не стал. Это же Хенджин. Он, даже когда бесит, все равно клевый. — Что же мне тогда делать? — спросил Хенджин. И правда, что? Ли даже растерялся на время. Но они ведь говорили о своих фантазиях, да? — Ты говорил, что дрочил на меня. — Это правда. — Ну так я сейчас прямо перед тобой. Почему ты еще в трусах? Хенджин моргнул, пытаясь осмыслить сказанное. Ему предлагают… Оу. Все это так медленно до него доходило, что Феликс даже заволновался: вдруг он уже перегнул палку? Но нет: Хенджин просто не очень быстро соображал. Он отстранился и пополз задом по кровати, ближе к изголовью, чтобы открыть Феликсу лучший вид. На самом деле, Феликсу уже было более чем достаточно того, что он увидел, но от продолжения отказываться было грешно. Хенджин неуверенно запустил руку под резинку трусов, словно бы Феликс все это время и мог как-то не замечать его полувставший член. И словно бы вчера он его уже не сосал, хотя вообще об этом не помнил. Хенджин несколько раз провел рукой по стволу, а затем, осмелев, все же спустил белье ниже. Теперь Феликс и правда видел все. — Не торопись и не смей кончать, пидор. — Перебор. — Не торопись и не смей кончать, малыш. — Как скажешь. Одной рукой Хенджин очень картинно схватился за спинку кровати, а другой начал неспешно себе надрачивать. Он явно стремился показать себя с лучшей стороны, но довольно быстро это желание уступило место другому. Пальцы на его ногах начали поджиматься, а колени подрагивать. Он шумно дышал и кусал губы, сдерживая стоны. Феликс перестал ощущать себя живым. Он не верил, что реально находится здесь и сейчас. Что Хенджин вот так вот просто сидит на его кровати и дрочит на его светлый лик. Может, думать о таком было не совсем правильно, но в голове Феликса билась в припадке лишь одна мысль: «Я ему нравлюсь». Я нравлюсь ему настолько, что он сейчас… Нет, это все как-то совсем нереально. От вида такого Хенджина Феликс и сам начал возбуждаться, причем гораздо быстрее, чем при виде какой-нибудь голой девчонки. Их он перевидал достаточно, но разве могла хоть одна сравниться с этими розоватыми щеками возбужденного Хвана? А с этим томным взглядом? Длинными ногами, подтянутым телом? Тут бы в пору задуматься, нравились ли ему девушки вообще хоть когда-либо, но сейчас точно не время. Сейчас время наслаждаться. От того, чтобы насадиться губами на член парня, Феликса останавливают лишь утренние флэшбэки да гематома на бедре, которая и правда просто огромная. Хенджин наверняка не отошел еще от вчерашнего провала, да и вообще для первого минета нужна определённая смелость, которая сейчас точно не предвидится. Феликс хотел бы, правда хотел бы увидеть, как Хенджин под ним извивается и стонет, не зная, закрывать себе рот или цепляться за простыни, но это будет в другой раз. Времени у них еще предостаточно. — Прикоснись ко мне, пожалуйста, — проскулил Хенджин. И получается у него это как-то очень мило и трогательно, а не сексуально. Феликс подполз к нему ближе, поглаживая по волосам, и спустил руку сначала на щеку. Провел по ней большим пальцем, рисуя неровные круги. Затем спустился к шее, чуть надавливая пальцем и оставляя бледно-розовую полосу. Провел рукой по груди, чувствуя потную кожу и быстрое сердцебиение. Потом спустился к животу и ниже, потеснив руку Хенджина. Хенджину, кажется, одного ощущения чужой руки уже достаточно для многого, потому что сдерживать стоны он перестает. Бесстыдно смотрит в глаза своему парню и стонет, подрагивая. А Феликсу нравится. Очень нравится. Хенджин такой доверчивый. Такой податливый. Искренний. И принадлежит только ему. — Хочешь свою награду? — уточняет он. Хенджин смотрит с удивлением, мол, а будет что-то еще?.. О да, дорогой, будет. Феликс настроен идти до конца. — Сделаешь мне больно — прибью, — сообщил он, протянув парню тюбик смазки. Тот посмотрел на него с таким удивлением, будто бы вообще не знал, что такое на свете существует. — Я не… — хрипит он. — Не хочешь? — уточняет Феликс. — Боюсь сделать тебе больно. — Ну так не делай мне больно. Тебе еще одно приглашение нужно? Или поза не нравится? — Феликс просто лег на спину, надеясь, что они разберутся в процессе. Хенджин кивнул. — Перевернись… Пожалуйста, — попросил он робко. — И что? — И прими… коленно-локтевую…. — о боги, он смущается! Он собирается его сейчас выебать, но при этом так трогательно смущается! Феликс слушается, стараясь не разрывать зрительного контакта. Даже оказавшись в буквальном смысле жопой к парню, он все равно выглядывает из-за плеча. Он хочет видеть эмоции Хенджина. Хочет понимать, хочет знать, что тот чувствует. И все отлично читается по его лицу. Он не торопится. Медленно выдавливает смазку из тюбика, размазывая ее по пальцам. Затем, подумав, капает ею же аккурат на сфинктер, заставляя Феликса дернуться. Ему не больно, ему не страшно, но все это так чертовски непривычно, что сохранять уверенность очень тяжело. Но он правда старается, помня, что все еще должен быть в образе гопника. Хван тем временем надавливает, проникая внутрь. Пока что только на фалангу — видно, что сильно переживает за Феликса. — Продолжай. Не развалюсь, — «подбодрил» его гопник. Ему и правда все еще совсем не больно. — Скажи, если что-то будет не так, — и звучал Хенджин так трогательно, что отказать ему не получилось бы даже при очень сильном желании. Хенджин проник глубже. Феликс не торопил, понимая, что для него это все тоже в новинку. Он, наверно, тоже как-то готовился и читал об анальном сексе, но теория и практика — вещи мало похожие. Торопиться им некуда. Возможно, когда-нибудь они будут заниматься быстрым страстным перепихом, но не сегодня. Сегодня они изучают друг друга и себя самих, постепенно растворяясь в новых ощущениях. — Я добавлю второй, — сообщил Хенджин. Все и правда идет не так плохо. Феликс знал, что внутри него тесно: чувствовал, насколько Хенджин осторожно совершал каждое движение, боясь причинить боль. Феликс был расслаблен максимально. Ему не больно, но и удовольствия он особого не ощущал. Просто чьи-то пальцы в заднице. С кем не бывает? Он бы и рад был как-то поддержать Хенджина, чтобы тот стал активнее и увереннее, но что тут поддерживать? И Феликс почти предложил попробовать другую позу, когда Хенджин наконец нашел нужный угол и задел простату. Стону Феликса удивляются оба. — Офигеть! — выдохнул Хенджин и повторил движение. Феликс снова застонал. — Моя задница — не игрушка, — прошипел он. Он и правда почему-то был возмущен фактом, что Хенджину все же удалось заставить его стонать. Он вновь ощутил жуткое смущение, но сейчас оно было совсем другим. Более… интимным. Никто еще не делал с ним такого. Никто еще не слышал таких его стонов. Никто не знал, что он умеет так реагировать. Процесс пошел бодрее, и вскоре Хенджин добавил третий палец. Вот тут стало уже очень дискомфортно, но Хван и сам это понял, оперативно добавив смазки. Он продолжал задевать иногда простату, отчего Феликс хоть раньше и полагал, что торопиться им некуда, начал думать, что это все-таки не так. Ему хотелось ощутить Хенджина внутри. — Достаточно, — прохрипел он. — Но… — Я сказал, достаточно. Сядь, — приказал он, кивая на спинку кровати. Хенджин послушался. Феликс оседлал его бедра и, вновь огладив голую грудь, потянулся к пачке презервативов. — Запах дыни мне не нравится, — сообщил он, — в следующий раз бери смазку без запаха. Непонятно было, услышал ли его Хенджин. Он, кажется, растворился в моменте, представляя, что сейчас будет. Ага, Хенджин, оно самое. Если и быть доминантом — то до самого конца. Да, многие бы не согласились с такой формулировкой, но только не Феликс. Он точно знал, чего хотел. И ему очень нравилось, что все идет ровно так. Он сам раскатал презерватив по члену парня. Сам выдавил еще смазки, размазывая ее по латексу. Сам подставил головку члена ко входу и сам начал медленно опускаться. Сила ног, правда, начала его подводить моментально. Он никогда прежде такого не делал и только сейчас понял, что так, оказывается, недолго и упасть. И тут уж одно из двух: порванное очко или поломанный член. Как ни посмотри — такое себе. Но Хенджин и сам понял, что все не так просто, а потому положил руки парню на талию, придерживая. Стало и правда попроще. Феликс опускался медленно. Головка входила долго и туго, но Феликс краснел еще больше, когда пытался себе это представить. Едва опустившись наполовину, он напрягся, поднимаясь вверх. Он не был уверен, войдет ли член Хенджина до конца с первой попытки, поэтому решил ограничиться тем, что уже точно получалось. Хенджин застонал, когда Феликс начал снова опускаться — на этот раз увереннее и резче. Феликсу это понравилось, так что в следующий раз он еще больше ускорился. Он двигался вверх и вниз, чувствуя, что с каждым разом позволяет члену Хенджина проникнуть чуть глубже, чем до этого. И это почему-то заводило еще больше. Мысль о том, что они уже единое целое и вот-вот между ними сотрется последняя граница, казалась ему сейчас самой романтичной и сексуальной на свете. — Позволь мне взять тебя, — шепчет Хенджин, обнимая парня, — я не могу больше. Я так хочу тебя. И Феликс, разумеется, позволяет. Сначала ложится на спину, расставляя ноги. Затем в какой-то момент останавливает Хенджина за плечо, чтобы принять коленно-локтевую. Так ему все же удобнее, хотя невозможность видеть лицо парня жутко бесит. Потом они точно придумают что-нибудь, но сейчас уже просто хочется, чтобы толчки перестали быть такими нежными и аккуратными. Феликсу очень хочется быть выебанным. Прямо сейчас. — Быстрее, — произнес он строго. И Хенджин послушался. Он двигал бедрами быстро, замирая внутри на пару мгновений и подаваясь назад. Хенджин явно наслаждался не столько сексом, сколько фактом того, что это именно Феликс. И наверняка он, как и Феликс, думал о том, насколько они сейчас едины. Феликс попытался сжаться, чтобы сделать приятнее, но Хенджин все понял неверно, замерев. — Да блять, — прошипел Феликс, — остановишься еще раз — заставлю сосать. Я хочу кончить. Быстрее, мать твою. Вот теперь Хенджин все понял. Он уверенно сжал пальцами талию Ли, после чего толчки стали грубее и резче. Подумав немного, он наклонился к Феликсу, переместив руку с талии на его член. Сначала он двигал рукой беспорядочно, пытаясь подстроить темп под толчки, но довольно быстро уловил «ритм». И все стало так хорошо, что Феликс почти забыл, как дышать. Сказать он ничего не смог бы при всем желании. Он мог лишь стонать, кусать край подушки и колотить руками по матрасу в моменты, когда Хенджин проникал особенно глубоко. Он даже не успел предупредить, что кончает: настолько неожиданно это произошло даже для него самого. Хенджина это, вроде бы, не смутило. Он придержал Феликса, у которого после оргазма начали разъезжаться колени, и кончил сам спустя пару-тройку толчков. Не выходя из парня, он осторожно завалился набок, подтягивая его ближе. Ощущения были странные и очень смущающие, но Феликс не мог отказать Хенджину сейчас ни в чем. — В тебе так хорошо, — произнес Хенджин и прикусил мочку его уха. Потом он отстранился, снял презерватив и скрылся в ванной. Без него влажная кровать стремительно остывала. Феликс подтянул ноги, сворачиваясь в клубок, и накинул на себя одеяло. Его слегка потряхивало. А еще безумно хотелось спать. И когда Хенджин наконец вернулся, Феликс уже слабо чувствовал связь с реальностью. — Было хорошо? — прошептал Хенджин. Но ответить Феликс не смог. Где-то в ночи ему показалось, что зазвонил телефон, но, когда он открыл глаза, было тихо. Приснилось, подумал он, и снова крепко заснул. Утро встретило его мерзким ощущением нечищеных зубов и тянущей болью в пояснице. Постельное белье было грязным. А Хенджина не было рядом. Хреновое, в общем, выдалось утро. Он прислушался, но так и не смог понять, здесь ли все ещё Хенджин. Он поднялся с кровати и, аккуратно потянувшись, посмотрел в зеркало. Вид у него был помятый и не выспавшийся, несмотря на то, что спать больше не хотелось. Он стащил с кровати грязное белье и закинул его в ящик для стирки. Затем, подумав, переложил его в стиралку. Не хватало еще матери объяснять, что тут произошло. Рано или поздно им, конечно, придется об этом поговорить, но точно не сейчас и не в ближайшее время. Он принял душ, почистил зубы. Осмотрел свою новую шевелюру в зеркале еще раз, снова решив, что ему все нравится. Напомнил себе сказать Хвану спасибо и похвалить сервис. Но неужели Хван все-таки вот так просто свалил?.. А нет, вот он. Уснул на диване. — Я думал, что уже не усну и не хотел тебе мешать, — зевнул он, почувствовав присутствие Феликса, — да и вдруг твоя мама вернётся раньше времени. — Обычно она задерживается. Ее тут ничто не держит, — прокомментировал Феликс, — завтрак? — Завтрак. Доедали они вчерашние остатки. Хенджин предложил заказать еще еды, но, по мнению Феликса, тот и так уже слишком на него потратился. — Ну у нас теперь все серьезно, — ответил Хенджин, — как я могу на тебя не тратиться? Или ты что мне — лимит установишь? — А вот возьму и установлю, если выделываться не перестанешь. Я не смогу отдать тебе эти долги, Хенджин. Не заставляй меня чувствовать себя дерьмово. — Кстати об этом. Ты как? — Терпимо. Ничего неожиданного не ощущаю. Ты? — Лучше всех. — Ты был… — Феликс прочистил горло, — таким трогательным вчера. И горячим. Но больше трогательным. Это круто. — А ты был таким дерзким. Боже мой, Ликс, я вообще не знаю, почему не кончил в первую же минуту, — затараторил Хенджин, и Феликс понял, что тот мечтал ему это сказать с самой ночи. — Это было охуенно. Я знал, что мне понравится, но ты был… Ты — нечто, Ли Феликс. Я так ебануто люблю тебя, ты не представляешь. Феликс засмеялся. — Ну, у меня вообще много талантов. Могу быть и таким. А еще у меня черный пояс по обнимашкам. Но это надо заслужить. — Я сделаю что угодно, чтобы их заслужить. — Тогда помой посуду. И собирайся, провожу тебя до станции. Мне тоже кое-куда надо. Да. Теперь он был уверен, что пора. Но Феликс откровенно ссал. Они как-то разговаривали с парнями о том, что Бан Чан пугает. Они все знакомы кучу времени. Все прекрасно знали, что ничего он им не сделает. Во всяком случае, пока они не ведут себя как полные долбоебы. У него была своя правда, свое виденье мира. Пока ты их разделяешь — ты будешь его другом. Нарушишь его правила — отхватишь люлей. Получать от Криса никому не хотелось, потому что было ощущение, что он и убить может. Не специально конечно, но может. Была вокруг него какая-то бесконечно свирепая аура, будто бы он только и ждал, как бы на кого кинуться. Даже когда он говорил спокойно. Даже когда ржал вместе со всеми над тупыми шутками. Даже когда набухивался в хламину. Он все еще продолжал пугать. Хотя Хану вон было нормально. Нет, он говорил, что тоже боится Криса до усрачки, но все давно поняли, что инстинкт самосохранения у парня подрезали вместе с аппендицитом. Он нес при Крисе любую хрень, всегда говорил прямо и открыто. И по Крису было видно, что иногда он очень хочет ему за это наподдать. Но ничего сильнее подзатыльников и толчков локтями Хану не прилетало. Был еще Чанбин. Ох, Чанбин. Он тоже был пугающим. Всегда такой хмурый и опасный. Скрытный. Никто до конца не был уверен, что у него на уме. Крис его очень уважал. Наверно, вот его бы он бить не стал. Во всяком случае, Чанбин единственный из них смог бы дать отпор. А Феликс? Феликс ссыт. Входная дверь наконец открывается. Крис предстал перед младшим без рубашки и с бутылкой пива в руках. Посмотрел вопросительно, мол, чего пришел? — Поговорить надо, — сухо произнес Феликс, — я пиво принес, — в доказательство он поднял руку с пакетом, в котором позвякивают бутылки. Крис повел плечом и пропустил младшего в квартиру. Квартира у него совсем маленькая, но они все равно впятером тут ухитрялись ночевать регулярно. Сколько Феликс знал Криса, тут ничего не менялось. В коридоре не горела лампочка. В раковине всегда была ровно одна грязная тарелка. На журнальном столике стояла все та же кружка, тоже всегда грязная. Здесь всегда было накурено. Запах сигарет, наверно, пропитал насквозь даже бетонные стены. Феликсу было четырнадцать, когда он пришел сюда впервые. В то время они с семьей жили прямо под этой квартирой. Предки часто ругались, выставляя Феликса на улицу, чтобы не мешался. Он бродил по округе, не зная, чем себя занять. Как-то от скуки попытался влезть на чей-то участок. Был пойман с поличным. Слава богам — пойман Крисом. Тот притащил его к себе и объяснил, как у них все работает. И что Феликсу будет, если он еще хоть раз попытается позариться на чужую территорию. Конечно, имел он в виду не частную собственность, а буквально территорию — Крис тогда только начинал подминать под себя район. Феликс тогда подумал — какой же он классный. Широкоплечий такой, мужественный. Квартира у него крутая, как у взрослого. Теперь его квартира эмоций никаких не вызывала. Феликс уже не был тем мелким беспризорником. Родители давно развелись, они с матерью переехали в район получше. Но Феликсу там не нравилось. Даже сейчас, когда мозги наконец-то встали на место и он понял, что нет в жизни Криса ничего клевого. Мнения о самом Крисе он так и не поменял, на чем и базировались все их отношения. Во всяком случае, Феликсу так казалось. — Ты тупить долго будешь? Садись давай, — скомандовал Крис, протискиваясь мимо него обратно в единственную комнату, — чего хотел? Ох, вот так сразу? Феликс надеялся, что они сначала выпьют. Хотя, собственно, кто ему мешает? — Ща, — пообещал он, открывая бутылку. Залпом влил в себя половину. У него еще никогда так сильно не билось сердце. Он нервничал так, что блевать хотелось. — Да сядь ты уже? — почему-то это звучит с вопросом. Крис начал раздражаться, а это очень плохо. Ли и так не знал, как ему все рассказать, если он при этом еще и злой будет… — Хен, я… — Феликс прочистил горло, стискивая бутылку так сильно, что та, кажется, сейчас лопнет, — кажется, я бисексуал. Я вполне уверен, что я бисексуал. — Чего? — нахмурился Крис. — Это когда… — Я бля знаю, когда это, — оскорбленно перебил его парень. Феликс перестал дышать. Не так страшно, что Крис может его избить. Но что, если он велит ему убираться? Куда Феликсу идти? Кроме банды у него и друзей-то нет. В школе он уже не восстановится. О том, как жить дальше, он и не задумывался ни разу. До встречи с Хенджином он вообще мало о чем думал, если честно. — С чего ты вдруг решил мне рассказать об этом? — напряженно спросил Крис. Младший явственно ощутил, как у него уже отнимаются почки. — Потому что ты — мой хен, — ответил он, — и если не тебе… Ну, а кому? Матери что ли? Отцу позвонить в Австралию эту его сраную? У меня кроме тебя и парней нет никого больше. А им сказать раньше, чем тебе… Ну, такое. Все как на духу. Он давно пообещал себе ничего от Криса не скрывать. Было ощущение, что мир станет куда паршивее, если он не сможет доверять и ему. — Я не о том, — Чан забрал у него бутылку из рук и тоже сделал глоток, — почему сейчас? Зачем? Феликс посмотрел на него с непониманием. — Тебя кто-то чмырит? У тебя проблемы? — прямо спросил лидер. — Ох… — Феликс был готов разрыдаться. Нет, серьезно. Глаза заслезились против его воли. Нет, он правда плачет, тут нет никакого литературного приема. Вот тебе и гопник. Вот тебе и гроза района. Всего-то капелька заботы — и все похерено. — Ты чего? — Крис подорвался к нему, разворачивая за плечо к себе. — Кто это? Скажи мне, кто! — Нет, Крис, — Феликс вытер лицо тыльной стороной ладони, — ты все не так понял. Никто кроме тебя не знает. Никто меня не чмырит. Я просто встретил кое-кого. — А ревешь тогда чего? — все так же свирепо спросил парень. — Я не думал, что тебя будет это волновать. Я думал, ты меня отпиздишь и выкинешь. — Это еще почему? — Ну, помнишь Сана… — Сана, которого мы гнобили? — Да. Ты все время говорил, что он педик. — Потому что Сан — педик. А еще девчонок местных пугал и цацки с мобилами у них отбирал. То, что он педик, — это факт, а не оскорбление. Феликс моргнул. Смотрел на Криса долго, не осознавая, что снова плачет. — Да ты ебу дал что ли? — возмутился парень. — Мне тут твои сопли к чему? Я тебя вообще щас пиздить должен, да? — Извини… — Ты меня за кого вообще держишь? Ты мне как младший брат. Чтобы я? Тебя? За то, что с парнем мутки мутишь? Я конч, по-твоему, какой? — Нет… — Пиздец конечно ты, — покачал головой Крис, — ладно, все. Завязывай с этим. Это я рыдать должен. — С чего бы это? — Феликс снова вытер лицо. — Я думал, ты собираешься уйти, — пробурчал старший, — думал, нашел место поприличнее. Я аж выдохнул, когда ты про педика сказал. — Я бисексуал. Мне все еще нравятся девушки, — поправил Феликс на автомате и добавил, — уйти? Я? Я ж сказал, что никуда не денусь. Я тебе обещал. — А я сказал, что мне твое обещание не всралось. Найдешь где лучше — вали и не оглядывайся, — напомнил Крис, — но до тех пор… Мне похуй, кто ты. Пока ты не лезешь в неприятности и хотя бы немного счастлив… Вообще похуй. Ясно? — Ясно, — улыбнулся Феликс. На душе стало спокойно. Тепло. Старшего очень хотелось обнять, но кто знает, как он сейчас на это отреагирует. — Иди сюда, говнюк мелкий, — Крис сам притянул его за плечи, — гомофобом меня ебучим считает, вы посмотрите на него. Я из тебя эту дурь сейчас… — и он обнял его так крепко, что Феликс заорал. Отбрыкиваться было тяжело, потому что при этом он еще и смеялся. Наверно, подумал Феликс, если бы у каждого в мире был такой друг, как Крис, плохих людей бы вообще не было. Все бы погрязли в пучине тягучей розовой любви к ближнему своему. — Так и что? Кто наш счастливчик? — спросил Крис, отодвинувшись. — О, ты его знаешь, — Феликс смутился, — это тот парень. Ну, у которого мы тогда кошелек отжали. У него еще фотка с семьей была. — Тот высокий? — уточнил Крис. — Ага. Ты… Не против? — Ну я от него не в восторге, — пожал плечами старший, — и, если он тебе что-нибудь сделает, я ему сломаю все, что ломается. Или ты не об этом? — Да в общем-то… Неважно, — усмехается Феликс, — спасибо. — Ага, — кивает Крис, — ты только это… Когда парням рассказывать будешь, не плачь. А то вообще не по-пацански. Феликс засмеялся.