***
Я ношусь по заснеженной Конохе в одной осенней курточке. Но это не важно. Какаши проиграл мне и теперь мы празднуем Новый год вместе! А значит нужно поздравить сенсея! Я побывала в половине книжных Конохи, чтобы найти этот роман. Он не такой популярный и не такой пошлый как Ича-Ича, но… Довольно сносный. А главное: Какаши-сенсей его не читал. Так что это будет хоть каким-то разнообразием в его жизни. С такими мыслями я иду домой, довольная собой и всем миром в целом. Уже на подходе к своей квартире я вижу белую макушку одного ленивого сенсея. — Йо, Наруко, — Какаши в приветственном жесте поднимает руку, а затем отрывается от книги. Он осматривает меня с ног до головы и, похоже, не сильно доволен результатом. — Наруко, на улице мороз, — Какаши устало вздыхает. — А ты в лёгкой куртке и футболке. Он снимает свой шарф и повязывает его мне шею. — Не хватало только, чтобы ты была единственным ниндзя, который с чакрой умудрился заболеть, — Какаши-сенсей устало бубнит себе под нос. — Сенсеееей, — я тяну это слово и хитро щурюсь. Мне, конечно, приятна его забота, но сейчас не это меня интересует. Достаю из подсумка книгу и вручаю её. — С Новым Годом! — буквально кричу это и улыбаюсь во весь рот. Какаши-сенсей аккуратно берёт книгу в руки. В его глазах на долю секунды я вижу интерес, который моментально исчезает. Думаю, это успех. — Спасибо, Наруко, но не стоило заморачиваться, — сенсей говорит безразлично, аккуратно убирая книгу. "Он даже не попытался отказаться! Значит, ему понравилось!" — мысленно ликую своей маленькой победе. — Но это ещё не всё! — я опять убираю руку в подсумок и достаю оттуда ободок с оленьими рогами. — Вы мне проиграли. Поэтому носите с гордостью. Какаши-сенсей смотрит на меня как на психически нездорового человека. Но потом со вздохом наклоняет голову. Аккуратно цепляю ободок на его макушку и наслаждаюсь зрелищем. Какаши-сенсей уже смирился с моими выходками, поэтому просто устало смотрит на меня. — Почему олень? — без особого энтузиазма спрашивает. — Ну... это благородное животное… — я достаю второй ободок и надеваю его на себя. — Теперь я тоже олень как и вы! — и снова улыбаюсь во весь рот. Весь вид Какаши-сенсея, все его эмоции и аура задают всего один немой вопрос: "Серьёзно?" — А вообще, вы просто похожи на оленя! — Такой же благородный? — безразлично спрашивает. — С такой же высокой самооценкой, — язвлю. После чего тяну его за руку и веду в сторону дома. Какаши-сенсей на мою реплику просто закатывает глаза и вздыхает. Как раз у входа я совершенно случайно заблаговременно повесила омелу и теперь с наивным видом говорю. — Какаши-сенсей, как неожиданно! Но вы же соблюдаете традиции... Сенсей смотрит на меня как на дурочку. Ему бы ещё как Шикамару говорить: "Как проблематично". Какаши-сенсей уже, видимо, давно смирился, что выводить его из себя входит в мои планы на ближайшее будущее, поэтому наклоняется и безразлично сквозь маску буквально касается губами моей макушки. — Это не так работает!!! — я возмущена до предела. Он ведь даже не смутился! — Ну, видимо, я не очень умный олень, — он лениво проходит в квартиру. — Ты идёшь? Я зло сверлю его взглядом. Его безразличие ко всем моим выходкам когда-нибудь доконает меня. Но я не сдамся и выведу его из себя, Даттебани!***
— Тебе так нравятся эти веточки? — удивлённый голос Какаши возвращает меня к реальности. Действительно, я смотрю на эти ветки уже минут пять. Медленно подхожу к Какаши с ними и прикладываю их к его голове, на что он изгибает бровь. — На оленя похож. — Такой же благородный? — с интересом спрашивает. — С такой же высокой самооценкой, — фыркаю на него. Уже собираюсь убрать ветки от его чудесной головы, как он резко их перехватывает и, улыбаясь одним глазом, приставляет к моей голове. — В таком случае рога нужны не мне. Закатываю глаза, а Какаши тихо смеётся. "Не могу не согласиться с ним", — довольно рычит Курама. "Кто бы говорил", — мысленно фыркаю на него. — Можно отвести тебя в лес, принадлежащий клану Нара, и олени примут тебя за свою, — Какаши буквально смеётся надо мной, после чего откладывает-таки ветки и жестом предлагает идти греться. Я, повинуясь добровольному порыву, а точнее принудительным объятиям Какаши с целью согревания моего бренного девятилетнего тела, засыпаю.***
Просыпаюсь я, к своему удивлению, не от того, что кто-то тыкает мне пальцем в лицо, а от того, что меня гладят по голове. "Ты стала довольно сдержанной в чувствах. Ты, по моим воспоминаниям, от действий Какаши уже должна была как минимум пребывать в смущении". "Мне девять. И мне он не нравится как мужчина", — просто отрезаю. "Разумеется, — лис начинает смеяться в моём подсознании так сильно, что голова начинает болеть. — Ты похожа на человека, которому он не нравится", — выдавливает из себя Курама сквозь смех. Ещё одна Шиза нашлась. Дожила. — Нам пора, — безэмоционально говорит Какаши. Я напрягаюсь. Открыв глаза, смотрю на Какаши. Он напряжён. — Что случилось? Мы же ждали Джирайю. — Планы изменились. Теперь мы идём в Коноху, — он даёт мне какие-то бумаги. — Приходил Фукасаку. Это с горы Мьёбоку. Это жаба… — Какаши думает, как объяснить. — Призыв Джирайи. Я с интересом начинаю смотреть на бумаги. — Скажем так, твой отец лично пришел освидетельствовать нашу смерть, поэтому сейчас его временно заменяет Третий Хокаге. С ним уже Джирайя обсудил наше с тобой положение. Тот свиток, что ты выкрала у коменданта содержал сведения о продаже людей и планы по поводу нас, — Какаши мрачнеет. — Скажем так — этот свиток приблизительный перечень купли-продаж и ликвидаций по отношению похищенных за последний год. Третий уже отдал приказ Яманаке и Морино ломать сознание человеку, замещавшего тебя, чтобы узнать точное местоположение тюрьмы, где мы были заключены. Какаши задумывается на некоторое время. — Так как официально дело о моём нукенинстве должен закрывать действующий Хокаге, несмотря на тот факт, что я умер и вычеркнут из книги Бинго, нам некоторое время придётся пожить под другими именами. По крайней мере пока твой отец не вернётся. — Но формально с тебя сняли обвинения? — я смотрю на Какаши, приподнимая бровь. Он кивает. — А… мама? "Интересно, почему меня оставляют Какаши на попечение?" — Она на миссии, — пожимает плечами Хатаке. Итак. Теперь мы… Карасу Тори и Оогарасу Тори. — А что Джирайя? — отрываю взгляд от бумаг и вопросительно смотрю на Какаши. — Он вызвался донести сенсею, но Третий сказал, что пока его основная миссия приглядывать за Наруто, — Какаши пожимает плечами. — Поэтому сообщать Минато-сенсею будет кто-то из АНБУ… Наверное. — Наверное? — Может выйти приказ дожидаться возвращения действующего Хокаге, — Какаши разводит руками, — дабы не произошла утечка информации. — Я так полагаю, ты считаешь, что так оно и будет, — на что Какаши вздыхает и кивает. — Пока мы в Конохе и никто о нас не знает - мы в безопасности, — Какаши явно не нравится такое положение вещей. — Особенно ты, пока официально не признают невиновным. И тебя такой расклад не сильно устраивает. С ожиданием. И неведением моего отца. Какаши ничего не отвечает и встаёт вместе со мной. Я просматриваю оставшийся лист и… — Что это?! — я с размаху впечатываю лист в лицо Какаши и буквально шиплю. — Что это, Какаши Хатаке?! — Поздравляю с поступлением в Академию, Карасу Тори, — я слышу счасливый голос Какаши за бумажкой. — Я поговорил с Джирайей о необходимости твоего поступления и, видимо, он упомянул об этом Третьему. Убираю бумажку от лица Какаши и чуть не слепну от его счастливой злорадной улыбки, скрытой маской. Поудобнее устраиваюсь у него на руках и объявляю негласный бойкот, на что лис в моей голове тихо смеётся. Какаши же в хорошем, благодаря мне, настроении отправляется в Коноху. Домой.