Ведьма

      Калитка поддалась легко, джип я оставила перед деревянными воротами с нарисованными лебедями. Обойдя наметенный за ночь сугроб, поднялась по ступенькам в дом. Ничего не скрипело — это хорошо.       В дверях меня уже ждала мама, выбежавшая на мороз с одной только шалью.       Крепко стиснув меня в объятиях, она улыбнулась:       — Приехала…       — Конечно приехала, — я прошла следом в дом, прикрыв дверь. Пахло яблоками и корицей, а ещё гороховым — моим любимым — супом. — Настя работает? В город всё ещё не хотите вернуться?       — Ага, целыми днями, — улыбнулась мама. — Город… Дай мне на старости лет пожить спокойно, для себя. Мне здесь хорошо, я теперь бабку твою понимаю. Настя попозже спустится, у неё всё отчеты и кварталы. Садись, покушай, суп совсем свежий.       Я тепло посмотрела на маму, чувствуя себя по-настоящему дома, помогла накрыть на стол, ложкой попробовала горячий, только-только с плиты, суп. Сердечко щемило от теплоты, расставаться не хотелось. Правда, я уже давно плюю на свои «не хочется уезжать». Суп вкусный, прямо как в детстве.       — Куда тебя на этот раз? — спрашивает мама, не притрагиваясь к собственной тарелке, смотрит своими проницательными глазами. — Далеко, да?       — Мне кажется, что мое прозвище должно быть твоим, — улыбаюсь и добавляю, понимая, что допроса не избежать. — Да, далеко. Буду учить детишек. В этот раз не ясно, насколько, но достаточно безопасно, так что можешь не переживать.       Мама кивает сама себе:       — Ведьма-ведьма… ты тоже так можешь, если будешь сердцу своему верить. А так… ты у меня девочка взрослая, рассудительная. Не пропадешь. Только рассказывай, если что плохого или хорошего случится.       Она тянется через стол своей крепкой жилистой рукой, сжимает мою ладонь. Я благодарно киваю в ответ.       Тоже не хочет меня отпускать, но верит мне. Я выросла, меня не нужно опекать и защищать от необдуманных поступков и монстров из шкафов, не нужно помогать справляться с ошибками, я научилась ответственности. Мама теперь не главный наставник, а друг.       — К отцу пойдешь?       «Папа» его уже давно не зовут. Помогает.       — Позже, заеду перед тем как уезжать, не хочу сейчас время терять.       Мы вместе испекли блинов, спустилась Настя, явно со вчера не ложилась. Она на пять лет младше, у неё русые — как у мамы — волосы в пучке, и такие же синие как у мамы глаза. Мамина дочка.       Я хочу взять из дома что-то, что будет мне напомнить об этом доме в деревеньке, затерянной среди таежных просторов. Хочется собственные номерные жетоны, сделанные по аналогу американских, променять на побрякушку из детства. Настя помогает найти маленькую фотографию, вернее, даже не фотографию — кусок пленки, на которой едва заметны четыре силуэта, её бы к мастеру, чтобы на другой формат. Я оставляю кусок пленки в одном из отделений бумажника, недолго говорю с Настей про доходы-расходы, оставляю им премию «на всякий», потому что у меня сейчас денег достаточно, предупреждаю, что Вася может приехать навестить.       — Может, хоть мужика себе найдешь там, — улыбается Настя.       — Кстати, твой личный фронт как?       — Без перемен, тишь да гладь, — хмыкает сестра. — Коллеги говорят, что у меня завышенные стандарты. Надеюсь, ты хоть на Новый Год вырвешься, а то второй год без тебя отмечаем, не годится.       — Ну, тогда постараюсь приехать.       Прощаться и уезжать не хочется, оставлять сестру и маму одних тоже, но… но они тоже не пальцем деланные, справятся.       В конце концов, если бы не они, я бы точно не справилась. Джип выезжает на дорогу, проезжает мимо единственного на всю деревню магазина.       До кладбища три минуты на машине, двадцать — пешком. Путь между могилок привычный, пусть и подзабытый, голова не помнит, ноги сами несут. В руках бутылка водки и пачка сигарет, прихваченных ещё из города.       Стоять перед могилой немного неловко, горько смотреть на фотографию. Мужчина на ней кажется совсем молодым, у него огонь в глазах и черные волосы до самых ушей. Небольшой шрам, рассекающий бровь. Улыбка теплая и знакомая до боли. Руки зябнут без перчаток, но это меньшая из моих проблем.       — Я уезжаю, пап, — говорю совсем тихо, присаживаясь на корточки и оставляя на памятнике сигареты. — Пыталась следовать по твоим стопам, и посмотри, куда меня это привело… Даже смешно. Когда всё пошло не так?       Хмуро смотрю на бутылку в своих руках, на памятник. Открываю, делаю короткий глоток, второй чуть длиннее, ставлю бутылку рядом с фотографией. Да, пить — не совсем любимое занятие. Хотя, тут не в алкоголе и его вкусе дело.       Слабо дает в голову, на языке неприятное послевкусие, хочется плеваться или закусить.       Вести машину после водки звучит как не самая лучшая идея, но остаться тут — замерзнуть к чертям, так что я, поморщившись, толкаю себя в грудь ладонью без перчатки. Звон в голове пропадает, лапка несется по воздуху за моей спиной как маленькое облачко или призрак и врезается в сосенку на соседнем участке.       С утра начинается ебаный цирк, потому что разобраться с тем, какая именно одежда нужна — хотя бы на первое время — оказывается пипец как сложно. Приходится узнавать температуру в нужном городе, смотреть прогнозы и слать всех синоптиков три раза нахер. В итоге помимо одежды на будни, спорт, «дом» и официально-вечернее, я добавляю пару книг, которые можно хоть до дыр перечитывать, небольшой конверт с фотографиями из семейного альбома, пара ароматических свечек и палочки-вонялочки, любимая зажигалка и бутылка виски из моих скромных запасов, подаренная коллегой на какой-то праздник уже давно, ибо искать нормальный алкоголь в незнакомой стране это последнее, чем я хотела бы заниматься. Предметы гигиены собрать ещё легче, с мини-аптечкой случается казус, потому что, опять же, лекарства поди достань, когда они срочно нужны… так что оставить лучше всё.       Техника (мощный ноут и планшет) отправляется в отдельную сумку через плечо вместе с кучей проводов на все случаи жизни и переходником. В рюкзак отправляется необходимая для долгого перелета мелочь и все документы.       После обеда приходит на телефон сообщение о том, что сроки сдвигаются, и скидывают дату и рейс, на который надо взять билет. Я занимаюсь этим, не откладывая в долгий ящик, а потом в половине десятого отправляюсь в ближайший гипермаркет за едой на пару дней, про себя матеря и Афанасьева, и директора чертовой Академии, которые решили, что лучше всего будет, если я буду лететь с воскресенья на понедельник, а не в середине рабочей недели, как планировалось изначально.       Эти пару дней приходят запарно, приходится заниматься то одним, то другим, готовить квартиру к долгому отсутствию, так что некоторые вещи отправляются в шкаф, некоторые — в коробки. Утром перед вылетом я снимаю белье с кровати и кидаю его в стиральную машинку, пока оно стирается и сушится в ускоренном режиме, звоню и прощаюсь с мамой — обещала же — и проверяю, не забыла ли чего.       Машинка перестает вибрировать, белье отправляется досушиваться рядом с обогревателем, а я перекрываю воду, проверяю счетчики. Убираю все электроприборы, складываю белье на место, проверяю всё ещё на раз и выхожу из квартиры.       Машину забрали ещё вчера и обещали привезти максимум через неделю после моего приезда в Японию. Я сажусь в такси до аэропорта и рапортую Виктору о том, что выехала. Пока не доберусь до Академии, контактов директора или учителей мне не дадут.       Аэропорт Токио встречает толпой людей и приятной музыкой. Среди чемоданов и сумок цепляю взглядом свою с веселыми наклейками, изображающими улыбающиеся фрукты. Немного поплутав по терминалу, я таки нахожу платформу и нужный поезд, дождавшись его, отправляюсь в Мусутафу. Время половина первого понедельника. После самолета всё тело затекло, невыносимо хочется спать, и я тихо матерю Виктора, директора Незу и всех злодеев мира вместе взятых. На мягких сиденьях в вагоне удается немного поспать, правда, после этого усталость никуда не пропадает. Пересадка на другой поезд, уже до Академии, и между станциями — энергетик и кофе из автомата. Я уже люблю эти автоматы, которых тут как грибов после дождя.       В поезде я почти одна — шутка ли, второй час ночи, это последний поезд, хорошо хоть не такси, машины мне нравятся куда меньше по неизвестной причине. Мой танк, правда, эта немилость обошла стороной.       Однако, увидев величественное здание Академии на вершине холма, я не сдерживаю стон отчаяния — переться мне с вещами до самого верха. Отправив Виктору фотку, я собиралась с духом и бодро пиздую наверх. Путь оказывается короче, чем я предполагала, но легче мне от этого не стало. Полцарства за кровать!       — Блять, двадцать килограммов в гору, пиздец… — сумки хочется прямо сейчас скинуть, лечь прямо тут и поспать. Оставленная про запас банка энергетика греет душу и холодит руку, я стою перед воротами, понимая, что пропуска у меня нет. Остается надеяться, что директор ещё про меня помнит и не спит, чтобы сохранить великолепной собственную шерстку, потому что чем дольше я жду, тем больше планов на этот ценный мех у меня появляется.       Я дала себе минуту, чтобы допить энергетик на половину, немного взбодриться и только потом написала Виктору о том, что я на месте, стою прямо перед воротами в новую жизнь и жду, выйдет ко мне кто-то из теней или нет.       Сердце греют приятные плюс два на улице, хотя бы тепло, и то радует. Я успеваю допить свой энергетик, когда со стороны здания Академия появляется небольшая фигура.       Я оставляю остатки напоследок, хотя спать я после этого вряд ли смогу. С другой стороны, тут свои причуды применять по необходимости можно, а значит, я могу спокойно пить энергетики, не беспокоясь о бессонных днях и ночах.       — Здравствуйте, — поднимает лапку Незу. — Я директор этой Академии, называйте меня Незу.       — Вече… Доброй ночи, — киваю и представляюсь. — Юлия Вольф, кодовое имя «Ведьма». Называйте, как вам удобно.       — Благодарю, — кивает директор. — Итак, это ваш пропуск, пожалуйста, носите его с собой постоянно, с ним вы легко попадете на территорию Академии.       Я взяла небольшую ламинированную карточку и повертела в руках, подставляя под свет фонаря. Информации на ней было шиш да маленько — только фотография, прозвище и какой-то номер. Разумно. Замечаю странный взгляд в области волос и, ухмыляясь, провожу по торчащим патлам рукой:       — На фотку мне их зачем-то уложили, а так они торчат, как лучи у подводной мины.       Незу только улыбается обманчиво-ласково и переводит тему:       — Думаю, после такого утомительного путешествия вы устали. Занятия, которые вы будете вести, всегда начинаются во второй половине дня. Дела студентов можете взять у их классных руководителей, вы сможете с ними пересечься перед началом занятий с утра. Для общей безопасности мы проживаем в общежитиях, — лапка взметнулась в воздух к зданиям. — Отдельное здание для каждого класса, ещё одно для учителей. Там так же проживает сейчас одна девочка, не беспокойтесь, ей действительно лучше всего там. У неё есть проблемы с психикой, так что будьте осторожной с ней в общении.       — Слишком маленькие дети не мой профиль. — спокойно отвечаю я. Хотя любые дети это не совсем мой профиль. — Я вас поняла. Виктор говорил, что учителя имеют определенную свободу действий.       Незу кивнул:       — Благодаря нашей замечательной медсестре с исцеляющей причудой физические повреждения не представляют большой опасности, так же для воспитания наших студентов можно использовать различные методы.       Я внимательно слушала, мозг фиксировал информацию. Пока дошли до нужного здания, директор успел меня достаточно просветить.       Поставив будильник на семь утра, я отписалась Виктору, маме и Васе о том, что всё хорошо и, разобравшись с делами насущными, позволила себе рухнуть на диван, потому что до кровати идти было тупо влом.       — На новом месте приснись жених невесте, — пробурчала в обивку перед тем, как провалиться в темноту. Своеобразная традиция, чтобы хорошо спалось — всегда работало, ничего не снилось, а мест новых было всегда много.       Толстая короткая свеча пахла ванилью, огонек разгонял тьму вокруг, но недостаточно, чтобы хоть что-то кроме неё увидеть. Руки тянулись вперед, чтобы взять свечу, та оказалась совсем невесомой, едва ощущалась как что-то материальное. Капли растопленного воска упали на кожу, но почему-то не обжигали. Пламя затрепетало. Подул ветер, потушил огонек свечи, опрокинул меня и понес куда-то далеко-далеко… вдруг мою руку схватила другая — сильная, грубоватая, — и потянула на себя с силой. Какой-то запах неопределенный, незнакомый и волосы под руками, то ли жесткие, то ли мягкие — не поймешь. «Кто ты?» — хочется спросить мне, но вдруг по ушам бьет звон.       Я просыпаюсь под нежный перелив будильника, понимая, что нос оказался рядом со спинкой дивана, провалился прямо-таки в мягкое. Сон медленно ускользал сквозь пальцы, оставшись тонким маревом где-то на грани сознания, а потом и вовсе рассеялся, как утренний туман под лучами солнца. За окнами было ещё темно, часы на стене показывали семь с небольшим. На небольшой кухне не было продуктов, и я понадеялась, что столовая будет открыта не только в обед, иначе мне придется спускаться к станции и искать магазин там, а заодно скупать себе запас энергетиков на наделю вперед. И банку растворимого кофе, чтобы точно не уснуть от перенапряга и как-то справиться с джетлагом.       Сменив старую потасканную безразмерную футболку когда-то розового цвета, я борюсь с желанием идти в толстовке и джинсах до нужного мне классного руководителя. Привести себя в чувство оказывается неожиданно сложно. Матеря про себя самолета-перелеты-понедельники, я крашусь, удивляюсь тому, что стрелки получились неожиданно ровные, натягиваю длинную юбку и водолазку, не отказав себе в чем-то уютном и теплом, достаю жетоны из-под ткани и, накинув пальто и захватив рюкзак, бодрой походкой отправляюсь к главному корпусу, полной грудью вдыхая прохладный утренний воздух.       В учительской мне резко приходится столкнуться со всем (или почти всем) коллективом — а я-то гадала, где все. Вот они, слева направо, человек десять. Окинув их быстрым взглядом, я порадовалась, что мне не нужен геройский костюм, потому некоторые выглядели откровенно неудобными.       Из шарфа (или всё же не шарфа) мужчины от тридцати до сорока, который выглядел так, будто вчера по аэропортам и холмам таскался вместе со мной, вылез директор. Я продолжала стоять недалеко от дверей.       — Итак, это наш новый учитель, позвольте представить: Юлия Вольф, геройское имя «Ведьма», приехала, чтобы поделиться опытом с нашими учениками.       — Буду рада с вами работать, — кивнула я. — Директор, вы говорили, что сегодня у меня во второй половине дня будет урок, подскажите, пожалуйста, кто из этих учителей классный руководитель.       — Айзава Шота, — сухо представился мужчина, из шарфа которого вылез директор.        Я только кивнула. Если первое впечатление было верным, значит меньше слов — больше дела. Отличный подход. Мне вручили личные дела студентов, и с самым что ни на есть пофигистичным видом вышли из учительской.       — Не обращай внимания, он всегда такой, — хмыкнули рядом. Я недоуменно посмотрела на блондина, который куда больше походил на диджея, чем на героя. — Сущий Мик, очень приятно. Ни разу про тебя не слышал, что странно…       Где-то на этом моменте я отключилась, понимая, что ничего путного мне не скажут. Такие личности зачастую трепались много и всё мимо. Забавно, что только этот ко мне подошел после краткого представления, остальные разбрелись по своим делам (кроме Полночи, которая живо представилась и сказала, что будет рада вместе работать, и упорхнула куда-то, словно её и не было).       —…не думал, что у русских такие фамилии, но ты правда очень похожа иностранку, так что…       — Фамилия и правда не русская, — кивнула я, заканчивая с первым листом. — Она немецкая.       Дальше я уже не слушала — не настолько интересно, если что-то будет важное, я пойму. Глупо тратить на это время сейчас, куда важнее разобраться с классом.       Со звонком в комнате осталась только я и учитель, который, в отличие от остальных, обладал наименее геройской внешностью (пожалуй, после директора) и не мешал совершенно.       Я наблюдала за ним краем глаза. Казалось, Символ Мира должен выглядеть как-то иначе, но после инцидента не удивительно, что он немного сдулся. Я вернулась к личным делам и документам, которые нашла на столе и, судя по записке, должна была заполнить.       Класс выглядел интересно и многообещающе. Мою причуду легко угадать — слишком уж очевидные на ладонях лапки, им останется только понять, как они работают. Я накидала план урока, чтобы не потеряться во времени и не затянуть с формальностями. В классе не было причуд, которые поглощали бы энергию или стирали бы причуды, такие для меня были самыми опасными. Было несколько ребят, которые работали на дальние дистанции, но всё сразу предсказать нельзя. Зависит от того, сможет ли ученик остановить меня или избежать первого удара. И как быстро поймет, что у меня за способность, а учитывая общий уровень интеллекта… шансы у них есть, и хорошие.       Осталось решить, сильно их калечить или не очень.       Если они хотели привить ученикам некоторые навыки, которыми обладают бойцы лучших отрядов, что ж, у меня такие есть, и обучение в памяти ещё свежо, так что это будет не великая беда… Тактики разрабатывать — не ко мне, я мыслю находу, в рамках чужих приказов. Что тоже не всегда сказывается хорошо на результате заданий, но заставляет мозги работать. Психологические трюки? Тоже может быть.       Мозг упорно требовал отдыха или еды, так что я, закончив с разбором анкет и планом на ближайшую тренировку, позволила себе положить руки на стол и пристроить голову на них как на подушке и задремать.       Разбудил меня звонок телефона, причем, собственного. Я подняла трубку, снова прикрывая глаза.       — Слушаю.       — Это Виктор, — донесся бодрый до неприличия голос. — Ты что, спала на рабочем месте?       — Пока ты меня не отвлек, да, — честно призналась я, потягиваясь. — Чудовище, надеюсь ты мне не просто так позвонил?       Послышалось шуршание, Виктор явно никуда не торопился:       — Нет. Хотел предупредить, что тебя будут запрягать на работу с полицией и участие в расследованиях. Просто хорошо себя покажи.       — Не посмею посрамить вашу честь, — наверное, это прозвучало бы более торжественно, если бы я в середине фразы не зевнула, собираясь резко, как по щелчку. — Понял-принял. Ладно, до связи, у меня тут обед и потом будет тот скандальный класс.       — Ага. На самом деле, это последний мой звонок, остальное по необходимости.       Я прикинула время. Впрочем, вряд ли я не успею сгонять за энергетиком (хотя бы одним) в темпе легкого бега, до обеда ведь как раз полчаса.       В школу я вошла довольная собой вместе со звонком на обед. Выбрав себе что-то более-менее знакомое, потому что на эксперименты перед физическими нагрузками меня не тянуло вообще ни разу, я села рядом с Айзавой Шотой.       — Где будут проходить тренировки, как туда добраться и где раздевалки для учителей.       Мужчина вздохнул, видимо, надеялся, что с ним не заговорят, но ответил:       — Спортивный зал гамма, можешь дождаться меня, обычно все ходят по школе и на занятиях в геройских костюмах.       — Ага, спасибо, — буркнула я, уже приступив к еде.       Задерживаться до конца обеда я не собиралась, подхватив спортивную сумку с одеждой, отправилась следом за Айзавой Шотой, думая о двух вещах: о первогодках, которые ко мне должны были прийти, и что из «Айзава Шота» имя, а что фамилия. Знания языка подсказывали, что Айзава — всё-таки фамилия, но лучше было бы уточнить.       В итоге я задала немного другой вопрос:       — Назови, пожалуйста, свое геройское имя.       — Сотриголова.       Сама себе кивнула, сразу начав выстраивать догадки о его причуде. Что скрывается под немного мешковатой черной одеждой — хрен разберешь, дрищ там или качок, но судя по прозвищу… во же будет прикол, если он стирает причуды или объекты из реальности. И это явно не прикосновения. Голос? Звук? Может, глаза?       Догадки вечно можно строить.       Я присвистнула, когда мы оказались рядом с огромным спортзалом.       — Раздевалки там, — Айзава кивнул куда-то в бок головой.       Облачившись в тренировочные штаны и майку, я вернулась в зал — учеников ещё не было.       — Что планируешь с ними делать? — спросил Сотриголова.       — Для начала подерусь с ними немного. Один на один или всей толпой на меня нападут — это уже как захотят… Потом пробегусь по основным ошибкам, которые сразу замечу, потом спрошу, что они думают про мою причуду. Хочу попробовать показать им если не всё, что есть в арсенале, то хотя бы основное. Однако им придется вынудить меня использовать причуду.       — Вынудить? — он впервые за время разговора повернул ко мне голову.       — Так получилось, что герои в России и Японии отличаются. У нас жестче рамки, по сути обычные солдаты, у которых просто чуть больше оружия. Правда, это не отменяет того, что своей силой я владею достаточно хорошо.       Сотриголова хмыкнул:       — Звучит не слишком рационально.       Я только плечами пожала и спрятала руки в карманы штанов — приближалось начало урока, а вместе с ним и первый А.