Ведьма

      — Холод собачий, — ворчит мой напарник, друг и названый брат, натягивая маску повыше. — Как ты не мерзнешь? Проклятые сибирские гены!       — Сибиряк не тот, кто не мерзнет, сибиряк тот, кто тепло одевается, — отвечаю, отпив из термоса кофе. Он почти не остыл, приятно греет губы и горло, оседая горечью на языке и пахнет просто невероятно. — Никогда бы не подумала, что ты не допрешь посмотреть на градусник.       — Вчера был ноль, — с упорством поистине копытного животного возразили мне. — Кто же знал, что сегодня стукнет минус десять!       Я лениво пошутила про синоптиков и их методы предсказывания погоды, а в ответ получила только усмешку. Ну-ну, смейся, пока зубы целы.       — В любом случае это всё кажется совершенно неважным. Нафиг нас с тобой поставили тут караулить?       — Чтобы могли среагировать малой группой в случае пиздеца. У тебя что, тормозная жидкость в черепушке смерзлась?       Диалог свернул на привычную колею. Через пару минут я достала из объемного рюкзака энергетик и, с трудом открыв примерзшую крышку, вылила его в кофе. Пустая банка отправилась обратно в рюкзак, который оказался невероятно трудно застегнуть на весу руками в перчатках — язычок от собачки вечно норовил выскочить из-под пальцев.       — Да ты походу отмороженней чем я, — уважительно присвистнул Вася. — Дай глотнуть, старушка, у тебя сердце слабое.       — То, что я дожила до двадцати семи, не делает меня старой, придурок.       Учитывая то, что у нас разница пара месяцев...       — Ю-ю-юль, — протянул этот невыносимый тип, заглядываясь на амброзию в термосе, — ну сделаю что угодно!       — Захлопнись! — шикнула я, быстро убирая термос в рюкзак.       Василий тут же собрался, прищурив хищные глаза, и прислушался. Пятнистый хвост ударил его по ногам, сбивая налипший снег.       Казалось, было тихо.       Я прикрыла глаза, сосредотачиваясь на окружающей нас тайге.       — Слышу выстрелы, — на грани слышимости зашептал напарник, чуть шевеля своими околокошачьими ушами. — Будет громко.       Заворчала рация, нажав на кнопку приема, мы услышали перебиваемый помехами голос командира:       — Один рванул в вашу сторону, у него автомат и огонь. Если тут начнется пожар, мы все поляжем! Перехватить и обезвредить. Нужен живым. Прием.       — Принято, выдвигаемся, — ответила я, пока напарник буквально на глазах покрылся белой в черное пятно шерстью.       Снежный барс, высотой мне по пояс, призывно рыкнул. Я ухватилась за загривок, крепко сжав шерсть, и запрыгнула верхом, а здоровенный зверь понесся между деревьев. Крепко держась коленями, чувствуя сильные мускулы под шерстью, после чего я зубами стянула перчатку, явив свету подушечки на ладонях, как у котов, закончив со второй, сунула перчатки в карман куртки и потянула вверх молнию, чтобы они не вывалились где-то по дороге, пока мы скачем по буеракам.       — Ведьма, Барс, цель обнаружена, — передала я по рации, когда Барс подал сигнал о том, что заметил кого-то впереди. — Запрашиваю подтверждение приказа, прием.       Приказ подтвердили.       Дальше не было слов — только дело.       Барс несся, оставляя за собой взметнувшийся снег, я пригнулась к самой шее и прищурилась, очки помогали слабо, снег всё равно нещадно слепил. Впереди замелькала тень между деревьями. Барс, до этого издававший минимум шума, несся теперь и вовсе бесшумно, свернув резко влево, чтобы срезать путь до цели и перехватить. Перепрыгнув поваленное дерево и несколько раз оттолкнувшись от стволов, взбираясь выше, он приземлился прямо перед беглецом, хорошенько меня тряхнув.       Мужик выставил вперед автомат, я вскинула ладонь, маленькая лапка перенеслась вперед, а, впечатавшись в грудь мужику, толкнула его к ближайшему дереву. Мужик подобрался, автомат поднял вверх.       Его молча и медленно теснили.       — Ещё шаг и я выстрелю! — крикнул он. — Блядь, твари, умрите!       И в следующую секунду он начал беспорядочно палить.       Секунда — и вот мы втроем катимся по снегу, автомат валяется в паре шагов. Вася, успевший превратиться обратно в человека, возвращается в форму барса, и придавливает нас обоих немаленькой тушей.       Мужик задыхается, я цепляю одну его руку в наручник, прицельно и коротко бью по виску. Мужик затихает, но сознание не теряет.       — Вась, пакуй его.       Напарник встает с земли, наступает ногой на горло мужику, тот сдавленно хрипит и матерится.       — Смирно лежи, — требует почти басом Вася с рычащими нотками в голосе. Хвост бьет его по ноге.       Я прошлась руками по горнолыжной куртке мужика, достала припрятанный за пазухой нож, но больше оружия не нашла.       — А флешка где? — нож мужика оказывается прямо рядом с лицом, и тоже почти рычу. — У тебя и без меня рожа в шрамах, одним меньше, одним больше. Ну?!       Мужик сначала зеленеет, а потом бледнеет. Потеря флешки его беспокоит явно больше.       — Где флешка? — нож опасно давит на кожу рядом с глазом, в отражении чужих карих глаз я вижу, как в моих голубых горит огонь. — Отвечай!       Преступник едва дышит, воздух вырывается с хрипами.       — Я, я…       Мое разгневанное лицо резко становится спокойным, ярость сменяется холодной расчетливостью, брови немного гудят от того, насколько сильно я их хмурила.       — Я выронил её, — хрипит мужик, хватаясь рукой за сапог над шеей. — Блять, что угодно сделаю, убери эту ебанутую бабу от меня!       — Отлично, — ухмыляюсь, убираю нож обратно в кобуру и хлопаю мужика по щетинистой щеке пальцами. Мужик опасливо косится на подушечки. — Давай по горячим следам.       Василий молча кивает, и пока я докладываю о поимке и нашем местоположении, отправляется по следам преступника. Я облачаю руки в перчатки, разминаю озябшие пальцы. Вот нет бы сразу всё нормально сделать, теперь у меня пальцы в конец отмерзнут. Пропажа обнаруживается через пять минут в каком-то сугробе, когда мужик, который вынужден сидеть на снегу, уже порядком озяб.       Выходим из леса мы достаточно долго — за нами никто проехать не может, а сажать на Васин горб мужика под центнер-полтора мне кажется живодерством, и в этот раз я его готова пожалеть, так что мы втроем бодренько топаем на своих двоих.       Уже встретившись со своими и передав беглеца, мы подходим к командиру, который, увидев нас, отвлекается от планшета. Он хмурит густые брови, окидывает сосредоточенным взглядом, подтягивает сползший черный шарф повыше.       — Майор, на этом всё? — спрашивает Вася, дергая ушами.       — Да, валите греться. Через пять минут уезжаем, не хватало ещё здесь журналистов.       В грузовике чуть-чуть теплее, я допиваю под завистливый взгляд Васи свою бурду, а потом, всё-таки сжалившись, чешу его за пушистым ухом. Здоровенный парень под два метра мурлычет как трактор и растекается по деревянной скамейке, становясь на диво безобидным — даже шрам через весь глаз его не портит. А может, я просто привыкла, в конце концов, знакомы мы давно.       Когда моя рука пропадает, Вася недовольно смотрит и оглядывается: я достала телефон и хмуро смотрю в экран. Парень с поистине кошачьим любопытством пытается заглянуть в экран, прищурив яркие-яркие голубые глаза.       — Отъебись, — прошипела я, ладонью в перчатке отодвигая чужое лицо. — Нехер палить куда не надо.       Я перечитываю сообщение ещё раз, совсем короткое. Краем глаза замечаю, как Вася хмурит брови, пытаясь понять, кто и что мне написал. С нашей работой — ничего хорошего.       Я блокирую телефон.       — Что там? — взволнованно спрашивает Вася, наконец, отлипнув.       — Считай, одиночная командировка, — сухо сообщаю я. Вася хмурится ещё больше. — Бессрочная.       Василий говорит, что ему это не нравится. Я только хмыкаю в ответ, а кому это понравится? Мы не успеваем обсудить остальное, возвращается остальная команда, и приходится сосредоточиться на другом, и по дороге на базу — так уж выходит — становится и вовсе не до этого.

***

      На базе Вася просит пересечься после разбора полетов хотя бы минут на пять, я только неоднозначно киваю, потому что понятия не имею, успею ли выкроить немного времени для дорогого мне человека.       — Лейтенант, вы в город? — спрашиваю я перед тем, как выйти с базы; получив кивок, спрашиваю. — Не подкинете меня?       — Как я могу отказать такой красавице? У тебя десять минут.       Плюнув про себя, я соглашаюсь — типичнее ответа и не придумаешь, и вот фиг этот козел меня подождет. Мужик он в целом хороший, только вот время — его главная слабость, а опоздание — главный страх. Незачем заставлять мужика нервничать. Забавно, что ему, умеющему замедлять объекты, не хватило когда-то времени. Я залетаю в казарму, приветствую остальных девчонок и, скинув самое важное в сумку, бегу на выход, получив в ответ разрозненные пожелания удачи. Насчет одежды можно не переживать, а вот Васю без его пяти минут оставлять не следует.       Я встречаю его прямо у КПП, сумка тянет плечо, так что я подкидываю её, чтобы ремень лег удобнее. Я коротко выдыхаю, собираясь с духом, и объясняю ситуацию:       — В общем, мне Афанасьев написал, сказал, это срочно и разговор не телефонный. Меня вышлют из страны, насколько — неизвестно. Я с ним сегодня вечером должна встретиться. Хуй знает, что этому черту от меня надо, но ничего хорошего, учитывая его связи, ждать не следует.       Во время моего краткого монолога Вася становится ещё мрачнее. Глаза прищуриваются, зрачок сужается. Хвост начинает бить его по ногам.       — Афанасьев это серьезно, — задумчиво кивает Василий. — Ты это… звони, если что.       Я смотрю на часы, задумчиво обещая связываться по мере необходимости, желания и возможности.       — Под пули не лезь, хуйни не твори, ты не ебаный бессмертный. Ей-богу, как младшего брата наставляю. Кстати, о братьях… — я поджимаю губы, вспоминая о дорогих мне людях и привычно тяжелом решении, — если что-то случится, пригляди за матерью и сестренкой, лады?       Василий мотает головой, как будто это первый раз, когда такое случается, как будто в другие разы он у меня того же не просил:       — Сама за ними и присмотришь, не городи такой чепухи… — замечает серьезный взгляд. — Ладно. Ты хоть заедешь к ней?       — Учует, что что-то не так, — ворчу я, вспоминая дорогую родительницу. — Ещё и не пустит. А так, если время останется, опять же.       Я треплю его аккуратно по ушам, Вася сгребает меня сильными лапищами в объятия, сжимает так, что чуть ли кости не трещат, получает от меня короткий поцелуй в щеку и ставит на землю, резко становясь выше головы на полторы, если не больше. Иногда я почему-то забываю о немаленькой разнице в росте, вымахал же детина на мою голову…       — Ладно, бывай, — машет он своей огромной лапищей, а я перехватываю продолжающую сползать с плеча спортивную сумку и иду к парковке, махая в ответ, не оборачиваясь.       Вася провожает меня долгим тяжелым взглядом, и я слышу обрывок разговора. Парень за стеклом на пропускном интересуется:       — Нравится тебе эта бестия?       Вася удивленно отвечает, наверняка снова нахмурившись:       — Это моя семья. А если ты про секс — то не нравится, — отвечает он спокойно. Потом, будто удивленно и со смешинкой спрашивает. — А что, подкатить хочешь?       Парень открещивается:       — Не-не-не, ну вас нахуй. Её особенно, себе дороже.       Я ухмыляюсь, Вася наверняка тоже — как же предсказуемо. Я слышу его тяжелую поступь, как скрипит под ногами снег. Я дохожу до небольшой белой машины, замечаю на водительском месте лейтенанта и сажусь на переднее. Пробуксовав секунду в снегу и взметнув его, машина едет вперед, и через минуту уже проезжает второе КПП и поворачивает на дорогу, ведущую к трассе. База мелькает в зеркале заднего вида и пропадает, сменяясь лесополосой.       В машине работает печка, я снимаю перчатки, чтобы погреть руки. Младший лейтенант предсказуемо и безобидно флиртует, и вскоре сосредотачивается на дороге, но на руки мои всё равно то и дело косится периодически.       Я разблокирую телефон снова — новых сообщений нет, придется ждать. Пытаюсь вспомнить, есть ли в казенной квартире чего пожрать, потому что собственная осталась в северной столице, и парень, который эту квартиру снимает, только по видеосвязи мне всё показывает. Мозг упорно твердит, что из съедобного там разве что пельмени в морозилке, но за неимением лучшего сойдет. Если что, в ларек ближайший зайти не проблема, за мной не заржавеет, а может, и до гипермаркета доеду, если время будет.       Младший лейтенант останавливается рядом с домом, рассыпается в комплиментах и укатывает прочь.       Я бодрым пешим, намотав до самых глаз шарф, топаю к единственному подъезду многоэтажки, стараясь не ебнуться на гололедице. На парковке стоит мой запорошенный снегом джип, который я задолбаюсь прогревать и очищать, но это всяко лучше и роднее такси и общественного транспорта.       В квартире тихо и темно, спёртый воздух давит на легкие изнутри, всё покрыто тонким слоем пыли. Первым делом, даже не сняв форму, только скинув обувь у порога, я иду до балконной двери и открываю её. Вместе с ледяным воздухом врываются мелкие снежинки, разгоняют воздух. Я открываю батареи и воду, потому что дубак страшный. Пачка пельменей бесследно пропала, и мне остается тихо радоваться, что я купила себе еды в ближайшем к дому ларьке, и насрать, что это лапша и шоколадка.       Старый черт присылает место и время, так что встает вопрос, поспать полчасика или полежать в ванной и отогреться. Приходится заниматься другим, например, искать более-менее приличную одежду, приводить себя в божеский вид, потому что старику край как надо встречаться в пафосном ресторане.       А ещё я вспомнила, что вообще-то, люблю краситься, просто в последние дни было слегка не до этого, начиная с прошлого визита в эту квартиру и заканчивая прошедшей неделей, когда за счастье были хотя бы пару часов сна в сутки.       Пока наводила марафет, прикинула, что если завтра мне не придется ехать с самого утра в ебеня на встречу с Сатаной, а хотя бы после обеда, то можно будет доехать до матери. Опять же, при условии, что это не будет какое-то сверхсекретное или сверхопасное задание, или всё вместе.       Промокнув волосы полотенцем и даже в кои-то веки уложив их, а не собрав в короткий хвостик на голове, который Вася обозвал «ананасом», я принялась за макияж. В конце концов осталась всем довольна, отложила длинную юбку, которую выбрала до этого, и остановилась на темно-серых брюках и черной водолазке, потому что под эти брюки можно без проблем надеть колготки с начесом и продолжать выглядеть эффектно. Скинув мелочевку в небольшую сумку, я глянула в зеркало в прихожей, проверила наличие всех необходимых ключей и водительских прав и, подмигнув собственному отражению, вышла из квартиры.       Виктор Дмитриевич привычно опаздывал, а меня, явившуюся минута в минуту, проводили за отдельный, спрятанный столик и принесли меню. Организм требовал нормальной еды, так что я присмотрелась к паре позиций, пока ждала. Десерты на картинках выглядели вполне себе достойно.       Афанасьев вошел как всегда — почти незаметно и как будто возникнув из ниоткуда, просто раз — и мощная фигура оказывается рядом со столом, расслабленно и близко, окидывает меня взглядом, коротко приветствует и садится. С последней встречи он совсем не изменился, не изменял любимым галстукам в жизнеутверждающий горошек, даже морщин новых не прибавилось, только волосы немного отросли — то ли седые совсем, то ли белые, контрастирующие с загорелой золотой кожей. Привычно-хищные глаза с красноватым отблеском цепляли каждую деталь.       — Отлично выглядишь, Юленька, — улыбнулся он. — Как твои дела, как работа?       — Я тоже рада тебя видеть, старый хрен, давай к сути, — раздраженно бросила я. — Не хочу торчать тут до ночи и с утра отправляться в тмутаракань как это обычно бывает.       Провокацию не оценили и вестись не стали, что ж, ожидаемо. В любом случае вежливого обращения от меня пусть не ждет.       — Официант! — вместо ответа позвал Виктор и перешел на спокойный негромкий тон. — Я не оправдаю сегодня твоих ожиданий — всё будет достаточно скучно и безопасно.       Я прищурилась, прикусив немного изнутри щеку. Он был необычайно весел и, похоже, действительно ничего не предвещало беды. После того, как официант принял заказ, Виктор продолжил:       — Сколько я тебя не видел? Полгода? Настоящая волчица, а каким щеночком была, аж вспомнить приятно! Ладно-ладно, не начинай. В общем, мой старый друг…       Я забыла вдохнуть. Обычно с этих слов начинались все самые пиздецовые миссии, которые заканчивались больницами и новыми шрамами.       —…работает в Японии в Академии UA. Ты же про неё слышала?       — Это та, в которую вы меня пытались отправить вместо вашей школы? — припомнила я один из своих провалов. — Я по возрасту не прошла.       Не только, на самом деле. Историю Японии я провалила с оглушительным треском, да и вынудили меня тихо-мирно не пытаться больше туда поступить. Не самые приятные воспоминания.       — Именно, — спокойно кивнул Виктор, становясь привычно-собранным. — Если бы у тебя было время смотреть новости — знала бы, что в Японии сейчас не так спокойно, как раньше. Из-за отставки Всемогущего преступники там распоясались и начали объединяться в группы. Одна из таких объединила людей с сильными причудами и весьма опасными целями. Им нужны сейчас как никогда настоящие, сильные герои с отличной подготовкой. Не только в данный момент, но и в будущем. После нескольких нападений за прошедшее с начало учебного года время, те злодеи совсем притихли и не ясно, чем заняты. Я порекомендовал тебя в эту Академию как учителя, потому что ты знаешь японский, имеешь диплом психолога не за красивые глаза и обладаешь достаточным опытом, чтобы передать его тамошней молодежи.       Я задумчиво кивнула, обдумывая сказанное. Про те проблемы я слышала, но это явно не всё. Как бы не поднималась преступность, ей до уровня нашей страны ещё далеко. Молчание длилось достаточно долго.       — Выбора у меня нет, верно? — Виктор кивнул, я хмыкнула. — Мне бы таких друзей, как вы. У меня есть вопросы.       — Редкая для тебя заинтересованность, так что валяй, отвечу на что смогу.       Я перечислила даже близко не вопросительным тоном:       — Япония — это другая страна, при чем тут я и вы. Насколько всё серьезно. Кто стоит за этими злодеями. Как с этим связан Всемогущий. Каких учеников мне хотят дать.       Виктор вздохнул и начал отвечать по порядку:       — Директор Академии мой старый друг, и он попросил помощи, а это показывает, что всё более чем серьезно. Если в одной стране злодеи возьмут верх, то это может перекинуться и на другие, а для конкретно нашей это может грозить гражданской войной, учитывая то, что правительство целиком и полностью взяло героев под себя и присоединило их к военной структуре. Ты отправляешься туда по рабочей визе, документы у тебя будут соответствующие, насколько это незаконно — суди сама. В любом случае, если всё пройдет так, как я думаю, ты сможешь вырваться из этой клетки и остаться там, я уверен, тебе хватит навыков и силы, чтобы закрепиться как отличный герой там, потому что здесь тебе буквально связали руки. Это почти смешно.       Я молча слушала, чуть кивнув в конце. О своем уровне я прекрасно знала, но сравнивать себя с другими, не имея похожего рейтинга, крайне тяжело. У Виктора была мания на свободную жизнь, но, обеспечив себе максимальную возможную свободу действий, он начал помогать другим. Сейчас, после всех оказанных мною услуг, видимо, счел, что с меня может быть достаточно.       Хотя, если начать считать, будет непонятно, кто кому должен.       — Всемогущий один из учителей в Академии, ты с ним ещё встретишься. Мужик он хороший, но не без придури, но это скорее издержки профессиональной деформации. Больше, увы, сказать не смогу, полной информации даже у меня нет. За злодеями стоял Все за Одного.       Я чуть прищурилась, когда прозвучало это имя.       — А говорили, что он убит. Сейчас снова сбежал?       — Сейчас он в тюрьме. Вряд ли его выпустят в ближайшую тысячу лет. Теперь неясно, кто сотрудничает с этими ребятами, но ничего хорошего ждать не приходится. Ты отправишься туда, как только будут готовы все документы; будешь преподавателем, так что всё должно быть официально, пусть и к методам, если они будут давать результаты, вопросов не будет. А сейчас считай, у тебя выходная неделя или чуть меньше. Вещи собрать, методички почитать по преподаванию, могу парочку одолжить. Можешь к нам заглянуть. В любом случае обратно к военным тебе пока нельзя.       Я подняла бровь. Такое ограничение вводилось впервые.       — А это чего вдруг?       — Чтобы не было попыток взять тебя на задания. Это последнее, что мне сейчас нужно, так что лучше тебе быть тише воды, ниже травы, — мрачно отозвался Виктор. — Кстати, досье на учеников получишь уже там. Если всё сложится хорошо — у тебя будет полночи на сон и знакомство с личными делами учеников и класса, если плохо, то сразу войдешь к тигрятам в клетку, но тебе не впервой. Проживание и питание включено, зарплата как у обычного преподавателя в Академии, так что жаловаться не придется.       Принесли еду. Основное было сказано, дальше обговаривались детали.       К маме я всё-таки решила съездить, пусть и не завтра.       — Кстати, почему бессрочная? — вспомнила я, увлеченно рассматривая кусочек чизкейка на вилке. Какао соблазнительно пахло, а сам кусочек выглядел невероятно мягким.       Он буквально таял на языке.       — Потому что ты можешь остаться там на постоянную должность, — пожал плечами Виктор. — А может, уедешь, как только с этими злодеями разберутся.       «А может, погибнешь в одной из схваток с ними».       — Я могу предупредить Василия о том, куда я еду и зачем?       — Полностью — точно нет. Сомневаюсь, конечно, что злодеи смогут добраться сюда, но ради твоей и его безопасности… скажи, что далеко и учителем. Так оно и есть, в общем-то.       — А с Василием что? — уточнила я. — Вряд ли его тоже преподавателем отправят.       — Языка не знает, а так бы я вас обоих сбагрил, — улыбнулся в седую бороду Виктор, — Не сейчас, так потом. Может, обратно к себе заберу, если получится, и если он согласится и пойдет.       Я мрачно кивнула, доедая десерт.

***

      Домой приехала в слегка растрепанных чувствах, а потом поняла, что обо всем мне стоит подумать завтра, и, смыв макияж, залезла в горячую ванну с пеной, включила себе аудиокнигу и зажгла ароматические свечи.