Ведьма

      Мои догадки подтвердились, пусть и не полностью.       Наблюдать за первогодками было интересно, приятно было видеть, как в определенные моменты они применяют приемы, которым их научила я.       — Они неплохо справились, — кивнула я Айзаве. — Ну, друг с другом, по крайней мере. Блять, с другой стороны, мне сегодня ночью сапогом в лицо прилетело, так что…       — Прости, не справился, — сдержанно ответил Айзава. — Такие атаки действительно небезопасные для тебя.       Я взяла с земли картонный стаканчик из-под кофе:       — Забей, нормально всё. Бывало и хуже. Гораздо важнее то, что этот дурдом наконец-то кончился, и сейчас я пойду спать…       — Не пойдешь, — раздалось радостное рядом, а на плечи опустилась чужая рука. — Нам ещё пакеты из машины доставать.       Я обернулась на Немури.       — Бля, точно…       — Помощь не нужна? — уточнил Айзава.       Я прикинула объемы:       — Было бы неплохо.       Мы пошли до ворот.       — Юлия-сенсей! — подошел Мидория. — Можно вопрос?       Я вздохнула:       — Ты ведь не отстанешь, юный Помидория?       Пацан так быстро закивал, что, будь он не таким тренированным, наверное, отвалилась бы шея.       — Ну давай, брокколи ходячая.       Мидория не обратил внимания на новые прозвища, достал из ниоткуда тетрадку и затрещал:       — Вы говорили, что работали пожарной, но разве работа пожарным предполагает использование причуды, и если да, то как вы могли использовать свою, если она не работает против огня? Или спасатели не имеют разрешения на использование причуд, и из-за того, что вы не использовали её с того возраста, с какого используем мы, вы имеете такой стиль боя и так относитесь к причудам, в отличии от выпускников UA?       — Эй-эй, притормози, пацан, — остановила я его. — Я не собираюсь рассказывать о себе всё. Конкретный вопрос по существу, или я пойду.       — Вы будете заниматься с нами в геройском костюме?       — Даже знать не хочу о том, как долго и каким путем ты собирался к этому идти, — бросила я. — Я собираюсь носить его чаще, чтобы тратить меньше времени на переодевание. Так что, возможно, в третьем семестре ты меня в нем увидишь. Это всё?       Мидория задумался:       — Вроде да… спасибо, Вольф-сенсей! — поклонился он, я озадаченно взглянула на этого странного парня.       — Айзава… — я обернулась к классному руководителю сего задротского недоразумения.       — Пошла нахуй, — отозвался он и, противореча себе, ответил. — Я понятия не имею, что на этот раз он анализирует, Мидория постоянно этим занимается.       Немури покачала головой:       — Не обижайся на него, он всегда такой был.       — На пацана или на Айзаву? — уточнила я, усмехаясь. — Не переживай, те, кто меня обижают, обычно получают промеж глаз. Или промеж ног, или психологическую травму…       — Как твой напарник? — уточнила Немури. — Ну, которому ты ещё нос сломала. Расскажи ещё раз, Шота ведь эту историю не слышал?       Я пересказала историю моего с Васей знакомства и дополнила его поведением с последней миссии, когда тот по своей неосмотрительности замерз. Надо же, как время летит. Всего пара недель прошло с того момента, как я сюда приехала, а то воспоминание кажется таким далеким. Пока Немури разбиралась с пакетами и помогала их вытащить, я посмотрела на стекло; кусок синей изоленты смотрелся одиноко на стекле, от него расходились трещины.       — Дед Мороз, подари мне на Новый Год пуленепробиваемые стекла и моток новых нервов, — попросила негромко я и открыла багажник, доставая оттуда остальные пакеты.       Прикрыв багажник ногой, отдала пару больших пакетов Айзаве, закрыла машину, и мы отправились обратно.       — Ты замечала, как тут красиво? — спросила Полночь с улыбкой смотря на здание школы. Окна от пола до потолка по всему зданию отражали небо и низкое зимнее солнце, которое скоро должно было укатиться за горизонт. Зимой дни короткие.       — Да, — кивнула я. — Непривычно, что снега нет, но… красиво.       Немури только грустно вздохнула:       — Может, всё-таки выпадет к Рождеству. Чтобы праздник со всеми атрибутами. У тебя на родине сейчас сугробы по колено? Не могу себе представить, чтобы было столько снега!       …ага, снега по пояс, и всё блестит, даже воздух, кажется, и тот искрится от рассыпанных в нём кристаллов. Ветви покрыты пуховым одеялом, ели клонят тяжелые ветви к земле, всё скрипит, начиная от снега и заканчивая зубами, на карнизах и подоконниках сосульки толщиной минимум с палец, в водостоках тоже лед, и, если по нему ногой ударить, тот внутри расколется и начнет скатываться. И пар изо рта каждый раз, как выдыхаешь, иней даже на ресницах, тонкие узоры на окнах…       — Тодороки попроси, может, поможет, — усмехнулась я. — Пацан делает успехи.       Недоуменный взгляд в ответ:       — Разве он может создать снег?       — Нет, только лед, — покачала головой я. — Но на безрачье и рыба рак, так что…       — На без- чего? — слышится от Айзавы, который идёт с другого краю.       — Если рыбы нет, то и рак сойдет, — перефразировала я, понимая, что мешать русские крылатые выражения с японским языком было ошибкой. — В смысле, используем то, что есть.       — Без снега и лед снег, — резюмирует Немури. Продолжая этот разговор ни о чем, мы доходим до общежития, там забираем у Айзавы сумки, а потом возвращаемся на кухню, чтобы помочь с украшением небольшой ёлки в гостиной, которую притащил Гончий Пёс, а Цементос и двое Эктоплазмов украшают. Зрелище, надо сказать, презабавное.       — Шота! — раздается крик рядом, я поднимаю голову удивленно. Под самым потолком на конструкции сомнительной прочности стоит Мик и тянет на себя бело-красные то ли флажки, то ли колпачки. Они на веревочке тянутся к самому полу, немного спутаны. — Даже не смей прятаться в твою берлогу! Я тебя вытащу! Признай свое поражение!       — Я за Эри! — раздраженно крикнул Сотриголова, а потом повернулся, сверкая глазами. — К вам двоим это тоже относится!       — Ау, это было в самое сердце, — пораженная этим предательством и понимая, что я не лягу спать как минимум в ближайшие пару часов, я схватилась за сердце. — Ты должен был сражаться со злом, а не примкнуть к нему!       Несмотря на желание спать, наряжать гостиную оказалось весело. Правда, теперь придется упаковывать подарки завтра с утра, а не сегодня вечером, ну да невелика потеря, подарки всё равно будут вручаться утром в воскресенье. Не то чтобы вручаться, опять же.       Я добавила на ёлку немного мишуры и помогла Мику развешать под потолком гирлянды. Полночь клеила искусственные венки, а Эри, счастливая до невозможности, кочуя с рук одного учителя на плечи другого, развешивала ёлочные игрушки. Мик торжественно объявил, что раз девочка так хорошо с этим справляется, то ей и украшать верхушку. От такой ответственности девочка засмущалась, а потом её подманил как-то Всемогущий, и, в несколько секунд став огромным, помог Эри без проблем водрузить красивую золотистую звездочку наверх. Айзава показал знаком, что с гирляндами он закончил, Погрузчик выключил свет, а Стрелок нажал кнопку на удлинителе. Все погрузилось в тёплый полумрак. Гирлянды сияли золотыми и разноцветными огоньками, сияла, как маленькое солнце, звезда на вершине мохнатой искусственной ели. Послышался радостный вздох нескольких человек, самый громкий — Эри.       Влад принес какао и пару упаковок с зефиром. Я расположилась в единственном кресле, подобрав под себя ноги в пушистых носках. Эри, пометавшись между учителями, с разрешения забралась ко мне на колени. Судя по недовольному лицу Сотриголовы — место было изначально было его, а теперь Айзаву захватил — в прямом смысле — Мик, положивший руку на плечи про. Правда, под негромкий разговор Айзава вскоре уже задремал, хотя, громкость разговора роли тут не играла.       — Они красиво звенят, — девочка взяла в руки жетоны, не заметив, как я напряглась. На них выгравированы номер и кодовое имя, сверху на русском, снизу продублировано на английском. — И блестят красиво. И выглядит круто.       Я молчу в ответ. Меня этот звон бесит, но, раз ребенку это нравится, то пускай. Лишь бы такие же не получила. Эри продолжает вертеть жетоны в своих маленьких руках, и просит:       — Расскажи, пожалуйста, какую-нибудь историю.       На ум шла только Золушка, но её рассказывать девочке, которую вызволили из плена собственного отца, я не хотела. В голову шёл ещё Гарри Поттер, сказка о Снежной Королеве и Девочка со Спичками. После объединения двух рассказов с упущением некоторых деталей, получилась длинная, и, судя по реакции Эри, очень даже сносная история.       Ребенок слушал, удивленно открывая рот на особенно эмоциональных моментах, и чуть ли не расплакалась, когда я сказала, что Девочка со Спичками замерзла, и сердце покрылось льдом, не встретив сочувствия людей, и она стала Снежной Королевой, а холод, который был её врагом, стал её главным союзником.       Чтобы не расстраивать ребенка, поменяла концовку, и Герда спасла Снежную Королеву.       — Её просто нужно было обнять? — спросила девочка, когда я закончила сказку стандартной присказкой «вот и сказочке конец, а кто слушал, молодец», пусть и растеряв рифму в угоду переводу.       Я согласилась, смотря в умные и большие красные глаза, в которых маленькими звездочками поселились отблески от золотых гирлянд:       — Иногда, чтобы растопить лед в сердце человека, достаточно его обнять.       И тут девочка, которая, как мне казалось, уже почти засыпала, вдруг завозилась, и резво привстала, неловко обнимая меня руками за шею. Я неловко погладила её по волосам, девочка только вцепилась в меня крепче:       — Хэй, — мягко протянула я. — Чего ты…       — Чтобы у тебя было теплое сердце, — пробормотала Эри, не отпуская меня. — Всегда-всегда.       — Хорошо, мое растопила, — я неловко оглядела всех остальных. — А других?       — Они уже, — не купилась девочка. Я мягко огладила ребенка по спине. — Спать хочется…       Видимо, держалась она из последних сил — впрочем, я тоже. Эри сползла ниже, продолжая меня обнимать, но уже в полудреме. Не переставая неловко гладить её по волосам одной рукой, другой я прицельно метнула пластиковую елочную игрушку в Мика. Тот отвлекся, я показала несколько раз пальцем на Эри.       — Чья это проблема? — спросила одними губами.       Растолкали Айзаву. Тот недовольно побурчал, но Эри у меня забрал.       — Всё, дальше без меня, я спать, — пробормотала я, следуя следом за ними. После мягкого, уютного и теплого кресла, коридор оказался прохладным, и я мелко дрожала.       — Чем ты её так… — он зевнул, —…заинтересовала, что она послушно часа полтора с тобой сидела?       Разве она такой энергичный ребенок? Хотя полтора часа это, наверное, много. Заразившись чужой зевотой, свою сдержать не смогла.       — Сказкой про Девочку со Спичками, которая стала Снежной Королевой. Очень вольный пересказ Андерсона.       — Жаль проспал, наверное, интересно было, — пробурчал он, встряхивая лохматой гривой. — Спокойной ночи.       — И тебе, — кивнула я, сворачивая к своей комнате.       Скинув одежду, быстро нырнула под холодное одеяло. Решив не ставить будильник, понадеялась, что дольше двенадцати часов не просплю, легла, поставив телефон на зарядку, и благополучно вырубилась.       Какое же это блаженство, вставать не по будильнику! Можно лежать, проснувшись, под теплым одеялом, чувствовать прохладный воздух в комнате и лёгкие прикосновения сквозняка к волосам и лбу.       Мир, полный несправедливостей, опасностей и дел, которые надо решать, где-то не здесь.       Повалявшись в свое удовольствие, встала, лениво потянулась, подошла к окну и…       И почти ослепла от снега, который тонким ковром покрывал землю и здания. Крупные белые хлопья падали на землю, как будто вальсируя, опускались на крыши домов и машин.       Я приготовила себе чай, разогрела завтрак, и листая ленту социальный сети, наслаждалась замечательным утром. Я думала, что просплю часов до двенадцати, но, даже не сразу встав, я провалялась лишь до десяти, и была полна сил и готова к новым свершениям.       Наконец-то разобрала пакеты, и занялась их упаковкой в крафтовую бумагу. Перевязывала бечёвкой и клеила под прозрачный скотч бумажку с прозвищем коллеги, для которого был приготовлен подарок. После этого я нанесла на лицо маску и завалилась на диван читать со стойким намерением провести так время до вечера.       Последние приготовления начались часа в четыре, Немури перед самым началом торжества потащила меня в комнату и настойчиво попросила надеть то платье, которое мы купили. Хотя, платьем это было назвать сложно — скорее, огромный длинный свитер.       — Очень мило выглядишь, ещё эти персиковые тени…       — Спасибо, ты тоже замечательно выглядишь, — искренне улыбнулась я. — Идём?       И мы пошли. Мне понравился вечер, это было не то чтобы веселье и развлечение, скорее, очень теплая и почти семейная встреча. Казалось, что я буду чувствовать себя так, будто являюсь лишней, но я вполне комфортно себя ощущала и даже наслаждалась происходящим.       На большом телевизоре врубили караоке, Эктоплазм пел глубоким тенором очень даже неплохо. Мик показал высший класс, но от него другого и не ждали.       Микрофон перешёл ко мне, я полистала меню, стараясь найти что-то, что я помню, как петь, и что не заставит всех присутствующих краснеть.       Взгляд зацепился за «Lemon tree», и хотя зимней или хоть сколько-нибудь рождественской она не была, я выбрала ее. Полузабытые слова почти сами слетали с языка, и хотя я не всегда могла попасть в ноты и ритм, мне все равно понравилось, а раз меня не закидали помидорами, то и другим показалось хотя бы сносным.       — And all that I can see is just a yellow lemon tree, — закончила я, убирая микрофон и отворачиваясь от экрана и видеонарезки с природой.       — Йоу, это было круто! — выносит вердикт Мик, но непривычно тихо, хоть и все равно громче обычного разговора. Песня дарит всему вокруг какое-то ленивое, даже немного тоскливое настроение. Грустить долго не дают, следующая идея Полночь, а потом и Эри, и вот с ней никакой грусти места рядом нет.       — Шота с ней с утра ходил к 1-А, — доверительным шепотом делится со мной Немури. — Ей все это так нравится.       — Ещё бы не нравилось, — отвечаю негромко, а в голове сама собой рисуется картина, как Эри в костюме Санты-Клауса, в котором она до сих пор, заходит в общежитие первогодок, как эти жизнерадостные ребята радуются ее появлению. — А учеников на каникулы отправляют домой, наверное… Тишина, благодать.       — Да не, у них стажировка на каникулах будет, так что домой они не поедут, — отмахнулась Полночь. — Но сомневаюсь, что после таких гонок у них будет время на поиски неприятностей.       — Ты недооцениваешь эти героические задницы, — хмыкнула я. — Уверена, что-то они вытворят. Хорошо, что я не классный руководитель.       — А как тебе преподавание в целом?       — Прикольно, когда куча мелких тебя слушаются. Ещё прикольнее, когда есть возможность положить им что-то в пустые головы.       Немури негромко рассмеялась. Эри закончила петь, следующим отправился Влад. Айзаву даже не пытались уговаривать — то ли решили не тратить время, то ли сжалились, этого история так и не узнала.       Потом просто включили что-то танцевальное на фон. Я потягивала какао — Влад определенно слишком хорошо его готовит, ещё и маршмэллоу положил, м-м-м — когда поняла, что всего просто слишком. Надо проветриться.       Даже куртку не накинула, так, влезла в сапоги и вышла на улицу. Зябко передёрнула плечами.       Падал снег.       Приглушенно доносилась музыка, но в целом было достаточно тихо. Подошла к крыльцу, взглянула в небо. Снежинки, подсвеченные рыжеватым светом фонарей, падали вниз. На пепел похоже. Запах горелого, прорвавшийся внезапно из прошлого, крики оттуда же.       Шаги позади.       Я вздрогнула — кажется, забыла, как дышать. Глубокий вдох, морозный воздух, цепляющий изнутри, запахи, даже испугаться толком не успела. Снег. Не пепел.       — Там танцуют, — раздался голос Айзавы рядом. Не дождавшись ответа, сказал. — Ты замёрзла, пошли обратно.       Я чуть кивнула, замечая его фигуру боковым зрением. Забавно, в геройском костюме мы почти одного роста, а так я ему до носа макушкой достаю.       — Просто подышать вышла. Да и такие танцы я как-то не очень.       Я замечаю странное движение сбоку, перевожу взгляд. Айзава, высунув язык, смотрит вверх и ловит снежинки.       — Только если вальс. Но его я давно не танцевала, да и вряд ли остальные включат что-то подходящее.       Прислушиваясь. Песня заканчивается, и начинается другая. Она неторопливая, на три четверти.       — А под эту? — оборачивается он. — Потанцуешь со мной?       И протягивает руку.       Я не хочу отказывать, поворачиваюсь всем корпусом, протягиваю свою руку ладонью вниз.       Айзава берет мою руку, другую по всем правилам кладет на талию.       — У тебя руки совсем холодные, — говорит он негромко, делая шаг вперёд.       У тебя теплые. Кажется, это я сказала вслух. Шаг вперёд, поворот, другой ногой назад. Вспоминаются уроки вальса в школе, когда готовились к выпускному. Всем не нравилось, всем было лень, а мне так обидно, что со мной никто не хочет танцевать. Вася вообще сваливал каждый раз, оставляя меня на произвол судьбы, а потом стойко терпел мое нытье по этому поводу.       А сейчас хорошо. От Айзавы веет теплом, пахнет какао и кондиционером для одежды, он не пытается сбежать, не мнется как чертов подросток, и, судя по спрятавшейся в уголках губ улыбке, тоже получает удовольствие.       Шаг вперёд, поворот на носочках, шаг назад. Мы танцуем по незамысловатому квадрату, а я проваливаюсь в ощущения, заостряя внимание то на сильных руках, которые меня ведут, то на исходящем от его груди тепле, то на складках черной одежды, то на лице. Именно за лицо цепляется взгляд больше всего — то за челку, то за глаза с вечными синяками, то за губы, то за тонкий шрам под левым глазом, то на щетину, которая наверняка колется.       Когда музыка кончается — слишком неожиданно и резко, Айзава замедляется и останавливается, кланяется, скорее, в шутку, но я отвечаю, приседая и делая книксен, радуюсь, что выбрала платье, потому что в джинсах это выглядело бы нелепо.       — Спасибо за танец.       Айзава немного наклоняет голову:       — Пошли, ещё простынем.