Назначенный срок предоставления ответа спешно подошёл к концу, и Суперби, вернув себе привычную беззаботность, справился наконец со всеми демонами — в последнее время одолевающими особенно рьяно. Окрылённый, гордо вышагивал с видом победителя по коридору, а следом плёлся притихший подопечный — за прошедшую неделю они так и не поговорили. Такеши выглядел потрёпано и крайне устало, казалось, не спал целую вечность. И ничего не подозревал: всю неделю усиленно трудился над собственным завершающим проектом, результат которого должен был раскрыть потенциал новичка и стать главным залогом его дальнейшей карьеры в издательстве.
Коротко постучав в дверь, Скуало бодро зашёл к начальству в кабинет и сразу с порога перешёл к делу: озвучил всем своё взвешенное решение. Краткая и подготовленная речь его несла однозначный вердикт — ученик показал наилучшие результаты, выпустив годный материал, и больше не нуждался в наставничестве.
Оттавио удовлетворённо кивнул и, неверно расценив растерянного вида новичка, предложил Ямамото сперва поработать под началом других, не менее профессиональных коллег с целью получения ценного опыта разнообразного общения. Патетично вещал о важности расширения кругозора, объяснял очевидные вещи и ловко обходил тему истинного отказа, особо не вдаваясь в подробности.
Скуало всё это время ехидно улыбался, трепетно вслушиваясь в некогда сказанные собственные слова, поданные теперь в чужой интерпретации. С обречённостью мысленно отмечал пустых душой и недалёких людей. Его боссом можно было настолько невероятно легко манипулировать, что становилось откровенно скучно.
Тем же вечером по случаю успешного проекта в издательстве решили закатить шумную вечеринку. А Суперби, как бывшего наставника, наказали обязательно присутствовать. На что журналист неприязненно скривился, демонстрируя истинное негодование и ярое нежелание, однако всё же согласился. Попробуй кто отвязаться от маниакальной настойчивости Каваллоне — кого угодно из-под земли достал бы.
Триумф свободы отсрочился ещё на пару часов. По крайней мере, так предполагалось изначально, в действительности же всё непозволительно затянулось. И они большой компанией, включая других новоявленных коллег-друзей Такеши, оказались в баре, что располагался поблизости от их работы.
— Напомни цель моего присутствия здесь? — произнёс Скуало и в очередной раз глубокомысленно посмотрел на дно пузатого бокала с виски. Не переставая им болтать, неприятно постукивал кубиками льда по стенкам, действуя на нервы стоящему рядом приятелю.
— Наверное, потому что внёс свою лепту в заслуги Такеши?
Группа собравшихся весёлых людей взорвалась безудержным хохотом, привлекая внимание Дино. Блондин вскинул голову и с удивлением отметил, насколько сильно они отдалились от отмечающих.
— Внёс, — не шелохнувшись, заторможено кивнул журналист и выпил залпом горьковатый янтарный напиток.
Не поморщившись, громко поставил бокал на лакированную барную стойку. И нервно махнул бармену рукой, мол, пора наливать следующую двойную порцию виски.
Каваллоне удручённо вздохнул, чуть расслабился и, облокотившись спиной к стойке, внимательным взглядом окинул непринуждённо стоящего парня.
— Ты начинаешь меня пугать, — озвучил он спокойно мрачные тяжёлые размышления.
На фоне произошедших событий — неудивительно. Явно Такеши постарался деликатно уточнить у Дино, почему его друг, мягко говоря, неуравновешен. Если не хуже…
— Даже не догадывался, что ты куришь, — беспечно продолжил излагать свои мысли университетский приятель, не требуя объяснений.
Суперби инстинктивно напрягся, искоса поглядел на Дино, непосредственный вид которого не предвещал ничего хорошего.
— Права получил… — продолжил Каваллоне, как ни в чём не бывало.
Скуало устало закатил глаза и тихо буркнул:
— Я и не получал.
Каваллоне хмыкнул и мягко улыбнулся. Какая разница, пускай дело могло заключаться в взыгравшем бунтарском духе, при всём нежелании Скуало точно ничего не будет обсуждать.
Наступила неудобная пауза, нарушаемая лишь звуком скользящего бокала по лакированной поверхности стойки, щедро наполненного до краёв, якобы двойной порцией. Бармен вовсе не утруждался в своей работе использовать джиггер¹.
— Может, остановишься? Или ты решил уйти в отрыв?
— Я хочу напиться, — резонно заявил Суперби. — Данная превеликая радость мне, надеюсь, дозволена на этом светском вечере? — отсалютовав, с наслаждением сделал пару глотков виски. — И так не хотел приходить, — угрожающе напомнил и, в очередной раз оглядев окружающих, что облепили ослепительно улыбающегося Такеши, он отвернулся к бару. — Какого чёрта он всем улыбается, как полный кретин?
Дино усмехнулся и, шутливо толкнув в бок ворчливого друга, произнёс:
— Неужели слышу нотки ревности?
— Несусветная чушь! — сразу отрезал Скуало, картинно возмутившись и качнув бокалом в сторону собеседника, вновь отпил глоток янтарного напитка.
— Ты всю эту неделю какой-то заведённый, — взгляд светло-карих глаз внимательно прошёлся по безжизненному лицу друга. — Хочешь сказать, тебя никак не зацепило?
— Думаю, что некорректно обошёлся с Такеши. Перегнул палку: стоило предупредить заранее.
Тут же говоривший ошарашенно вскинулся, знатно удивлённый собственной неосторожности, и критически поглядел на хохочущего Каваллоне.
— И с чего ты начал задумываться, как твоё наплевательское отношение влияет на всех остальных? Никогда не волновало, а тут — сама душевная чуткость!
— Пытаешься сказать, что я хреновый человек? — зло и с вызовом спросил Суперби.
— Нет! Однако не хочу оказаться в эпицентре эмоционального взрыва, проще выговориться, окончательно всё выяснить и поставить финальную точку, — спокойно и назидательно ответил приятель, стараясь не замечать чужие побелевшие от напряжения пальцы, сжимавшие хрупкий стакан. — Вы ходите вокруг да около. Оба хороши: он устал от твоей твердолобости, ты запутался в своих убеждениях. Тебе пора…
Как внезапно трель мобильного звонка наглым образом перебила пламенную речь Дино. Скуало, недоумённо нахмурившись, потянулся в карман пиджака и вытащил телефон, недоверчиво вглядываясь в светившийся номер звонившего абонента.
Не хватало ещё и хренового завершения паршивого рабочего дня.
— Скуало! — внезапно раздался жизнерадостный женский голос в трубке.
Каваллоне, всё это время сверливший взглядом Суперби и цепко наблюдавший за его действиями, моментально изменился в лице: неодобрительно поджал губы и сорвался с места, направляясь в сторону собравшихся сотрудников издательства.
— Неожиданно, — медленно проговорил Скуало и, не обратив ни малейшего внимания на нанесённую обиду, сделал внушительный глоток содержимого в бокале.
— Не говори! Кто бы знал, что я повстречаю тебя в столь злачном месте… Твоим новым объектам наблюдения стоит взять на заметку и начать страшиться ходить по клубным тусовкам. Кто знает, может, ты не ради отдыха сюда зашёл.
— Заставили, — раздражённо цокнул языком Скуало и, лениво мотнув головой в сторону, решил полностью развернуться и вновь с нескрываемым недовольством принялся увлечённо разглядывать всех собравшихся в зале.
— Да ты хорош! — завистливо присвистнули.
— Отвали! Чего ты хотела?
— Подумала — лучше позвонить, чем эффектно наваливаться, ошарашивая всех твоих “друзей”, — последнее слово было сказано с иронической интонацией.
Наконец боковым зрением уловил знакомую девушку в провокационной одежде. Она стояла чуть поодаль от их группы, привалившись к цветастой кирпичной кладке стены.
— А ты, как обычно, не изменяешь себе — красочно разоделась, — произнёс с шутливым негодованием Суперби, комментируя непотребный вид гостьи.
— Предлагаешь одеваться в бары как в библиотеку?
— Неужели что-то знаешь о дресс-коде образовательных учреждений? — натурально удивился он.
Девушка продемонстрировала выставленный средний палец и широко усмехнулась, недобро блеснув глазами.
— Но я рада… — сладко начала она. — Даже волноваться не стоит за тебя, — выдержав театральную паузу. — Есть кому проводить, — загадочно закончила и следом резко сбросила звонок.
Обворожительно улыбнувшись, она демонстративно обняла парня, подошедшего к ней, и вовлекла в страстный поцелуй взасос. Возможно, они были знакомы меньше часа. Глядя на это цирковое представление, Скуало скрыл кривую ухмылку за глотком виски. Хмыкнул и вновь посмотрел на собравшуюся группу коллег. Инстинктивно замер, встречаясь с внимательным взглядом карих глаз, чувствуя, что всё это время за ним следил Такеши.
В действительности, вероятно, Элиза была права.
Этот момент дал толчок немыслимому ускорению времени, дальнейший ход событий проносился стремительней, чем падающие звёзды на ночном небе. За оставшийся короткий вечер Суперби успел выпить предостаточно, чтобы окончательно позабыть о всех делах, ожидавших его на следующий день. Чрезмерное употребление крепкого алкоголя сносило преграды и кристально очищало сознание.
Лёгкость и пустота занимали его мысли, пока Скуало шёл нетрезвой походкой, борясь с асфальтом, постоянно норовящим ускользнуть из-под ног. И имел все шансы позорно проиграть в неравной битве, если бы не вовремя подошедший на подмогу Ямамото. Тот без лишних вопросов подхватил, заставляя опереться о подставленное плечо, и лишь ворчливо причитал, что так нажираться не достойно талантливому журналисту их издательства.
Суперби мог бы рьяно поспорить, будучи в нормальном вменяемом состоянии, но сейчас всё казалось абсолютно неважным, а оскорбление — попросту смешным. От души рассмеявшись, он благодарно принял помощь и чинно проследовал к пойманному такси. Каваллоне к этому моменту испарился, словно только и ждал подходящего часа, и, как обычно, пропускал всё самое интересное. Увидев их вместе, точно бы обрадовался. Однако по невероятному стечению обстоятельств они оказались наедине и никого из знакомых не оказалось рядом. Куда все запропастились — Скуало уточнять не желал.
Впоследствии относительно спокойно доехав до своего дома, его сразу решительно обезопасили от сложных действий: сначала мягко отняли ключи. Наблюдая за состоянием хозяина квартиры, Такеши решил сам открыть дверь, да так заправски управился, что заставил итальянца искренне восхититься проделанным трюком.
Суперби одобряюще хлопнул рукой по плечу японца и безмолвно прошёл дальше в глубь квартиры. Следуя по тёмному коридору, тяжело снял куртку и небрежно сбросил ботинки, подметив про себя, насколько некогда простые действия казались сильно замороченными и невероятно сложными. И не озаботившись закрыть дверь перед самым носом Ямамото, он несмело прошествовал на кухню. Не дожидаясь, пока гость оставит свою верхнюю одежду в прихожей, принялся активно шуметь в холодильнике.
По странным характерным звукам Такеши понял, что парень выудил из холодильника вовсе не стеклянную бутылку с водой.
— Скуало, сворачивай деятельность, — шустро зайдя на кухню, устало произнёс он и принялся увлечённо оглядываться по сторонам.
Внутри холостяцкой квартиры своего наставника сегодня он оказался впервые. Привычная скрупулёзность в работе проглядывалась и в кристальной чистоте, и в лаконичности расставленной мебели. Каждая вещь имела своё законное место и эффектно вписывалась в обстановку. Выглядела правильно и функционально. Более того, взгляду не попадалось ничего лишнего, сплошной минимализм в серых тонах. Затемнённые стеклянные фасады, зеркальная поверхность стойки, чёрный мрамор. Всё отдавало холодом деликатности и вовсе не казалось живым. И только мимолётные проблески бокалов периодически привносили некоторую яркость в скучном и застывшем мире владельца квартиры.
Царившая атмосфера удручала, причём обличить в понятную форму возникшее странное ощущение Ямамото никак не мог. Сердце его учащённо забилось, противным комом подступая к горлу.
— Что ты пытаешься здесь разглядеть? — недоумённо спросил Скуало, не замечая брошенной фразы, решительно разливал по двум стаканам найденную початую бутылку виски.
— Остатки твоей осознанности? — красноречиво посмотрел на него Такеши, отгоняя наваждение.
— Растворились! — весело прокомментировал Суперби, поднял стакан и качнул в сторону гостя. — За тебя! — и следом быстро поправился, не теряя лицо. — Точнее, за успешный дебют. Впрочем, что иного ожидалось от моего ученика…
Ямамото улыбнулся и всё же взял стакан, делая маленький глоток. Пускай он мог позволить себе ещё немного алкоголя, однако откровенно напиваться в планах не стояло. У Скуало явно были другие виды на завершение затянувшегося вечера, плавно перешедшего в кромешную ночь. У него давно сорвало крышу, ещё на том моменте, когда все уставшие после второго увеселительного заведения начали расходиться по домам, и только он единственный, с открывшимся вторым дыханием и неуёмным желанием, рвался идти в следующее место, где было весело, много качественного алкоголя и хороших интересных людей, а не скучных, таких, как, например, Такеши.
— И как тебе от такого плохо не будет, — озвучил японец вслух свои невесёлые размышления.
— Будет, — преувеличенно радостно известил Скуало кивком головы.
И моментально залпом выпил горькое содержимое стакана, наконец окончательно стирая из памяти случайно пойманные за весь вечер смущённые улыбки Такеши и якобы скрытные, незаметные подглядывания, зорко следящие за мимикой собеседника и жадно ловящие каждое движение длинных узких пальцев.
Ямамото хотел было возмутиться и, подойдя, отнять бутылку, как последующая фраза итальянца заставила замереть на месте.
— Может, хотя бы так получится вытравить тебя из своей головы, — и размахнувшись, Скуало резко швырнул стакан в стену.
Сверкающие осколки окропили плитку, а оставшиеся капли янтарной жидкости уродливо стекали по серой стене. Наступила гнетущая тишина, а особо тёмные углы кухни придали ситуации оттенок зловещности. Наконец Такеши понял, что за тревожное чувство поселилось в его груди, едва он переступил чужой порог квартиры.
Стылая безысходность, затягивающаяся удавкой на шее.
Скуало устроил в собственной квартире чёрти что. И японец мог бы поспорить, что тот вообще раскрывал глухие шторы и разгонял уютно поселившуюся тьму. Он с ней давно сроднился, а, возможно, в ней и нашёл своё счастливое спасение. Иного ответа не находилось, частенько в своих метких наблюдениях Такеши успевал поймать в незамутнённом взгляде наставника мимолётные проблески обречённого и гордого одиночества. Такие деструктивные изменения возникли неспроста: что-то непременно повлияло, оставляя после себя яркий болезненный след. Постепенно хаотично крутящиеся мысли в его голове, будто шестерёнки сложного механизма, начали принимать интересное направление. И внезапное осознание прошило подобно молнии — с непомерно тяжким грузом на душе невозможно было долго продержаться без каких-либо поддерживающих факторов извне, если не отыскать подлинного спасения в себе.
Или в ком-то другом.
Тем временем серые глаза следили за гостем с некоторой настороженностью. Вскоре и до изрядно опьяневшего Суперби дошло невероятное — собственное признание. Он всё же сделал это — шагнул за черту.
— Давай оставим борьбу?
— Замолчи, — поражённо прошептал Скуало, впервые осознанный взгляд его был обращён на одного Такеши. Невероятно: он ни разу так не смотрел в моменты их совместных походов куда-либо с целью узнать друг друга получше — по крайней мере, так считал Ямамото.
Необыкновенно чистый, осознанный взор пьянил не хуже самого крепкого напитка.
— Я ошибался, — с горечью продолжил гость. — И больше не собираюсь бороться с твоими демонами, ты и сам прекрасно справляешься. Действительно, тебе никогда не нужна была моя помощь, — говорил искренне, сердце учащенно билось, отбивая в висках сумасшедший ритм. — Я принимаю тебя таким, какой ты есть, — на выдохе заключил.
Скуало нервно сглотнул и закрыл глаза, не в силах справиться с нарастающим нестерпимым шумом в ушах.
И многозначительное молчание становится спусковым крючком для обоих. Такеши, спешно сократив расстояние, решительно обогнул разделяющую их барную стойку и запустил пальцы в длинные волосы, притягивая и заставляя Суперби поддаться искушению. Прожигая жарким и уверенным взглядом, обхватил ладонями его лицо, притягивая ближе, и мягко завладел губами. Целовал страстно и исступлённо, а руки блуждали по телу, сжимая мешавшуюся одежду. Время застыло, и с каждой тягучей секундой поцелуй углублялся, становясь более требовательным.
Скуало чувственно отвечал, цепляясь за отвороты белоснежной рубашки. Учащённое дыхание у обоих сливалось и растворялось в воздухе; отчётливо слышался перестук сердец. Ладони Такеши скользнули вверх и нежно обхватили тонкую шею. Периодически осторожные пальцы мягко касались бледной кожи, пропускали серебристые локоны, вынуждая отклонять голову. Ямамото сам терялся в сладких ощущениях, а трезвая мысль остановиться на простом целомудренном поцелуе сгорела в агонии, не оставив и следа.
Вкус виски окончательно стёрся, а ожидаемого сопротивления так и не возникло. Длительное предвкушение и алкогольное опьянение заставляли не сдерживаться. Животные инстинкты брали своё, и никто не собирался останавливаться. Нестерпимое желание обладать бушевало внутри. Хотелось почувствовать, ощутить через кожу пробегающую волну трепетного сладострастного ожидания и лёгкой дрожи, и наконец, полностью раствориться друг в друге.
В порыве страсти кто-то нетерпеливо снёс мешающую бутылку со стойки, та, грузно грохнувшись на плитку, громко разлетелась. Однако любовники ничего не заметили: настолько увлечённо целовались, что все окружающие звуки тонули в шуме бешеных сердечных ритмов, бьющихся в унисон, и тяжёлого разгорячённого дыхания. А мысли их были заняты охватившей эйфорией от невероятной близости. Всё остальное теперь оставалось неважным, меркло, весь мир будто перестал существовать, полностью исчезая.
Ни у кого больше не возникало шальной мысли о причудливой «неправильности». Пускай, сначала Скуало попросту повёлся и мысленно проклинал себя, что, собственно, творил в эту секунду, но вскоре сам ловко перехватил инициативу, наплевав на всё и отправив никчёмные размышления куда подальше.
Что если Такеши сможет преподнести в его жизнь нечто
новое?
Остановиться, как и оторваться, стало невероятно сложно. Чем глубже они погружались в забвенный мир страсти, тем быстрее рушились их собственные запреты. И Суперби отпустил себя: руки беспорядочно касались тела, медленно снимая одежду. Нарушение незыблемых принципов и свободный доступ к некогда строго запрещённому снесли прочь остатки сознания и самообладания. Его ловко подхватили и усадили на стойку, продолжая терзать шею обжигающими поцелуями, непослушные пальцы медленно возились с пуговицами рубашки. Горячий язык старательно обводил выпирающие ключицы и неминуемо спускался вниз, едва представлялась возможность. Постепенно оголявшиеся участки кожи покрывались мурашками, влажные дорожки холодили, привнося благоговейный трепет в душе.
Такеши, не отрываясь, жадно смаковал солоноватый вкус кожи. Увлечённо забылся и, почувствовав зарывшиеся пальцы в своих волосах, ощутимо тянущих на себя, отвлёкся. Посмотрел затуманенным взглядом и, приподняв лицо, вновь завладел припухшими губами, глубоко и требовательно целуя. Скуало выгнулся, бёдра и живот ещё плотнее прижались к сильному торсу. Он терялся в жарких ощущениях и горел в жадных собственнических прикосновениях.
Они путались руками, пьяно смеялись и бесконечно долго яростно целовались, попутно скидывая ненужную одежду на пол. Словно Суперби всё это время хранил целибат и только сегодня решил безрассудно оторваться. Впрочем, предположение оказалось недалёко от истины: близости у него не было довольно давно. Такеши действовал на него весьма странно, невероятным образом сумел проникнуть в мысли и даже сместить некоторые устоявшиеся принципы. Что одновременно чертовски выводило из себя и совсем немного, самую толику, восхищало — несуразный коктейль, заставляющий так же опрометчиво терять голову.
— Давай здесь, — проникновенно в губы прошептал Скуало и чувственно прикусил мочку уха.
Наконец, справившись с ремнём брюк и нетерпеливо сдёрнув их, сомкнул разведённые ноги за спиной любовника, скрестив лодыжки, и соблазнительно прогнулся.
— Учти, я редко играю на принимающей стороне, — заливисто рассмеялся, откинув голову.
Чужие пальцы отвели за спину мешающие волосы и невесомо прошлись по оголившейся беззащитной шее; горячее дыхание вмиг обожгло гладкую кожу. Удовольствие и жар бушевали внутри, с губ срывались беззвучные стоны. Такеши склонился и принялся жгучими поцелуями покрывать подставленную шею, оставляя свои метки.
Сейчас Скуало как никогда хотелось ощущать мягкие губы, ближе прижиматься и сливаться в единое целое, задыхаться от накатывавших острых волнующих ощущений.
Наконец, быть любимым.
Он действительно устал от безысходного одиночества.
Как подростки, они занялись страстным сексом прямо на стойке кухни, а после перебрались в более удобное место. Еле добравшись до спальни, не отрываясь друг от друга, чуть не рухнули мимо постели. Скуало оказался настолько ненасытен, что готов был отдаться на ворсистом ковре.
Так нестерпимо жарко они провели ночь вместе. Такеши продемонстрировал свои весьма впечатляющие умения в сексе и особенно покорил тягучим терпким темпом, чередуя его с бешеным ритмом, чем вынуждал любовника в наслаждении закатывать глаза, сладко содрогаться и откровенно стонать, напрочь позабыв о соседях.
А на утро следующего дня, с трудом разлепив тяжёлые веки, Скуало уставился нечитаемым взглядом на невероятно солнечную погоду за окном, вовсе не припоминая, когда успел открыть шторы. Но долго размышлять не получилось, внезапно он ощутил чужое присутствие — и словно в подтверждение на другой стороне постели явно зашевелились, привлекая к себе внимание. Суперби обернулся и устремил глаза на сладко спящего Такеши.
— Ожидаемо, — скептично протянул он и моментально скривился от прострелившей голову боли, возникшей при резком движении.
Суперби охнул и, непроизвольно дёрнувшись, откинулся на подушки. С непривычки тело нещадно ломило — чаще всего в отношениях он выступал активом. Болезненные ощущения внизу неприятно тянули, и от нечего делать итальянец решил вспомнить своих активных партнёров, коих смог сосчитать по пальцам одной руки.
Глубоко выдохнув, он вновь собрался с силами и с трудом поднялся с постели. Сложное действие не разбудило партнёра — спал тот как убитый — и Скуало злорадно бросил подушку в сладко дрыхнувшего парня.
— Подъём! — гаркнул и сразу скривился от головной боли, забывшись, наблюдая за встрепенувшимся парнем, с удивлением и непониманием смотрящего в ответ на нарушителя спокойствия. — Сделай, что ли, кофе своему бывшему наставнику, — вмиг стушевавшись от невинного взора, буркнул он и отвернулся. Босыми ногами аккуратно прошёл в ванную с целью принять контрастный душ.
Последствия ночного бдения возникали яркими вспышками, приходили сочными картинками вместе с натуральным похмельем. Мало того, что Скуало нещадно мутило и крутило, так ещё и тело недвусмысленно реагировало на весьма пикантные воспоминания.
— Как подростки, — фыркнул он, выкрутил кран на ледяную воду и благодарственно встал под струи воды.
И что удивительно — в голове ни единого сожаления, тем более — зарождающегося недовольства и привычного отторжения после проведённой первой ночи.
Резонно решив подумать об этом чуть позже, когда утихнет головная боль, Скуало вышел в коридор, попутно натягивая халат, и замер, сбитый с толку соблазнительным ароматом свежемолотых зёрен кофе. Впервые за всю жизнь он ощутил в душе разливающееся непривычное тепло, а не жалящий, нестерпимый жар страсти или обыденную потребность в простом удовлетворении желаний. Столь странные согревающие эмоции, со сладким предвкушением и престарелой, давно забытой потребностью в любви, вызвали трепетную радость.
Такеши провёл весь остаток выходного дня у Суперби, сначала под предлогом сохнущей одежды, которая в порыве страсти изрядно испачкалась, случайно попав в разлитое виски из разбитой бутылки. И на удивление не возникло и мысли — заставить его уйти, наоборот, хотелось иного: подольше смотреть, как тот убирается, аккуратно подбирая осколки и скрупулёзно вытирая тряпкой пятно подсохшего янтарного напитка. Внезапно выдумать историю про исключительно вкусных и свежих морских обитателей в самом дальнем супермаркете, тем самым раззадорив аппетит Такеши. Ближе к вечеру совместно осуществить поход в магазин за едой, когда жуткое похмелье более-менее отпустит Скуало, после которого всегда зверски хотелось есть. Слушать беспечную болтовню по дороге, а вернувшись с покупками обратно домой, чинно сидеть на высоком стуле на кухне и наблюдать, как парень готовит паэлью с морепродуктами. Пускай и не очень правильно, заставив итальянца, ворчливо комментирующего процесс, вскоре присоединиться и отнять сковородку, с целью показать настоящий мастер-класс.
Нестерпимо желалось делать всё, будто они давно находились в серьёзных отношениях, а сейчас — решили впервые съехаться. Что-то заставляло Суперби не отпускать загостившегося парня и в завершении странного дня, провожая, подольше задержать у дверей. Сильней сжать руку в прощальном жесте и после настойчиво притянуть к себе, сокращая дистанцию, ответно коснуться раскрывшимися губами, целуя терпко и с небывалой нежностью.
Тем самым он окончательно принял Такеши, смиряясь: его присутствие рождало новые, неизведанные чувства. Именно с ним возникали немыслимые странные ощущения: не обжигающе горячие, заставляющие душу сгорать в сладострастной агонии, а наоборот — обволакивающие, согревающие, дарящие покой и гармонию. То, от чего Скуало никогда не был зависим, считая это пустой бесполезностью и никчёмностью. А сейчас с благодарностью принимал и впитывал. Словно именно этого в его жизни никогда и не хватало.
Истинных эмоций.
***
Так прошёл месяц, наполненный новыми открытиями и откровенно несвойственными поступками самого Суперби. Он удивлялся, понимая, что всё это время, оказывается, не так хорошо знал себя. Удивительное время, наполненное обычными встречами на работе и тщательно ото всех скрываемыми новыми отношениями. Только внимательный Дино смог отметить новый виток в развитии, вслух подмечая, как вновь всё наладилось, стоило развести их по разным углам. И частенько отшучивался, что следовало и раньше им знатно напиться, раз это с успехом решало все проблемы и вновь возвращало их старую дружественную связь.
Однако не всё было настолько безоблачным. Вначале Скуало пришлось сильно постараться, чтобы переубедить Такеши, уверенного в поспешности принятых решений. Испытав сложности достучаться до твердолобых личностей, итальянец решил проблему просто — в очередной момент взорвался, обозвав полным идиотом, властно притянул к себе несопротивляющегося парня и жарко поцеловал. В дальнейшем найденный способ действовал безотказно. Но предприимчивости его любовника стоило только позавидовать. Вскоре Ямамото попытался выдумывать всякие небылицы, раздувая незначительные моменты до грандиозных размеров: то пугали слишком открытые и явные намёки, периодически бросаемые насмешливым взглядом, то мимолётные, едва заметные прикосновения. На что Суперби лишь оглушительно смеялся и, покрутив пальцем у виска, весело сообщал, что, похоже, психологические проблемы передаются половым путём.
Бывали разные ситуации, где они не понимали друг друга. Но их скандалы не превращались в Армагеддон, пускай всё и проходило на повышенных тонах, преимущественно у Скуало. Такеши замыкался в себе, особой экспрессивностью не страдал и всегда первым приходил мириться и приносить извинения. Они смогли удачно притереться друг к другу, словно им предначертано было оказаться вместе.
Привычный мир не рухнул, наоборот, озарил заветными желаниями; жизнь продолжалась, наполняясь яркими красками.
Спустя несколько месяцев Суперби наконец принял новый этап их отношений, поставил окончательную жирную точку в непримиримой борьбе с собственными предрассудками и одновременно успешно справился с периодически возникающими волнениями самого японца. И они вступили в счастливую эру, в которой больше не наблюдалось особо насыщенных эмоциональных всплесков, зато было много чувственного наслаждения, удивительно притягательного ожидания и увлекательных развлечений с изучением новых поз и поиском экстравагантных мест для их осуществления. И пускай Ямамото не особо разделял пылкой страсти к острым ощущениям, однако неудовлетворения не выказывал, сам охотно принимал участие, а порой и вовсе пытался удивить любовника. Получалось немного сдержанно, зато невероятно мило.
Скуало подметил, что Такеши удивительно гармонично вписался в его отшельническую жизнь, особо не требуя ничего взамен. Безропотно принимал за данность эмоциональные аспекты его поведения, что, в свою очередь, неимоверно подкупало. Не пытался изменить сложный нрав и внести свои правила в привычный уклад. Старался сглаживать острые углы и, чутко улавливая плохой настрой, не приходил с нравоучениями. Стоически пережидал бурю, чтобы после незаметно предоставить дельный совет.
Всё можно было назвать идеальным — скажи кто это раньше в лицо Суперби, тот бы откровенно рассмеялся, искренне не поверив. Если не одно «но», возникшее в очередную ночёвку Такеши в его квартире.
— Как насчёт знакомства с моими друзьями? — озарил вопросом брюнет, дождавшись момента, когда Скуало задумчиво вчитается в колонку статьи с заинтересовавшей темой в конкурентном журнале, что было вдвойне неприятно и било по самолюбию.
— Такеши, обычно знакомят с родителями, — произнесли на автомате, не сводя внимательного взгляда с текста, в попытках найти нестыковки или хотя бы отыскать нечто неприятное, за что можно зацепиться.
Ямамото мягко улыбнулся, продолжая упрямо смотреть и решительно дожидаться ответа.
— Смысл? — вновь безразлично начал Суперби, почувствовав при этом, как изменилась атмосфера в комнате.
Улыбка сползла с лица японца. Теперь он воззрился серьёзней и с нескрываемой обидой в голосе заявил:
— Они интересовались тобой… С кем я провожу так много времени, — пытаясь подобрать подходящие слова и не находя, просто заключил: — Да и просто мне хотелось тебя познакомить.
Скуало всё-таки отвлёкся: глянул поверх журнала и вопросительно вскинул брови.
— Нет, не подумай ничего лишнего, я рассказал только, что ты — мой наставник, и всё — больше ничего предосудительного.
— Бывший, — поправил Суперби и скептично продолжил: — А теперь ты хочешь, чтобы я стал «известным» бывшим наставником в кругу твоих друзей?
— Ещё капелька известности тебе точно не повредит, — вновь улыбнулся Такеши, уже наблюдая в серых глазах слабые отголоски вынужденного согласия.
И пускай Скуало для проформы раздумывал с минуту, всё уже было известно наверняка. Если сжигать мосты, ведущие в никуда, окончательно оставив прошлое, и ломать привычные устои жизни, то почему бы и не довести это дело до конца?
***
До назначенного часа икс время пролетело стремительно, и незаметно наступил волнующий момент, которого столь долго ждал Такеши и не очень-то — Скуало. И вот они оказались в престижном районе Буонаротти, в холле приятного апарт-комплекса, построенного одним японским архитектором. Квартира с невероятно внушительными квадратными метрами, достаточно просторная, чтобы вместить десяток проживающих.
Суперби, не изменяя себе, категорически запретил любовнику рассказывать что-либо про своих друзей. Тем самым поддерживал внутри иллюзию терпкого ожидания, подогревая интерес к происходящему событию. Иначе всё завершалось крахом, и становилось сложней имитировать заинтересованность и вовлечённость в процессе общения.
Первый, кто оказался в поле зрения — владелец квартиры, довольно низкого роста человек по имени Тсунаёши. Едва они нажали на звонок, как дверь внезапно распахнулась и их встретили на пороге, приглашая пройти внутрь. Скуало, готовящийся лицезреть соизмеримый с Такеши рост, от неожиданности опустил взгляд ниже, чтобы детальней рассмотреть молодого парня с огненно-каштановыми волосами и широко распахнутыми янтарными глазами. Сама наивность, по совместительству являющаяся физическим воплощением миролюбия и сердоболия в одном флаконе. Итальянец вынес вердикт моментально, наблюдая за жестами, местами порывистыми и неловкими, и мечтательным выражением лица, безмятежным и весьма простым. Деликатная непринуждённость — как тот широко и обезоруживающе улыбался и всячески пытался во всём оказать содействие — подкупала. Такой тип людей обычно страдал ради других, безропотно растрачивая самих себя. Они ярко вспыхивали, излучая бешеную энергию, и гасли, подобно сверхновым. И «спусковой крючок» у каждого был свой.
Парень безудержно вдохновенно рассказывал буквально обо всём на свете, словно Суперби давний друг, зашедший на чашку чая. Каваллоне бы точно проникся, непременно оценил и моментально смог найти общий язык. Однако Скуало не вдохновился, ничего заслуживающего особого внимания на обнаружил. Если не считать несоответствия внешнего вида парня с его истинным возрастом. Выглядел на все пятнадцать, когда как исполнился уже двадцать один год.
«И ради простого мальчишки Ямамото покинул свою родину?»
Скуало перевёл взгляд на Такеши и, похоже, его парень верно расценил в глубине серых глаз возникший вопрос: незаметно кивнул и толкнул в бок.
— Теперь понимаю, откуда у тебя привычка всегда улыбаться по поводу и без, — тихо шепнул Суперби, проходя в очередную комнату и слушая рассказ Тсунаёши.
Однако все последующие знакомства приятно удивляли, поражая своей странностью. Он повстречался с итальянцем Хаято Гокудерой, светловолосым парнем, любящим частенько смолить самокрутки. Пару раз они вместе удалялись, пробуя сигареты друг друга, и, бурно поконфликтовав — какие в итоге лучше — мирно расходились по сторонам, чтобы спустя некоторое время вновь выйти покурить.
Стоя на балконе и созерцая ночной вид Милана, Суперби незаметно прошёлся взглядом по склонившейся фигуре нового приятеля и, остановившись на платиновых волосах средней длинны, испытал нечто сродни пониманию. Хаято явно получал преувеличенное внимание к своей видной персоне. И не только по причине довольно-таки буйного несдержанного нрава, но и весьма экстравагантной внешности.
Что могло привести вспыльчивого Гокудеру к наивному мальчишке — Скуало никак не мог найти ответа. Ситуация с каждой проведённой минутой становилась всё более сюрреалистичной.
— Мы учились в одной школе в Намимори, где я подтягивал этих оболтусов, — выдыхая сизый дым, произнёс Хаято и после лёгкой паузы дополнил: — Всё же откровенно дерьмовые у тебя сигареты.
Следующий, Ламбо — самый молодой из всех присутствующих, эдакий ловелас и похититель девичьих сердец. Самоуверенный и избалованный брюнет с проникновенными зелёными глазами, в стиле которого прослеживалась небывалая любовь к пятнистым принтам. В хороших отношениях с Тсунаёши, пользующийся его безмерной добротой, и в плохих — с его темпераментным школьным приятелем. Парадоксальное сочетание.
Скуало смотрел на собравшихся и мысленно загибал пальцы. В квартире уже, как минимум, два итальянца, не считая его.
Что их всех, таких разных, чёрт возьми, объединяло?
Опоздавшая девушка, темноволосая итальянка в ультракороткой юбке, тоже не внесла толики понимания ситуации. Явилась внезапно, нарушив их мирную беседу, бесконечно краснела и долго распиналась в извинениях. И наконец шумно села на свободное место за столом, попутно заинтересованно поглядев на Суперби.
Третий палец загнулся. Скуало вопросительно посмотрел на донельзя спокойного Такеши. Получалось, он единственный, кто внёс весомый вклад и пожертвовал родиной ради своего друга? Этот поступок имел своё название в медицинских книжках, даже был предоставлен конкретный термин.
Однако Ямамото мимолётно подал знак рукой, мол, потом всё обязательно расскажет. И впервые журналист задумался, что куда интересней было бы всё разузнать заранее. На берегу, а не где-то посреди бескрайнего океана непонимания. Иначе бы не сидел с наиглупейшим выражением лица и периодически осматривал разношёрстную интернациональную компанию, состоящую из итальянцев и японцев.
— Здесь присутствуют не все наши друзья, — пояснил Тсуна, уловив укоризненный взгляд серых глаз. — Хибари остался в Намимори, а Рёхей сейчас на матче в боксёрском клубе.
Скуало в последний момент справился с собой и чудом не подавился случайно застрявшей пищей. С каждой минутой странная команда становилась лишь причудливей. А поступок Такеши всё равно казался отчаянно безрассудным.
— Что к лучшему, — подхватил Хаято. — Иначе бы слушали «экстремальные» байки весь вечер напролёт.
Присутствующие за столом громко засмеялись, а Скуало тем временем перевёл пристальное внимание на хозяина квартиры, оценивающе оглядел, пытаясь всё-таки понять, что сплотило столь разномастных личностей. Из многочисленных историй Тсуны получалось, что все они давно знакомы, ещё со школьной скамьи, некоторые присоединились чуть позже, в университете. А дальше размышления итальянца оборвались, ведь никто особо и не рассказывал о первоначальных целях их прибытия в Италию, будто пытались избегать неудобной темы.
Вдоволь отведав разнообразной еды, они принялись за весьма неплохие десерты, где по завершении Суперби ждала чайная церемония с популярным сортом зелёного чая сенча, привезённого с родины японцев. В середине демонстрации послышался отдалённый шум открываемой входной двери. И следом донёсся тонкий девичий голос:
— Опять забыл предупредить о гостях в нашем доме?
Собравшиеся в гостиной притихли, а Тсуна состроил виноватое выражение лица и посмотрел в дверной проём. Спустя мгновение объявилась сама хозяйка миловидного голоса. Она спешно зашла в комнату, всех поприветствовала, одаривая каждого широкой улыбкой. А после грозно обратилась к зачинщику проблемы и, быстро клюнув его в щёку, удручённо произнесла:
— Когда же ты повзрослеешь, Савада Тсунаёши!
Скуало инстинктивно замер, сердце пропустило удар, а взгляд остекленел. Фарфоровая кружка выпала из вмиг ослабевших пальцев, брызнув микроскопическими осколками, разлетелась вдребезги на столе, осыпая его самого и рядом сидящего Такеши.
На скатерти стремительно разрасталось невероятно мерзкое пятно светло-зелёного оттенка.
Савада?
Реальность стремительно пошла трещинами, длинными и витиеватыми, и вскоре рассыпалась в безобразную пыль, обнажая зияющую пустоту. Однако мельчайшие разноцветные частички не осели, как полагается, а вновь поднялись, выстраиваясь и сверкая, мгновенно собрались в ослепительную картинку. Перенесли Суперби в бесконечно вытянутый выбеленный коридор. Застывший взор всё так же смотрел вперёд, только вместо ребят, собравшихся за столом, он уже наблюдал дверь больничной палаты.
Вдруг принялись возникать хаотично движущиеся серые дымки, сгущаясь, они обретали очертания, в итоге формируясь в некогда существовавших людей. И внезапно раздавшийся душераздирающий крик остро ввинтился в сознание, заставляя болезненно скривиться. Он медленно перевёл безучастный взгляд на кричащую, не смея шелохнуться, продолжал стоять истуканом около двери.
Оказавшаяся рядом девушка со сбитой причёской выглядела ужасно безобразно: мертвенно бледное лицо с потухшими глазами, с растёкшейся тушью, оставившей на щеках уродливые чёрные борозды и размазанной яркой помадой на губах. Она всячески вырывалась, попутно избивала кулаками непрошибаемую грудную клетку удерживавшего её взрослого громадного мужчины в строгом тёмном костюме, и мстительно наступала острым каблуком на его чёрные, до блеска начищенные ботинки.
— Прекратите, — растеряно попросил враз уменьшившийся Скуало, глядя на трепыхающуюся обессиленную девушку, и пару раз моргнул. — Отпустите её, кто вы такой?
— Хотелось бы задать тот же вопрос, молодой человек, — внезапно настигла фраза со спины, высказанная с невероятно небрежной интонацией.
Суперби резко развернулся и встретился с внушительным японцем грозного вида.
— Друг, — интуитивно проговорил он, сглотнув неприятный ком в горле, не скрывая предостерегающего и подозрительного выражения глаз.
Ситуация выходила крайне абсурдной: Скуало ещё не успел примириться с жестокой реальностью, а неслыханные события всё неумолимо сыпались как из рога изобилия. До сих пор невероятно сложно было принимать суровую действительность такой, какая она есть.
— Друг? — скептически приподнял брови мужчина, не веря, что у девушки в принципе могли оказаться друзья на этом свете. И величественно встал перед больничной дверью, решительно преграждая путь.
— Отцепись от меня! Я хочу в палату! — зло прошипела она, наконец вырвавшись, угрожающе наступала к неприступному японцу. — Пусти меня, Савада! — оглушительно и визгливо закричала на весь коридор.
— Скуало, всё хорошо? — глухо донеслось будто сквозь толщу воды.
Вопрос из настоящего мира вмиг разрушил реалистичную иллюзию. Кто-то знакомый обеспокоенно интересовался, отражаясь смутным эхом, и взволнованно вглядывался в побледневшее лицо Суперби. Он осоловело моргнул и уставился на свои пальцы, зависшие в воздухе. Сердце набатом стучало в груди, в висках пульсировала кровь. Скуало словно изобрёл телепортацию и решил окунуться в события давно минувших лет.
Вскоре с трудом перевёл помутневшие глаза на Такеши и, шумно проехавшись ножками стула, порывисто встал, окончательно разгоняя призрачные отголоски прошлого. Спешно принёс извинения за причинённые неудобства, коротко и вежливо попрощался со всеми, ссылаясь на неудачно вспомнившиеся неотложные дела. Однако на выходе, едва достигнув порога, Суперби замер, внезапно оказавшись в крепких объятиях любовника. Ощутил знакомое тепло его тела и сквозь чужое сердцебиение вслушался в столь необходимое сейчас молчание. В голове японца явно крутилось множество вопросов: от простого — что случилось, до сложных, касающихся истинных причин резкой смены настроения. Несмотря на это ни о чём не расспрашивал и терпеливо ожидал первого шага от своего парня, что являлось мудрым и невероятно уместным решением. Всё равно Скуало бы не стал ничего объяснять, находясь в чужом доме. Да и не было у него уверенности, возможностей и сил когда-либо поднять эту щепетильную и опасную тему вновь. Всё — похоронено под грузом времени и чередой судьбоносных событий. Казалось, сгнило под гнётом собственных размышлений и едких мыслей, превращаясь в безобразную труху, что не стоило и ворошить.
Немного постояв, Суперби обернулся с натянутой улыбкой и мягко прикоснулся к руке Такеши. Пронзительные карие глаза завораживали, но не придавали желанного забвения. Беспокойной душе этого было недостаточно. Не прерывая зрительного контакта, он тихо попросил у японца ключи от автомобиля. Еле выпутался из удерживающих объятий, непринуждённо тянущих назад к себе и со странным сожалением бросил через плечо, что обязательно вернётся — прикатит авто обратно. И спешно ушёл, исчез за следующим поворотом в холле, ни разу не обернувшись и не заметив брошенного вслед напряжённого и настороженного взгляда.
Едва скрывшись, Скуало ускорил шаг к подземной парковке, пытаясь успокоить бешено стучащее сердце и усмирить хаотично скачущие мысли в голове.
«Что происходит? Откуда такая чёртова реакция на простую фамилию?»
Возможно, это оказалось случайным совпадением.
У него не было особой уверенности, куда следовало направиться. Ошеломлённый невероятно ярким образом из воспоминаний, он двигался, как сомнамбула, и незаметно для себя оказался уже в синей Honda.
Всё верно, Скуало осознанно отказался от помощи, когда была прекрасная возможность поделиться и рассказать об одолевающих фантомах. Однако и особой потребности в этом не прослеживалось, в последнее время они резко снизили частоту возникновения. Будто бы безропотно сдались и полностью согласились со всеми принятыми решениями Суперби.
А сейчас в гордом одиночестве он искал поддержку в давящей тишине салона. И в то же время пытался меняться, не идти на поводу своих непоколебимых принципов. Вполне мог остаться наверху и поделиться увиденным, не особо вдаваясь в подробности.
Рефлекторно он саданул кулаком по рулю. Некого было обманывать, кроме самого себя. Ни одна из представленных идей не могла быть реализована. Давно принято решение никому ничего не рассказывать и оставить при себе сакральные знания, касающиеся многих влиятельных личностей.
Скуало суетливо вставил ключ в замок зажигания и повернул, как внезапно пришло осознание. Он резко схватился за зеркало заднего вида, с силой потянув на себя, да так, что пластик жалобно затрещал. Критично осмотрел собственный бледный вид и хищно оскалился отражению.
Всё же стоило кое-что прояснить.
Он вдавил педаль газа в пол, и машина шустро тронулась с места, с неприятным визгом шин выехала на высокой скорости из мудрёной парковки, ловко минуя несколько опасных поворотов. И впоследствии исчезла в зияющем темнотой проёме, вырвалась на свежий воздух, держа курс на одну небезызвестную корпорацию, название которой было на слуху у многих.
Бросив автомобиль на пустой парковке у подножья монументального здания в центре Милана, Скуало не озаботился о сигнализации, лишь звучно хлопнул водительской дверью и спешно взбежал по мраморной лестнице. Створчатые двери открылись автоматически, моментально считывая лицо визитёра и проверяя наличие допуска в учреждение. Безучастный взгляд серых глаз мазнул по роскошному холлу, оформленному ценнейшем голубым мрамором. С последнего его визита прошла целая вечность, правда, такого благолепия Суперби припомнить не мог. Он уверенно шагнул вперёд, вмиг погружаясь в невероятно глубокий и насыщенный синий цвет с зеленоватыми прожилками. Величественные шестиметровые колонны из белого мрамора, усеянного многочисленными волнистыми небесно-голубыми вкраплениями, скрывали за собой облицованный лифт, являющийся своеобразным сердцем эффектного вестибюля.
Скуало брезгливо оглянулся по сторонам и, не найдя никого из охраны, ухмыльнулся. В современный век они стали попросту не нужны, многие передовые компании отказались от них, и всё управлялось искусственным интеллектом; более того, нарочитая хрупкость здания была укомплектована под завязку защитными установками последнего поколения. В момент возможного нападения строение превращалось в простую бронированную коробку с деактивированными выходами, главные резервы обесточивались, сохраняя лишь единственную возможность выбраться тому, кто имел специальный ключ доступа к секретному лифту, ведущему на крышу к вертолётной площадке. Где, естественно, всегда ожидал резервный борт на экстренный случай. О жизни остальных сотрудников корпорации здесь не задумывались, оставляя их на произвол судьбы.
Тем временем двери лифта бесшумно открылись, и ослепительное освещение из стальной кабины вмиг озарило полутёмный холл. Скуало инстинктивно остановился, оказавшись в нескольких шагах от заветной кнопки. И не вступая в полосу света, разделяющую их, терпеливо ждал.
— Узнал, значит, — издевательски произнёс человек и следом шагнул из лифта в темноту холла.
-----------------------------------------------
1. Джиггер — это инструмент бармена, предназначенный для контроля количества добавляемых в коктейль ингредиентов. Также джиггер называют мерным стаканчиком.
