***
—Э. Эмити? Шар света стал ярче и уже полностью освещал девушку. — Да, Луз. Посмотри, что ты сделала со мной. —Я? —А чему ты удивляешься? Ты прекрасно узнала меня за лето. И за это же лето произошло очень много всего. Ты стала моим ключом к свету. Ты помогла найти мне себя настоящую, ты помогла мне приобрести хоть какой-то покой в душе, понять, чего я хочу от жизни, научила и дала понять, что я умею чувствовать по-настоящему, что у меня есть не только маски, которые я надеваю публично, приняла такой, какая я есть, разбитой, помятой и стервозной. Ты научила меня видеть свет в темноте, ты стала моим самым дорогим сокровищем. И я не хотела прийти, потому что не хотела видеть, как оно, это сокровище, ускользает буквально из моих рук. Что же ты наделала. Ты, дурацкая твоя манера, ты очередной раз всё испортила, надавила на самое больное и почему-то в тот самый день, когда мне было особенно плохо. Сорвалась именно на мне. Теперь же смотри, что со мной происходит. Тьма, что была посеяна во мне в раннем возрасте теперь поглащает меня, опустошая разум. Чёрные слёзы — это чувства, которые уходят из меня. Я превращаюсь из мисс Блайт в Эмити Блайт. Бездушную, холодную, как лёд. Я больше никогда не буду чувствовать так ярко. Я больше никогда не смогу ощутить прелестей жизни. А всё это лишь из-за одного твоего слова. Это всё… ААА Раздался пронзительный крик. Послышался страшный скрежет. Эмити кричала. У Луз звенело в ушах. Она переваривала всё услышанное и ей хотелось умереть ещё раз. Она убила мисс Блайт. Эмити стояла на коленях и надрывно кричала. Шар света, появившийся изнеоткуда, как будто специально отражал свет на лицо Эмити, показывая все её муки. Луз заметила, что сзади у ведьмы начало расти что-то… Крылья?! Силы вдруг появились изнеоткуда. —Эмити! Эмити, что с тобой? Давай, пожалуйста, ответь мне! Луз встала на ноги и настолько быстро, на сколько могла, подошла к ней, пытаясь поднять. В ответ она услышала лишь крик. Сердце замирало и рвалось на части. Она попыталась поднять Эмити на ноги, но та вырывалась, не давалась. —Эмити, пожалуйста, прости меня! Мне тоже очень плохо, и меня тоже поглощает тьма. Я не хотела тебя ранить, никогда. Я сделала это из-за своей слабости. Пожалуйста, поверь мне. Ты самая сильная ведьма. Ты — пример для меня, всегда им была. Я всегда хотела самого лучшего для тебя, а тогда я сорвалась на тебя, потому что я люблю тебя! В этот момент она схватила Эмити под мышки, подняла на ноги и, прижавшись всем телом, начала плакать навзрыд. —Я люблю тебя. Люблю люблю люблю. Твоя боль причиняет огромную боль мне. Пожалуйста. Верь мне. Это пройдёт. Пожалуйста. Эмити. Крики не прекращались. Луз видела, что оперение было чёрным. Потом, когда они выросли до конца, крик прекратился. Осталось только учащённое дыхание, всхлипывания Луз и. Тишина. Снова убийственная тишина. —Скажи мне, Луз. Ты слишишь эту тишину? Это безмолвие. Видишь эту темноту? Тон был ледяной. Тот самый ледяной тон, Блайтовский, безразличный. —Д-да. —Ты уже не сможешь соединить то, что разбито дважды. —Нет, Эмити, я смогу. —Ты не сможешь. Уже никогда. Ты можешь почувствовать моë сердце? Носеда прислонилась к груди Эмити. Она тщетно пыталась услышать хоть что-то, хоть какое-то биение. Но ничего не вышло. Она начала плакать. Они стояли так долго, что слёзы начали пропитывать одежду Эмити, вся её форма намокла в районе груди от слёз Луз. Она стояла неподвижно, но тут она услышала удар. Глухой. Но удар. Крылья распустилась. Она сразу прислушалась, стараясь издавать как можно меньше звуков. Ещё удар. Значит, не всё потеряно! —Я могу! Могу почувствовать его! Потому что оно ещё бьётся, и я заставлю его биться чаще. Я обещаю тебе, что впредь я всегда буду рядом. Я обещаю тебе, что больше никогда не покину. Дай мне ещё шанс. Вернись ко мне! Луз упала перед ней на колени. Стала вновь плакать. Почувствовала как на её голову упало что-то мокрое, как капелька дождя. Луз тоже начала чувствовать боль в спине. Что то оттуда прорезалось, вырвалось, этому было мало места. Но Луз не проронила ни звука и встала посмотреть в лицо Эмити, в глаза. И она поняла, что на неё упало. Под чёрными глазами Эмити, среди чёрных разводов на свету мелькнул маленький, свежий, белый блеск. Боль в спине усилилась. Нечто порвало кожу и всё рвалось и рвалось наружу. Луз схватилась за плечо Эмити, стиснув зубы. Посмотря той за спину, она увидела, как чёрные перья одно за другим падают. Посмотрев в глаза Эмити, она увидела, как настоящих слёз становится всё больше. А темнота начинает медленно растворяться в её глазах. Осознание пробежалось мурашками по телу. Заставило то самое нечто вырываться ещё быстрее. Эмити снова ей поверила. На месте чёрных перьев у Эмити появлялись белые, медленно-медленно. Боль у Луз постепенно исчезала. Нечто наконец остановилось и вырвалось наружу. Темнота в глазах Эмити исчезла, и она упала в руки Носеде, без сил. Та прижала её к себе и они стояли так. Оперение у Эмити почти сменилось. —Ты чёртовка, Луз Носеда. Рано или поздно я тебя убью. —Рада слышать свою старую-добрую Эмити. —Я люблю тебя. —Ч-что? —Люблю тебя, глупый человек. —Я тебя тоже. Ну что. Пойдём? Не терпится попробовать крылья. А у меня они какие? Тоже как у тебя бело-чёрные, или? О, а у тебя кстати уже чисто белые… —Ахах, как же я скучала… У тебя они белые. Полетели? —Я что-то боюсь. —Глупая, давай руку. Они взялись за руки и полетели ввысь. Вся темнота перед ними рассеивалась превращааясь в свет. Луз видела только белый свет и он начал её раздражать. Она закрыла глаза, увидела темноту, и, в испуге распахнув их снова, увидела снова белый свет, но поняла, что она уже не летит. И подскочила на месте.***
Скорая привезла нас в какое-то странное место. Там всё было белое, пахло просто отвратно, и было слишком много людей. Какие-то замысловаые вещи и названия. Всё это поражало, но я искренне старалась держать серьёзный вид. И на фоне Луз меня мало что волновало. Врачи сразу забрали её. Я сначала хотела идти с ними, но меня не пустили. Странно тут всё. Луз в опасности, а меня не пускают! Как только мы остались одни, Камила посвятила нас в курс дела. —Мы в больнице, это место где лечат людей. —Мы так и поняли. —Луз забрали в реанимацию, то есть, ей сейчас будут экстренно делать операцию. —0_о — ААА, Господи! Операция — это значит её будут спасать. Будут выкачивать её с того мира и делать так, чтобы её состояние было нормальным. —Понятно. Но почему нам туда нельзя? —Это меры безопасности. Посторонним никогда нельзя присутствовать на операции. —Но мы не посторонние… —Туда можно только врачам. Им принесли какие-то белые плащи. —Это стирильные халаты. В больнице обязательно их носить. Такие правила. —Понятно. Эмити и Ида накинули на себя халаты. Они долго сидели в этой дурацкой больнице на какой-то штуке, похожей на лавочку, только мягкую. Сидели долго и молчали. С каждой секундой напряжение, что возникло в воздухе, нарастало всё больше, натягивало нервы, как струны. Какие-то лопали, какие-то старались стойко держаться. Однако, похоже, у Камилы они не выдержали и порвались все. Она начала плакать. Сначала по её щеке просто начали катиться слёзы. Потом она уже не сдерживалась. Плечи её начали содрогаться. А потом она начала навзрыд плакать. Смотреть на неё было сначала противно. А потом стало даже жалко её. Противное чувство жалость. Эмити, например, никогда его не любила. Ей казалось, что это самое неприятное, что человек может испытывать. А ещё хуже испытывать жалость на себе. Нет ничего хуже того, что тебя жалеют. Это ужасно. В этот момент чувствуешь себя ничтожной и очень слабой. Хуже, чем это, быть не могло, как казалось Эмити. Пока её не ранила Луз. Идалин же смотрела на Камилу и понимала, что та в полной мере испытывает вину. Слёзы — показатель слабости, признания своих чувств, выпуск их наружу. Если она плачет — это говорит о том, что она чувствует, что ей плохо. Что ей горько на душе. И горечь эта выходит наружу солью. Ида подсела ближе и приобняла её, стараясь успокоить. Сказала: —Тише. Всем нам сейчас тяжело. Она справится. Вы виноваты, но. Она любит вас. И думаю со временем простит. Камила в ответ лишь молчала. Она не сказала ни слова, лишь продолжала плакать. Плакала долго-долго, пока, казалось, слёзы не закончились. Время близилось уже к ночи. Они сидят в этой больнице уже грёбаных пять часов. Наконец появился врач. — Вы ещё сидите? О, я думал, вы уже ушли. Камила быстро оживилась, вытерла слёзы и подскочила к врачу. Ида и Эмити за незнанием сидели и молчали. —Что с ней? Скажите, пожалуйста, быстрее, что с ней?! — Врачи старались промыть желудок от лекарства, но действие уже запустилось. Доза была огромной. —Она умерла?! По телу Эмити и Иды пошёл мороз. Эмити передёрнуло, и она подлетела к врачу. —Что вы с ней сделали?! —Спокойнее, Юная Леди. С пациенткой всё хорошо. Относительно... —Что значит "относительно"?! — Нами было принято решение ввести её в кому. — Эмити мимолётно посмотрела краем глаза на маму Луз и поняла, что в этом нет ничего хорошего. Но лучше просто промолчать. И она решила снова нацепить маску, показать своё равнодушие. Такая смена ввела врача в ступор. Он никогда не видел, чтобы человек (каковым он считал Эмити) так легко и быстро справлялся с гневом, не видел столь резкого перехода от ярости к хладнокровию. Эмити отошла, потому что понимала, что сейчас всё будут объяснять, а она не поймёт ни слова. —Мисс Носеда, я правильно понял? —Да. —Как я уже сказал, мы решили ввести её в кому. Но, если честно, она изначально прибыла к нам с таким состоянием. Операция шла очень долго, мы пытались промыть желудок, но этого оказалось недостаточно, ведь лекарство уже действовало на организм. И мы решили поставить её под капельницы. В них вещество, подавляющее активные элементы парацетомола. — Значит, она была на волоске от смерти. —Да, мадам. По-видимому, она решила наглотаться таблеток, но доза была недостаточной. Если бы она выпила чуть больше, мы бы не смогли её спасти. Мне очень жаль. —Спасибо. Если она в коме, её скоро переведут в палату? —Через пол часа её переведут, однако, боюсь, что мы будем вынуждены запретить её посещать. —Но... Как же так? Это же моя дочь! —Боюсь, что здесь я бессилен. Состояние пока ещё не совсем стабилизировано и она постоянно будет под наблюдением врачей. В любой момент может случиться что - то. Вы будете мешать. —Но я сама мед.сестра. Я могу помочь. —Нет. Ни в коем случае нет! Вами движут только чувства. Вы, в порыве, можете ошибиться, и это будет стоить ей жизни. Извините, но мне пора идти. Всего доброго. —Но. Постойте... Врач ушёл. Камила не стала его задерживать, потому что весомых причин не было. Она подошла к ведьмам. —Она в коме. Это такое состояние человека, когда он находится где-то между жизнью и смертью. И это состояние угрожает жизни. Сейчас она. Как будто спит. Понимаете? Только очень крепким сном. Она не будет реагировать на голоса, на касания. Её сердцебиение изменилось. Теперь её сердце бьётся, скорее всего, гораздо медленнее. И дышит она только благодаря специальному аппарату. —Это врачи с ней такое сделали?! —Нет. Нет, девочка, по всей видимости всё это сделала с ней я! Камила снова начала плакать. Она довела дочь до такого. Она. Какая же она после такого мать? Как после такого жить вообще? Ребёнок — самое дорогое, что могло случиться в жизни. Её Луз, её солнышко! Лучший подарок в жизни. И она так хотела сделать этот подарок своим. Чтобы он был идеальным, для себя. Она получила идеальный бриллиант, с тонкой, профессиональной огранкой. И в попытках сделать его ещё лучше, она потеряла ту самую тонкость, изюминку. И медленно убивала свою драгоценность. А сейчас всё на столько плохо, что она может потерять этот подарок. Навсегда. Слёзы катились ручьём. Идалин подсела ближе и обняла Камилу. Какое-то странное тепло, успокаивающее, разлилось волнами по телу. —Вы правы, вы поступили ужасно. Но знаете, не смотря на то, что я знаю Луз совсем немного, уж точно меньше вас, я всё-таки позволю себе поговорить о ней. И я думаю, что она бы сейчас точно бы была против того, чтобы вы плакали. Она бы простила вас сразу же, и полезла бы обниматься, потому что эта девочка не умеет долго обижаться. Она как один сплошной лучик света, единственный, что по-настоящему греет. Так утрите же слёзы. Я тоже вас прощаю. И давайте бороться за её жизнь. Эмити, ты с нами? — Не могу сказать, что лично я смогу простить вас так быстро. Но дело не в вас. Однако, ради Луз я готова на всё. Что ещё, кроме... Диагноз, да? Что ещё, кроме диагноза, рассказал вам врач. Про посещение. —Он сказал, что нельзя. Сказал, что врачи будут следить за её состоянием и что мы можем помешать, если что-то вдруг случится. —Вот чёрт! —Спокойно. У меня есть идея. Сейчас я отправляю Совберта в наш мир за зельем невидимости. Как мы уже убедились, наша магия здесь действует. У меня, правда, запасы небольшие. Но для начала нормально. —Нет. Подождите, мне кажется будет лучше если зелье выпью я. На сколько я знаю, чем больше вес, тем больше надо выпить, правильно? Я самая маленькая. Но... Если его правда мало, то ненадолго идти смысла нет. —Ты права. Мисс Носеда. Вы не против, если Луз посещать будет только Эмити? Сначала Совберт принесёт мои запасы и Эмити посмотрит, действительно ли наблюдают за ней врачи. Если же нет, я отправлюсь в свой мир, буду готовить там зелье и порционно давать его вам. Через него. Но пока, чтобы не загадывать наперёд. У вас есть бумага и что-то, что пишет? —Да. Вот. Идалин приняла ручку и бумагу и стала писать. —Совберт! Совёнок прилетел. —Действуй быстро, чтобы тебя не заметили. Вот ключ и записка. Ты знаешь, что делать. —У-ХУУ***
Совберт вернулся примерно через пол часа с мешочком. Идалин, пока никто не видит, дала зелье Эмити, а сама достала записку. Я поняла тебя, Идадин. Зелье начну готовить тотчас же. Буду ждать новостей. Желаю вам удачи там. Налеюсь, вы справитесь, я уже по вам скучаю. Она невольно улыбнулась. —Куда мне идти? Идалин подпрыгнула на месте. —Чёрт возьми, что ты творишь?! —Тебе туда, куда врачи изначально повезли Луз. Пока будешь идти по коридору —заглядывай за стёкла в каждую комнату, пока не увидишь Луз. Если врачей там не будет, значит они не следят за ней и обманули меня. Если рядом с ней сидит кто-то в белом халате — значит, всё под контроллем. У тебя ровно 15 минут. Потом больница закроется. Тогда тебе придётся ночевать прямо в коридоре. Только, как я понимаю, действия вашего зелья не хватит на всю ночь. И утром тебя выгонят отсюда, и больше не разрешат приходить. —Плевать я хотела на их разрешения. Всё, я пошла, пожелайте мне удачи.***
Эмити шла по уже темному коридору. Только слабые огни из больничных палат, отражающиеся от стекол, освещали его. Эмити идёт чуть-чуть торопясь, пристально вглядываясь в каждую стекольную перегородку, как в витрину. И вот наконец. Она видит Луз. Её можно узнать из тысячи. Она видит рядом с ней женщину в белом халате. Про себя думает:"Фух, вроде всё хорошо". И уже разворачивается, собираясь идти, как вдруг слышит поворот ключа в замке. Девушка выходит из палаты и оставляет Луз одну. Дверь открыта на распашку. "Нееет, я не оставлю её одну!" И Эмити забегает в палату максимально бесшумно. Чтобы девушка, пока ремит ключом, вставляя его в дверной проём, ничего не услышала. И дверь закрывается. Раздаются шаги по коридору. Слышатся голоса, глухо глухо. Эмити прислушивается. Ведьминский слух гораздо лучше, чем у людей. Поэтому ей удалось услышать кто, и о чем говорил. — Дамы, для посетителей отделение закрывается. Я вынуждена попросить вас оставить помещение. —Но... —Никаких но. Это строгие правила. —Пойдём, Камила. Она справится. —Точно? —Хорошо. И они уходят. Все трое. Теперь Эмити слышит только звенящую тишину, переодичечки прерываемую каким-то пиканьем. Они в палате с Луз одни. Эмити смотрит на свою... Подругу? Села рядом и начала плакать. Плакать, плакать и плакать. Она сидела так очень долго, не известно, сколько времени прошло. Эмити не заметила, как уснула.***
Разбудил свет, который резко включился. Коридор был освещён лампами. Похоже, уже утро. А врачи даже не собираются осматривать больных! Эмити посмотрела на себя и поняла, что действие зелья уже иссякло. —Ну что ж, какая разница? Врачи вряд ли думают о том, чтобы обходить пациентов, мне нечего бояться. Похоже, сейчас ещё слишком рано. Она попытлась встать, но спина, в силу долгого пребывания в неудобном положении не хотела разгибаться сама. Пришлось помогать руками. Эмити услышала хруст. Как будто весь позвоночник прохрустел. Эмити поморщилась, потянулась, чтобы хоть как-то очухаться и посмотрела на Луз. Теперь в палате снова стояла тишина. Всё, что её нарушало — какой-то странный штуковина. Из него постоянно исходили какие-то пиканья с промежутком приблезительно в 2 секунды. А провода от него тянулись прямо к груди Луз. "Эта штука что, чувствует её сердце? Как бы я хотела так же." Эмити подошла к Луз и просто смотрела на неё. Звук начал раздражать и Эмити решила заговорить. Она понимала, что стекло почти заглушит звук и её никто не услышит. Разве что Ида придёт сюда, в больницу. —Привет, Луз. Я понимаю, что ты скорее всего не видишь меня. И тем более не услышишь. Твоя мама так сказала. Но. Посмотри, что ты сделала со мной.Ты прекрасно узнала меня за лето. И за это же лето произошло очень много всего. Ты стала моим ключом к свету. Ты помогла найти мне себя настоящую, ты помогла мне приобрести хоть какой-то покой в душе, понять, чего я хочу от жизни, научила и дала понять, что я умею чувствовать по-настоящему, что у меня есть не только маски, которые я надеваю публично, приняла такой, какая я есть, разбитой, помятой и стервозной. Ты научила меня видеть свет в темноте, ты стала моим самым дорогим сокровищем. И я не хотела прийти, потому что не хотела видеть, как оно, это сокровище, ускользает буквально из моих рук. Что же ты наделала? Ты, дурацкая твоя манера, ты очередной раз всё испортила, надавила на самое больное и почему-то в тот самый день, когда мне особенно плохо! Сорвалась именно на мне! Теперь же смотри, что со мной происходит. Тьма, что была посеяна во мне в раннем возрасте, теперь поглощает меня, опустошая разум. Я больше никогда не буду чувствовать так ярко. Я больше никогда не смогу ощутить прелестей жизни. А всё это лишь из-за одного твоего слова. Это всё из-за тебя! — под конец Эмити уже перешла на крик, и, обессиленная, упала рядом с кроватью и снова начала плакать. Прибор рядом пищал всё так же. Хотя... Стоп. Теперь промежуток чуть дольше. Это значит... Сердце бьётся всё хуже? —Луз. Луз, что с тобой? Чёрт возьми, нет. Ты что, умираешь?! Ужасные мысли начали закрадываться в голову. Сейчас Эмити представила себе, что Луз нет. И в голове только темнота. Та самая. —Нет, нет нет нет, я не дам тебе умереть! Пожалуйста. Я всё тебе прощу. Мы можем даже остаться с друзьями. Можем даже быть большим, правда, я не рассчитываю на это даже, но суть не в этом. Ты слышишь меня, Луз? Давай, просыпайся, поговори со мной. Не смей уходить! Эмити начала судорожно вспоминать все книги и заклинания по целительству, которые она читала дома. В школе, в силу того, что она училась на факультете Мерзостей, целительство в программу не входило. —Как же его там? Времени мало! 3, 5 секунды перерыв между "пиками" . Кажется, что вот-вот сердце остановится. —Вспомнила! Она подбежала к Луз, прислонила руку где-то в районе её груди и повторила три раза. —Sit aegritudines omnes abire, et omnia vulnera. Заклинание зелёным светом проходило через всё тело Луз. Пульс участился, с каждым ударом приходя в норму. Эмити спокойно выдохнула и села на стул рядом с кушеткой. Снова начала плакать. —Больше никогда не пугай меня так! Ты чёртовка, Луз Носеда. Рано или поздно, я тебя убью. И она снова закрыла глаза, в попытке уснуть, однако всё было тщетно, и тут.***
Луз, лежащая до этого абсолютно обездвиженная дёрнулась и села. Приборы больно впились в грудь. —Ааа. Дурацкие присоски! Я в больнице? Эмити смотрела на неё поражённым взглядом. Ресницы влажные, круги под глазами. "Моя одежда. На ней моя одежда," — подметила Луз. —Эмити? Эми, это ты? —Да. Луз в спешке и суматохе постаралась оборвать все приборы и верёвки, получилось не сразу. Иглы от капельниц сильно впились в руку. —Ааай, дурацкие штуковины! Эмити! Она встала и сразу кинулась в объятья Блайт, сев ей на колени. —Эмити, прости меня, пожалуйста, пожалуйста! Я люблю тебя. Люблю, слышишь? Ты простишь меня? Всё будет хорошо и мы... —Ты уродка. Почему ты всегда заставляешь меня так волноваться!? Ты хоть знаешь, через что мне пришлось пройти, дура?! —Прости меня, пожалуйста! Пожалуйста... Луз почувствовала, как на макушку начали капать слёзы. История повторяется. Она взглянула на лицо Эмити и увидила те самые тёплые, драгоценные янтарные глаза. Они были полны эмоций и блестели. — Как же я скучала по тебе. —Я люблю тебя. Глупый человек. —Я знаю. —Но откуда..? —Знаешь, Эмити. Однажды всё тайное становится явным, — сказала Луз и указательным пальцем дотронулась до носа Эмити, широко улыбнувшись.