Там, где тебя нет

      Вадима выписали быстро под жёсткий контроль его коллеги, и Радченко привез его к себе домой, предварительно обговорив это со всеми. Музыканты удивлялись его отчаянной заботе о шефе и считали, что это было глупо. Но гитарист был непреклонен и сумел убедить даже Каплева, который изначально был первым против этой безумной авантюры. С другой стороны, это же их не касалось. Саша - взрослый мужчина, он вправе сам отвечать за свои поступки, но это всё выходило за рамки разумного. Мужчины переглядывались, пытаясь понять, как Вадим мог просто так довериться этому парню, которого он совершенно не помнил из-за амнезии. Ведь он всегда был осторожным, закрытым, а тут, не зная человека, едет к тому домой жить и верит во всё, что ему говорят. Ну, а как иначе? В глазах музыканта Ра был самым близким и информативным. Больше никто не пришел его навестить, не помогал и не спал всю ночь на неудобном стуле, как он. Как не доверять человеку, который даже помыться нормально не поехал домой, оставаясь всё это время в одной одежде. Нужно было отблагодарить парня. Без лишних вопросов мужчина согласился поехать куда угодно, лишь бы не оставаться больше в этой больнице.       Заходя в квартиру, Самойлов огляделся. Был небольшой беспорядок, но он не портил полную картинку. Обычное холостятское жилище, но достаточно уютное, чтобы прожить здесь целую жизнь. Саша немного смущался оттого, как гость осматривается, что трогает, куда смотрит, но решил не отвлекать его от этого исследования. Зайдя в гостиную, Вадим первым делом увидел гитару и с восхищением бросился к ней. Не задумываясь ни на секунду, он схватил инструмент с возгласами и странными всхлипами, бросая счастливый взгляд на испуганного музыканта, затем сел на диван и прошелся пальцами по грифу. Радченко замер с открытым ртом, а вот Самойлов хотел было что-то сыграть, но остановился. В голове что-то промелькнуло настолько быстро, что музыкант не успел даже зацепиться за ту картинку, которая пробежала в голове. Он чувствовал, что умеет играть, словно сами пальцы помнили струны, а руки - каждое ощущение, каждое прикосновение к инструменту, но на этом всё. Мужчина попытался вспомнить хоть одну песню или мелодию слегка дергая струны, но ничего так и не вышло. Улыбка исчезла с его лица, и Вадим нахмурился. Он отчаянно пытался напрячь память, но голова от этого только разболелась. В последнее время она болела всё чаще, и доктор сказал, что это нормальное явление при таком диагнозе. Поджав от обиды губы, Самойлов так и застыл, бессильно опуская правую руку. Впервые за всё время он ощутил свою бесполезность и патовость ситуации. Радченко смотрел на расстроенного шефа и разделял его чувства. Инстинкты все знали и помнили, а вот мозг не выдавал ни одной картинки, ни одного хотя бы смутного воспоминания. Ему стало жаль начальника. — Вадим, — тихо произнес гитарист, делая шаг вперед, но Самойлов молча поднял руку, не смотря на мужчину. Он не хотел показывать свою слабость и выглядеть беспомощным. — Всё хорошо. Я просто хотел потрогать, — спокойным голосом ответил Вадим, глотая обиду, и поставил инструмент на место, оставаясь сидеть на диване. Справившись с волнением, он всё же поднял голову и огляделся, не желая смотреть на Ра. Тот стоял напротив и изо всех сил хотел поддержать шефа. — Всё хорошо? — быстро моргнув и скрещивая пальцы в замок, Вадим кивнул, наигранно улыбаясь и рассматривая обстановку. — Да, конечно. Ты играешь? — решил поинтересоваться музыкант, встречаясь глазами со своим коллегой, и тот вздохнул. — Да, я играю. В группе, — всё же решил сказать Ра, и Самойлов сначала кивнул, не придав этим словам никакого значения, а потом замер, пытаясь переварить только что полученную информацию. — Подожди. Если ты играешь в группе, а я твой начальник, — он попытался провести тонкую нить логики между словами гитариста, которые тот произнес в больнице и сейчас, а Саша мысленно молился, чтобы тому вспомнилась хоть какая-то инфа из прошлого, — значит, я твой директор? Концертный? Организовываю тебе гастроли? Большой начальник, да? — Вадим улыбнулся, почти с полной уверенностью решив, что выдвинул правильное предположение, хотя внутренне ему так не казалось. По крайней мере, ему не хотелось верить в это. Гитарист сначала улыбнулся, а потом от услышанного вердикта скривился. — Не совсем так, но ты очень близок, — мужчина качнул головой и, на ходу раздеваясь, направился в комнату, оставляя шефа одного. Самойлов быстро забегал глазами, строя очередные догадки и хмурясь оттого, что коллега ответил неоднозначно. Голова шла кругом, поэтому Вадим не стал больше напрягать память. Саша вернулся уже переодетым в домашние штаны и обтягивающую майку, от его вида музыканту стало как-то не по себе. Ткань облегала настолько, что подчеркивала все очертания тела. Мужчину быстро бросило в жар, и он решил тоже снять теплую кофту. — Ванная там, можешь принять душ. Спальня вот здесь. Твои вещи я отнёс в комнату, — Саша, не замечая напряженного взгляда начальника, жестами указывал направления, и Вадим был рад перевести взгляд подальше от тела гитариста. — Спасибо. Принять ванну мне бы сейчас не помешало. Я воняю, как скунс, — Вадим медленно поднялся на ноги и чуть не упал из-за резкого головокружения. Он знал, что это тоже было нормальным, но все еще никак не мог к этому привыкнуть. Радченко быстро подхватил оседающего мужчину и похлопал его по плечу. — Можешь прилечь пока. Я тебе уже всё постелил, — Самойлов поднял взгляд и посмотрел в глаза гитаристу, удивляясь тому, что он с ним так возится. — Я могу и здесь разместиться, — он указал на диван, но Ра отрицательно покачал головой, продолжая поддерживать ослабевшего шефа. — Нет. Ещё чего! На диване. Будешь спать на кровати с хорошим матрасом. Или ты хочешь, чтобы к головной боли прибавилась еще и боль в спине? — Саша вопросительно посмотрел на сомневающегося музыканта, и тот, немного поразмыслив, всё же согласно кивнул. — Ладно, уговорил, — только сейчас Вадим понял, что всё еще был почти в объятьях гитариста, поэтому, немного смутившись, аккуратно высвободился из заботливых рук и медленно пошел переодеваться.       Радченко всего трясло от этой близости, и один Бог видел, с каким трудом ему удалось скрыть волнение. Шеф никогда не был так близко к нему. Гитарист и не мечтал никогда настолько приблизиться к телу своего идеала. Сердце выпрыгивало из груди, а дыхание сбивалось. Но теперь Вадим будет жить с ним под одной крышей, а это значит, что придется с удвоенной силой контролировать все свои поступки и слова. Запутываясь пальцами в волосы и быстро их потеребив, мужчина сделал несколько глубоких выдохов, оглянулся по сторонам и заметил совместные фотографии с концертов, а также некоторые диски «Агаты Кристи». Убедившись, что музыканта нет поблизости, он метнулся в сторону полок и быстро собрал в руки всё, что могло вызвать вопросы, а затем принятся складывать все эти вещи в ящик, когда проходящий в ванную Самойлов заметил. — Что ты там прячешь? — от неожиданности гитарист слегка вздрогнул, оборачиваясь и замечая вопросительный взгляд шефа. Тот стоял с полотенцем в руке и некоторыми вещами и смотрел на коллегу. — Ничего. Просто решил немного прибраться. Я ведь не ждал гостей, — ответил Ра, стараясь выглядеть невозмутимым. Вадим сощурился, словно что-то подозревая, но потом, мягко улыбнувшись, ответил: — Я тогда в ванную, хорошо? — Саша быстро покивал, соглашаясь. — Да, конечно. — Ты не против? — не унимался музыкант, и Радченко даже на секунду подумал, что тот снова его стебёт. — Нет. Потереть спинку? — гитарист ляпнул первое, что пришло в голову, и это произвело должный эффект. Самойлов усмехнулся и потряс указательным пальцем в воздухе. — Спасибо, но я еще могу сам себя обслужить. — Как скажешь, — пожал плечами Ра, и теперь уже Вадим растерялся, не сразу сообразив, шутит ли его собеседник или говорит серьезно. Сам же и попался на собственную шутку, от чего даже раздосадовался. Быстро став вновь серьезным, он развернулся и направился в ванную комнату. — Вадим, — гитарист обратился к нему снова, и мужчина повернул голову. Он ожидал чего угодно и морально готовил себя, но его опасения были напрасны, — что ты любишь поесть? Ну, кроме шаурмы, конечно, — Самойлов впал в ступор, ибо ничего в голову не приходило. Но, вспомнив вдруг запах борща, он моментально ощутил, как его рот наполнился слюной. — Борщ, — Саша не ожидал такого ответа, ибо не умел готовить супы, поэтому на мгновение растерялся и не знал, как реагировать, но Вадим понял это по глазам гитариста, поэтому поспешил исправить желание. — Если сложно, то сойдут и пельмени. — Нет, я приготовлю. Ты иди, — Самойлов еще стоял некоторое время в коридоре, пытаясь понять, что же он все-таки значит для этого человека, какую роль играл в его жизни, если он так о нем заботится. Мужчина не мог понять и уж тем более вспомнить их взаимоотношения в прошлой жизни. Картинка не шла, а вот странные тёплые чувства, наоборот, словно лились из него, и он ощущал их каждой клеточкой тела.       Радченко молился, чтобы в холодильнике нашлась свекла, хоть он давно уже ничего не покупал и не готовил. Он очень хотел порадовать шефа, но не потому, что хотел угодить ему или исполнить любой каприз. Он просто понимал, как тот соскучился по домашней еде. Гитарист не знал, когда Вадим ел её в последний раз, и кто готовил ее. Поэтому с придыханием занялся готовкой. Самойлов в это время отмокал в ванне и наслаждался новой беззаботной жизнью. Сейчас он совершенно не хотел расспрашивать о прошлом, лишь некоторые вопросы интересовали его, и он планировал задать их за ужином. В любом случае, даже если к нему вернется память, он никогда не забудет всего того, что сделал для него гитарист. Радченко вовсю готовил суп, то и дело выглядывая в коридор, и начал уже переживать, поглядывая на часы. Вдруг шефу стало плохо там. Музыкант хотел уже пойти и постучаться в дверь, но услышал, как Вадим вышел. Шаркая мягкими домашними тапочками, он пришел на кухню совершенно новым человеком. От него приятно пахло, и Радченко закрыл глаза, изо всех сил пытаясь ровно дышать. После водных процедур Самойлову и правда стало лучше, и выглядел он куда бодрее. Тот подошел к плите и хотел было помочь, но гитарист быстро выпроводил его в комнату, давая наказ лечь и отдыхать. Вадим не хотел лежать и чувствовать себя бесполезным, но после ванны его и правда разморило, и он задремал.       Саша даже не заметил, как приготовил первое и второе блюда, уже накрывая на стол, чего никогда прежде не делал. Живя раньше с женой и пропадая то и дело на гастролях или репетициях, гитарист приходил домой уставшим и не находил сил для семьи. Он быстро засыпал, а потом снова уходил, торопливо перекусывая на ходу вредной едой. Ловя себя на мысли, что он впервые готовит еду не только для себя, но и для гостя, гитарист невольно улыбнулся. Мужчина до конца не верил в то, что главный человек всей его жизни сейчас рядом с ним. Это еще никак не укладывалось до конца в голове, поэтому Ра немного нервничал. Накрыв на стол и снимая фартук, он тихо направился в комнату, где отдыхал Вадим. Открыв дверь, он хотел было позвать мужчину, но так и замер в дверях. Самойлов спал крепким сном, и гитарист залюбовался им. Музыкант привел в порядок свою бороду, надушился его парфюмом и надел нормальные штаны. Перед ним лежал не тот Вадим Самойлов, которого он знал, а обновленный человек. На мгновение Саше захотелось подольше не рассказывать ему о прошлом, но так делать было неправильно. Засмотревшись и почти не дыша, он и не заметил, как шеф открыл один глаз и уже наблюдал за ним. — На что ты смотришь, парень? — тихим голосом спросил Вадим и довольно улыбнулся. Гитаристу стало неловко и он, опустив взгляд, быстро ответил. — Никуда. Пришел сказать, что ужин готов. — И долго ты так стоял? — не унимался Самойлов, медленно садясь на кровати и продолжая загадочно улыбаться. Эта улыбка еще больше вогнала в краску Ра, и тот отвернулся. — Нет. Я только вошел, смотрю, а ты спишь. Решил, что не буду будить. — И дал бы еде остыть? — Вадим осуждающе покачал головой, а потом снова улыбнулся. — Нельзя так. Не будешь же ты два раза греть. Пошли, — медленно вставая на ноги и справляясь с легким головокружением, он без помощи коллеги вышел первым из комнаты. Саша шел следом и не мог понять, что изменилось в мужчине. Что поменялось в нем с потерей памяти. Он не привык к таким откровенным эмоциям. Он знал мрачного и серьёзного Вадика, который всегда пребывал в своих мыслях. Порой мог накричать или сорваться. А сейчас, что бы он ни сказал или ни сделал, тот воспринимал это в адекватном ключе, да еще и как будто флиртовал. Флиртовал? От этого безумного вывода у гитариста сердце ушло в пятки, и он быстро отогнал от себя эту мысль.       Когда они вошли в кухню, там вовсю пахло свежим борщом, и Вадим, вдыхая вкусный запах, с удовольствием уселся за стол. Саша решил не смотреть на шефа, который продолжал загадочно улыбаться, и это ему совершенно не нравилось. Разливая суп по тарелкам и усаживаясь напротив, он заметил, как счастлив Вадим. Тот активно размешивал майонез в тарелке и предвкушал вкус пищи. Ра снова залюбовался им, следя за обыденными движениями начальника и ловил себя на мысли, что никогда не видел его в домашней обстановке. Именно таким, каким он был сейчас. Самойлов не обращая внимания на то, что его собеседник буквально сверлил его глазами, с предвкушением студил ложку и затем опустил ее в рот, а потом, активно пережевывая пищу, поднял взгляд и выгнул бровь. Саша заметил, что шеф тоже смотрит на него, но как-то странно. Ра поморгал и ужаснулся. — Что? Не вкусно? — тихо прошептал гитарист, и Вадим с трудом сглотнул. — Парень, ты пересолил, — высказался музыкант, и у Ра кольнуло в сердце. — Влюбился что ли? — снова легкая усмешка, и Самойлов погрузил вторую ложку в рот, уже улыбаясь. Гитарист поджал губы и демонстративно размешал суп. — Шутишь, Вадим Рудольфович? — он подул на ложку и отхлебнул горячий суп, немного морщась от температуры. Соли и правда было многовато, но это было терпимо. — Отнюдь. Но это не испортило вкус. Борщ потрясающий, парень, — осведомил его Самойлов. — Почему ты зовёшь меня "парень"? — чуть оскорбился гитарист, и музыкант снова выгнул бровь, глядя на него. — А что? Тебе не нравится? — Ты меня никогда так не называл. — Значит, теперь буду, — погружая очередную ложку в рот, ответил Вадим, и Саша поджал губы. Видимо, ему придется долго привыкать к новому стилю обращения. Замечая, что гитарист мало ест, Вадим спросил: — Саш, а ты женат? — этот неожиданный вопрос отразил весь ужас в глазах Радченко. — Развелся, — он опустил глаза в тарелку, продолжая без энтузиазма ковыряться ложкой в супе. Самойлов нахмурился. — А я это знал? — Саша молча отрицательно кивнул, и музыкант тяжело вздохнул. Он мысленно спрашивал сам себя, почему он, будучи начальником, ничего не знал о личной жизни своего подопечного. Ему стало неловко. — Ты никогда не спрашивал, — нарушил его мысли тихий и спокойный голос гитариста. — А почему ты не говорил? — все еще пытаясь понять, спросил Вадим. — Потому что думал, что тебе это будет не интересно, — Саша бросил холодный взгляд и, вдруг встав из-за стола, понес тарелку с недоеденным супом в раковину. Вадима больно кольнул этот взгляд. — Я что, такой строгий? Мне, получается, совсем не интересна жизнь моих подчиненных? — Нет, ты не плохой и не строгий, Вадим, — быстро успокоил того гитарист. — Ты просто закрытый человек... — Я закрытый? Серьёзно? Почему? — новая полученная информация никак не вязалась с его нынешним самоощущением. — Не думаю, что сейчас самое время об этом говорить, — ответил Ра, и Вадим поджал губы, непроизвольно сжимая кулаки. — Хорошо. Будь по твоему. Но за всё время, что я провел в больнице, ты мне ничего так и не рассказал. Не думаешь, что пора мне дать побольше информации, чтобы мне понять, кто я такой? — этот вопрос был ожидаем, и гитарист был готов к нему, поэтому набрал побольше воздуха в легкие и обернулся на сидящего шефа. — Твоя жизнь была полна проблем и боли. Ты уверен, что хочешь это знать сейчас? — его охватила обида, ведь Самойлов так мало еще пожил, не зная своей реальной жизни и насущных проблем. — Парень, как бы то ни был, это моя жизнь, и я имею права знать о ней. И все равно узнаю рано или поздно, — невозмутимо ответил Вадим. — Да не парень я тебе! — Саша не хотел заострять на этом слове внимание, но сам не понял, почему вдругсорвался на крик. Шеф замолк, вытирая губы пальцами, не желая смотреть на него. — Прости, — Ра сам не понимал, что с ним происходило. Какая-то беспричинная ревность и злость взялась из ниоткуда. — Ничего, — ответил Самойлов. — Пошли, я покажу тебе, кто ты, — давя в себе эмоции, гитарист вышел из кухни и направился в спальню и включил ноутбук. Вадиму было плохо на душе, и он не понимал, что же их связывало так сильно, и, по всей видимости, в прошлом он отгородил его от себя. Куча вопросов "зачем" и "почему" одолела мозг, и он уже пожалел о том, что завел этот разговор. — Ну, ты идёшь? — громкий крик прервал мысли музыканта, и Самойлов не хотя поднялся со стула и зашагал на ватных ногах в комнату, где на кровати спиной к нему сидел гитарист. Тот был явно зол, и мужчина хотел сгладить углы. Он медленно подошел к коллеге и, положив обе ладони ему на плечи, хотел прижать к себе, но Радченко быстро поднял голову вверх, одарив злобным взглядом, причину которого мужчина не понимал, и оттолкнул его руки. — Саш, если я тебя чем-то обидел в прошлом, то поверь, я не хотел, — ладони так и зависли в воздухе, а Саша уже отсел подальше, хлопая своей рукой по месту рядом с собой. Он отвернулся, ничего не произнося в ответ, и снова уставился в экран. Самойлов опустился рядом, смотря на серьезного гитариста. — Саш, посмотри на меня. Давай поговорим, — Вадим снова попытался привлечь внимание Ра к себе, но тот быстро положил на его ноги ноутбук. — Вот. Как только я уйду, нажмешь на эту кнопку, — Вадим перевел взгляд на черный экран, а потом снова на гитариста. — И что мне здесь скажут? — Кто такой Вадим Самойлов, которого я знал, — быстро ответил Саша и вскочил с места. Самойлов хотел еще что-то сказать, но тот его перебил. — Когда закончишь, позови, я выключу. Этого пока будет достаточно, чтобы ты полюбовался на себя, — ни слова больше не говоря, он пулей вышел из комнаты, закрывая за собой дверь.        Уже за дверью мужчину охватила паника. Он ненавидел себя за то, что дал волю своим чувствам, но его возмущал тот факт, что шеф не мог потерпеть еще немного времени. Он хотел дать ему чуточку покоя, но тот сам торопился снова погрузить свою жизнь в хаос. Но если рассказать сразу всё, Вадима мог хватить удар, поэтому гитарист включил ему один из сольных концертов, чтобы тот посмотрел и получил какое-то представление о себе. Это должно стать первой ступенью и ненадолго оградить от лишних расспросов о молодости и семье. Услышав, как из-за двери донеслись крики и аплодисменты, а потом заиграл "Эпилог", Радченко, унимая дрожь во всем теле, направился на кухню, чтобы убрать со стола остатки ужина. Вадим никогда не позволял себе подобного. Саша не привык к такому обращению, и это вывело его из равновесия. Мужчина тяжело дышал и был в ужасе от того, что происходило между ними сейчас. К такому повороту он не был готов и не на шутку испугался за последствия их совместной жизни в одной квартире.