Там, где тебя нет

      Глеб больше не появлялся, и гитарист вздохнул свободно. Он выжидал подходящий повод, чтобы рассказать Вадиму, но тот ничего больше не спрашивал, и это настораживало. Музыкант хотел прогуляться в самых разных местах, поэтому у них не было времени спокойно поговорить. Саша рассказывал про Екатеринбург, Асбест, Москву, а Вадим внимательно слушал. Его интересовало всё, ведь он открывал свою жизнь заново, но длинными ночами, лежа в своей постели, время от времени картинки из прошлого начинали всплывать в памяти. В эти моменты голова ужасно болела, и Вадим терпел эту боль, ведь она была исцеляющей. Саша тоже почти не спал, когда слышал, как шеф стонет от боли, но ничего не мог сделать. Он не решался войти в комнату, дабы не быть свидетелем слабости шефа, чему был благодарен Самойлов. Он засыпал под утро, глотая противные таблетки, и просыпался лишь к обеду. Радченко не расспрашивал о том, как прошла ночь, поэтому в их общении не было той напряженности, которая могла бы разрушить всё хорошее, что появилось в их отношениях в последнее время. Иногда они вместе смотрели концерты, интервью, и гитарист напрягался, когда речь заходила о группе. Конечно, везде, где только можно, постоянно задавали одни и те же надоевшие вопросы, поэтому было сложно выбрать действительно интересное интервью среди многочисленных скучных и неинформативных. Вадим сначала не обращал на это внимание, периодически смотря на гитариста и полагая, что раз тот молчит, значит так надо. Но потом всё же обратился к нему с мучившими его вопросами. — Саш, а что за группа "Агата Кристи"? Уже не первый раз об этом говорится. Я должен что-то знать? — Ра немного напрягся и набрал побольше воздуха. — "Агата Кристи" - это твоё детище. В молодости ты создал группу и на протяжении всей жизни играл в ней, — Вадим выгнул бровь и на мгновение затих. — Вот я молодец, однако, — похвалив самого себя, мужчина улыбнулся. — И что? Почему группа распалась? — Саша не знал, рассказывать ли шефу обо всём или нет, но спустя несколько секунд, почесав затылок, все же ответил. — Не сошелся с музыкантами характерами, — выпалил он, краснея от стыда из-за того, что соврал. — Как так? Столько лет играли, и на тебе! Ты точно правду мне говоришь? — музыкант посмотрел на того с подозрением, и Радченко сглотнул. — Ну, вот так. Такое бывает в любом коллективе. Даже у нас ты убрал одного гитариста. — Саш, — серьезным тоном прервал того Самойлов. — Да я клянусь! Один из басистов начал тянуть одеяло на себя. Ты устал от этого. И вы разошлись, — по сути Глеб и правда был басистом, поэтому в словах Саши была доля правды. Самойлов нахмурился, вспоминая еще один вопрос, который волновал его. — Это Глеб? — гитарист замер и округлил глаза, часто дыша. Раз начал врать, то надо продолжать. — Да, это Глеб. Он был одним из авторов ваших песен и, когда Саша умер, он начал предъявлять претензии, и пошли разногласия. — Саша? — Самойлов словно пропустил конец предложения и задумался о чём-то. Мужчину охватило какое-то необъяснимое ощущение и тоска. Тоска по другу, которого уже нет в живых. Что-то подсказывало ему это, и он отвернулся. Радченко вопросительно изогнул бровь, как будто не понимая, что происходит, и начал волноваться. — Вадим, всё хорошо? — он положил свою руку на плечо шефа, и тот нервно выдохнул, чуть простонав, а потом расплакался. Он не верил самому себе, что вспомнил Козлова, его лицо, улыбку. Мужчина на эмоциях перестал себя контролировать и дал волю чувствам. Впервые за всё время он плакал навзрыд. Саша растерялся и не знал, как успокоить музыканта, который, прикрыв лицо руками, всхлипывал и заметно подрагивал плечами. Гитаристу стало даже обидно оттого, что музыкант вспомнил своего мёртвого друга, а его попрежнему нет, но надеялся, что память его, наконец, вернулась. Однако этого не случилось.       Когда Самойлов, наконец, успокоился, шмыгая заложенным носом и вытирая слезы, ему стало немного стыдно. Ра сидел рядом, поглаживая того по спине и плечам и терпеливо ожидая, когда тот придёт в себя. Вадим чувствовал себя угнетенным и разбитым, но нужно было взять себя в руки. Он быстро посмотрел на испуганного коллегу и едва заметно кивнул. — Всё, всё. Не переживай. Я в порядке, — Ра поджал губы, продолжая пристально смотреть на него. — Ты ведь вспомнил его? — осторожно поинтересовался он, и музыкант кивнул. — Вспомнил. Странно, да? — Вадим слегка усмехнулся, снова шмыгнув носом, и выдохнул через рот. — И больше ничего? — Нет. Только Сашку. Он стоит у меня перед глазами, но всё остальное как в тумане, — огорченно ответил музыкант, и Саша тяжело вздохнул. — Ну, ведь это же хорошо! Значит, и остальное вспомнишь, я уверен, — он всё же улыбнулся, похлопав слегка по спине Самойлова, и тот посмотрел на него. — Думаешь? - музыкант вопросительно посмотрел на Ра и выдержал недолгую паузу. - Если мне будет также паршиво, когда я вспомню еще что-нибудь подобное, то... Я бы предпочел вообще ничего не знать о своем прошлом, — эти слова обожгли сердце гитариста, и он почувствовал, как слезы тоже накатываются на глаза. От услышанного ему стало больно, поэтому он не мог не задать Вадиму вопрос. — И даже меня вспомнить не хочешь? — голос чуть дрогнул, и музыкант удивленно посмотрел на него. — Почему ты так говоришь? Ты ведь здесь, рядом со мной, — понимая, к чему клонил коллега, Вадим ощутимо сжал его колено и подался всем телом вперед, чтобы успокоить. — Зачем мне тебя вспоминать, если я могу узнать тебя заново? Тем более, что ты сказал, тот Вадим не интересовался тобой. А я интересуюсь и хочу участвовать в твоей жизни здесь и сейчас, — у Ра перехватило дыхание от этих слов, и он часто заморгал, пытаясь не выдать своё волнение, а горячая ладонь, что сжимала его колено, казалось, прожигала до кости. — Прости. Я ляпнул лишнего, — пытаясь спрятать свои тёплые чувства и желания, гитарист вскочил на ноги и скрылся на кухне, оставляя музыканта в недоумении. Его всего трясло, и он, настежь открывая форточку, торопливо достал сигарету. Обычно они курили на балконе, но сейчас был особый случай, поэтому мужчина не с первого раза смог прикурить из-за трясущихся рук. Вадим чувствовал некую напряженность между ними, когда разговор заходил о личном и интимном. Хотя с его стороны никакого напряжения не было, но вот гитарист явно чего-то боялся. Или, быть может, боялся его самого? Значит, надо было сделать так, чтобы сгладить все острые углы и снять эту недосказанность. Они живут под одной крышей уже неделю, и связь между ними только росла. Самойлов замечал пристальные взгляды, блеск в глазах, восхищение со стороны коллеги, и ему это было приятно. Но он не мог начать действовать, не познав себя до конца. Мужчина не хотел спешить, чтобы потом это не вылилось в проблему. Он не хотел давать надежд Ра, не хотел, чтобы тот думал, что он его использовал. Музыкант понимал, что гитарист сейчас путается в смешанных чувствах и наверняка растерян, поэтому он медленно поднялся с дивана и тихо вошел на кухню. Саша смотрел на вечерний город куда-то вдаль, погруженный в свои мысли. Сигарета быстро тлела в его пальцах, и он не заметил, как к нему подошел Вадим. Мужчина оказался прямо за спиной и хотел обнять, но чужое дыхание почти у самого уха вывело гитариста из ступора, и тот резко развернулся, встречаясь нос к носу с шефом. Сердце ёкнуло и буквально остановилось, когда они стояли в предательской близости друг от друга. В кухне не горел свет, поэтому глаза Вадима были темны, как небо за окном. Музыкант тяжело дышал и, сделав шаг вперед, буквально вжал испуганного Радченко поясницей в подоконник. Саша завороженно смотрел в его глаза, плавно опуская взгляд на губы, разглядывая, изучая каждую черту лица, ощущая тепло тела, которое было так близко. Самойлов хотел коснуться его щеки и притянуть к себе, но тот быстро вышел из оцепенения, буквально выскальзывая из плена мягких рук, и как ошпаренный дернулся в сторону. Растерянный Вадим только и успел проводить взглядом уходящую фигуру, которая скрылась за дверью. Может, он поторопился? Может, сделал что-то не так? Музыкант потушил тлеющую в пепельнице сигарету и вышел из кухни. Проходя мимо комнаты, он увидел лежавшего на боку гитариста, который демонстративно отвернулся, давая понять, что не хочет разговаривать. Ничего не оставалось, как пойти в другую комнату, попутно переваривая полученную информацию.       На следующее утро Саша был таким же, как и всегда, легким в общении, словно ничего и не было вчера вечером. Вадим не знал, что у того на уме, поэтому решил не поднимать эту тему без необходимости. Он и так дал понять, что если у того и есть чувства к нему, то они взаимны. Всё же пусть время все расставит по местам, и музыкант решил лишний раз не волновать гитариста. Они вместе поехали в одно место, которое должно было помочь ему вспомнить что-нибудь еще из прошлого, раз накануне произошел прогресс. Самойлов смотрел на улицу через окно автомобиля и строил предположения, куда они едут. За рулем Радченко был более серьезным и сосредоточенным, поэтому всю дорогу они провели в тишине. Саша всю ночь думал о том, что произошло вечером, и никак не мог уложить в голове все мысли, которые разом обрушились на его мозг. Он всё время боялся признаться самому себе, что любит шефа как мужчину, поэтому тот вчера чуть не раскусил его чувства. С одной стороны, он все эти годы просто молча кричал тому о своей любви, мечтал, чтобы он заметил, увидел, подошел и обнял. А с другой, боялся этих запретных чувств. Боялся оказаться для него лишь минутной слабостью. Ведь все знали, что Вадим любил своего брата. У них была очень сильная связь. Поэтому Каплев всегда подшучивал над Радченко, что у того нет никаких шансов. Да и не нужны ему были эти шансы. Он настолько свыкся с мыслью, что Самойлов никогда не обратит на него внимания, что и не мечтал ни о чем, но вот вчера случилось неизбежное. Голова была забита только этими мыслями, поэтому Ра и не заметил, что за все время пути не проронил ни слова. Шеф наверняка всё понял и был терпелив. Это почему-то пугало еще сильнее. — Куда мы приехали? — с интересом обратился к гитаристу Вадим, выходя из машины и оглядываясь по сторонам. Позади них была площадка с каруселью и высокой железной башней, похожей на вышку электропередачи. Музыкант не узнавал это место, поэтому вопросительно посмотрел на коллегу. — Сейчас узнаешь. Это место должно тебя обрадовать, — Саша, улыбаясь, открыл тому железную дверь, и они вместе вошли в одноэтажное здание. Длинный коридор был слабо освещен, но Самойлов уверенно шел рядом. Здание было офисным, но откуда-то доносилась музыка. По мере приближения она становилась все громче, и Ра вдруг резко остановился у одной из дверей. — Пришли? — Вадим сощурился, улыбнувшись уголками губ, предвкушая. — Ага, — загадочно улыбнулся гитарист, хватаясь за ручку. — Ты готов? — Чёрт, парень, не тяни! Куда ты меня привёз? — наигранно фыркнул Самойлов, и гитарист открыл дверь. Вадим вошел в небольшое помещение, и все, кто был там, громко захлопали в ладоши и закричали. Самойлова охватила паника, ибо там было как минимум человек десять, и все они были ему незнакомы. Кто-то свистел, кто-то кричал, потом вся компания громогласно начали скандировать его имя. Саша, улыбаясь во все зубы, вошел следом и закрыл за собой дверь, тут же раздеваясь. Вадим стоял в шоке и был растерян. Он узнал только своих музыкантов, а остальных людей он видел, как ему казалось, впервые. — Вадим Рудольфович вернулся! — Вадим вернулся в строй! — посыпались возгласы, и Самойлов смущенно улыбнулся. Он и не ожидал, что его будут так приветствовать. Мужчина быстро обернулся на Радченко, который уже обошел его и встал к остальным, активно хлопая. По всей видимости, это была его музыкальная семья, которая делала все его шоу и сопровождала на гастролях. Музыкант улыбнулся и даже рассмеялся. — Привет, парни. Я хоть вас не всех помню, но вы ведь поможете мне в этом, да? — произнёс музыкант, а когда аплодисменты стихли, ребята, улыбаясь еще шире, с визгом окружили своего шефа, тиская и обнимая его. Каждый обнимал мужчину как родного, и Вадим чувствовал поддержку и уважение к себе. Он ощущал все эмоции, что дарил каждый подходивший к нему человек. Было немного обидно, что он никого не помнил, но искренне улыбался, обнимая в ответ. — Ну и напугал ты нас, Вадим. — Память вернётся! А как иначе? — Мы все очень переживали за тебя. Извини, что не навестили в больнице, — обратился к нему один из коллег, когда мужчины расселись по местам, чтобы выпить чаю. Вадим понимающе кивнул. — Вас бы все равно не пустили такой толпой. Вы вон какие шумные, — пожурил их шеф, и все рассмеялись. — Вадим, ты что-то вспомнил? — обратился к музыканту Каплев, и тот отрицательно покачал головой. — Сашу Козлова, — ответил за него Ра, и в помещении наступила тишина. Все уважали Сашу, и улыбка спала с лица каждого. Вадим серьезно посмотрел на гитариста. — Да, Саньку невозможно забыть, — отозвался Алик и опустил взгляд. — Алик, ты ведь его тоже знал, да? — спросил Вадим, и тот кивнул. — Да. Мы ведь вместе общались. — Значит, вы моя команда? — решил перевести тему Самойлов, дабы не омрачать эту веселую встречу. — Здесь все? Или есть еще кто-то? — Многие в Москве живут. Передают тебе привет и обязательно позвонят в ближайшее время, — осведомили того, и Вадим кивнул, осматриваясь. — Значит, здесь пишутся песни, — музыкант отметил скромную обстановку, наполненную инструментами. — В основном пишешь песни ты. Потом музыкой занимаешься. А мы уже на подхвате, — ответил Каплев. — То есть всё пишу я сам? И у меня нет других авторов? — поинтересовался Вадим. — Зачем тебе авторы, если ты и сам прекрасно можешь написать альбом? — ответил Баранюк. — Который пишется уже больше года, — съязвил Андрей, и Вадим вопросительно посмотрел на него, а все остальные осуждающе замолчали. Было видно, что клавишник сболтнул лишнего. — В каком смысле? Почему? — Самойлов осмотрел каждого, и все дружно опустили взгляд. Было видно, что они знают причину, но почему-то не хотят говорить. — Ты вообще в последнее время много времени проводил здесь один, пытаясь написать и свести новую песню, но что-то не получается и новый альбом не двигается, — ответил Алик, и Ра поджал губы. Паника нарастала, потому что он боялся, что ребята могут сказать что-то лишнее. Вадим нахмурился, словно пытаясь опять что-то вспомнить. — Значит, я долгое время ничего не писал нового, — уточнил Самойлов, и коллеги кивнули, — и выступаю со старыми хитами? — Старые - это тоже неплохо, — поддержал его Роман, — правда ведь? И нам проще, не надо что-то новое разучивать, — пытаясь разрядить обстановку, сшутнул барабанщик, но Вадиму было не до шуток. Он просто молча отхлебнул из кружки чай. Все переглянулись и посмотрели на Радченко, молча спрашивая, в чём дело. Тот незаметно дернул руками и покачал головой. — Если бы не Глеб, то у нашего гуру обязательно бы родился альбом раньше, — сказал один из коллег, и все, напрягаясь, одарили его злобным взглядом. Вадим замер с поднесенной ко рту чашкой и обернулся. — А что сделал Глеб? — все переглянулись, боясь развивать тему, ибо не знали, рассказал ли уже гитарист про брата или нет. — Ну, там мутная история, — придумывая на ходу, отозвался Каплев. — Не заморачивайтесь этим, Вадим. — Нет, братцы, я уже не первый раз слышу это имя. Поясните, наконец, кто такой Глеб? — мужчина поставил чашку и осмотрел присутствующих строгим взглядом. — Глеб гитарист. Точнее басист, я уже говорил тебе, Вадим, — быстро встрял Ра, делая акцент, чтобы те не уточняли, что тот его брат. — Да. Он твой гитарист был, — поддакнул Баранюк. Алик молча смотрел на разворачивающийся спектакль, и всё это ему не нравилось. — Это я понял. А что он сделал-то? Может кто-то мне внятно объяснить? — Самойлов явно искал зацепки, чтобы получить недостающую информацию. — Глеб подал на тебя в суд, — всё же решил рассказать Потапкин, и Вадим округлил глаза. — Подал на авторские права. Хотел запретить тебе петь его песни, но суд отклонил его ходатайство. Второй суд был на тему денег, которые ты якобы ему задолжал. Было много скандалов. Вы стали врагами и до сих пор враждуете, не в силах простить друг друга, — когда Потапкин замолчал, он быстро встал и начал собираться. Все с ужасом смотрели на побледневшего музыканта, а потом на Алика. — Прежде, чем помогать человеку вспомнить, договоритесь, чтоб все говорили одну и ту же информацию, — после этих слов он с сожалением посмотрел на поникшего друга и вышел прочь из студии. Было понятно, что тот прав, и всем стало стыдно. Музыкант молча сидел, сжимая кулаки, пытаясь напрячь память. Его возмущал тот факт, что какой-то гитарист осмелился запретить ему петь песни и подать на него в суд. Голову будто обручем сдавило, и мужчина закрыл глаза. Радченко заметил плохое самочувствие шефа и хотел спросить, всё ли хорошо. — Выйдите все, — тихо произнес Самойлов, и по его виду было понятно, что тот сильно нервничает, отчего присутствующие вопросительно переглянулись, колеблясь, — оставьте меня ненадолго одного, — спорить было бессмысленно, и ребята быстро засобирались, натягивая куртки и доставая сигареты. Саша был последним. Он, стоя в дверях, всё же решил обратиться к Вадиму. — С тобой всё хорошо? Ты точно хочешь..? — Да, я хочу побыть один. Что не ясно? — оборвал его начальник, громко выкрикнув, отчего Ра, стиснув зубы, быстро вышел из помещения, ни слова не говоря и закрывая за собой дверь. Лишь выйдя на улицу, он узнал прежнего Вадима, который мог вот так вспыхнуть как спичка и сорваться. — Сань, как ты мог додуматься до такого - сказать Вадику, что Глеб его гитарист? Ты хоть представляешь, что теперь будет? — прошипел Каплев, отводя в сторону Сашу, который был мрачнее тучи. Рома тоже подошел и помотрел на обоих. — А что мне еще оставалось делать? — прошептал сквозь зубы гитарист, щурясь на клавишника. — Я когда про Сашку Козлова рассказал, знаешь что с ним было? Я думал, он кони двинет. Его трясло, словно тот только что умер, — сплёвывая обиду, Ра отвернулся. — Но рано или поздно ему придется рассказать, что Глеб не просто гитарист. Если он сейчас так отреагировал, что будет, узнай он потом правду, — Радченко всего знобило от паники. Андрей говорил правду, и мужчина испугался последствий. — Ну, а что мне надо было тогда говорить? Он сам спросил про Глеба. Тот приходил ко мне! Кто дал ему мой адрес? — не выдержав, разозлился Ра, и Андрей удивленно вытаращил глаза. — Эй, брат, ты меня подозреваешь что ли? — возмутился клавишник, и Рома понял, что пора вмешаться. — Подожди. Глеб приходил к тебе домой? — Да. Этот тип набрался наглости, чтобы заявиться ко мне домой! — фыркнул гитарист. — И что? Вад видел его? — уточнил Баранюк. — Нет. Я успел выйти на площадку и закрыть дверь. Он накинулся на меня. Псих, — ребята переглянулись. — Как он адрес-то узнал? — спросил Каплев. — Возможно, Алик сказал, — выдвинул предположение барабанщик, и Саша заиграл желваками.       Вадим вышел из студии и, попрощавшись со всеми, позвал Радченко, чтобы поехать домой. Музыканты пожали руки, и Саша сел за руль. Он посмотрел на шефа, который выглядел уже совершенно спокойным, и молча завел машину. Самойлов пребывал в своих мыслях и теперь сам не хотел разговаривать, все еще пытаясь переварить информацию. Он не мог сложить все пазлы в голове, потому что ничего не помнил. Не помнил своего гитариста, который осмелился пойти на такое, и уж тем более не мог вспомнить, из-за чего всё произошло. Он чувствовал, что информации было недостаточно для полной картинки, но мужчина слишком устал, чтобы сейчас думать об этом. Вадим глубоко вздохнул, откидывая больную голову на спинку сидения, и Ра бросил обеспокоенный взгляд. Он не знал, о чём тот думал, и был взволнован. Гитарист переживал за эмоциональное состояние своего начальника, поэтому прибавил скорости, чтобы поскорее отвезти его домой, где тому станет легче.       Самойлов медленно повернул голову и заметил, что его друг был напряжен. Ему почему-то именно сейчас захотелось защиты, словно маленькому ребенку, который прячется от всех невзгод в объятиях своей мамы. Он чувствовал себя совершенно потерянным и беспомощным. Слова Саши о том, что его прошлое слишком тяжелое и печальное, начинали оправдываться. Всякий раз, когда он спрашивал о нем, всплывали тяжелые подробности, о которых мужчина хотел бы и вовсе не знать. Вадим был измотан морально, и ему хотелось просто положить голову на колени гитариста, обнимая их руками, и больше не знать ничего о своём прошлом. Только ему он мог доверять и чувствовал себя в безопасности рядом с ним. Так хорошо начавшийся день был полностью испорчен. Водитель изредка оглядывался и вопросительно смотрел на него, и Вадим хотел улыбнуться этому человеку, но не находил сил.       Поднимаясь по лестнице, Вадим шел следом за гитаристом. Идея не ехать на лифте была его, он хотел немного размять ноги. Саша оглядывался сверху вниз, но ничего не спрашивал. Самойлов был благодарен и уважал в коллеге это ценное качество. Тот знал, в какие моменты лучше промолчать и просто терпеливо ждал. Что же это был за человек, и почему он раньше не замечал его, мужчина не знал. Вадим смотрел тому в спину, изредка останавливая свой взгляд на обтянутой джинсами заднице, и тут же смущённо опускал глаза на ступеньки. Понимая, что они снова идут в их теплое уютное место, которое уже стало родным для Вадима, он ощутил вдруг возбуждение. Он знал, что рано еще позволять себе такое, и пугать парня никак не хотел, но в знак благодарности он должен же был как-то того порадовать. Останавливаясь прямо за спиной гитариста, который уже отпер замок входной двери и хотел открыть её, Вадим взял его за руку, разворачивая лицом к себе. Радченко охнул, встречаясь глазами с шефом, и на автомате отпрянул назад, в то время, как тот, тяжело дыша, вжал его своим телом в стену. Чувствуя чужое дыхание, Ра на мгновение выпал из реальности, и дыхание перехватило. Он хотел было что-то сказать, но Самойлов схватил его за шею и, притянув к себе, прижался своим лбом к его. Саша испуганно вытаращил глаза, чувствуя своего шефа так близко, что их губы вот-вот соприкоснуться. Но Вадим не спешил, он заглядывал парню в глаза, упираясь лбом и касаясь чужого носа своим. Гитарист шумно выдохнул и закрыл глаза, уже не пытаясь отстраниться, но и не предпринимая никаких ответных действий. Он мысленно молился, чтобы это не переросло во что-то большее, и музыкант это чувствовал. Как же ему хотелось именно сейчас сорвать с этих губ поцелуй, но, понимая, что их могут заметить соседи, усилием воли взял себя в руки. — Пообещай мне, Саш, — хриплым тихим голосом сказал Вадим, заставляя того снова открыть глаза. — Всё, что происходит вне этого дома, мы оставляем за порогом, ладно? — от этих слов Ра готов был стонать от счастья и любви. Его сердце бешено забилось, и он не мог ничего ответить, продолжая лишь пристально смотреть в глаза. Самойлов снова потерся носом о его нос, и гитарист нашел в себе силы утвердительно кивнуть. Вадим улыбнулся. — Спасибо тебе за всё, что ты делаешь для меня, — после этих слов он с силой обнял растерянного гитариста, который не сразу обнял в ответ, пытаясь оправится от шока. Он непроизвольно уткнулся носом в шею шефа, вдыхая приятный запах. Они простояли так несколько минут, справляясь с возбуждением и собираясь с силами, а затем вошли в квартиру.       Глеб сидел между этажами на лестнице в ожидании. Он кусал свой кулак, став свидетелем того, чего не должен был видеть. На его глазах брат чуть не поцеловал своего гитариста, а потом и вовсе крепко обнял его. Возмущению его не было предела. Мужчина понимал, что теряет связь со старшим братом, и это может привести к тому, что тот вообще вычеркнет его из своей новой жизни. Он ненавидел Радченко и готов был его убить. Скинуть с лестницы было бы идеальным вариантом, но у него кишка тонка, чтобы пойти на такое. Когда мужчины скрылись в квартире, Глеб простонал и ударил кулаком в стену, не чувствуя из-за дикой ревности боли. Его всего затрясло, он был готов прямо сейчас атаковать эту неприступную крепость и убить ее хозяина, дабы спасти свою единственную любовь. Любовь всей своей жизни. Нужно было срочно вызволять брата из цепких рук этого прохвоста, пока не стало слишком поздно. В голове уже родилась идея, но нужно было тщательно подготовиться к исполнению задуманного.