Тени прошлого

-- Ладно, родители в доме если что. Я слежу за окнами, так что продолжай делать эти свои стрёмные штучки, мне нравится. -- Дадли сидел у забора и наблюдал за окнами, смотря, что бы в них не выглянули родители. Гарри ухмыльнулся и поиграл бровями. -- Что, Дад, ты считаешь, что это круто? -- Дадли закатил глаза и кинул в Поттера клок травы. Гарри увернулся и засмеялся, а потом просто исчез, появляясь на другой стороне забора. Он вальяжно, вразвалочку прошёлся по тонким доскам, которые без проблем удерживали вес восьмилетнего ребёнка, и с невероятной лёгкостью, будто был пёрышком, прыгнул метра на три вверх, а затем приземлился посередине дворика и снова исчез, появляясь на крыше. Дурсль фыркнул: -- Я бы посмотрел на придурка, который решил бы, что это не круто, Поттер. -- Дадли моргнул, но Гарри на крыше уже не было. -- Ну, скажи это! -- Раздалось у него над самым ухом, но Дад даже не вздрогнул, хотя это было очень внезапно. Он повернул голову и осуждающе посмотрел на Брата, который скрестил ноги и висел в воздухе, как какой-то монах из фильмов, а в руках у него было откуда-то появившееся яблоко. -- Ты безнадёжен... -- Вздохнул Дурсль, -- Ладно, ты крутой. И я этого никогда не отрицал вообще-то. -- Поттер засмеялся, сделав кувырок, и повис вниз головой, вытягивая ноги в верх. Дадли улыбнулся, и немного нервно осмотрелся по сторонам: -- Это всё конечно круто, но если кто-то из соседей заметит, нам с тобой придётся не сладко. -- Почему? -- Недоумённо спросил Гарри, плавно опускаясь на землю. -- Из-за того что соседям вызовут врачей? Вряд ли в рассказы о летающем мальчике поверит хоть кто-то. -- Дадли цокнул: -- Ага, только вот мама с папой поверят, и не погладят по головке. -- Поттер весело всплеснул руками: -- Они не запрещают мне использовать магию! -- Только в доме! Ты знаешь правила. И настолько сильное, ты им не показывал. Максимум летающие тарелки. -- Осуждающе сказал Дурсль. Гарри проворчал себе что-то под нос. Дадли поднялся с газона и подошёл к розам, цветущим на большой клумбе. Он осторожно просунул руку внутрь кустов, и вытащил, с небольшим листочком в ладони. -- Вот, -- Он протянул листочек брату, -- Давай на этот раз бабочку. -- Гарри улыбнулся. Зажал листочек между ладоней и что-то в них прошептал. На самом деле шептать ничего было не нужно, но это придавало фокусу свой шарм. Он несколько раз встряхнул зажатыми руками, и раскрыл. Из них вылетела красивая, сине-голубая бабочка. Она сделала небольшой круг по воздуху, и приземлилась к Дадли на нос. Мальчик засмеялся. Он осторожно взял её на палец и несколько минут рассматривал, а затем подул ей на спинку, и бабочка рассыпалась множеством маленьких светящихся искорок, которые вскоре исчезли. Дурсль вздохнул, и посмотрел на Гарри. Гарри посмотрел на него в ответ, и кивнул. Мальчики побежали в дом. Петунья сидела на кухне и что-то читала. Дадли подбежал к матери, обнял её и начал говорить: -- Мы собираемся идти на тренировку, нас не будет часов до шести. Нам взять что-то с собой? -- Женщина отложила журнал и нахмурилась: -- Опять так поздно домой вернётесь? Это... -- Мы уже говорили об этом мам! Ну серьёзно, ничего не случиться, хорошо? Мы поздно пойдём домой не после балета, а после тренировки по самообороне, а в моём случае ещё и бокса, хорошо? И ничего не случится. -- Петунья поморщилась. Ей это не нравилось, но доводы сыновей были железными, даром, что обоим всего по восемь лет. На эти курсы дети записались в прошлом году и ничуть не пожалели. Началось всё с того, что два года назад доктор, к которому водили Дадли, сказал что мальчик слишком быстро набирает вес, и для того чтобы это не вылилось в проблемы со здоровьем, ему стоит начать заниматься спортом, и даже посоветовал хорошего тренера. К этому тренеру Дурсли и пошли, а за компанию записали в секцию ещё и Гарри. Сначала это были просто тренировки по типу приседаний и подтягиваний, но потом тренер предложил Дадли заняться боксом, и мальчик согласился. Мальчики не помнили когда, но в какой-то момент тренер предложил родителям записать своих детей на курсы самообороны, и с этого началась их весёлая жизнь. Курсы вёл старый вояка, прошедший войну и имевший какие-то проблемы с мозгами, иначе, объяснить то, что он делал, было просто невозможно. Когда мальчики отзанимались у него месяц, мужчина внезапно сказал им, что всё познаётся в практике и отправил их... на улицу. В район, где находился детский дом, множество заброшенных зданий и беспризорников, которые глотки готовы были перерезать за еду. И мальчикам, скорее всего, пришлось бы очень тяжко, если бы не Рей. Он, оказавшись в родной стихии, даже без магии, буквально за два месяца стал местным авторитетом, и сколотил собственную банду, управление которой перекинул на брата. Говоря о том, что Рей был Авторитетом, имелось в виду что его боялись даже те, у кого было чёртово огнестрельное оружие. А такие были. Рея уважали и ненавидели. Стоило всем только подумать о том, что какой-то восьмилетний мальчик с лёгкостью может дать пизды даже взрослому, опытному человеку с оружием, как ущемлённая гордость начинала выть волком, подталкивая на очередную, ожидаемо провальную попытку помериться силой. Возвращаясь к тренеру, Рей искренне не мог понять каким образом с такими методами преподавания он вообще ещё не за решёткой. Вояку звали Кармен и он, Гарри признавал это всей душой, был ебанутым. В прочем, Рею это безумно нравилось, потому что в этом больном на голову человеке он видел себя. Ну, а ещё из-за того, что Кармен абсолютно никак не реагировал, но то, что маленький ребёнок разговаривает с ним на совершенно взрослые темы, и делится своим опытом сражений. Нет, серьёзно. Когда Гарри начал рассказывать ему о том, как в тысяче девятьсот пятьдесят первом он попал в западню, и выбрался благодаря крышке от консервы, мужчина лишь с интересом выслушал, посмеялся и попросил показать ему пару приёмчиков. Именно с того самого момента, Кармен стал другом для Рея, с которым можно было поговорить о жизни, пожаловаться на тупых детей и поржать с собственных шуток. Конечно, Гарри никогда не рассказывал ему и половины всего, и уж точно не раскрывал имён и другой не менее важной информации. Петунья вздохнула и, видя, как Гарри увлечённо собирает им с братом паёк, махнула рукой: -- Идите. Но не дай Бог, вы вернётесь домой хоть на минуту позже! Я добьюсь от вашего отца запрет на самостоятельное посещение этих ваших... занятий. -- Да, мам! -- Хорошо, тётя!

***

В заброшенном здании, которое раньше, скорее всего, было отелем, всегда кто-то был. Разные беспризорники, просто дети любящие лазить по заброшенным местам и бездомные собаки. В большом зале, с окнами во всю стену и лестницами по правой и по левой стороне комнаты были дети. Кто-то играл в карты, кто-то дрался, а кто-то просто спал. Двери открылись, и в них зашли два мальчика. Все дела сразу же были отложены и люди затихли, ожидая разговора и приказов. Возможно, сегодня они пойдут на драку, стащат что-нибудь или просто испортят сад очередной вредной старушки. Решение было за вошедшими. Пирс ловко спрыгнул с лестницы, и, засунув руки в карманы, угрюмо отчитался, смотря на Гарри: -- Ничего нового. Никто не лез к нам, все живы и здоровы. -- Рей поморщился: -- Сколько раз говорил, прекрати общаться со мной так, словно я глава города. -- Он поджал губы и оглядел присутствующих. Дадли пошёл в сторону одной из закрытых дверей, там был импровизированный тренажерный зал и он решил позаниматься, пока брат наводит разбор полётов. Когда Дурсль скрылся за дверьми, Гарри нарочито медленно прошёлся до окон, убрал руки за спину, и резко развернулся на пятках, обращая свой взгляд на всех собравшихся. -- Смею вас обрадовать, -- Начал он, внимательно наблюдая за реакцией детей и делая небольшую паузу, чтобы все обратились в слух, -- Что через неделю к вам в район пожалуют службы опеки, и куча людей которые будут распределять вас по хорошим детдомам. -- Со всех сторон раздался неодобрительный гул, кто-то засвистел. Рей поднял раскрытую ладонь, призывая всех к тишине. -- Не стоит. Мы уже обсуждали это. Вам всем нужно нормальное образование, питание и всё прилагающееся. Вы, стоит напомнить, мои люди, а я хочу, что бы то, что принадлежит мне, было хорошего качества. Сейчас, к сожалению, качество так себе. -- Никто не отреагировал на столь вопиющее пренебрежения их жизнями и фактом того, что они вообще-то живые люди. Все уже привыкли, что для Поттера это не имеет никакого значения. -- Напоминаю наш план: связывайтесь друг с другом любыми способами. Поддерживайте связь и всегда, всегда помогайте друг другу. А если кто-то нарушит наши правила, то сообщайте мне, я разберусь. И нет, это не стукачество. Это данность. Надеюсь, вы меня не разочаруете. Собрание окончено. -- Дети, недовольно ворча, разошлись по своим углам. Однако Рей даже не сомневался, что они последуют его указам. На маглах, ментальные закладки держались как влитые, и работали безотказно. А для того, чтобы найти каждого из своих людей в любое время, в любом месте, Гарри просто сделал каждому из них небольшую татуировку, по которой он сможет отследить их. Рей уже делал такие для людей Тома, их с Томом людей, но эти были на несколько порядков слабее и с меньшим функционалом, всё-таки маглы не маги, а он всего лишь мастер рун. Хах, в этой жизни придётся пройти экзамен на это звание ещё раз. Обидно. Гарри зашёл в тренировочный зал, сел у стены и начал наблюдать за тем как Дадли отрабатывает удары на груше. Ему не нравилось быть главным напрямую. Раньше он всегда действовал из тени Тома. Точнее, он всегда помогал мужу, и фактически был его наставником в делах прошедших, но никогда этого никому не показывал. Большинство идей были придуманы Реддлом, а вот с реализацией помогал уже Рей. Фактически, он всегда был главным в их паре касательно всего, что не касалось любви. В любви... В любви главным был Том. Полностью и безоговорочно. Даже если инициатором, к примеру, поцелуя становился Рей, то в процессе, он каким-то невиданным образом становился ведомым, и это частенько выводило его из себя. Он привык быть лучшим в битвах! Но подобные сражения он всегда проигрывал в сухую. Сейчас, по прошествии восьми лет после их с Томом последнего общения, Гарри осознал, насколько сильно ему не хватало мужа. Он скучал. Безумно хотелось снова увидеть улыбку, принадлежащую только ему, почувствовать мягкость губ, и ту нежность, с которой Реддл целовал его. Будто Рей был для него целым миром. Его вселенной. Сейчас Рей понимал что, по крайней мере, для него, именно этим Том и был. Спасало то, что, судя по связи, его муж был жив, здоров и даже относительно нормален в эмоциональном плане, тогда как первые годы после той самой ночи его эмоции находились в какой-то дикой, необузданной буре. Рей чувствовал всё это, и благодарил супружескую связь, не давшую ему страдать от безызвестности. Только вот почему-то связь была односторонней. Ведь самого Рея Том не чувствовал.