***
— Вы поверили её рассказу, капитан? — обратился Берегонд к командиру, когда они оба покинули шатёр. — Не кажется ли вам, что девушка выглядит слишком хорошо для простой селянки из дальней провинции? Да еще и после всех напастей, которые ей довелось пережить? — Платье её сшито из дорогой ткани, это верно, — согласился со старым гвардейцем Фарамир. — Но вид у неё изможденный и испуганный и в то, что последние дни ей пришлось бродить по лесам и болотам в одиночестве, я верю. Однако меня занимает другое, Берегонд. Ты слышал, что она поведала о положении Рохана? С её слов, оно кажется куда более бедственным, чем мы представляли. От короля Теодена давно не слышно никаких вестей, а мой отец не спешит приходить ему на выручку. — Государь обеспокоен тем, что творится на рубежах нашей страны. Западный берег едва держит оборону… — Государь обеспокоен тем, чтобы удержать власть, — перебил своего друга капитан Гондора. — Он стал настолько подозрителен, что кругом видит заговоры. Он не верит ни мне, ни Митрандиру, ни тем более Теодену, точно позабыв о том, что тот всегда был ему союзником. Если всё будет продолжаться в том же духе, Саурон перебьёт нас поодиночке. — Ваши речи столь же опасны, сколь и правдивы, господин, — осторожно заметил Берегонд. Вместо ответа Фарамир грустно улыбнулся и кинул взгляд на догорающий костёр. Солнце меж тем окончательно скрылось за горизонт, уступая место холодному мартовскому сумраку. Лишь на вершинах мрачного хребта Моргай по-прежнему время от времени загорались яркие всполохи огня, чтобы через мгновение столь же быстро погаснуть.Глава первая
21 ноября 2020 г. в 18:40
Солнце медленно клонилось к закату, цепляясь последними лучами за острые пики гор и отбрасывая на землю длинные, неровные тени. Мрачный, высушенный свирепыми ветрами, прилетавшими из глубин Мордора, хребет Моргай багряным кольцом охватывал горизонт. Вспышки огня то и дело сверкали на его вершинах, а удушающий запах гари и пепла постоянно висел в воздухе и как будто служил напоминанием всем живущим, что черный враг день ото дня крепнет и набирает силу.
Но здесь, у подножья водопада, сбегающего в крохотное прозрачное озеро, спрятанное от чужих глаз плотной цепью скал и ущелий, царил вечный полумрак. В самые жаркие летние дни, когда трава сгорала и превращалась в пыль, а зной становился беспощадным, это тайное убежище умело сохранять свежесть и прохладу. Яростные и порой опасные горные вихри над ним также были не властны. И даже зловонные пары Мордора, распространившиеся по всем соседним землям, не могли проникнуть в этот уединенный, тихий островок, ставший символом крохотной надежды на спасение от неумолимо наступающей с востока тьмы.
Молодой гондорец, закутанный в длинный темно-зеленый плащ с капюшоном, в задумчивости глядел на бурлящий горный поток, пролетающий прямо у него под ногами. Брызги воды, разбиваясь о камни, время от времени окатывали его высокие сапоги и полы длинной туники, но мужчина не обращал на это никакого внимания. Целиком погруженный в свои думы, он, казалось, ничего не замечал вокруг себя. Его ладонь, затянутая темной кожаной перчаткой, покоилась на рукоятке воткнутого в землю меча, а взгляд гондорца был устремлен вниз, в самый центр озера, где от воды медленно поднималась серо-голубая полупрозрачная дымка.
Туман. Туман в последнее время преследовал Фарамира, командира Следопытов Итилиэна и капитана Гондора, повсюду: в тревожных и тягостных снах, заставлявших просыпаться среди ночи, и наяву — когда в предрассветные часы он в одиночку обходил лагерь. Такой же густой туман стоял и над великой рекой Андуин в тот день, когда он увидел в ее быстро несущемся течении лодку с израненным телом старшего брата.
Боромира больше нет в этом мире. От осознания утраты каждая частичка тела молодого гондорца наполнялась горечью скорби и невыносимой болью, навечно оставившей след на его челе. Между бровями залегла тонкая глубокая складка, не исчезающая даже в те ныне редкие мгновения, когда он улыбался.
Туман заволок его мысли, на краткий миг помутив рассудок, когда Фарамир понял, что потеря того, кого он любил больше всего в своей жизни безвозвратна, и он остался один в целом свете, точь-в-точь как холодный камень у него под ногами, застрявший посреди стремительного водного потока.
Судьба подарила ему шанс узнать правду. Встретившиеся на границах Итилиэна загадочные существа-полурослики, прибывшие из дальних земель, поведали ему историю последних дней жизни старшего брата. От их рассказа печаль еще сильнее завладела его сердцем, когда один из тех странников обмолвился, каким испытаниям подвергся Боромир под властью погибели Исилдура. Его сильный, благородный и справедливый брат едва не поддался тьме, и чувство вины, преследующее Фарамира с того самого дня, когда он согласился отпустить брата в Ривенделл, нахлынуло с новой силой. Быть может, хвати ему мужества и настойчивости уговорить отца отправиться в земли эльфов самому, всё сложилось бы иначе.
Туман ярости и боли заполонил душу наместника Гондора, когда младший сын принёс ему весть о смерти старшего. На глазах Фарамира всегда жесткий, несгибаемый даже под самыми страшными ударами фатума Дэнетор сломался, точно хрупкий стебелек от порыва ветра. В считанные дни его изборожденное морщинами лицо посерело, властный огонь в глазах погас, а статная, высокая фигура сгорбилась и осунулась, как будто вместе с гибелью Боромира в ней навечно иссяк источник жизни. Несколько суток Наместник не шевелясь просидел в своём кресле, в темноте и в полном одиночестве, не беря в рот ни капли воды и ни кусочка пищи. Всё это время он сжимал в длинных, разом скрючившихся пальцах разломанный рог — единственное напоминание, оставшееся у него о любимом сыне. А когда Фарамир всё же решился обратиться к нему, переборов собственное отчаяние и страх, в ответ он услышал лишь тихий шепот, больше похожий на шипенье змеи: «Уходи. Лучше бы ты погиб вместо него».
Слова отца отравленной стрелой вонзились в сердце. В них было столько злости и презрения, что Фарамир ощутил, как сочивший из них яд, будто в самом деле пробежал по его венам, уничтожив последнюю надежду сохранить родственную связь. И он тогда осознал, что такой надеждой всегда был Боромир — как шаткий мост над пропастью, соединяющий два отвесных берега. А теперь эта переправа рухнула, и нет в целом мире такого средства, которое было бы способно ее починить.
Фарамир коротко поклонился не глядящему в его сторону отцу: «Как пожелаете, государь», — только и вымолвил он, сам удивляясь как ровно и спокойно звучит его голос. Но если больше нет надежды, нет и бесплодных ожиданий, нет разочарования от того, что они не оправдались. Лишь одна пустота. И с этой пустотой в сердце он покинул стены Белого города, как казалось ему тогда, навсегда.
Негромкий шорох за спиной заставил Фарамира отвлечься от своих мыслей. Он обернулся, устремив рассеянный взор на нарушителя его уединения. В нескольких шагах от входа в пещеру прямо под струями бьющей воды возникла также одетая в длинный плащ фигура немолодого следопыта. Его лицо было сурово, в уголках плотно сомкнутых губ залегли острые, будто выточенные из камня морщины, выдававшие много испытывавшего на своём веку воина. В выбивавшихся из-под капюшона тёмных волосах белела седина.
— Простите, что беспокою вас, господин, — верный соратник был прекрасно осведомлен, как его командир глубоко переживает постигшее его горе. — Но я принёс срочное известие.
— Говори, Берегонд, — кивнул головой Фарамир.
— Несколько человек из нашего отряда патрулировали лес к югу от Хеннен Аннун и неожиданно обнаружили там странную находку. Девушка, господин, совсем юная. Она пряталась в кустарнике, когда один из следопытов услышал шорох. Одежда на ней была вся изорвана, а сама она крайне измождена, но несмотря на это, она попыталась дать нам отчаянный отпор. Мы привели её в лагерь, чтобы допросить, но она не говорит ни слова.
Фарамира немало удивил рассказ его воина. Хеннет Аннун располагался далеко от земель, заселенных людьми: с одной стороны его проходила граница с Мордором, с другой — окружали непроходимые леса и болота. Прежде оживленный Великий Западный тракт опустел: из-за постоянных набегов орочьих отрядов мало кто отваживался ступить на него без оружия.
— Стало быть, вы не смогли выведать, откуда она появилась на этих землях? — уточнил он.
Берегонд отрицательно покачал головой:
— Её присутствие настораживает тем больше, что нынче в лесах затаилось множество вражеских приспешников. Кто знает, какова ее истинная цель.
— Уж не думаешь ли ты, что юная девушка — лазутчица Саурона? — усмехнулся Фарамир.
— В теперешние времена, господин, зло может принять любой облик.
Фарамир оторвал от земли свой меч, спрятал его в ножны, затем скинул с головы капюшон, выпустив на свободу густую копну медных волос, приблизился к Берегонду, положил руку ему на плечо и слегка улыбнулся — много лет старый гвардеец был ему преданным другом. В юности он обучал его военному искусству, плечом к плечу они обороняли западный берег Андуина от вторжения Короля Назгулов, теперь же Берегонд вместе с ним добровольно принял изгнание на неспокойные земли Итилиэна.
Вход в шатер, служивший временным пристанищем капитана гондорцев, охраняли двое следопытов. Их лица были также спрятаны за плотной тканью капюшонов, за плечами у каждого висел лук и колчан со стрелами. Фарамир жестом велел им удалиться и вошёл внутрь, Берегонд последовал за ним.
В глубине шатра, на простом походном ложе из шкур капитан увидел тонкую женскую фигурку. Девушка, как и сказал его старый друг, была совсем юной. Плечи ее покрывал изорванный тёмно-синий плащ из-под которого выглядывало испачканной землей платье. Золотистые длинные локоны, вероятно прежде заплетенные в косы, были растрепаны, лишь в паре прядей затерялись обрывки голубых лент.
Увидев вошедших мужчин, девушка резко отшатнулась, тут же упершись спиной в стену шатра, и вскинула на них большие голубые глаза, в которых одновременно отразились и страх, и отчаянная решимость защищаться.
Фарамир медленно приблизился к своей неожиданной пленнице, по-прежнему следившей за ним пристальным взором, присел на корточки у её ног:
— Не бойся, дитя, мы не причиним тебе вреда, — как можно мягче произнёс он, чтобы не испугать её еще больше. — Расскажи нам кто ты, и как оказалась в этих диких местах?
Девушка продолжала молчать, лишь кинула осторожный взгляд на Берегонда, замершего с непроницаемым лицом за спиной командира. Фарамир заметил, что по её телу проходит мелкая дрожь. Вытащив из-за пояса флягу с вином, он отвинтил крышку и протянул по-прежнему безмолвствующей незнакомке:
— Выпей, ты сразу согреешься, и тебе станет легче.
С этими словами Фарамир улыбнулся, словно давая понять, что в самом деле не желает ей зла. Девушка выглядела маленькой и хрупкой, и вопреки предупреждениям осторожного Берегонда, он не мог поверить, что от столь беззащитного создания может исходить опасность. Вероятно, его попытка расположить пленницу возымела действие — незнакомка приняла из его рук флягу и отпила пару глотков.
— Понимаю, что в нынешние неспокойные времена тебе трудно довериться чужестранцам, — продолжал он тем же тихим и мягким голосом. — Поэтому позволь представиться первым. Я Фарамир, капитан Гондора. Ты в краю Итилиэн, и здесь тебе ничего не угрожает.
Голубые глаза девушки расширились, едва она услышала с кем имеет дело. Отставив флягу в сторону, она, наконец ответила чуть хрипловатым от долгого молчания голосом:
— Меня зовут Эовин. Я с земель эорлингов, господин.
Фарамир и Берегонд переглянулись. Старый воин едва заметно нахмурился. Он успел застать далекие времена, когда свободолюбивые роханцы и доблестные гондорцы были союзниками в борьбе с темными силами востока. Теперь же, когда отношения двух королей заметно охладели, вероятно, он не был уверен в том, что всякий выходец с земель отважных всадников является другом.
— Я рад приветствовать дочь славного народа Рохана в своих владениях, — тон же Фарамира по-прежнему оставлася приветливым и миролюбивым. — Мой отец, наместник Дэнетор хорошо знаком с королём Теоденом и не раз выступал с ним рука об руку на полях сражений.
Когда из уст мужчины прозвучало имя правителя эорлингов, девушка опустила глаза. Фарамиру показалось, что они наполнились грустью.
— Как же ты очутилась в Итилиэне?
Эовин неподвижно замерла на ложе и всё также не поднимала головы. Вероятно, ей требовалось собраться с силами, чтобы начать свой рассказ, наполненный печальными воспоминаниями. В том, что история её будет с трагичным исходом, Фарамир не сомневался. Недавно сам испытавший боль утраты, он научился лучше понимать чувства других.
— Я родом из Истфолда, господин, — вновь заговорила роханка. — Мои родители умерли, когда я была совсем маленькой и меня вырастил дядя. Он целитель и научил меня своему ремеслу. Благодаря ему я знаю, как залечивать раны и неплохо разбираюсь в травах… Но нашу землю постигло большое горе. Всё чаще границы стали атаковывать полчища орков, сжигающие дотла наши деревни. Едва ли не каждый день по дорогам проходили вереницы людей, убегающих вглубь страны подальше от войны и пожаров. Их жилища спалили, а многих родственников убили или угнали в плен, и страдания их были безграничны.
Эовин глубоко вздохнула, помолчала немного:
— В один из дней беда пришла и к нам в дом. Накануне мой дядя уехал в Эдорас, а я осталась в деревне принимать раненных, кои в большом количестве прибывали с приграничных районов. Но однажды на горизонте появился отряд воинов и это не были всадники Рохана. Он состоял из орков и некоторых людей с юга, их иначе называют харадрим, и они не уступают в жестокости своим командирам. Я смогла спастись вместе с несколькими жителями деревни, однако дорога в столицу оказалась отрезана и нам пришлось уходить сначала через леса, а затем по реке. Но плот, на котором плыли я и еще двое моих собратьев, оказался непрочным и разбился о пороги, — девушка смахнула слезу рукавом платья. — Меня вынесло на берег, где я и повстречала ваших людей. Не уверена, что кому-нибудь кроме меня удалось выжить.
Фарамир слушал историю чудесного спасения роханки не проронив ни слова и не меняясь в лице, лишь складка, залегшая между бровей стала глубже.
— И что же король Теоден предпринимает против орочьих набегов?
— Это мне неизвестно, господин. Но многими людьми движет отчаяние, всё чаще проходят слухи о падении Рохана. Говорят, никогда еще враг с востока не был так силён.
Фарамир еле заметно кивнул, отошёл от ложа, где разместилась Эовин. Рассказ девушки о бедственном положении соседнего государства и прежде верного союзника лишь усилил его подозрения. В родном для него Гондоре, который как бы не старался сильной рукой удерживать от бунтов и волнений его отец, настроения среди подданных были немногим лучше. С гибелью Боромира, народного любимца и главного наследника престола, смятения усилились в несколько раз.
— На твою долю выпало много тяжких испытаний, дитя, — заговорил он, наконец. — Я очень сожалею о том, что тебе пришлось перенести. Здесь ты можешь чувствовать себя в безопасности и спокойно отдохнуть. Лагерь следопытов скуден на добрую еду и одежду, но, думаю, мы сможем найти что-нибудь для тебя получше, — взглядом Фарамир указал на разорванный плащ девушки. — Я дам распоряжение, чтобы о тебе позаботились.
— Благодарю вас, господин, — впервые за время их разговора Эовин позволила себе улыбнуться. — Вы очень добры.