Храброе сердце

      Из-за полученных в бою под Осгилиатом ран, Фарамир не смог участвовать в последней битве добра и зла у ворот Мордора под предводительством Арагорна, будущего короля Элессара. Один из девятерых, полурослик Фродо Бэггинс из Шира сумел добраться до огненный горы Ородруин и уничтожил Кольцо Всевластия. Саурон пал, и в Средиземье, наконец, наступил долгожданный покой.       Наместник Дэнетор отошёл в мир иной спустя короткое время после победы: выпавшие на его долю испытания, по всей видимости, нанесли непоправимый вред его здоровью — он резко слёг, и за несколько дней его властное, гордое сердце перестало биться. Незадолго до смерти правитель Гондора признал права короля Элессара на престол и передал ему ключи от Белого города. Также он соединил руки своего сына и его избранницы, благословив их на долгую жизнь в любви и согласии. Фарамир тяжело переживал боль утраты, но удар, вызванный смертью отца, смягчала мысль о том, что он успел сказать ему на прощание, как сильно любит и почитает его.       После коронации Элессар с теплотой встретил капитана во дворце, поблагодарил за преданную и верную службу во благо государства и пожаловал ему титул князя Итилиэна. В тот же день он назначил его пожизненным наместником Гондора. Всё то время, что ушло на решение дел, связанных с присуждением почетного статуса, княжна Рохана, Эовин дожидалась своего возлюбленного в Эдорасе, направляя ему в Минас-Тирит полные проникновенной нежности письма.       Наконец, время вынужденной разлуки подошло к концу, и Фарамир отправился в землю эорлингов, где князь Эомер устраивал пышный праздник в честь помолвки своей сестры с князем Итилиэна. Сын Эомунда радушно принял друга во дворце, накрыв в главном зале большой стол, однако во время трапезы Фарамир почти ничего не ел и не пил, нетерпеливо поглядывая на двери в ожидании появления любимой. Ужин подходил к концу, а Эовин не приходила, зато одна из её служанок, подавая кубок с вином, незаметно вложила ему в руку записку с посланием от княжны — она просила его тотчас же прийти в одну из дворцовых башен.       Преодолев сотни ступеней винтовой лестницы, Фарамир поднялся на самый верх и оказался на небольшой смотровой площадке, окна которой выходили на главную площадь Эдораса. Прождав ещё добрых полчаса и уже начиная волноваться, он, наконец услышал за спиной лёгкий шелест платья, а затем две тёплые девичьи ладони закрыли ему глаза.       Фарамир улыбнулся, положил свои руки поверх её: — Я слышал тебя, Эовин, — он обернулся и подхватил княжну в объятия, закружил, потом бережно поставил на пол. — Очень сложно подобраться к кому-то из следопытов Итилиэна незамеченным. — В самом деле, а я и забыла, — Эовин опустила ладони ему на плечи, одарив счастливой солнечной улыбкой. — Выходит, я зря на цыпочках взбиралась по этим невыносимо крутым ступеням. — Почему ты решила устроить нашу встречу здесь? Я ждал тебя ещё в парадном зале. — Потому что старая башня — самое укромное место во дворце, — загадочно прошептала Эовин. — Там внизу, под пристальным взором моего брата мы бы ни за что не смогли сделать это… — поймала его губы своими, прильнула долгим поцелуем, потёрлась носом о его нос. — Эомер считает, что жених и невеста могут до свадьбы позволить себе только улыбаться друг другу за разными концами стола. А я так по тебе соскучилась. — Князь человек строгих правил, — Фарамир запустил пальцы в её сплетённые тугими прядями косы, поймал себя на мысли, что ему больше нравится видеть их распущенными. — Нам стоит соблюдать традиции, пока мы находимся в его доме. — Мы вместе сидели с тобой у костра и ночевали в одном шатре, а теперь должны следовать каким-то традициям. По-моему, это очень глупо. — Потерпи немного, душа моя. Нас ждёт впереди ещё много-много дней и ночей вместе. Эовин помолчала несколько минут, словно раздумывая над чем-то, после спросила негромко: — Фарамир, а тебе не было тяжело отдавать Гондор королю Элессару? Я знаю, что ты должен был это сделать, и у него есть все права, но всё же престол несколько веков принадлежал твоей семье. — Трон Гондора никогда не был моей мечтой, Эовин, — покачал головой Фарамир. — Я всегда любил Итилиэн, считал его своим домом и буду очень счастлив прожить там до конца своих дней. Этот край сильно разрушен войной, мне предстоит много работы, чтобы вернуть ему прежний облик. К тому же, я знаю, что Гондор перешёл к достойнейшему из достойных. Мне не о чем сожалеть. — Вместе мы превратим Итилиэн в большой цветущий сад, — Эовин перешла на шёпот. — Я тоже полюбила эти земли всем сердцем. Ведь там я встретила тебя.       Княжна подступила к окну, откуда раздавался шум готовящегося празднества. Фарамир остановился за её спиной, тоже кинул долгий взгляд на ярко украшенную городскую площадь. С высоты дворцовой башни она была вся как на ладони. — Эомер распорядился дать салют в нашу честь, — проговорила Эовин. — Война закончилась, и по всей видимости, он очень скучает по звуку взрывов. Никак не может привыкнуть к мирной жизни. — Тебе не по нраву такой праздник, моя госпожа? — Не знаю, — Эовин пожала плечами и вновь обернулась к жениху. — Я много времени проводила в тишине и одиночестве и не очень люблю подобные торжества. Я бы с гораздо большим удовольствием осталась наедине с тобой, — чуть помедлив, осторожно запустила ладони ему под плащ, с нежностью погладила по груди. — Мне хочется поскорее стать твоей женой, — прошептала она, глядя в его потемневшие глаза. — Не дразни меня, душа моя, — Фарамир аккуратно отнял от себя её руки и поочередно поднёс их к губам. — Природа устроена так, что мужчинам ожидание даётся гораздо сложнее, чем женщинам. Эовин не сразу поняла, что он имеет ввиду — лоб её озадаченно нахмурился: — Вот почему в лагере, оставаясь со мной на ночь, ты всегда ложился на землю, да ещё в другом конце шатра? Мне так было тебя жалко. Особенно, когда ветер задувал из всех щелей. В ответ на её неожиданное признание Фарамир запрокинул голову и громко, заливисто рассмеялся: — Какое же ты всё-таки ещё дитя, Эовин! — Ты обещал не называть меня так, — легонько толкнула его в плечо, затем вмиг посерьёзнела. — Я хочу родить тебе сына. Такого же красивого, смелого, и с точно такими же серыми глазами. — Всё непременно будет, родная, — прошептал князь Итилиэна, прижимая невесту к груди и глядя поверх её головы на зажёгшуюся разноцветными огнями главную площадь Эдораса. — Непременно.