Одинокие прятки

«Сама с собой играю в прятки Своим друзьям и близким лгу Что всё как прежде, всё в порядке, Я без тебя уже могу. Надев дежурную улыбку И сделав вид что мне везет. Живу без права на ошибку, Давно включив автопилот.» — (Ирина Аллегрова — Одинокая) * * *  — Ты… можешь открыть глаза? Нала, кажется, внутренне облегчённо вздохнула, потому что тишина вокруг них «слегка» затянулась. Для баобаба их весёлого шамана Прайдленда это было немного не свойственно, ведь всегда тут царила только приятная атмосфера (даже во времена правления Шрама), — но сейчас Рафики отсутствовал, а обстановка между бывшими суаругами была, мягко говоря, напряжённой. Поэтому для Налы было в некотором роде послаблением услышать хоть какие-то слова из уст молчавшего Симбы. «Так. Открыть глаза. Не забывай», — опомнилась она и напрягла глаза. Это действие отозвалось лёгкой болью и коликой в районе век, но зато дало хорошие последствия, ведь мало-помалу её глаза начали разлепляться. Находясь долго в темноте, они стали очень чувствительны к свету, как после сна, потому Нала сразу же их зажмурила, из-за чего перед глазами начало рябеть. Затем Нала быстро поморгала и дала им привыкнуть к свету. Она замерла, когда поняла, что должна повернуться и увидеть своего бывшего мужа. В голове сразу застучали вопросы: он изменился? Остался всё таким же или же… Ну там, погрустнел или повеселел? А ждал ли он её вообще? Ей стало слегка страшно, не так сильно, чтобы сжаться в комочек и расплакаться, не в силах признать, сколько времени прошло с их последней встречи, но настолько, чтобы, откровенно говоря, занервничать. Она не знала, как вся эта ситуация выглядит со стороны, с другой точки зрения, но тишина слишком затянулась, заставляя напрячься льва и львицу. Да, Симба произнёс слова, но с его просьбы открыть глаза прошло уже больше нескольких минут. Надо было что-то сказать, верно? Попросить? Спросить? Да что угодно! Больше затягивать тишину не было смысла.  — Где… — начала она неуверенно. Оборачиваться ведь не было необходимости, да? Сим ведь не сказал об этом; просто попросил открыть, но просьбы поворачиваться и посмотреть на него она не услышала. — Где мой сын? По правде говоря, это была первая мысль, о которой она подумала в первую очередь. Симба ведь не мог оставить маленького львёнка там же на границе Прайдленда, где… Где может поджидать эта дрянь Зира?! Нет, Нала знает Симбу — на такую безбожность он не способен. Скорее всего он отвёл Копу вместе с Фурахой в Прайд, где Рафики благополучно вылечил их так же, как и Налу. Симба только вздохнул и пронзал её затылок своим утомленно-проницательным взглядом.  — Серьёзно, Нала? Это было первым, о чём ты… — начал король и тут же осекся. Он расслабил плечи, на пару секунд откинув голову, чтобы глубже вдохнуть и выдохнуть. А потом снова посмотрел на неё. — Боже, когда же первоначальную семью тебе стал заменять этот комок шерсти?  — Его зовут Копа, — возразила Нала, нахмурившись.  — Копа, — цокнул языком Симба, думая, что при немного других обстоятельствах имя этого львёнка было бы совсем другим, чем со значением «Сердце». — А ты вообще помнишь про существование своей дочери? Она страдала все эти месяцы, жаждя встретиться с тобой! Нала молчала ровно две секунды, закусив нижнюю губу. Тот день, когда ей пришлось оставить свою маленькую дочь, она считала самым горьким в своей жизни. Ведь, как мать готова убить при опасности за своё дитя, так и сердце разрывается на части, когда приходится с ним прощаться. Именно поэтому Нале было так больно говорить «Пока» своей малышке. Но ведь… тогда у неё просто не оставалось другого варианта. А затем жёстко ответила:  — Не моя вина, что её отец выгнал меня из Прайда. В один момент Нале даже показалось, что она слышит тяжёлое от злости дыхание Симбы прямо над своим ухом. Но ведь… Она сказала правду, не так ли? Она не виновата, что ушла, и она не бросала Киару, как какая-то безалаберная мать. В этом не было её вины. Ну, насколько она сама могла судить. Тем временем Симба зашагал, но Нала не видела и не знала, куда и в какую сторону. Она слегка забеспокоилась — Симба что-то задумал? Но через пару секунд, кажется, шаги затихли. Нала подумала, что Симба ушёл. Поэтому она нашла в себе силы поднять голову, отчего та отозвалась достаточно ощутимой пульсацией. Но прежде, чем она успела что-либо осознать, прямо перед её глазами предстала оскалившаяся морда Симбы.  — Не моя вина, что её мать утаила о своём сыне от Шрама! — отчеканил он от языка каждое слово. И Нала буквально слышала, как из его пасти льётся поток злости и чуть-ли не лютой ненависти. В уголках глаз скопились слёзы, отчего ей пришлось прикусить губу, чтобы сдерживать их. Было больно от слов Симбы, но ещё больнее и ужаснее было вспоминать самый ужасный период своей жизни. //- Подойди же ближе, дорогая. Я ведь не кусаюсь…// В то время Нала впервые пожалела, что родилась именно такой. Красивой, упрямой, умной. Потому что именно такой тип львиц больше всего интересовал Шрама. //Было мерзко, противно вспоминать, как этот тиран прикасался к её телу, как шептал ласковые слова, в которых как таковой нежности совершенно не было. Она отчётливо помнила, как, когда узнала о беременности, тяжело дышала и повторяла мысленно для себя: «Ради блага Прайда… Ради блага Прайда… Ради блага…». Ей казалось, что она готова хоть в ту же секунду сброситься со Скалы. Потому что даже осознавать, что она будет нести под сердцем чертенка от Шрама, а потом наблюдать со стороны всю оставшуюся жизнь за тем, как Шрам очернит душу своего наследника и тот будет точно таким же тираном, как и его отец, было невыносимо. Она думала, что возненавидит этого львёнка, знала, чувствовала сердцем. А потом, когда после родов Рафики отдал его ей в лапы, она внезапно почувствовала совсем другие чувства. Разглядывая дитя, она чувствовала только тепло и нежность, особенно от мысли, что он — свой, родной. В тот момент ей было плевать на его гены, на внешность. В тот момент она твёрдо решила, что постарается вырастить что-то большее, чем просто чертенка. А затем буквально через неделю она нашла Симбу в джунглях. И её планы изменились…// Львице показалось, что сейчас Симба ударит её, но ей было, откровенно говоря, наплевать. Похоже этот галган говорит так, будто думает, что всё было так легко и просто… Что ж, пусть продолжает так думать. Она приготовилась, как минимум, к пощёчине. Но Симба её не ударил. Только глядел на Налу ещё полминуты прежде, чем пройти мимо неё и уйти.  — Пойду узнаю, как обстоят дела на Скале, — пояснил он, но не повернулся. В следующие несколько секунд он быстро скрылся. Нала проводила его взглядом, наконец отмечая, что за полгода Симба не изменился. И тихо вздохнула. «Когда же всё так поломалось?» * * * В пещере Прайда было темно, как в непроглядную ночь. Так темно, что можно было с лёгкостью споткнуться на ровном месте. Именно в такие моменты львицы и львы благодарят, что относятся к кошачьему роду («Ночное зрение — лучшая штука!» — как сказал бы каждый из них). Поэтому в темноте всё же можно было разглядеть очертания львицы и львёнка в уголке пещеры. Видана и Киара медленно подошли к ним.  — Здравствуйте, — желая выглядеть более вежливой и дружелюбной, королева Прайда улыбнулась. — Надеюсь, вы хорошо отдохнули.  — Более чем, — кивнула Фураха, улыбаясь в ответ. — После долгого путешествия по пустыни отдых и хороший сон был нам необходим.  — А откуда вы пришли? — поинтересовалась принцесса с нескрываемым любопытством в голосе. Львицы переглянулись, на миг задержав свой взгляд друг на друге.  — Из джунглей, — ответил Копа.  — А зачем пришли к нам? — продолжала Киара, интересуясь гостями. — Видана сказала, что вы папины знакомые. Это правда? Казалось, с её словами сердце пропустило удар. «Знакомые?..», — мысленно пронеслось в голове Копы, который моргнул и недоуменно посмотрел на Видану, как и Фураха. Да уж… Не так, конечно, он представлял встречу со своей младшей сестрой. Вообще не так. В его представлении не было нападения какой-то сумасшедшей львицы, ранений и неожиданного вопроса принцессы, которая, как он понял, понятия не имеет о их родстве. Конечно он был рад её увидеть, но ведь… Он даже обнять по простой причине не может её, или рассказать о том, кто он. Видана же поджала губы, бегая глазами в разные стороны от растерянности. Её глаза вдруг остановились где-то в стороне выхода из пещеры. Все повернули головы туда же. На пороге стоял Симба, обеспокоенно мечущий взгляд в каждого из них, так и говоря: «Не говорите».  — Папа! — обрадовалась принцесса, бросившись в объятия отца. — Наши гости проснулись, — оповестила она его.  — Я вижу, — кивнул Симба, но не отвёл взгляда от Копы и львиц. И Копа, глядя ему в глаза и поглядывая на свою одноутробную сестру, всё понял. Киаре никогда не рассказывали о тайнах своей семьи. У Симбы новая семья. Новая жизнь. * * * Нала плачет; громко, навзрыд. Нала кричит от боли; душевной, переходящей в физическую. Это агония для сердца. Зачем она согласилась вернуться в Прайдленд? Что она хотела получить? Увидеться с дочерью, стать снова любимой львицей Симбы и быть вновь счастливой. И что же она получила в итоге? Ни черта! Ранения, разбившееся окончательно сердце, известие о том, что для неё это, несомненно, конец. У её первоначальной семьи новая жизнь. В ней больше нет места для неё. Рафики успокаивающе поглаживает её по спине.  — Я дура, дура, дура, дура! — кричала себе Нала. Рафики лишь вздыхает и шепчет ей на ухо беспомощное «Тише, тише…», в то время, как свой взгляд он поднимает к скрывающемуся за ветвями дерева небу. Опять вздыхает. «Жизнь всё расставит на свои места: вернутся те, кого не ждали… Вернётся всё, что мы отдали… И что когда-то дали нам…» * * * Нала бездумно смотрит на горизонт. Где когда-то она скрылась из виду Прайдленда. Воспоминания ранили, словно когтями по сердцу. Но она просто сидела на холме, думая, что возможно как-нибудь повторит свой путь. Она сидит практически неподвижно, наслаждаясь прохладным ветром, обвивающий всё её тело. Она уже как час утонула в своих мыслях, ничего не замечая вокруг себя. Поэтому она вздрогнула, когда вдруг поняла, что ей кто-то что-то говорит и прикасается к лапе. -…ставляете? — доносится наконец до её ушей. Нала моргнула, и посмотрела вниз. Сердце, как и во все остальные разы, сжалось. Но она старалась не подать этому виду.  — Здравствуй, дорогая, — натянула она на себя улыбку, смотря на широко улыбающуюся львичку и жалея, что не имеет ту же затуманивающую рациональные мысли наивность. — Извини, ты что-то говорила? Я просто не услышала. Киара, кажется, не заметила грусти во взгляде львицы. «Черта Симбы», — подумала Нала, мысленно вздыхая.  — Представляете-представляете, — Киара заерзала на месте от взволнованности и нетерпения рассказать о всех произошедших событиях, — я теперь старшая сестра! У меня появился братик и сестрёнка! Нала, казалось, не дышала. Честно говоря, она уже знала, что Видана рожает, именно поэтому она не присутствовала на Скале Предков. Никто её не остановил. Львицы обсуждали своих будущих наследников, Симба бегал из стороны в сторону, а Фураха и Копа лишь понимающе кивнули ей вслед. Вот только малышка Киара, похоже, узнала, куда пошла её «биологическая мама», потому, когда она смогла вдоволь налюбоваться своими младшими братом и сестрой, направилась за ней.  — О, — кивнула Нала и кое-как вернула улыбку себе на морду. — Это очень здорово. Я тебя от всего сердца поздравляю. Иметь младших родственничков всегда хорошо.  — Ага, — машинально закивала принцесса. — Копа и мама тоже так говорят. Мама. Приятно думать, что таким самым прекрасным на свете словом Киара обращается к Нале. А затем больно, когда доходит наконец осознание, что она обращается совсем не к ней. К Видане. Теперь официально. Нала почти неслышно вздохнула. Что ж, хотя бы она слышит в свою сторону «Мама» от Копы.  — А как их зовут? — поинтересовалась Нала, заметив, что тишина слегка затянулась.  — Ангази и Маини, — сразу ответила гений чистой красоты, даже не заметив, как Нала тихо усмехнулась. «Свет и Надежда», — подумала она. — «Да, конечно — Светлая Надежда на счастливое будущее».  — Поздравляю, — вновь сказала Нала.  — Спасибо, — улыбнулась Киара, через полминуты она неловко попрощалась и ушла обратно на Скалу. (И может быть… Может быть Нала где-то в глубине подсознания всё же к этому «До свидания» добавила такое желанное «Мама». Может быть, она просто так подумала на секунду, а может… Может быть это совсем не «может» и не «быть», а произошло на самом деле, но увидеть грань между реальностью и воображением в тот момент она, увы, не смогла). * * * Нала сидит всё на том же холме, вновь глядя на горизонт. Она уходит. На этот раз навсегда. Не попрощавшись. Прощаться больно. Она сама по себе это знает.  — Уже уходишь? Нала усмехается, даже не поворачиваясь. Она знает, кто это.  — Хотела сделать это по-тихому, — ответила она.  — Что ж, видимо не получилось, — Симба садится рядом с ней. Они находят тишину приятной, ведь проводят её в компании друг друга. Они давно так не сидели вместе. Они, можно сказать, находят некое наслаждение в этой идиллии. Проходит много времени. Наконец, Нала вздыхает.  — Думаю, пора, — говорит она. Хочется остаться. Хочется посидеть ещё немного. Но нельзя, нельзя, нельзя, нельзя… Пока не передумала. Нала встаёт и начинает медленно двигаться вперёд. Проходит всего несколько секунд прежде, чем Симба её останавливает. Она не осознает ничего, не понимает, не видит, не слышит ничего больше, потому что, в тот момент вся концентрация была направлена на поцелуй; долгий, страстный, жаркий. Когда воздуха в лёгких почти не остаётся, они неохотно отстраняются друг от друга.  — И что же это было? — усмехается Нала, вскидывая левую бровь.  — Можешь считать, что это моё «прощай», — улыбается Симба. Нала смеётся. Звонко, заливисто. Долго смотрит на Симбу. Разворачивается, собирается продолжить уходить. А затем смотрит на него.  — Может, сыграем в прятки? — предложила она совершенно спокойно. Симба не понимает. Смотрит недоуменно. Затем игриво ухмыляется.  — Ты прячешься, а я…  — О нет, Симба, — невозмутимо перебивает его Нала. — Это совсем другие прятки. В них ты никогда не сможешь найти и отыскать меня, а я — тебя. В них мы расходимся, чтобы никогда не останавливаться искать, чтобы никогда не найти.  — Получается, безвыигрышная игра?  — Скорее, одинокая, — улыбается львица. — Совершенно непоэтично, но абсолютно верно. Знаешь, бывают такие моменты, в которые ты ныряешь, затаив дыхание, и тонешь в них. На их телах не осталось места, которое бы не поражала эта едкая боль. Она, как смола, стекала по лбу и прожигала их шерсть, кожу, кости, душу…  — Хорошо, — отвечает Симба, понимая, что ничего хорошего не будет. — Прощай. Нала не отвечает. «Прощай» слишком больно произносить, и совсем не хочется снова сдавливать кольцами сердце. Нала только улыбается. Для неё улыбка — самое лучшее прощание, которое она может подарить Симбе в последний раз.