Так называемая Семья: Колыбель для девочки-убийцы

Агате одиннадцать лет, и она уже успела перерезать десятки глоток. Звучит безумно, но стоит узнать, кто её отец, и всё становится понятно. Как же ещё может пройти детство дочери жестокого могущественного демона? В некотором плане она немного похожа на обычных детей. Она так же любит весёлые игры, так же мечтает о куче друзей, так же интересуется всем, что видит вокруг себя, и задаёт множество вопросов. — Папа, откуда все эти люди? — Какие люди, Агата? — отзывается Малак, даже не глядя на свою дочь. — Ну, которых ловят твои монстры. — Ах, эти… — Малак улыбается. Видимо, эта тема ему приятна. — Все они раньше были частью иного, огромного мира. — А что с ними случилось? — Лишились физического тела. — Это как? — Агата выдаёт новый вопрос, когда Малак ещё даже не успел закончить фразу. — Умерли. — А-а… — Так вот, — терпеливо продолжает демон, — сюда они попадают за то, что в том мире вели себя плохо. Сделали какие-то аморальные… то есть злые и неправильные вещи. — Как ты, папа? — спрашивает девочка невероятно невинным тоном. — Ну что ты, Агата! — смеётся он. — Их поступки никак не сравнятся с тем, что делал я! Вся её сущность — невообразимый контраст безжалостности и детской наивности. Отец воспитал её в сдержанной любви, строгости и отсутствии сострадания к смертным. Агата не воспринимала людей всерьёз. Они казались ей до смешного глупыми, они её веселили. Возможно, она даже не понимала до конца, что такое убийство. Для неё погоня за жертвой являлась не более чем очень интересным заданием от папы. Если ей всё удавалось, она получала похвалу и нового друга (правильнее было бы назвать её друзей её игрушками, но она так не считала). В случае провала отец был разочарован и наказывал её, перенося в небольшую комнату без дверей и окон, и оставлял там на какое-то время. В те моменты ей было невероятно обидно. Не только потому, что она теперь весь день просидит в скучной комнате без возможности отсюда выбраться. Она не любила, когда отец в ней разочаровывался. Когда он говорит «Ты ведь можешь лучше» и «Я ждал от тебя большего», это безумно её расстраивает. Ещё Агату раздражало, что каждая новая жертва почему-то пыталась унести с собой предыдущих. — Зачем ему мои друзья? Они мне нужнее! Пусть найдёт себе своих! В своём мире Малак всё разделил на уровни, каждый из которых отдал своим монстрам. Один — Обезьянам, другой — Стражам и так далее. У Агаты тоже был свой уровень. Малак пустил её туда не сразу, ей нужно было время, чтобы вырасти, подготовиться, и, даже когда он дал ей работать наравне с остальными, поместил её уровень почти в самом начале пути, а туда он ставил, как известно, самых слабых. Но Агате он этого объяснять не стал, чтоб та не посчитала себя хуже других. Монстры не имели права причинить Агате любой вред. Они могли сколько угодно нападать друг на друга, но дочь их повелителя была неприкосновенной. И они это правило ни разу не нарушили. Возможно, и повода-то особо не было — Агата их почти не злила. Так она и жила. Под покровительством отца-демона в его собственном, скрытом от всех, уродливом мире, в окружении безжалостных чудовищ и пойманных ими одиноких душ, которые с каждым днём теряли воспоминания о своём прошлом и становились просто плачущими и тоскующими призраками, удостоившимися звания «друзей» маленькой девочки-убийцы.