***
— Чего уставились, невежды! Склоните головы предо мной, ибо я — Великий Локи, ваш будущий правитель! — то, с каким величием и надменностью были брошенны слова, вызвало у всех находившихся в зале ироничный смешок. Фрейр бестактно тыкал в рыжего пальцем, шушукаясь о чём-то с Хениром и косо поглядывая, будто он и не ровня им вовсе, а придворный шут! — Я научу вас манерам, остолопы неотесанные! — обиженно хмыкнул Локи, силясь не выдавать эмоций и сохранять хладнокровие. Однако получалось из рук вон плохо и, чтобы хоть как-то отвлечь кучку божественных громил, в ход пустилась хитрость, вознамеревающая заболтать и сбить с толку всех и сразу, только бы поскорее усесться на трон. Один из асов поднялся из-за стола, проводя ладонью по шёлковой ткани гиматия, и Локи тотчас разглядел в нём одного из сыновей праотца, Бальдра — бога плодородия, мира и красоты. — Сын ëтуна Фарбаути и Лаувейи, иллюзионист, лжец и душегуб. Неподражаемый Локи. Сколько бед и проблем принесло асам одно лишь твоё появление на свет, — монотонный голос прорезал повисшую на мгновение тишину, вынудив плута испустить протяжный стон и красноречиво закатить глаза. Локи медленно двинулся навстречу Богу, останавливаясь в нескольких сантиметрах от него, горделиво вздернув голову вверх, упираясь взглядом в колючий малахит. — И тебе не хворать, Бальд. Не щадят тебя ни столетия, ни власть, ни матушка природа, явно прогадавшая в выборе покровителя. Всё так же заносчив и дотошен, как прежде, — ехидно прищуривщись, изрек лукавый, обнажая ряд белоснежных зубов и неожиданно задорно подмигнул. — Довольно, — прогремел раскатистый голос всеотца, наблюдавшего за этим бесчестьем со стороны. — Чего ты добиваешься, Локи? — Справедливости ради, хочу отметить: всё, что было погромлено и уничтожено мной, было сделано во благо! Всё для мира во всём мире, во главе которого должен стоять я. Уперев левую ладонь в бок и по-хозяйски выставив вперёд ногу, ас принял уверенную позу, наталкивая на предположения, что у него, наверняка, есть основания для подобной веры в себя. Однако ни кричащие речи, ни самоуверенность исходившая в голосе, ни величие, безгранично сочившееся из каждой клеточки его тела, не произвели и толики того восторга и трепета, что он обрисовал в голове, предвкушая реакцию сородичей. — Не быть тебе властителем, покуда жив я! — грозный голос прозвучал как раскат грома, готовый выпустить из недр плотно затянувшихся туч разряд иллюминации молний, испепеляя неугодных в прах. Локи сделал успокаивающий жест рукой, неторопливо отступая назад, пытаясь хотя бы отчасти успокоить разгневанного Одина, покуда быть обращенным в горстку пепла, после всего пережитого ему хотелось меньше всего, а желание приблизиться к заветной цели вынуждало быть более снисходительным и терпеливым к побратиму. Переступив последнюю ступень ведущую к святая святых, он наконец удовлетворился проделанной работой, воспламенившись ликующей улыбкой, что освещала едва ли ни весь Асгард. — Ох, всеотец, ты запоздал. Я уже-е-е… — пропел плут, усаживаясь на вожделенное место трона и хлопнув в ладоши. Скрестив ноги, он пытливо уставился на оторопевших асов, что в замешательстве взирали на лукавого проходимца. — Ну согласитесь, верзилы, я смотрюсь здесь куда лучше Одина! Обескураженные боги смотрели на рыжеволосого плута, не понимая как реагировать на очередную его выходку. Сам всеотец, стоящий до этого в дальнем углу зала, медленной походкой направился к своему законному месту, по дороге размышляя, что за козырь может быть спрятан в рукаве шута. Вороны, кряхтя, присели на трон, настроживая всех асов своим поведением. Верховный бог застыл в паре метров от Локи, прислушиваясь, а не гудит ли часом тайный проход его сокровищницы. «Неси к Одину… К Одину… Он в тронной зале… К Одину», — шептало в голове Юле родным приятным голосом, будто это отец просил помочь маленького ребенка. Ему не хотелось противиться, а повиновение приносило чувство блаженства, правильности и родительского одобрения. Широкий уверенный шаг эхом отскакивал от стен, отбивался от каменного пола, нарушая привычную тишину редко посещаемого места. Бесконечные повороты уже не напоминали жестокий лабиринт, даже выросшая стена перед лицом валькирии после нажатия на правильные камушки превратилась в двери, что вывели Юлю прямо к трону Одину, на котором восседал Локи, принявший привычный свой вид. Боковым зрением заметив подельницу, он вскочил и вырвал из её рук тессеракт. — Я же говорил, что вы преклоните колени предо мной… — поворачивая куб в ладони перед остальными асами, начал свою речь Локи. — Отныне полноправным властителем девяти миров являюсь я, и вы, собратья мои меньшие, хотите того или нет, будете верными соратниками и помощниками в делах мировых. — Он благоговейно обвел пальцем край тессеракта и, запрокинув голову к потолку, издал громкий победный крик. — Я Локи, сын Ётуна, побратим Одина, полноправный правитель Ётунхейма, бог хитрости и коварства. И теперь вы склонитесь перед истинным правителем всех миров! — поднявшись с трона, теперь по праву принадлежавшего ему, вытянул руку, жестом подзывая девушку к себе, та, с минуту поколебавшись, все же подчинилась просьбе нового правителя. — И ты тоже, моя отважная валькирия, — ласково прошептал он, проводя ладонью по румяной щеке девушки, тепло взметнулось в его душе волной нежности и восторга, и он усмехнулся, видя сомнение в её глазах. — Не беспокойся, золотко, ты со своей задачей справилась прекрасно. Празднество в честь нового предводителя асов не могло похвастаться масштабностью или весельем. Оно скорее напоминало принудительный корпоратив, где подчинённые прятали за фальшивыми улыбками негодование. Тор, выпивая очередную кружку мёда, пялился на Мьёльнер и отца, что, понимая мысли сына, просто качал головой. Больше всего Одина интересовала красавица, стоящая возле Локи, на плече которой расположился Хугин. Происхождение девушки дарило ему призрачную надежду на возможное воздействие на неё силой, которой подчинялись ранее только валькирии. Пока бывший владыка размышлял о своём, хмельной мёд одурманивал головы асов, что уже с меньшим презрением смотрели на восседавшего на троне плута. Локи вращал тессаракт, рассматривая пьющих и жующих, что сидели за огромными дубовыми столами, ломящиеся от обилия явств на них: зажаренное и отменное приправленное мясо было окружено спелыми овощами, фрукты притягивали взгляд, так и умоляя отведать их налитые соком бока. Однако произошедшее не принесло должного наслаждения. Душа хотела большего, но обстоятельства не давали ей развернуться на всю силу. Лукавый взгляд скользнул по фигурке Юли и застыл в её карих глазах. Он уверенно разрезал расстояние разделяющее их, кладя крепкую ладонь на приоткрытые бедра. — Знаешь, золотко, ты драгоценный камень, оказавшийся в моих руках; один из самых правильных выборов, сделанных мной за многовековую жизнь. Мог ли я мечтать о лучшем союзнике? — томно выдохнул плут прямо в уста воительницы, сверкая пленительной улыбкой. Девушка неосознанно прикусила губу, глядя из-под опущенных ресниц на резко очерченные скулы, горящие глаза цвета оникса и тоненькую, упрямую линию рта, растянувшуюся в озорной ухмылке. — Не хочешь составить мне компанию и покинуть это душное местечко? — лёгкий кивок шатенки послужил ответом, от которого лицо рыжего осветилось небывалым счастьем. Взяв тоненькие пальчики валькирии в ладонь, он повёл её в опочивальню, усаживаясь на край царской кровати и увлекая девушку вслед за собой. — Ну и как тебе мои новые покои, золотко? Руки властно притянули хрупкое тельце к себе, приподнимая словно пушинку и пристраивая на коленях, сухие горячие губы жёстким болезненным поцелуем сомкнулись на устах растерянной девушки, сминая, подчиняя прихоти. Сорвав самодельные резинки, он растрепал её некогда красивые кудри, не отрываясь от сладостных уст, что уже не противились, напротив, Юля расслабилась под необузданным напором, растаяв от неудержимой страсти. — Ах… — еле слышный стон сорвался с губ девушки, стоило только горячему асу сомкнуть пальцы в шоколадной гриве, вынуждая её запрокинуть голову и открыть доступ к изящной шее, к которой тут же примкнули горящие поцелуи, чередуя нежные и грубые укусы, рисуя острым язычком незамысловатые узоры. Ей хотелось раствориться в его пылких объятиях, утонуть в трясине медных глаз, полыхающих низменными желаниями, что так необратимо тянули за собой. Однако, несмотря на столь прекрасные ощущения, обуявшие хрупкий стан, что-то невидимой струной щёлкало в голове, лихорадочно пробиваясь сквозь гущу похоти. Пелена вмиг затуманила рассудок приступом дикой злобы, глаза загорелись недобрым огнём, а подсознание уже рефлекторно выдавало посыл сроднившимся голосом: «Убей его… Избавься от предателя! Убей… Во имя и ради Одина, единственного отца всего живого! Верни трон истинному владельцу…» Руки выскользнули из страстных объятий, и в то же мгновение воительница выхватила кинжал из ножен, вскинув ладонь с крепко сжатой рукоятью вверх, полоснула аса по шее, надеясь, что клинок окажется достаточно острым и прорежет гортань. Однако желанию её не суждено было сбыться, покуда последним, что она едва ли смогла разглядеть сквозь размытый иллюзией взгляд — струйка крови, скудно вытекающая из подкожной мышцы. Девушка сморщила лицо, словно её одолевала мигрень, и выдала невнятный звук, больше похожий на мучительный стон. Потёрлась щекой по тёплой ткани и выставила руку вперёд, упираясь во что-то шерстяное, отталкивая его от себя. Открыть глаза было непосильной задачей, но что-то влажное из-вне тыкалось в лицо и заставляло пустить в зрачки свет. Как только узкая щёлочка, обрамлённая чёрными ресницами закрасовалась на лице, шершавое и мокрое прошлось по лицу девушки, беспощадно и обильно увлажняя его. — Фенрир, фу! Локи убери его и белку, — машинально фыркнула ещё не проснувшаяся полностью Юля, продолжая отталкивать от себя животное. Но хрюкающий мопс и не думал слушать засоню, продолжая делать увлажняющую, питательную маску а-ля «омолаживающие слюни». К ней присоединилась и Элис, облизывая и легонько кусая за пальцы хозяйку. Зубки попали на что-то и звякнули, но Юля не обратила на это внимание, пытаясь отогнать питомцев и понять, что они делают в Асгарде. Вдруг она резко подскочила и села, вытаращив глаза. Открыв рот, валькирия ошарашено осмотрелась, не обращая внимания на Пиню, что нырял под руку, прося ласки. — Дома… Я дома? — неуверенно шепнула Текила. Бежевые обои с египетской тематикой, шкаф цвета светлой древесины и белый медведь на антресоли упорно доказывали, что находится она в родных стенах. В ногах — скомканное цветастое одеяло, выдававшее неспокойный, долгий сон. Любимая уютная пижамка, которую Локи заставил снять в домике Сарга, сейчас снова прикрывала все интимные места и не только. За окном — чистое небо родного города. Подоконник, что проглядывается сквозь прозрачную, украшенную цветами тюль, засыпанный снегом, говорил о смене времени года. — Я точно дома, — прошептала изумлённая девушка и застыла, машинально поглаживая питомцев. «Неужели это все было сном?» — подумала Юлия и принялась искать гаджет. «Так, надо срочно, пока помню, написать все. Как там было? Локи у зеркала стоял… Белка, Рата-как-то-так-там… она в ногах была. Где мой телефон?» — открыв заметки, застучала по экрану фикрайтер. «А что потом? Я оказалось в теле Локи? Нет, это в игре… Бонус, я забрала его? А нафиг алмазики, когда тут такой сюжет приснился, во Таня удивится фантазии… Точно! Волк и змей там ещё были и этот блондинчик», — наспех строчила Юля, пытаясь вспомнить побольше деталей из сна, который ускользали от неё словно дым. Солнце золотыми глазами блеснуло сквозь тучи, лучами оставляя зайчиков на пижаме девушки. Но Текила не обращала внимание, полностью отдавшись музе, что шептала на ушко всякие небылицы. Она настолько была увлечена процессом, что не замечала ничего вокруг, кроме букв, скачущих на экране. Лукавая улыбка растянулась в небе, когда подарок на память соскользнул с большого пальца Юли при очередной попытке отогнать собаку от себя. «Моя валькирия, спасибо тебе за помощь, золотко», — всплыло в темноволосой голове неземным знакомым голосом. Словно услышав откуда-то звук, Юля резко обернулась, роняя смартфон на простынь экраном прямо на золотой поясок. Карие очи уставились в небо, но огромная серая туча спрятала лучи золотого солнца, полностью стирая из памяти все приключения девушки в Асгарде. В проёме открытых дверей появился Вова, держащий поднос, на котором стояла чашка с любимый чаем и коробочка с пышным бантом. Девушка тепло улыбнулась своему мужчине и потянулась к нему, совсем позабыв о рыжеволос боге. — С Днём Рождения, Жабыч! — торжественно произнёс Вова, чмокнув Юлю в губы.Глава 4. Переворот
8 декабря 2020 г. в 19:22
Демонстративно откланявшись скрывшейся за дверью сокровищницы девушке, плут уверенно двинулся вперёд к намеченной цели, намереваясь навестить всеотца, который, наверняка, восседал в главном зале, окружённый десятком жадных до власти и трусливых лизоблюдов — сородичей правителя.
Вокруг простиралась медовая река, чья спокойная гладь смиренно несла поток напитка по крутому витку холма, тоненькой нитью скрываясь за горизонтом. Остановившись лишь на мгновение, лукавый благоговейно окинул сиë великолепие восторженным взглядом, расплываясь в ослепительной улыбке. Совсем скоро владыкой девяти миров может стать он: отважный, смелый и решительный Бог иллюзий и коварства, Непревзойденный Локи! И падут враги на колено, склоняя головы в поклоне, и всему живому отныне он станет всеотцом! Смахнув скупую слезинку восхищения от переполняющего чувства гордости за самого себя, побратим продолжил путь, понимая, что, несмотря на хорошо продуманный план, времени остаётся катастрофически мало, и пора бы уже указать Одину его заслуженное место.
Вдохнув для решимости побольше воздуха и натянув на лицо фирменную улыбку, Локи миновал ворота внутренней крепостной стены замка, травником усыпляя по пути всех стражей, охранявших владения праотца, что, едва вдохнув микстуру, обмякшей тушей валились наземь.
— Одину стоит быть более бдительным и укреплять дозор, уж больно хлипкие у батюшки ребята, — язвительный бубнеж прервался ударом о правое плечо. Входная дверь распахнулась столь стремительно, что холодный ветер взметнул чёрные пряди лже-Хиддлстона, закрывая обзор. — Какого?!.. — стальная хватка, сомкнувшаяся на шивороте плута, оборвала гневную тираду, что почти сорвалась с уст растерянного проходимца.
— Пакостник мелкий! — взревел всеотец, бесцеремонно швырнув на пол, словно ничего не весившую игрушку, меняющегося в привычную внешность божка. — Что ты устроил? Во что превратил Биврëст, что я по крупицам возводил вместе с братьями? — гневно вопрошал Верховный Бог, сверкнув ледяным взглядом из-под седых бровей. — Ёрмунганд в мгновение превратил многовековое построение в руины, и всё по твоей лишь прихоти!
Раздраженно фыркнув, Локи поднялся на ноги, отряхивая подол кожаного плаща и не удостаивая вниманием десятки глаз обращённых в его сторону. Всё, что приковывало взгляд плута, находилось у стены напротив входа в роскошное убранство: возвышение, на котором стоял монументальный трон, с высокой позолоченной спинкой, драпированные гобеленами подлокотники украшенные фигурами людей, склоняющих головы перед Богами и вырезные морды скалящихся львов у подножия. Всё в совокупности производило неизгладимое впечатление на лукавого божка, чей задорный блеск в глазах вспыхнул новым пламенем.
Пятеро могучих асов взирали с нескрываемым презрением на выходца из Ётунхейма, безмолвно выказывая недовольство подобной неучтивостью, словно он грязь, не достойная стоять на одной ступени вместе с ними. Но его это ничуть не задевало, ведь мыслями он был далеко отсюда, там, где хранятся множество ценных вещей и блуждает одна живая душа.
Казалось, каменный лабиринт хитросплетения холодных коридоров никогда не закончится. Пару раз девушка терялась, хотя точно помнила, что не поворачивала ни в одну из сторон, однако глазами встречалась всё с тем же полумраком, к которому взор привык ещё с первого тупика. Чем дальше она продвигалась в сокровищницу, тем сильнее горело в районе шеи. «Валькирии можно приходить сюда только с добрыми намерениями, только пополнять сокровищницу Владыки, почему ты здесь не за этим? Почему не прославляешь всеотца?» — оглушил её голос из-вне.
Высокие колонны, подпирающие арочный небосвод, отдельные отсеки с наиболее важными артефактами: отобранный у великанов из Нифльхейма Ледяной ларец, Вечный огонь, воскрешающий мёртвых, глаз чародея, контролирующий разум практически любого живого существа. Да только это всё не то, что нужно было воительнице.
Вновь поворот туда, где, кажется, проходила уже сотню раз, но сейчас…
Полукруглый, закрытый от сторонних под световой иллюзии зал, самый дальний, но отнюдь не самый заброшенный. Каждый дюйм говорил о том, что здесь бывали нечасто, но всё же не забывали места сосредоточения огромной силы.
Куб переливался разными оттенками голубого: от аквамаринового до лазурного — полупрозрачной паутиной окутывая пространство вокруг неспокойными разводами, всполохами света. Юля застыла, завороженно рассматривая артефакт, который манил к себе и пугал одновременно своим неестественным свечением.
— Так, надо просто его взять, — проговорила она, стараясь звучать как можно увереннее, заглушая тем самым все нотки истерики, которая билась в душе. — Как там рыжий говорил: думаешь о благе Одина и берёшь, не прижимаешь к себе, но держишь крепко. Несёшь и думаешь о доме, о собаках, о родном городе. Просто иди, куда ноги ведут, — выдох в очередной попытке собраться. — Ага, так-то просто это! Оно вон какое странное и красивое, — магическое свечение притягивало взор и пленяло всё сильней, приумножая страх.
«Что ты тут делаешь валькирия?» — загробным шёпотом пронеслись слова, вея холодом по всему телу.
— То, что надо! — раздражённо бросила она. Страх перед неизвестным заставлял нерешительно топтаться на месте, словно опасаясь возможного ожога о магический предмет. — Соберись! — чёткий приказ самой себе. — Надо всего лишь протянуть руку и взять, — вдох-выдох как у олимпийского чемпиона перед прыжком в длину. — Вот возьму, а потом домой, непременно, — мысли о родных стенах стали согревать душу, заглушая крики внутренней паники.
«Воительнице запрещено здесь быть без прямого приказа верховного», — вызывая новую толпу мурашек, вещал правило чужой и стальной голос.
— Но я же сюда как-то зашла! Значит можно, — огрызалась сообщница Локи. — Это всё во благо Одина, меня и моих собак.
Её тонкие пальцы дрожали, то сжимались в кулак, то снова протягивались к светящемуся кубу. Сглотнув, она нервно поправила причёску, пару раз выдохнула через рот набранный носом воздух и попыталась устоять на подкашивающихся в коленях ногах. Ещё никогда в своей жизни девушка так не волновалась! Муки совести завели скрипучую шарманку, вторящую ей в сотый раз, что она не вор, а хороший и порядочный человек, больше всего желающий в этот самый момент оказаться дома, где её окружает всё такое родное и привычное. И ведь могла же она сейчас лежать у себя в спальне, пролистывая в очередной раз просторы социальных сетей, где столько всего интересного… А теперь была лишь эта сокровищница и светящийся куб, который необходимо было взять и принести рыжему.
«Да хватай этот кубик и скорее возвращайся домой! Тебя же там ждут», — родной голос призывал к действиям, разливая тепло и спокойствие по телу.
«Место валькирии в Асгарде, подле Одина всеотца!» — строгий тон выбивал неугодные чувства, сковывая мирные реки, что согревали, льдом долга перед чужой родиной.
— Да заткнитесь вы оба! — разозлилась девушка и, стряхнув с пальцев нервозность, схватила сувенир для бога коварства настолько быстро, что сама не поняла, что произошло.
Привычное родное и такое комфортное тело в одно мгновение стало чужим, непослушным, тяжелым. В глаза будто насыпали песка, но протереть их было невозможно, даже моргнуть лишний раз Юля не могла, ибо приказы, что посылал мозг, терялись в нейронных путях упрямого рассудка. Шею жгло, словно тысячи раскалённых иголок отбивали на ней чечетку. Огонь увеличивал радиус действия, разгораясь на трапеции новым танцем. Она чётко чувствовала новый рунический круг, но провести по нему рукой не могла. Сами же конечности верхнего пояса крепко держали кончиками переливающийся всеми оттенками океана артефакт. Взгляд был устремлён вдаль, дыхание ровное, сердце работало в нормальном режиме. Вся дрожь, страх и переживания, с которыми чужеземка ступила в святую святых Асгарда, были выключены словно по щелчку, заменив их уверенностью, строгостью, хладнокровием и чувством долга. Отставив ногу назад, она сделала оборот на сто восемьдесят градусов и зашагала, словно по навигатору, совсем не женской изящной походкой.