The Devil and the Deep Blue Sea

      Сердце все еще бьется в ладони, обтянутой белой перчаткой. Пальцы Беккета слегка сжимают мясистую, скользковатую массу. Возможно, это лишь плод воспалённого невыносимой жарой и сухостью в горле воображения, но Норрингтон готов поклясться, что слышал, как участился пульс будто сразу встрепенувшегося сердца, словно его хозяин за сотни тысяч миль почувствовал неладное.       Лорд улыбается.  — Превосходно. — выдыхает он.       Беккет кладет сердце на стол. Его ровное биение сопровождается отвратительным звуком. Норрингтона передёргивает.       Бывший коммодор переводит взгляд на лежащую тут же на столе каперскую грамоту. Его имя уже написано в заветной строке его собственной рукой. Все, что ему нужно — печать и подпись Беккета, последний шаг до его свободы и возвращения в нормальную жизнь. Подумать только, что месяцев непосильного труда, позорного и жалкого существования, горькой ненависти к самому себе, ничтожному пьянице с Тортуги, можно было избежать с помощью одного-единственного листа бумаги с подписью и пятном воска.  — Я могу считать себя капером на службе Ост-Индской компании? — с нажимом спрашивает Норрингтон.       Бекетт продолжает победно улыбаться. Он медленно снимает перчатки и аккуратно кладет их в отодвинутый ящик стола.  — Я едва узнал вас. — признается он.       Норрингтон потупляет взгляд.  — Эти лохмотья — ваша старая форма, я прав, коммодор? — спрашивает лорд.       Это обращение, его прежнее звание, которое когда-то по праву принадлежало ему, заставляет все в груди сжаться.  — Прошло много времени с тех пор, как я носил это звание, сэр. — с горечью отзывается Норрингтон.  — Не так уж и много. — Бекетт бросает взгляд на грамоту.       Всего одна печать и подпись. Так мало нужно для того, чтобы вернуть Норрингтону его прежнюю жизнь, которую он умудрился столь бесславно потерять.       Беккет перебирает бумаги пальцами. Он знает, эта грамота — все равно что второе сердце, лежащее в его собственной ладони. Стоит всего лишь посильнее сжать пальцы и…  — Вы были хорошим человеком, мистер Норрингтон. Но я не могу сделать вас капером. — спокойно произносит лорд.  — Сэр… — начинает изрядно опешивший Норрингтон, тут же прикусывая язык.       Он ещё не окончательно растерял свое благородство и тактичность, чтобы устраивать сцены в кабинете главы Ост-Индской компании, несмотря на то, что был в шаге от этого.       Бекетт видит его замешательство и усмехается.  — Я не могу назначить вас капером, потому что хочу предложить вам кое-что получше. — видя, как встрепенулся Норрингтон, Беккет довольно продолжает. — Вы знаете, что я могу возвысить вас так, что ваша прежняя должность и звание покажутся вам незначительными. Вам стоит всего лишь…       Лорд растягивает момент, самодовольно наблюдая за тем, как с каждым его словом фигура Норрингтона все сильнее напрягается от нетерпения. -…поклясться мне в верности. — заканчивает он, в ожидании глядя на бывшего коммодора.       Норрингтон молчит. Каперская грамота дает ему право бездельничать, плыть туда, куда душа зовет, делать то, что захочется, но покровительство Беккета обязывает его навеки оставаться возле лорда, быть при нем, как один из его многочисленных миньонов, беспрекословно подчиняться приказам, насколько бы опасными и рискованными они не были, и в случае чего, встать на защиту интересов лорда. Если придётся, и ценой собственной жизни.       Эти холодные серые глаза словно заглядывают ему прямо в душу, улавливая каждую его мысль. Лорд глядит на него так, словно бы уже заранее знает его ответ.  — Вы клянетесь мне в верности? — тихо спрашивает он.       Норрингтон опускает глаза.  — Скажите это. — с нажимом просит лорд. Хотя это звучит больше как приказ.  — Да, сэр. — отвечает Норрингтон.  — Отлично.       Бекетт неторопливо крутит перо в пальцах, опуская его в чернильницу. Он колеблется. Вооруженный охранник все еще ждет у двери. Эти дуболомы привели Норрингтона в Форт-Чарльз, обращаясь с ним так, словно никогда его и не знали, словно он был обычным преступником или бродягой, а не их бывшим командиром.       Слуга появляется в дверях спустя минуту после того, как Беккет послал за ним.  — Проводите Мистера Норрингтона в ванную. — приказывает Бекетт. — А я посмотрю, что тут можно сделать.       Норрингтона выводят из комнаты. В дверях он оборачивается, смотря Беккету прямо в глаза.       Лорд все ещё держит перо над листом. Рядом с ним на столе вопреки всем законам природы бьётся живое сердце.       Он улыбается.