Луноликая

Чтоб вас Шинигами в живот запихнул! Вот какого… У меня слов цензурных нет… Зачем Киара запихнула меня не в младенца, а в ещё нерожденного ребёнка? Эта пуповина грозится придушить ещё не рожденную меня. И что под конец это было? Испытание? Сломает? Куда уж больше? Чёрт. Ладно. Бесполезно додумывать. Что бы не задумала эта парочка божков, они не станут действовать в первые несколько лет. Нечего брать с младенца, детсадовца, а позднее и подростка. Пока что можно расслабиться. *** В животе сижу уже второй месяц и до сих пор не могу успокоиться. Ещё, кажется, у меня кто-то рядом плавает. Подозреваю, что это брат. Область моей головы ненадолго прогибается. Как из-под плотного пузыря слышу строгий женский голос: — Итачи, не надо так. Просто положи руку и почувствуешь, как он шевелится. Не надо стучать. Учиха, значит. Как мило. У меня будет старший и младший брат. Не знаю как к этому относиться, зная судьбу клана и этих двоих в частности. — Прости, ка-сан. А это правда мальчик? Ну, если я в процессе развития отращу мужской детородный орган, то да, Итачи, мальчик. — Да. Цунаде — сан лично проверяла. За стенкой живота угукнули. Цунаде, получается, еще не свалила из гребаной деревеньки. Жаль, что взять меня с собой не сможет: кто ей даст химе Клана Основателя. А надежды были. Пнула по животу, где предполагаемо находится рука Ита…нии-сана. Если умру во время резни, то явлюсь тебе мстительным призраком, нии-сан, а к Киаре и Хагоромо — не упокоенной душой, что, в принципе, одно и то же. Впрочем, они не дадут умереть пока не получат от меня то, за чем выдернули из естественного круговорота перерождений и уберегли от Чистки. *** Месяцы до рождения прошли в тумане из тусклых образов, смутных голосов и приятного женского пения. Фугаку разбавлял устоявшуюся мутную рутину редко. Приходил и почти сразу уходил. Момент родов запомнила плохо. Была лишь мимолетная боль, мои крики и темнота. Одно лишь знаю точно — Саске вылез первым. Перегнал меня, мелкий. *** Ну че ты пялишься, пацифист шарингаглазый? Вон, на Саске пялься. Он уже и так, и сяк пытается к тебе пододвинуться. Даже из одеяла выпутался. Итачи, пока Саске выкручивается в невиданные формы, а я с усердием пытаюсь заснуть, навёрстывая ночную бессонницу, разбавляемую короткими кошмарами, с усердием протирает во мне дырку одним своим взглядом. — Ка-сан, как назовёте имото? — таки перевёл взгляд на Микото брат. — Даже не знаю — сконфуженно прошептала — Мы готовились к рождению одного Саске. На неё не рассчитывали. «И здесь нежеланный ребёнок» — потерялась в голове мысль, а после следующих слов Итачи вовсе стёрлась: — Тогда можно я назову? — Конечно — Микото с нежностью во взгляде погладила по голове Итачи. Мне не дадут заснуть, не так ли? Подслеповато сощурилась, протянула руки и цапнула вздрогнувшего Итачи за палец. Если хочешь дать имя, то придумай что-нибудь нормальное, не называй в чью-то честь. Саске обозвали именем отца Хирузена, но это не спасло ни клан от участи уничтожения, ни самого младшего наследника от участи тяжёлой судьбы. Саске, будто откликаясь на мои мысли, рядом ещё активней завозился, пиная локтем в бок. Раздражает. Итачи отчего-то перешёл от долгого созерцания к действиям: он осторожно поднял меня на руки, шепча поразительно отчётливо: — Изуна, отныне ты моя имото. Вырасти сильной куноичи. И поцеловал в лоб. Изуна? Так теперь меня зовут? Вот умора. Встречусь на войне с Мадарой, вместе с моего имени посмеёмся. Чем же руководствовался нии-сан, подбирая мне имя? Мольбы, как всегда, остались проигнорированы и меня назовут в честь не дожившего и до тридцати предка. Если столкнусь с Тобирамой на войне попрошу проткнуть меня мечом. Итачи не положил меня на место, как я полагала, а направился наверх, прихватив Саске. Микото на это взирала с материнской нежностью. Лучше бы старшего сына отговорила от выбора подобного неудачного имени. Скосила взгляд на Саске. А ему все равно. Ну да, не убивать же несёт. Только спать-то хочется, а меня все несут и несут. О, приехали. В комнату Итачи, вроде бы: зрение расплывчатое, однако оно не сравниться с тем, которое было у меня перед смертью. Багровые плывущие пятна вместо чёткой однородной картинки никогда не сотруться из памяти. Нии-сан, не останавливаясь, направился к своей кровати, положил нас на мягкую простынь и сел на колени, положив голову на руки. Не сдержала долгого зевка. — Имото, оттото, мои маленькие братец и сестричка. Он как-то трепетно, тихонько вздохнул, будто боясь потревожить, тем не менее то и дело клевал носом, сонно щурился. Спать не планировал. Маленький упрямец. Я протянула руки к нему и агукнула. Ноль реакции. Толкнула Саске и снова агукнула. Мститель все понял, повторил за мной. — Вы чего-то хотите? Кушать? Круговыми движениями, насколько позволяла координация, помахала руками. Братик придвинулся и тут же лишился пряди волос. Я её захватила и потянула на себя. Да пойми же ты, чертово длинноволосое создание. — Хочешь чтобы я лёг? Он передвинул нас ближе к стенке, а сам прилёг рядом. На этот раз Саске у стены лежит. Ура, в этот раз он меня не придавит. Удивительно, но Итачи заснул первым, прижимая к животу своей детской рукой моё младенческое тельце — до Саске едва дотягивался. Если такое внимание будет продолжаться на протяжении восьми лет — я сдохну быстрее от недостатка сна, чем от куная. *** Прошло пару месяцев с начала моей новой жизни. Подведём итоги. Итоги самых посредственно проведённых месяцев за последние двадцать лет. Первое — из Фугаку посредственный отец. За три месяца он даже на Саске внимания больше обращал, чем на родную дочь. То ли действительно не испытывает отеческих чувств, то ли подступиться не может. Я склоняюсь ко второму варианту. В начале у меня не было сомнений в первом, но когда я один раз проснулась у него на руках, моё мнение изменилось. Тогда-то Фугаку меня чуть не уронил, за что получил скалкой по спине от Микото и насмешливый взгляд Итачи. Второе — я проявила нетерпение, попытавшись прощупать внутреннюю чакру, за что поплатилась долгой болью в чакроканалах. Ещё одна глупость. Какой позор. Третье — скоро родится Наруто. Он принесёт разрушение в устоявшуюся рутину вместе с распечатанным лисом. Это несколько тревожит, конечно. Впрочем, сомневаюсь, что инцидент с Курамой повлияет на меня, младенца из проклятого клана. По крайней мере не в ближайшие несколько лет. *** Ночь стояла удивительно тёплая, напоминая мучающейся бессонницей мне об умиротворённых, длинных днях прошлого года в первой жизни. В те времена «Рассвет» потерял большую часть боевых единиц и ситуация для нас складывалась паршивая. Я своими руками закапывала трупы — или что от них осталось — названных братьев, товарищей по оружию в тот же день. Десятого октября. Помню, на небе сверхъестественно ярко мерцала полная луна, как сегодня. Ладони болели от вонзающихся заноз, впивающихся из-за усердной работы лопатой. Пахло сырой землёй, хвойным лесом и кислыми нотками разлагающегося тела. Земля скрипела на зубах, путалась в волосах, пачкала лицо. Тишина царила над безлюдным полем, как правитель мира мёртвых над адом — столь же мёртвой она была. Тот день я запомнила на целую вечность. Одиночество, тепло ночи и несуществующих холодок, бегущий по лопаткам. Последняя яма ознаменовалась небольшим холмиком, как спящие птицы сорвались с гнёзд из-за воя служебных псов. То же самое, что и в этот день: грохот обрушаемых зданий нарушил напускное спокойствие. Беспросветность за окном рассыпалась сотнями насыщенных пожирающим светом огненных вспышек, отбрасывающим пугающие тени на двоих лежащих в люльке младенцев. Я неуверенно перевернулась на живот и приподняла чугунную голову, игнорируя всхлипывающего рядышком Саске. Земля сотрясается дрожью. Сквозь фасума, возмущающие своей тонкостью, громыхает нечеловеческий рык, будто монстр за соседней сёдзе, а не в километрах от особняка Главы клана. Я едва способна рассмотреть крохотный кусок окна, когда и его загораживает незнакомая тень крупного шиноби. Саске ещё гроше верещит — меня отнимают из его ненадёжных пальцев, небрежно закинув на плечо. Весь путь похитителя из кланового квартала прерывается единственный, недолгий раз, однако это не вселяет в меня надежду. — Отпусти Изуну — донёсся до моих ушей крик Итачи, походящий на слабый шёпот в творившимся хаосе. — Позаботьтесь лучше о младшем наследнике, Итачи-сан, — издаёт смешок похититель, передаёт меня своему клону и бросается наперерез Итачи. К своему сожалению, или счастью, болтаться мешком картошки в постоянно виляющем кузове мне было суждено недолго: ровно до того момента, как клон кинул меня сквозь накрывающую огромный участок земли малиновую сферу. Я пискнула, зажмурилась, ощущая как скоро разобьюсь в лепёшку, но вдруг чьи-то дрожащие руки подхватили меня и уложили в бессознательном жесте на предплечье. — Изуна-чан? Что она здесь делает? — мелодичный, когда-то задорный голос Кушины заставил открыть веки. Стекающая по подбородку Кушины кровь дискомфортно капнула на лоб и щёки, вонь сгустившегося песка, взрыхлённой грязи, металла и пыли забила нос. Я судорожно закашляла, щуря неприятно зудящие глаза. Длинные, толстые, светящиеся позолотой цепи намертво оплетали в своих тисках яростно оскалившегося девятихвостого, утробно рычащего и источающего ощутимую жажду крови, от которой подобному младенцу, как я, становится душно, жарко — болезненно. … Какого чёрта здесь твориться?! — Держи её крепче, Кушина. Не знаю, что она здесь делает, но это слишком опасно. Как бы меня потом Фугаку не закопал. Минато громко, свистяще вздохнул. Не успела заметить, как вокруг его тела обрела материальность высокая лохматая фигура Шинигами, чьё присутствие пронзило середину моего лба ядовитыми кольями. Мне только и оставалось, что ловить ртом сухой, вязкий воздух и терпеть разгорающуюся боль, стискивающую черепную коробку железными пальцами. Всё затихло так же быстро, как и началось, как по переключателю. Вместо одной боли пришла другая: ломка действовала на всё тело и чакроканалы в частности, стоило Шинигами по непонятной мне причине сунуть половину Курамы не в Минато, а в страдающую меня. Тварь! От того, насколько немеет пространство, вокруг, предполагаемо, очага хочется выть. Киара! Это она виновата! Или я? Хотела много чакры?! Пожалуйста! С-сука… — Похоже, Бог Смерти решил оставить лиса тебе, Изуна — прохрипел Хокаге и ухмыльнувшись, взял Наруто, хлопнул по земле. В следующую секунду, сквозь клубки дыма появился мягко сверкающий, нарушающий мрак ночи алтарь. Пошёл в жопу, придурок! — Печать Восьми Триграмм! Четвёртый с особой бережностью положил ребёнка в кроватку, мимолётно погладил блондинистый пушок на макушке. Кушина прижала тяжело дышащую меня к груди, чуть дернувшись вперёд, но, закашляв, остановилась. — Кушина! Ты в как? Его беспокойные вопли послужили хорошо для пришедшего в себя Курамы. Его лапа стремительно вырвалась из ослабевших тисков звеньев, пронеслась мимо смазанной тенью, ветер от этого движения жаром опалил щёки. Не успела до конца осознать, как спина хрустнула от удара о землю, а Минато с бросившей меня Кушиной пронзил коготь. Прикрыла глаза, ощущая забирающее сознание усталость, не желая даже видеть творящейся ужас. Не из-за сентиментальности, не из сочувствия и жалости, — я исключительно нейтральна и безразлична к ним — А из банальной утомлённости и жажды скорее со всем покончить и попасть обратно к Итачи и Саске. — Изуна, — Отвалите, двое амёб — я знаю ты все понимаешь или же я просто хочу надеяться на это, но прошу, помоги Наруто в этой жизни. Из-за того, что он станет джинчурики ему будет тяжело. Ты и только ты в этой деревне сможешь понять его — в конце Четвёртый закашлялся, выплёскивая. — Оберегай моего сына, прошу, Изуна. Иди нахрен, Кушина. Спина после твоего броска ещё долго не перестанет болеть. Старик Третий с немногими шиноби наконец смогли войти. Медленные черти. — Сарутоби-сама, тут ещё один ребенок — промолвил опешивший от моего нахождения шиноби. — Кто? — Не знаю. Здесь нет опознавательных знаков. Только на одеяле вышито имя: Изуна. Подстава от Киары? Теперь я точно уверена, что это её рук дело. На одеяле должен был быть вышит герб клана, его не сотрёшь техникой и не скроешь иллюзией. Впрочем, на счёт последнего не могу уверенно утверждать. — У неё печать на животе, Сарутоби-сама — Разве Минато не запечатал в себе вторую половину? — удивлённо спросил старик — Похоже, что нет. — Ладно. Неси их в больницу — устало выдохнул Хирузен. — Хай! Идите все в жопу, мудаки. Как же я вас уже ненавижу.