Шлюха в постели, надежный партнер в бизнесе, психотерапевт в отношениях

— А я говорил, что если мы не снизим цену, то «Крафт-Юг» рано или поздно вытеснит нас с рынка! «Крафт-Юг»! Представь себе! Эти слюнявые пожиратели лягушачьих лапок… — Ой, замолчите, Григорий Степанович! Тошно слышать про работу! Лучше вот, выпейте водочки! Да с огурчиком! — кокетливо отмахнулась пышногрудая девица, с деловым видом наколола на вилку крохотный хрустящий корнишон и сунула его под нос финдиректору. — А всё почему, Инночка? — пьяно хихикнул Григорий Степанович, отбирая вилку. — Потому что слушать надо умных людей, а не этого зажравшегося уеб… Финдиректор вовремя замолчал и неодобрительно покосился на генерального, что восседал во главе стола и, к счастью, не слышал никого, увлеченный разговором с главным энергетиком. — Вы бы придержали язык! — не выдержал я болтовни хвастливого и пустоголового Тулакова. Вообще-то мне тоже стоило бы придержать язык, ведь он как-никак по должности выше меня, но слушать сил уже не было. И так, блять, посадили рядом с придурком и его ненормальной секретаршей! — А то что?! Настучишь? — сварливо пробурчал Григорий Степанович, низко-низко наклоняя голову, как изготовившийся к броску баран. — Я так и знал, что ты стукач! Зря что ли из этого «Крафт-Юг» к нам перешел? От лидера на рынке в наше дырявое корыто, которое лишь чудом держится на плаву?! Хочешь сказать, что у них зарплата меньше? — Как для лидера на рынке, зарплата недостаточно высокая… — Ах, так ты все-таки не из-за денег? — восхищенно воскликнул мужчина. — «Нам солнца не надо — нам партия светит, нам хлеба не надо — работу давай!» — Ну-ну-ну! — попыталась сгладить углы секретарша Инна, но Тулаков грубо оттолкнул ее. Я крепче сжал в руках вилку, сгорая от неудержимого желания всадить эту вилку в иссушенную руку финдиректора. — Зачем перешел?! — продолжал настаивать Григорий Степанович, щуря блеклые глаза. — Крыса или..? Мои нервы были на пределе, но я еще держался. Кто знает, в чем дело — в алкоголе, самоконтроле или здравом смысле, но мне хватило сил подняться на ноги и, пошатываясь, отойти, не вслушиваясь в приглушенное бурчание за спиной. Он ничего не знает. Он ничего не может знать. Никто не знает, даже я сам. В тот день мне… показалось, наверное. Просто показалось. А потом я додумал, дорисовал, сгоряча написал заявление на уход, собрал шмотки и… Я крепко зажмурился, так что перед глазами замелькали фиолетовые и желтые круги. Покачнулся, вовремя схватился за спинку стула и тут же мягкие женские руки подхватили под локоть, помогли устоять на ногах. — Всё нормально, Андрей Николаевич? — встревоженно заглядывая в глаза, поинтересовалась Мария из отдела продаж. — Да-да, — устало закивал я. — Просто решил пересесть. — Понимаю, — она подозвала официанта, указала на место рядом с собой. — Поставьте чистую тарелку и приборы, будьте добры. Мой муж отправился домой, ему нездоровится… Я благодарно кивнул, наблюдая, как паренек в белой рубашечке торопливо убирает со стола, а потом сел рядом с Марией, и, первым делом, как мне принесли чистую рюмку, налил себе водки. — Уверены, что вам еще стоит пить? — заботливо поинтересовалась женщина, но, впрочем, не слишком навязчиво. — Уверен, — кивнул я, опрокидывая в себя обжигающее пойло и тут же наливая еще пятьдесят. — Трудная неделя? — продолжала она, аккуратно нарезая овощи-гриль. — Трудный год, — отозвался я, гипнотизируя взглядом искусственную ёлку в центре безвкусно украшенного зала. Да-а, «Крафт-Юг» всегда устраивали особенные новогодние корпоративы, гуляли с размахом… — А, точно, это же ровно год, как вы в компании! — улыбнулась Мария. — Все никак не приживетесь? — Отдел финансового управления, он… — я замолчал, не зная, как подобрать слова, чтобы не показаться склочником, но Мария и тут пришла на выручку. — Не продолжайте, я поняла. Вы не сработались. — Да, в точку! — кивнул я, устало опуская подбородок на сцепленные в замок руки. — Просто не сработались. Я замолчал, а она увлеклась разговором со своей соседкой слева, и всё как-то… как-то само закрутилось. Рюмочка за рюмочкой разбавленной воспоминаниями водки, кусочек за кусочком приправленной тоской колбасы, и вот я уже не в силах удержать рвущиеся наружу слова с запахом рвоты. Мне тошно, мне грустно, мне стыдно, что я нажрался, как скотина, и блюю в сортире, как школьник, перебравший на выпускном. Из зеркала на меня смотрит позеленевшая разбитая морда так и не разобравшегося в себе тридцатилетнего финансиста, который стал тем самым взрослым, о котором предупреждал Маленький Принц. Стал взрослым, которого не интересует ничего кроме чисел. Маленький Принц… Совсем не Принц и далеко не Маленький, но он… Я глухо и глупо всхлипнул, а потом мне вдруг стало смешно. — Что, белка пришла? — хмуро процедил Тулаков, нетвердой походкой направляясь к писсуарам. Я ничего ему не ответил, только склонился к умывальнику и плеснул в лицо ледяной водой, пытаясь привести мысли в порядок, лишь бы только стереть те воспоминания. Маленький Принц… Боже, как тупо, о чем я думаю?! Зачем я это вспоминаю?! Вспоминаю, как мой бывший начальник, Виктор Алексеевич Фролов, с которым я бок о бок проработал с самого основания «Крафт-Юг», с которым я никогда-никогда не переступал грань начальник-подчиненный, не называл даже в мыслях его «Алексеич» или «Витя», — и, черт, как же я его уважал! — просто подошел ко мне в туалете ресторана, где проходил новогодний корпоратив, прижал к стенке и… Я не сдержался, отчаянно застонал, пальцами вдавливая глаза в глазницы, пытаясь стереть из памяти его лицо напротив, бешеную энергетику, от которой буквально плавилась кожа, его колено, втиснувшееся между моих ног и пальцы, расстегивающие пуговицы на моей рубашке… Одна за одной… — Кольцов, тебе хуево?! — донесся до меня испуганный голос Тулакова, а потом… Я распахнул глаза и увидел перед собой его вытянутое морщинистое лицо… Он был так близко, что мне снова показалось, что меня сейчас поцелуют, только не высокий красавчик, мечта любой бабы, Фролов Виктор Алексеевич, а вот эта высушенная мумия, труп финансового директора, обмотанный отчетами о прибылях и убытках… Я занес руку и попытался ударить, но Григорий Степанович перехватил мой кулак и отвел в сторону, видимо, я двигался так медленно, что попасть в цель у меня просто не было шанса. — Не лезь ко мне, — прошипел я. Хотелось бы сказать это более грубо, но получилось так жалобно, что меня снова потянуло блевать. Тулаков скривился, будто ему в рот лимон затолкали. — Значит, я правильно все понял. — Ничего ты не понял! — тускло запротестовал я, только теперь сообразив, что сижу задницей на холодном кафеле, прижимаясь спиной к умывальнику. Блять сколько же я выпил?.. — Еще как понял! — радостно продолжил мужик, хлопнув меня по плечу, и поднялся на ноги. — Как тут не понять, когда бывший твой начальник тот еще педик, а ты смазливый мальчик. — Я не смазливый мальчик! — разозлился я, но сил, чтобы произнести это грозно, не было. И слова прозвучали очень тихо и слабо. — Как скажешь. Но видел бы ты свою рожу, когда в августе на конференции Фролов выступал, — Тулаков пожал плечами и наконец-то съебался. Я остался один, и мне стоило бы подняться, а то как зайдет кто-то, а я тут расселся под умывальником, как дебил, но ноги не держали, и я все оттягивал момент, как по утрам, постоянно переводя будильник еще на пять минуточек попозже, надеясь, что эти пять минут спасут. — Урод, — прошептал я, прикрывая глаза, позволяя себе вспомнить тот момент, о котором я вообще старался не думать весь год. Тот поцелуй… Его горячие губы, целующие меня с неистовством, его колено, касающееся моего непонятно почему возбужденного члена через ткань таких лишних брюк, его руки, поглаживающие мое распаленное, опоенное алкоголем тело и… и мой не менее жаркий ответ. Я уговаривал себя оттолкнуть, отступить, уговаривал себя врезать ему, заорать, что не педик, что… Боже, да что угодно сделать, чтобы прекратить это безумие, но я мог только отвечать, ластиться к нему, прижиматься, тереться о его бедро, как какая-то похотливая сучка, и жаждать бо́льшего. Большо́го крепкого члена… А потом, когда я был уже готов на всё, лишь бы он не останавливался, дверь открылась и вошел наш юрист Олег, и я… Фролов и не думал, кажется, отпускать меня. Схватил за плечи, посмотрел на Олега своим фирменным взглядом, так что я был уверен, парень бы тактично вышел и стоял бы на стреме, предупреждая, что туда нельзя заходить, но я просто обезумел от страха. Оттолкнул Виктора Алексеевича, дернулся в сторону, вытирая рот одной рукой и безуспешно пытаясь застегнуть расстегнутую до середины рубашку, а потом сбежал как чертова Золушка с бала, забыв свой пиджак и девушку, с которой пришел. Свою невесту. Уже бывшую. — Урод! — зарычал я, наконец-то поднимаясь на ноги. И очень вовремя, как раз когда зашел какой-то малознакомый парень из команды, о, какая ирония, юристов! Я еще раз умылся, на этот раз конкретно, намочив волосы и воротник рубашки, а потом ушел в зал, сел рядом с уже порядком захмелевшей и растрепанной Марией, которая что-то увлеченно рассказывала своей подружке из бухгалтерии, и, опрокинув еще одну рюмку для храбрости, взялся писать сообщение. У меня не было конкретной цели. Вернее, цель была настолько глупой и смешной, что казалась почти невероятной, ведь я хотел — боже, даже подумать смешно! — напомнить Фролову о себе! Напомнить о себе, как нелепо! Я барабанил пальцами по экрану, благодарил преемника Т9 — автозамену за подсказки, потому что спьяну пальцы попадали не туда, и пил водку, как какой-нибудь сраный бурбон, медленно потягивая, раздумывая над фразой. Стирал всё к чертям собачьим и начинал сначала. Не знаю, что я там написал, но когда эта «простыня» появилась в нашем ранее пустом чате, когда рядом с ней возникли две галочки, сообщающие, что он прочел мое сообщение, я вдруг вздохнул с облегчением. Не потому, что сделал то, что давно хотел, а потому, что он не ответил. Не стал набирать сообщение в ответ, даже не попытался. Значит, просто проигнорировал. — Вот и отлично! — фыркнул я, потянувшись рукой к бутылке. — Вот и правильно, Виктор Алексеевич, нахуй я вам, такому охеренно деловому и занятому! Сука… …Никогда еще я не чувствовал себя таким брошенным и никому не нужным. Даже когда моя невеста кричала на меня, швырялась вещами, грозилась, что ее брат мне морду разобьет, а я стоял посреди нашей спальни, смотрел на кровать и почему-то думал о том, как бы я выглядел, распластанный под Виктором Алексеевичем, втрахивающим меня в эту самую кровать… — Ты даже ничего не скажешь? — обратился я к молчаливому смартфону, понимая, что начинаю сходить с ума, потому что откуда-то из глубины сознания до меня вдруг долетел знакомый запах мужского одеколона… — Почему же, скажу, — раздался смеющийся голос, и мне на плечо опустилась тяжелая рука, от чего я вздрогнул и резко, до головокружения и вернувшейся тошноты, обернулся. — Скажу, что тебе не стоит больше пить. Фролов еще крепче сжал пальцами мое плечо и дернул вверх, заставляя встать на ноги. — Ты… Вы… какого хрена?.. — заплетающимся языком пробормотал я, испуганно озираясь. К нам уже спешил генеральный директор. — Виктор Алексеевич, какой сюрприз! — лицемерно улыбаясь, пропел он, протягивая руку для приветствия. — А мы не ждали… — Я ненадолго, — вежливо кивнул Фролов и толкнул меня к выходу, как какую-то шавку, мешающуюся на дороге. — Заберу ваши ценные кадры обратно себе… — Прошу прощения, но… — ядовито улыбаясь, пропел подошедший финдиректор, но я опередил его. — Схуяли?! — А с того, что ты мне пишешь сообщения, когда напьешься! — достаточно громко, чтобы все услышали, произнес Виктор Алексеевич и вдруг, будто так и надо, обнял меня рукой за талию, и подтянул к себе, а я, блять, так охренел, что потерял дар речи и стоял столбом как хуй на именинах. — Ты уволился, потому что я тебя поцеловал на глазах у Олега. После того, что я собираюсь сделать, тебе будет закрыт путь в любую компанию, кроме моей… — Не надо! — пискнул я, кожей чувствуя на себе ошалевшие взгляды толпы. — Надо, Андрей. Ты не оставляешь мне выбора, — прошептал он и, сделав незаметное для моего пьяного мозга движение, скользнул ближе, взял за шею и… На нас все смотрели. Нет, сука, на нас все пялились! Раскрыв рты, глаза, уши, сердца, они впитывали в себя момент, как меня притягивали к себе, а потом целовали долго и упоительно… — …Вызовите ему такси! — громкий, почти визгливый женский голос ввинтился в мой мозг кромсающим штопором, и я резко, будто от удара, очнулся. — Кто-нибудь знает его домашний адрес? — О, смотри, живой! — приторно-сладко пропел Тулаков. Я заморгал, пытаясь настроить резкость. Башка раскалывалась, вокруг почти гробовая тишина, только музыка совсем тихо играет. Звенят тарелки, со столов в пластиковые контейнеры соскребают порядком подплавившийся сыр, колбасу и канапешки… Я оторвал гудящую голову от сложенных рук и посмотрел на циферблат наручных часов. Половина одиннадцатого. Пора бы и домой… — Андрей, вам вызвать такси? — заботливо спросила Мария. Тупо кивнув, я на минуту залип на ее длинные крашенные черной тушью ресницы, которые смотрелись почему-то очень нелепо в сочетании с белобрысыми волосами и рыжеватыми бровями, а потом все внимание направил на легкий запах вина и уже потеплевший — духов, вспоминая каково это, когда рядом с тобой женщина. Кажется, это было чудесно. Всегда вкусная еда, чистая одежда… Правда, дома был срач и волосы разбросаны то тут, то там, а еще с меня ночью стягивали одеяло. Но зато регулярный секс. Чуточку унылый и пресный, но регулярный. — Андрей, где вы живете? — прижимая телефон к розовому уху с маленькой золотой сережкой, спросила Мария. — Преображенская сорок, — на автомате отозвался я, пальцами зачесывая назад растрепавшиеся волосы. — Вы меня простите. Перебрал… — Да я все понимаю, — положив трубку, сказала женщина, мягко улыбаясь. — Вы такое пропустили! Тулаков чуть морду не набил нашему генеральному. Сказал ему: «Если ты плюнешь на коллектив — коллектив утрётся. Если коллектив плюнет на тебя — ты утонешь». Думаю, до увольнения не дойдет, но… Дальше я не слушал. Просто не мог слушать, погрузившись в свои мысли. А мучил меня вопрос: почему мне приснился Фролов? Почему так явно, что я даже запахи различал во сне? — Идемте, надо забрать пальто! Подхватив свой клатч, Мария, не оглядываясь, направилась к выходу, и я не стал задерживаться, полностью полагаясь на нее. Найти машину такси в таком состоянии я не мог. И дело не в опьянении, вовсе нет. Мы накинули верхнюю одежду и вышли в мороз, наслаждаясь колючим ощущением во всем теле, как бывает только при резком перепаде температуры. — Моя вот эта, — Мария глянула на экран телефона и ткнула пальчиком в припаркованную совсем рядом белую ауди с оранжевыми шашечками, а потом указала на зеленое Рено в другой стороне, — а ваша вон та. — Спасибо, — хрипло поблагодарил я, наблюдая, как она уходит, машет руками таким же усталым, разбредающимся по машинам коллегам, садится на заднее сидение автомобиля и… — Твоя девушка? Насмешливый голос. Теперь уже точно реальный. Самый настоящий, почти осязаемый, будто сделанный из плоти и крови. — Вы? Я медленно развернулся, уставился в прищуренные глаза, зацепился за хмельную улыбку, скользнул взглядом ниже, к расстегнутым верхним пуговицам рубашки, приспущенному галстуку… — Можно уже и на «ты», я же не твой начальник. — Не хочу я переходить с вами на «ты», — забормотал я, отступая на шаг. Слишком это… странно. Ведь то был сон, да? Всего лишь сон. — О, а в сообщении все было совсем иначе! — притворно-разочарованно протянул он и, картинно взмахнув рукой, указал на свой пижонский джип. — Прошу. — Не собираюсь я садиться в вашу машину! — охуевая от наглости, вскричал я, отступая еще на шаг. — Чего вы… ты вообще приперлись… лся?! Фролов только хмыкнул, почесал покрытый жесткой щетиной подбородок, сделал задумчивое лицо… Шут! — Ну, наверное, потому что ты сам меня об этом попросил! — Я?! От такой заявы мне снова поплохело. Вся эта ситуация стала напоминать какой-то фарс, и осмысление ее вдруг оказалось непосильной задачей. После года почти затворнического образа жизни, швыряясь от дома к работе, от работы к дому, столь резкая встряска раскрошила меня, подобно блендеру. — Я попросил?! — Ну да, — спокойно ответил Виктор, доставая свой супер-пупер навороченный смартфон. — На, читай. Я послушно взял мобильный в руки и увидел на экране наш чат. Вернее, ту простыню, что я накатал. Буквы скакали перед глазами, но я сумел собраться. «Вообще-то у тебя зарплата маленькая, но то ничего, ведь я всегда имитировал работу. И мне всегда нравились «Агроинвест», а вообще я даже прямо на корпоративе отослал их директору резюме!..» И всё бы ничего, если бы в конце сообщения не было приписано «…забери меня отсюда». Я мог бы, возможно, даже отрицать, придумать что-нибудь, но мое опьяненное сознание достало из трясины жирное пиявчатое воспоминание, где я на самом деле набирал этот текст. И это жалкое «забери меня отсюда». — Полтора часа прошло, — тупо прошептал я, пялясь в экран чужого смартфона, раз за разом перечитывая «забери меня». «забери» — У нас тоже сегодня корпоратив был, — уже мягче, без былой издевки, будто почувствовав, что его яд сейчас неуместен, произнес Фролов, вынимая телефон из моих ослабевших пальцев. — За городом. Пока я доехал, пока нашел, где вы празднует… — Ты приехал за мной? — тупо переспросил я, наконец-то вскидывая на него глаза. Он улыбнулся совсем по-детски и так же по-детски пожал плечами. — Я много лет ждал твоего сообщения. Не мог же я его проигнорировать. — Почему? Голос мой прозвучал хрипло и как-то плаксиво, совсем не так, как мне хотелось бы. — Ты же попросил, — растерянно произнес Фролов, вскидывая бровь. — Нет, — я покачал головой и отступил еще на шаг назад. — Почему я? Виктор оглянулся, будто кого-то искал, но на парковке остались только мы вдвоем, его джипяра и ожидающее меня зеленоглазое такси. — А разве мы выбираем, в кого нам влюбляться? — хмыкнул он, а потом вдруг стал серьезнее, властно схватил меня за предплечье и почти силой засунул в машину. Хотя я и не сопротивлялся. Просто погрузился в теплоту салона и, кажется, вырубился еще до того, как мы выехали на шумный проспект.