***
Драко, который закончил с завтраком, не отрывая глаз, следил за Золотой троицей. Да, он все так же их ненавидел. Этого шрамоголового Поттера и рыжего Уизли. Ему казалось, что Грейнджер в этот дуэт вообще никак не вписывалась. Ее проницательный ум и преданность были, мягко сказать, сомнительными качествами для грязнокровки. Считая, что особи с грязной кровью не могут быть приличными людьми, он думал, что прав. Она не вызывала у него никаких чувств, кроме брезгливости. Порой, проходя мимо неё, он старался никак её не задеть. Казалось, если прикоснешься пальцем — сам станешь невыносимо грязным. Он поморщился. Думать об этом не хотелось. Никак. От слова совсем. Но мысли все шли в черепную коробку, и по всей видимости не собирались давать сбой. За лето она изменилась. Исчезла бесформенная фигура. Хоть Грейнджер всегда носила что-то мешковатое, хорошо закрывающее все прелести женского тела, от него ничего не могло скрыться за тонкой тканью этой безвкусицы, что носила, наверное, только она. Она-грязнокровка Грейнджер. Мысли бурлили в голове, туманя разум. Теперь на ней красуются облегающие джинсы, что заметно подчеркивают пышные и такие манящие бёдра. Грудь, которая, казалось, за такой короткий период выросла на два размера, скрывает тонкая белая кофточка. Драко всегда был ценителем женской красоты. Через его постель прошли многие ученицы Хогвартса, но одна оставалась в ней всегда — Астория. Он не любил ее, и четко отдавал себе в этом отчёт. Просто все было решено ещё давно. Она должна стать его женой. И кто это решил? Его драгоценный отец, черт бы его побрал… Но трахать ее часами, изнуряюще, и так сладко упиваться ее громкими стонами было его самым любимым занятием. Было так странно видеть, как она сидит неподалёку, ведёт светский разговор, такой правильный и немного занудный, а вечером, за одной из статуй, он вдалбливается в неё, а она в порыве душераздирающего оргазма кричит похабные словечки и царапает его кожу так сильно, так по-животному. За этим смешно наблюдать, зная, что будет ночью. Драко расплылся в глупейшей улыбочке, и мимо Астории это не проскочило. Она тихо, почти бесшумно, положила вилку рядом с тарелкой, одарила его чувственным взглядом, который знал только он, встала из-за стола и пошла, не оборачиваясь, качая бёдрами. Никто не знал, какая она может быть, только он. И это нехило заводило. Штаны в районе ширинки натянулись до неприличия. «О, Малфой, ты грёбаный извращенец», — легкий румянец накрыл его щеки. Пропустив ругательство, он постарался спрятать взгляд, в котором плескалось желание. Когда она в порыве страсти запускала свою руку в его волосы, немного оттягивая голову назад; целовала его шею, спускаясь ниже; когда дыхание било горячим ключом, обжигая изнутри; когда она быстро брала самый ценный экспонат во всей этой школе в свой жгучий и тугой ротик, тогда Драко казалось, что любовь имеет место быть. Но с последним толчком его члена в неё, в такую узкую и влажную-это чувство испарялось, будто его и не было вовсе. Он желал ее: в женской уборной, в пустом кабинете, желал везде, но только не с кольцом на его безымянном пальце. Нет! Совершенно нет! И это удручало его. Он не любил эти разговоры: о свадьбе, детях… О, Мерлин, детях! Это самое глупое, что может быть в жизни-дети. Они рождаются только для тупых магглов, в случае как с Грейнджер… «О, да, она будет счастлива, когда слизняк Уизли трахнет ее в очередной раз и пустит своё рыжеволосое семя в неё. Она будет счастлива вынашивать этого выродка. Поганый Уизли». Драко боялся даже подумать о том, что Астория забеременеет. Он может быть и хотел детей где-то внутри, в недрах своего чёрного, сухого сердца, но точно не с ней. Он, утонувший в своих мыслях, совсем забыл о том, что до урока оставалось меньше двух минут. Его резко толкнул Забини: — Эй! Мы идём, или ты так и будешь сидеть? Драко раздраженно пихнул его своим плечом. Ему не нравилось, когда к нему так обращались, но, сделав скидку на то, что это его друг, он встал из-за стола, накинул сумку, и они вместе удалились из зала.***
На уроке Зельеварения было слишком тихо. Так как урок был совмещен между Слизерином и Гриффиндором, ученики не переговаривались, а лишь изредка наблюдали друг за другом, чтобы нечаянно не перепутать ингредиенты для Амортенции. Это зелье будет на экзамене, а значит, повторение не помешает. Профессор Слизнорт сидел за столом, проверяя конспекты учеников и иногда отвлекаясь на их вопросы. — Профессор Слизнорт, я закончила, — выпалила воодушевлённая Гермиона и едва заметно улыбнулась. — Кто бы сомневался! — неожиданно для всех, выкрикнул Малфой. — И чем же она для тебя пахнет? Расскажешь? — половина, где сидел Слизерин, разразилась смехом. — Малфой, прекрати! — защитил подругу Поттер. — Хотя нет, я и так понял, — все так же со смехом, продолжал он, — она для тебя пахнет вонючими носками Уизела после тренировки по квиддичу и плесневелым декором бедной Норы, — слизеринцы почти падали под стол от смеха. — Какой же ты…— прошипела Гермиона, заметно краснея. — Грейнджер, не стесняйся, поведай нам тайну запаха его носков, — его истерической смех выводил из себя так, что хотелось дать со всей силы по лицу. — Я бы не стал выражать свою исключительность и важность таким гнусным способом, мистер Малфой. Я жду вашу Амортенцию! — поддержал Гермиону профессор и двинулся в ее сторону. Оказавшись возле девушки, Слизнорт внимательно оглядел результат ее стараний, налил малую часть в колбу и оценил жидкость с перламутровым блеском: — Прекрасно, мисс Грейнджер! Вы меня не разочаровали, как и всегда, впрочем. Десять очков в пользу Гриффиндора, за скорость и отличное качество Амортенции! Левая половина кабинета, состоящая из Гриффиндорцев, начала громко смеяться, голосить и выкрикивать «спасибо!». — А что насчёт меня? — мрачно поинтересовался Драко, вмиг разогнав радостное улюлюканье факультета-конкурента, погрузив помещение в мёртвую тишину. Профессор прошёл мимо рядов и остановился возле стола Малфоя. Оценив, приготовленное им зелье, он озвучил свой вывод: — В вашей Амортенции нет спирального пара. Я не буду лишать Слизерина очков из-за вашей заносчивости, мистер Малфой, но и не добавлю. Уважение соперника — превыше всего, ведь никогда не знаешь, в каком рукаве спрятан его козырь, — сказал профессор с улыбкой, проходя на своё место. После окончания урока ученики собирали книги и выходили из кабинета, кто-то из слизеринцев до сих пор обсуждал несправедливое решение Слизнорта, поддерживая Драко. Юноша же лишь изредка кивал и пытался изобразить что-то очень похожее на ухмылку. Гермиона, собрав свои принадлежности, поторопилась выбежать из кабинета. Не заметив стоящего рядом блондина, она нагнулась за упавшей тетрадью, тем самым толкнув его на рядом стоящего Блейза Забини. — Какого хрена ты творишь, Грейнджер? Совсем ослепла? — процедил сквозь зубы Драко, отряхивая одежду так, словно только что замарался. — Сейчас же заткни свой рот, Малфой! — выкрикнул Рон, подходя к Малфою. Гермиона тут же поставила между ними руку, чтобы избежать конфликта. — Иди, Рон, я догоню, — строго скомандовала она. — Что? — от удивления его брови взлетели вверх. — Я сказала, чтобы ты ушёл, — почти по слогам проговорила она. Резким движением руки он накинул сумку на плечо и покинул кабинет со свирепым, пунцовым лицом. — Если ты думаешь, что этим задел — не обольщайся, Малфой! Не стой в проходе, тогда и толкать никто не будет! — съязвила Гермиона и накинула сумку на плечо. — Что ты там пропищала, грязнокровка? — сказал Драко, медленно подходя к ней. — Что слышал! Иди куда шёл, пока я нахожусь в отличном расположении духа! И к твоему сведению, носки у Рона пахнут намного приятнее, чем твоя желчь, — продолжала девушка, глядя ему прямо в глаза. Напряжение между этими двумя росло с огромной скоростью. Все ученики давно покинули кабинет, включая Забини, который, привыкнув к вечным перепалкам Грейнджер и Малфоя, махнул рукой и оставил их наедине. Грейнджер так громко и глубоко дышала, что глаза Драко автоматически упали на ее грудь. Заметив это, Гермиона, прикрылась учебником. — А-а-а-а! Я понял! Грейнджер, да у тебя недотрах. Скажи, рыжий Уизел, совсем так плох? — с сострадающим видом Драко шагнул ближе к девушке, оказавшись лицом к лицу. Грейнджер моментально покраснела. Глаза девушки нервно забегали, дыхание участилось. — Да… Ты… Т-т-ты… — возмутительно заикалась Гермиона, стараясь скрыть смущение. — Я прав. Я всегда прав. Но если ты очень хорошо попросишь, я помогу тебе это исправить, — он слегка коснулся ее щеки тыльной стороной руки и мерзко ухмыльнулся. Ему нравилось играть на чужих эмоциях. Порой, это было самым любимым занятием. И ситуация, которая возникла сейчас — не стала исключением. Грейнджер, тут же опомнившись, резко ее откинула и от злости свела брови. — Не смей ко мне прикасаться, Малфой! Ещё одно движение, и я…я… — слова оборвались, затухая под горячим дыханием Малфоя. — У меня было много девушек, но ни одной похожей, — его рука скользнула по внешней стороне бедра девушки, медленно поднимая клетчатую юбку. Гермиона понимала, что то, что творилось сейчас — полный абсурд, но, ощущая на себе мягкие прикосновения наглеца, тело будто парализовало. — Убери руки, Малфой, — ей казалось, что это было сказано решительно, но со стороны юноши было заметно, что он не собирался отступать. Малфой был не похож на джентльмена, но именно это привлекало приличную женскую часть Хогвартса. — Как жаль, что ты ошибся, — она прищурилась и решительно дернулась влево, — Мне противно, когда ты это делаешь, — сейчас ей нужна лишь секунда для того, чтобы выдохнуть и не потеряться в его серых глазах, которые так внимательно наблюдали за реакцией гриффиндорки. — Хотя нет, я ошибся. Ты такая же, как все, — резко плюнув эти слова, Драко отстранился и пошёл в сторону двери. Какое-то странное чувство внутри говорило о том, что она не хотела его ухода. Приятные ощущение внизу живота, учащенное дыхание и сердцебиение — все это говорило о желании. Он отошёл, а внутри все оборвалось от сожаления. Но чувство облегчения ворвалось в легкие быстрее, чем спертый воздух старого кабинета. Она, абсолютно ошарашенная, стояла как статуя, наблюдая за его уверенной походкой. Высокий слизеринец, с серыми, как небо глазами, с сильными, жилистыми руками. Это так опьяняет, если бы не один факт! «Это же все тот же мерзкий Малфой, Гермиона! Открой глаза, идиотка!» — Я никогда не встану на одну ступень ни с одной из твоих подружек, запомни! — выкрикнула она, горделиво вздёрнув носик. — Посмотрим, — отчетливо сказал тот и вышел из кабинета, оставив последнее слово за собой. «Я докажу тебе, что ты такая же, как все остальные. Ты не отличаешься. Ни на йоту. Такая же».