***
В сердцевине небесной сферы кипела строгая вышколенная работа, степень точности которой была возведена в абсолют. Ребекка Уокер восседала на своём высоком месте, терпеливо выслушивая отчёты управителей разных частей потусторонней жизни. Раскалывалась голова, но об этом не могли даже помыслить рядом сидящие ангелы. Показать свою слабость, людскую слабость... Какой теперь смешной невозможностью это было. Эрагон в той же статной позе сидел рядом с когда-то не признанным ангелом. Мало того, что он выполнял свою персональную часть работы — наиболее приближённый к Шепфа также контролировал все звуки и решения, которые произносились в безразмерном зале Верховного Совета. На секунду взгляд Ребекки затуманился — она подумала об одном амбициозном Веке, чьё сердце женщина полноценно и бесповоротно покорила. За этими мыслями сменились два докладчика, а за ними объявилась посеребрённая голова престарелого директора школы. Тот скромно улыбнулся своей непритязательной улыбкой и лаконично дал сводку работе двух последних недель учебного заведения. Договорив, Кроули не ушёл. Он будто остался ждать чего-то от Ребекки, которая нервно поглядывала на длинную очередь позади старца. Эрагон совершенно спокойно произнёс: — Можешь идти. И женщина услышала, как он не договорил холодное: «...если дела твоего человеческого детёныша стоят выше, чем всё то, что для нас здесь свято». Она подала знак Кроули её подождать, а по окончании рабочего дня нашла его во дворце Цитадели. Не ответить на молчаливую просьбу она не могла — слишком большое уважение питала к годам старца. — Ты знаешь, я долго думал, чем могу тебя угостить, и в конечном счете остановился на синнабонах с ягодой. Ребекка едва ли не вскрикнула от такого заявления. Она с подозрением взглянула на коллегу и поняла, что тот вовсе не шутит, а предлагает вполне серьёзно. — Не говори мне, что ты не любишь синнабоны, — удивился Кроули. — Все любят эти сладости. Ты знаешь, люди в кулинарных выдумках иногда превосходят всех нас. Идём, пройдись со мной немного. Провести вечер в компании еды и пожилого коллеги было куда более смешной затеей, чем в своё удовольствие пообщаться с представительным мужчиной. Но Кроули мог дать гораздо больше ценных знаний, поэтому Ребекка сложила с себя все полномочия большого чиновника и смиренно отправилась на поиски кулинарных изделий. — Готовится сильный выпуск. В этом году... Да, кажется, в этом. Геральд недавно судачил о них с гордостью. — Какие-то изменения предвидятся в структуре политического аппарата? — В подземелье он хочет отдать сыну Четвёртый Круг. — Раздаёт направо и налево, я погляжу... — цинично проронила Ребекка и с дотошливой аккуратностью надкусила сладкую булочку. — Как зовут юношу? — Плутос. Говорят, у него бывают приступы непредсказуемых действий. Но в целом, демон как на подбор - в меру раскалённый злостью, в меру ненавидящий всё живое. — Не зря же он убивал всех других своих детей. Неугодных... Неудобных. Ненужных. — Методы чудовищные. Но результат - ты видишь - радует своим успехом. Ребекка с раздражением улыбнулась: — Действительно, знать, что твой будущий коллега - неуравновешенный мальчишка из подмезелья. Одно удовольствие... Серафимы-таки нашли заведение, где им приготовили вполне сносные сладости. В Цитадели не потребляли изыски — жили строго, скромно, по всем спартанским заповедям. Кроули водил Ребекку по всем краям щепетильной темы, но, наконец, незаметно к ней подвёл: — Твоя дочь... Твоя дочь, Ребекка, делает успехи. Я иногда справляюсь о ней у учителей: раньше результаты были в разы плачевнее. — Ну и? — не обратив особого внимания, собеседница отпила из чашки. — Говорят, она может встать вровень с остальными. С теми, кто учится в моей школе несколько лет подряд. — Всего лишь вровень... — Это уже достойный результат. — Достойным результатом будет, когда я посажу её рядом с собой в Совете. — Этого не произойдёт, Ребекка, ты же понимаешь. — Понимаю. И оттого борьба её будет длиться вечно, — непримиримо отрезала ангел. Серафим Кроули медленно вздохнул: — И правда, о чём же я толкую? Иметь такую мать - и великое счастье, и великое горе. Мне так радостно, что Вики может найти отдушину в ком-то... Кто делает её счастливой. — И кто же этот кто-то? — Брось... Не о том сейчас речь. Лучше расскажи, как дела в Совете, — полакомившись булочкой, старец весело прищурился. Ребекка приняла вызов и невозмутимо ответила: — Знают, что я теперь уязвлена. Понимают, что мне нужно в три раза больше усилий, чтобы выжить. — Сколько же в тебе упорства, дитя моё... — медленно ответил Кроули и покачал головой. — Я стала чаще вспоминать о прошлом. Эти моменты меня отнюдь не прельщают. Бессмертному не моего статуса пристало бы уноситься в дали ненужных воспоминаний. Как избавиться от этого, Серафим Кроули? — Прошлого не схоронишь, Ребекка. Единственный способ с ним примириться - это сложить оружие и перестать воевать со своей судьбой. После ягодных сладостей и весёлой старческой мудрости Серафим по-деловому попрощалась с коллегой, показав, что все эти слова не вызывают у неё особых чувств. Но эти слова, конечно, заставили её серьёзно насторожиться: «Делает успехи по учёбе? И в ком же она находит столько вдохновления?.. Вспоминая первый курс, не могу сказать точно, благодаря чему выжила — терпению или упорству, доводящему до безумия. А здесь дочь... Но она — не я». Этот вопрос не мог не разволновать мать. Всё же Кроули прекрасно знал, как заинтриговать её без упоминания единой детали. В голове мелькнула мысль, и Ребекка за неё ухватилась.***
Кто-то из личной материнской коллегии донёс весть до дочери, что родительница хочет её видеть. В то утро Вики долго думала о Боттичелли, пока прилежно выполняла задания в классе, а придя в комнату, от всей души расхохоталась: — Так он прав был... И Ад есть, и Круги... Все они правы были! — смех стал ещё звонче. — И нужно было в университете делать такую оговорку, что искусство - художественно и не всегда претендует на истину. Самая что ни на есть истина... И Круги есть, и Ад есть... К тому моменту девушка уже глубже вникла в структуру противоположных категорий Рая и Ада и теперь могла сравнивать земные выдумки с тем, что существует на самом деле. Что существует неведомо людям... И что крутится у творца на языке и что он выводит на кончике своего пера или кисти. Мими хорошо помогала в приобретении новых знаний. Вики не сразу осознала, дочерью кого демоница является (Вики вообще мало что сперва осознала). Мамон имел огромное влияние в Аду, и потому дочь его была схожа с отцом по крови. Стервозна в некоторой мере, несдержанна, импульсивна... Но всё же с чётким осознанием своего права по рождению, своей аристократичной крови и родовитой наследственности. Поэтому Вики сравнивала приобретённые знания с картиной Боттичелли, которую, нужно заметить, знала наизусть, и поражалась силе Божественного провидения в искусстве. Она снова была одна. Её никто не тревожил. И момент удовольствия длился долго, пока в дверь не постучал кто-то из подчинённых матери и девушка не узнала, что должна в обязательном порядке навестить родительницу. Нехотя и тяжело вздыхая, Непризнанная решила не медлить и поскорее пережить предстоящую встречу — тем более был большой перерыв между занятиями. Вики направилась прямиком к материнскому дому, и блюстители порядка, наконец, пропустили её без подробного допроса, хотя, очевидно, очень хотели его устроить. Войдя в белёный прехорошенький домик, девушка снова задохнулась от цветочного аромата, но сдержала лицо и грациозно протиснулась через узкий коридор, практически не задев крыльями стены. Мать, тайком наблюдая из укрытия, уголком рта улыбнулась этой только что проснувшейся сдержанности. Серафим проследила за тем, как дочь прошла в небольшую светлую гостиную и остановилась на пороге, с интересом прислушавшись к тишине. Вдруг послышалось слабое: «Мяу...» Вики испуганно вздрогнула. Следующая секунда утонула в треснувшем голосе: — Бэтси?! Девушка не верила своим глазам — она вообще в последнее время перестала верить чему-либо. Перед ней на диване сидела худощавая серая кошка, которая умерла на Земле на её руках несколько лет назад. Через долю секунды животное оказалось в крепких объятиях Непризнанной, которая не то расплакалась, не то снова истерично рассмеялась: — Это ты, моя милая? Надо же, совсем живая... Будто не умирала никогда. Вики могла поклясться, что кошачий взгляд в ответ говорил ей то же самое. Когда девушка вдоволь налюбовалась непропорционально длинным созданием, она обернулась, не ожидая увидеть строгий взгляд матери и её надменную позу со сложенными на груди руками. — Мама, откуда это?.. Откуда она? — Взяла на время... её душу. Ты хотела видеть своё животное. — Но как это вышло? Разве такое возможно? — Всё возможно, если ты верховный Серафим, — Ребекка приоткрыла дверь, делая пригласительный жест рукой, чтобы питомец с хозяйкой могли пройти на кухню. — У тебя есть доступ к Раю? — удивилась Вики. — К Раю... Слишком широкое понятие. К некоторым его Сферам - безусловно. А край для животных могут посещать практически все. Всё внимание Вики поглотило мурчащее создание на её руках. Ребекка держалась неподалёку, с запредельным вниманием пытаясь выявить, что изменилось в дочери с момента её появления на Небесах. Видимых признаков не оказалось — пришлось копнуть глубже: — Затруднения в демонологии удалось решить? Вики всего на секунду отвлеклась от серой шёрстки, а потом начала свой доклад, с большой любовью поглядывая на Бэтси. Мать, анализируя ситуацию глобальнее, удивилась собственным мыслям: «Она полностью очарована кошкой... По сути — ребёнок, лишённый всякого внимания. А на Земле она походит на взрослую сформировавшуюся девушку...» — ...энергию заучивать несложно - я хорошо выучилась. Могу определить её оттенок за тройным препятствием. — Ты месяц назад не читала меня, когда я стояла за твоей спиной. — Мне помогли... — Кто помог? Мать не собиралась оставлять этот вопрос нерешённым, поэтому мастерски отвлекла внимание девушки мурчанием кошки, а сама намеревалась узнать то, что интересовало её больше всего — имя благодетеля. Вики смущённо улыбнулась и не смогла сдержаться от рассказа. Девушка в неярких красках описала трепетное отношение Дино к её чувствам, волнение за её благополучие и счастье, огромную поддержку и добрую помощь. Стоило ей упомянуть имя ангела, как мать глубоко вздохнула и застыла, моментально припомнив прошлое: — Сын профессора Фенцио. — Я знаю, вы... — Что мы, Вики? — Были в отношениях, — твёрдо договорила дочь. — Как ты неаккуратно разбрасываешься словами... Запомни: всё, что было в прошлом, в нём навсегда и остаётся. Вопиющей вульгарностью будет припоминать друг другу, где закопан топор войны... Или где лежат ключи от совместных покоев. — Так ты не против свободы моего выбора? — Нет, я не стану лезть в твою жизнь. Фенцио... был очень амбициозным Престолом. У его сына сильная воля. Стало быть, и успехи по службе должны соответствовать. — Ты хочешь сказать, что проблем не возникнет? — Я не стану повторять дважды. Ты свободна в своём выборе. И спасибо... что решила поделиться добровольно. Губы матери тронула незаметная усмешка, и она покосилась на Бэтси, нежившуюся на руках у её ребёнка. Серафим мысленно поблагодарила животное, что то было так дорого её дочери, и улыбнулась уже шире: — Никогда бы не подумала, что у тебя такой правильный и расчётливый вкус... — Это не обусловлено моим «вкусом», — удивилась собеседница. — Так вышло... Само собой. — Поблагодарим судьбу, что отнеслась к тебе так благосклонно. И что эта часть твоей жизни не осталась в забвении... Ты болела. Чувствуешь себя хорошо? Вики грустно кивнула и почувствовала стыд за то, что остальные части её жизни пребывали достаточно в плачевном состоянии. Мать строго на неё посмотрела, но снова неоднозначно, с ноткой лукавства улыбнулась: — Будешь синнабоны?***
Уже позднее Вики вспомнила, что не писала важную работу по причине адской головной боли: пересдача была назначена на следующий день. Делать было нечего, и девушка в назначенный час влилась в поток отстающих непризнанных и прогульщиков из числа других бессмертных в высоком крыле учебного заведения. Она знала программу чуточку наперёд, а потому с этой темой не возникло никаких проблем. Дино долго рассказывал о большом разделе греховедческой дисциплины, и теперь Вики знала всю природу порока наизусть. Геральд бодро вошёл в класс и раздал тестовые бумаги. Потянулось время выполнения работы — и Вики полностью погрузилась в мыслительный процесс, как вдруг кто-то шепнул: — Вики... Вики, ты не знаешь? Лора, сидящая по правую руку, взмолила о помощи, не зная, что писать по крайней мере в десятке пунктов. Неожиданно выяснилось, что Донни тоже пришёл не подготовленным. И Табрис, и Аластор... Вики выдохнула и начала диктовать, пока Геральд нарочито внимательно рассматривал негустые облака за окном. Коллективная работа продвигалась успешно, и один за одним ученики радостно клали тестовые бумаги на стол, выходя из аудитории с довольными улыбками. Постепенно кабинет пустел, и последняя благодарность была получена от Аластора, взгляд которого с коротким подмигиванием как бы говорил: «Спасибо, Непризнанная...» Вики наконец могла приняться за свою работу. В углах остались два слабых ученика, копошившихся с заданиями, и Геральд, покачивая головой, негромко проговорил девушке: — И куда тебя приведёт эта помощь? Куда вас, ангелов, вечно тянет со своим альтруизмом? Непризнанная решила повременить с этими размышлениями и окинула взглядом кабинет. Из-за дверей в этот момент в ответ на задумчивое лицо Вики мелькнула зловещая улыбка Люцифера. Похолодело внутри, стоило ей увидеть, ктó стоит рядом с демоном. Флегий улыбнулся пуще спутника, завидев вытянутое лицо девушки. Но каково было её удивление, когда на небрежное движение Люцифера головой её обидчик в ту же секунду покорился и пошёл прочь. Входя в кабинет и беря со стола Геральда бумагу, сын Преисподней проследил испуганный взгляд Вики и негромко усмехнулся: — Как мастерски ты заводишь недругов в числе демонов. Преподаватель вдруг очнулся и отреагировал на позднее появление ученика: — А, привет, салага. Никак не можешь оклематься от недугов? — Я здоров, — спокойно ответил Люцифер. — Тогда поторапливайтесь: у меня на вас не так много времени. — Новая партия молоденьких специалисток, — прищурился собеседник. — Понимаю... — Вечно ты обо всём осведомлён, — отмахнулся Геральд и улыбнулся. Вики попыталась незаметно отвернуться, чтобы дрожащими руками дописать несколько пунктов теста. Но Люцифер уже успел перехватить её обмершее нутро и насмешливо рассмотреть в своих ладонях. Он был полностью готов к письменной работе: чем-чем, а знанием греха он владел превосходно. Оставшиеся ученики покинули уже гулкий потемневший кабинет. Теперь Геральд нервно постукивал по столу, смотря на то, как Вики старательно выводит последние записи на тестовой бумаге. Как только девушка поставила точку, она сорвалась с места, чтобы поскорее сдать работу и исчезнуть в коридоре школы. Но не тут-то было. Геральд, принимая результат, окликнул Люцифера: — Тебе ещё долго? — Да, профессор. Будучи уверенным в знаниях демона, преподаватель бросил: — Тогда потом закрой кабинет. Ключи отдашь на кафедре. — Не составит труда. Полагаю, Вики любезно согласится помочь мне с этим, — ответил Люцифер с нескрываемой улыбкой. Геральд, спешащий на досмотр молодых работниц, уже не видел умоляющего взгляда длинноволосой девушки в серой мантии из тяжёлой ткани. Он также не видел, как с болезненным прищуром Люцифер поднимался из-за стола и направлялся к застывшей в испуге Вики. Он прошёл мимо, положил бумагу и, взглянув в окно и поймав первое наслаждение сгущавшихся сумерек, медленно и тихо спросил: — Ну и что же ты думаешь насчёт природы человеческого греха? Вики видела, что с телом Люцифера было что-то не так, но не понимала, что именно. Была туго перевязана рука, и двигался демон не совсем естественно — рвано, резко, будто раненый зверь. Несмотря на физическую слабость, он вальяжно прошёл к первой парте, опёрся на столешницу и ухмыльнулся: — Не стесняйся. Ты ведь совсем новенькая: всю жизнь варилась в бульоне человеческого порока. Уверен, тебе есть, что сказать на этот счёт. — Люцифер... Демон приложил палец к своим губам, принуждая её молчать: — Я думал, мы достаточно близко знакомы, чтобы говорить на подобные темы. Тем не менее, я задал вопрос. Вики вздохнула, но не почувствовала воздуха — в помещении его явно осталось совсем немного: — Грех - это орудие зла, позволяющее... — Надо же... — перебил демон. — И что же есть добро? А что - зло? Девушка до боли прикусила губу и взмолилась, чтобы этот невыносимый бессмертный поскорее отпустил её в безопасное место. Но у этого бессмертного были другие планы: он вновь захотел повеселиться. — Вас вечно заставляют заучивать наизусть сухие определения в рукописях. Знаешь ли ты, что на практике зло вершится куда красочнее? — Догадываюсь, — шепнула Вики, отходя на два шага назад. — Прекрасно... — демон негромко хлопнул в ладоши, отчего девушка вздрогнула. — И что же ты выбираешь, когда спускаешься на Землю: близкое человеческой сущности зло или вашу льстивую лживую благодетель? Вики всё же незаметно ретировалась, зайдя за учительскую кафедру и пытаясь выставить между ними хотя бы какую-то дистанцию. Девушка судорожно перебирала способы уйти от заданного вопроса и, задержав дыхание, прошептала: — Почему ты так уверен, что добро - лживо? — Я много размышлял над его сутью. — И нет никаких сомнений в твоей правоте? Это значит лишь то, что у человека критическое мышление отсутствует напрочь. Люцифер улыбнулся, и белки его глаз вдруг залились красным. Он откашлялся, щурясь от болезненных ощущений и прижимая перевязанную ладонь к животу. Вики мельком встретилась с ним взглядом — до этого она непрерывно смотрела вниз. «Глаза горящие», — с ужасом вспыхнуло в её сознании. — Ты не глупа... — демон скользнул по собеседнице взглядом и вытянулся и сделал шаг, отходя от парты. — Только настойчиво не хочешь называть меня тем, кем я являюсь. Я не человек, земное ты недоразумение. Непризнанная быстро кивнула, признавая собственную ошибку. — Тогда продолжим? Вики не знала, но Люцифера приводила в негодование одна только мысль — когда он, конечно, снисходил до таких наблюдений — что вот эта симпатичная девчонка так быстро повелась на приторное влияние его главного негласного оппонента и оказалась в его власти совсем просто. Наследник Ада был большим ревнителем зла. Поэтому неприятно было упускать души — одну за одной — в объятия эфемерного, ничем не аргументированного добра. Вики не знала и того, что Люцифер смотрел на них с Дино так же, как смотрел когда-то в детстве на маленького ангела и Фенцио и видел, с каким трепетом относится отец к сыну. Его взгляд был переполнен снисходительным презрением и язвительной шипящей ненавистью. Демону, разумеется, было известно, что Вики тяготеет к свету и на каждом задании, если это возможно, выбирает спасти, а не уничтожить. Но ему хотелось услышать хотя бы один аргумент, произнесённый вслух: «Если, конечно, у неё таковые имеются. И если это не слепое подражание лживым попечителям морали...» В кабинете стемнело, и в окно ворвался холодный и сырой поток воздуха. Из очагов света в помещении остались только глаза демона. Выглядело это жутко — Вики будто попала в настоящий ночной кошмар. Но всё же нужно было ответить: — Добро сильнее... В этом я убедилась. А человек, погрязший в ненависти, только ей и живёт. И утопает всё глубже... — В мире два равносильных оппонента. Благодаря этой борьбе он и существует. Вики медленно покачала головой, будто сочувствуя Люциферу, который не торопясь обходил кафедру и вглядывался в меняющееся выражение её лица. — Тот, кто лишён тяги к доброте - самый несчастный из всех злополучных. Если прогнать из сердца светлое, на смену ему всегда придёт противоположное. Мне жаль... Жаль всех этих людей. Ничто во Вселенной не могло так сильно разъярить Люцифера, как напоминание о том, что у него нет выбора и о том, где он живёт. Демон ненавидел Ад и всего его Круги, ненавидел своё окружение и знакомых, хотя те и выказывали ему высочайшее уважение при встрече. Его приводила в ярость мысль о том, что у всех остальных, более слабых, есть выбор, как жить и к чему стремиться. Шёл Люцифер к чётко обозначенной цели, но все балки моста, по которому он полз, ломались, как щепки, под дикий хохот отца. А Вики мастерски повенчала это ненавистное напоминание о его сущности с доброй долей жалости, поэтому глаза Люцифера разгорелись с наибольшей яркостью. — У ангелов такое слабое, наивное, идеализированное восприятие мира... — демон легко подхватил перо для письма и покрутил в руке. — Ты правда веришь в то, что люди по природе своей имеют тягу к Небесам? — Верю. Во что веришь, то и есть. Девушка вжалась в стену за кафедрой. Ей начинало казаться, что Люцифер сейчас сделает с ней что-то ужасное. Но сдаться и согласиться... было ещё страшнее. Тогда бы он навечно отнёс её к числу девушек, которых он так легко уводил со всеобщих мероприятий и которые млели в его руках и не имели никаких сил избавиться от этого пагубного влияния. — Слабый, очень слабый аргумент, — с нарочитым сожалением ответил демон. — Ты видела слишком мало. Ты совсем ничего не видела... Мир ещё успеет окунуть тебя в пучины ужаса. — Я готова к злодеяниям. Люцифер усмехнулся, и за этим смехом пробежало что-то поистине зловещее: — Не смеши меня. Вы все так говорите... А потом с нервными срывами лежите в госпиталях и стонете месяцами. Неужели ты мне не веришь? Девушка, сдерживая слёзы, отрицательно махнула головой. Люцифер в новом, наиболее сильном порыве злости шумно выдохнул и угрожающе стал подходить ближе: — Непризнанная, злу жертвуют половину своего рассудка... Зло обольстительно настолько, что никто не станет спорить, что оно ближе к человеку по своей сущности. На Земле взрываются атомные станции, а твои сородичи молчат об этом, позволяя миллионам гибнуть от излучения. Люди травят друг друга химическим оружием, жестоко убивают на войне, потом причитают, что это плохо, и на следующий день... Что ты думаешь? Снова разжигают столкновения. Один вооружённый конфликт окупает все добрые дела, которыми люди надеются замолить свои грехи. Люцифер оказался совсем близко, и его раскалённые глаза отразились в расширенных зрачках Вики. Демон коснулся грубым пальцем конца подбородка девушки и продолжил где-то около её нежной щеки: — Люди в массе своей жестоки, корыстны и подлы. Они выдумали законы... И стало немного легче укрощать свои гадкие душонки. Но порок не делся никуда... Именно мой отец заставлял великих творцов прошлого писать свои шедевры. Демонический экстаз... Он умеет вдохновлять похлеще вашего пресловутого Провидения. Вики могла поклясться — впрочем, она это сделала — что это был самый жуткий момент за всю её жизнь: и земную, и небесную. В голове запульсировало, заколотилось сердце, выступил пот, и сознание начало темнеть. Если бы он коснулся её, девушка незамедлительно бы лишилась всех возможных чувств. Взгляд Люцифера был похож на взгляд Флегия, но второй в этот момент показался лишь безобидным ребёнком по сравнению с теми знаниями, какие хранились в голове у наследника Ада. Тем временем демон, наблюдающий такую правильную реакцию на его слова, продолжал: — Мне известны все глубины человеческой черноты. Я даже удивлён, что ты этого не знала. А главный парадокс... Он заключается в том, Вики, что сама смерть бессмертна. Она всегда будет жить, дольше всех нас, — его дыхание поцеловало кожу девушки около её уха. — И все, кого ты любила, тоже умрут. В скором времени. И поверь, Непризнанная, далеко не все люди, — он выплюнул это слово, — попадают в Рай. Лишь жалкие-жалкие их проценты... Надо сказать, её наивная вера в добро сильно его разозлила. Люцифер бы никогда не повысил голос — он считал эту вспыльчивость недостойной. Но ему так хотелось выбить всю эту дурь из её головы... Ему так хотелось извратить девушку, вынуть всю душу, выкрасить в иссиня-чёрный цвет красками Гериона и поместить обратно в грудную клетку... И посмотреть, что с ней случится, и посмеяться от всей души. Почему-то ему сейчас казалось, что у него ещё будет такая возможность. — А впрочем, я задержал тебя. Можешь идти. Люцифер отстранился и указал рукой по направлению к двери. Но девушка не смогла сделать и шагу. Стоило ей пойти, как стало дурно и она едва не упала. Непризнанная схватилась за парту, но, задыхаясь, поспешила убраться с его глаз. Демон лишь беззаботно кивнул своим мыслям и взял ключи с учительского стола. Вики быстро шла по коридору, едва отдавая отчёт своим действиям и рваному дыханию. Выбежав из аудитории, она сперва не поняла, кто так нервно, громко и судорожно дышит на весь коридор. Сознание отключилось от реальности и болезненно продолжало пульсировать. Девушка знала, что он её не тронул, но ей казалось, что руки его были везде: демон будто вынул все её внутренности наживую, без какой-либо анестезии. Непризнанная практически наощупь добрела до своей комнаты и тихо опустилась в кресло возле рабочего стола. Птица в золочёной клетке встрепенулась. Девушка бездумно открыла дверцу, и Араэль оказался в её руках. Мир постепенно сгущался где-то между рёбер, было больно и горько. От будущего, от своей слабости, от своего бессилия. Саднило горло. Вики вдруг взяла листок добротной бумаги и вывела красивым почерком: «Тьма приносит с собой злые вещи». На лист упали две крупные слезы. Однако она распахнула окно, выпустила птицу и села на подоконник, не боясь упасть — за спиной держали два окрепших крыла. За оконной рамой мир позднего вечера расплывался угрюмыми видениями. Высокие знания, полученные в художественной академии, вдруг обернулись ненавистными: «Именно мой отец заставлял великих творцов прошлого писать свои шедевры...» Вики попыталась спокойно вдохнуть — вышло нескладно. Ей казалось, что демон будет смотреть на неё отовсюду, куда бы она ни бежала и где бы только ни пыталась скрыться. Следующие ночи она не спала: снились раненные на войне люди, душная атмосфера военных госпиталей, холсты, расписанные кровью, и эти рдеющие, жуткие, испепеляющие глаза. Вики не брала кистей — ей казалось, его отец неожиданно появится в комнате и вцепится в её горло заточенными — почему-то вампирскими — клыками. За одно только желание порисовать девушка готова была связать себе руки и три дня не брать в рот еды. На столе покоилась строгая и одновременно с тем очень любящая записка, принесённая птицей в тот же вечер: «Шепфа наградил тебя чистой душой и зеркальной прозрачностью мысли. Никто во Вселенной — даже я, Вики — не в силах помочь тебе удержать этот дар». Листок топорщился от высушенных слёз, пока адресантка наблюдала тёмные тени, вдруг ставшие для неё живее реальных людей. «Мир ещё успеет окунуть тебя в пучины ужаса...» Она сейчас — да и всегда потом — безоговорочно верила Люциферу, потому что это зло было расчерчено перед ней абсолютно понятно и правдоподобно. Добро было эфемерно. О нём с утра до ночи говорили Дино, Сэми и Ребекка. Но темнота была ближе... Проще, живее, легче. «Я прикоснулась лишь к верхушке Небес. И до сих пор боялась себе признаться, что Ад пугает меня. Но стать настоящим блюстителем Равновесия... Это требует колоссальных усилий. Мне в век не достичь низов высшей иерархии». Представились одинокие, до боли тихие, безлюдные похороны отца. И соседка, качающая головой в такт печальных мыслей: «И надо же было прожить такую несчастную жизнь... Потерять дочь и любимую жену. Онкология в сорок семь...» «Лишь жалкие-жалкие их проценты...» — Вики безжизненно кивнула, соглашаясь. «Значит, отец прямиком попадёт в Рай... Или Ад. Я могу только молиться за него Шепфа. Но я не видела ни одно из этих пространств. Туда пускают лишь высокопоставленных бессмертных, да и то по особо важным поручениям». Она не спала две ночи и никуда не ходила. Засыпать было жутко, выходить из комнаты — ещё страшнее. Вики читала иногда, несколько сотен раз — записку Дино и боялась даже вспомнить абрис его улыбки. Демон напугал её до истошного ужаса в глазах, до степени отчаяния, при которой даже возлюбленный кажется видением, вспыхнувшим по издёвке судьбы — по злой издёвке, превращающей блаженные дали мечтаний в острые скалы печального настоящего. Через два дня пришёл Энди — справиться о её самочувствии, рассказать о произошедшем, узнать про успехи в творчестве. Мими всё это время была занята философией и восполнением пропущенных занятий, поэтому о Вики особо много не думала. Когда дело касалось более важного и официального, нежели дружба, у демоницы открывался поток неиссякаемого эгоизма. — Не беспокойся: ты немногое пропустила. Одну лекцию с Геральдом всего-навсего. Когда он отмечал твоё отсутствие, с подозрением покосился на Люцифера. Энди пересказал последние вести, насильно смерил температуру и, убедившись, что девушка здорова физически, указал на распахнутое окно. Собирались некоторые непризнанные, и Вики решила отвлечься на недолгую половину часа. Дино написал ранее, что по горло связан делами, и девушка, конечно, не посмела претендовать на излишнее внимание. Ещё до встречи с Люцифером, которая напугала её до смерти, Вики поняла, что не представляет, что день может пройти без Дино. Недостающий пазл пребывания на Небесах постепенно заполнялся его улыбкой. Если они не встречались, значит, девушка думала об ангеле повсеместно — и разлуки в тот день как бы не случалось. Непризнанные говорили о прошлом: Энди рассказал, что очень любил свою работу верстальщика, Лора — работу в кондитерской. Это были абсолютно обычные люди со своими мечтами о счастье. И, по мнению Вики, они его заслуживали, заслуживали как никто другой. «И почему их место на Небесах было изначально уязвлено и унижено происхождением? Они заслуживают иметь тот статус и то уважение, которых пóтом и кровью добиваются годами...» Эти размышления, конечно, не придали энтузиазма. Наоборот, девушка вернулась в комнату позже уже совсем поникшей. А потом прилетел Дино. Тоже через окно, немного уставший, но приободрённый короткой встречей. Он появился после того, как с Араэлем спросил разрешения её посетить. Вики не успела переодеться, и ангел застал её в длинном ночном одеянии, на что сдержанно, но с долей восхищения взглянул, и спокойно отвернулся. Девушка быстро накинула на себя что-то поверх и сбивчиво пролепетала: — Дино... Все в порядке. Она стояла перед ним совсем живая, нежная, домашняя — со взбившимися неуложенными волосами, без тени макияжа на лице, и босыми стопами, чуть повернутыми вовнутрь, хотела сделать шаг. Ей не нужно было ни единого украшения — даже самого дорогого из сокровищницы Ада. Сейчас она была красивее всех виденных ангелом до этого момента. Дино повернулся и протянул руку: — Я искренне надеюсь, Вики, что ты не лишишь меня чести сопровождать тебя на балу, дающемуся в честь середины года. Ты сделаешь меня счастливым мужчиной, если позволишь провести этот вечер рядом с тобой. Он произнёс это очень уверенно, твёрдо, выверенно, но вместе с тем ласково, вежливо и как нельзя галантно. Ночной ветер пробрался в комнату, окутал Дино со спины и колыхнул лёгкую одежду Непризнанной. От его взгляда, полного горькой мудрости, и от нежного потока ветра Вики потеряла дар речи. Но всё же протянула руку, сверкающую фианитом, и опустила пальцы в твёрдую ладонь ангела. — Я согласна. — Чудесно, — улыбнулся Дино широкой улыбкой. — Одним твоим согласием буду жив весь следующий месяц. Мужчина удержал ладонь девушки в своей руке, взглянул на ангельский камень и с чувством поцеловал тыльную сторону её руки. Это было так неожиданно и приятно, что что-то кольнуло внутри и улыбка чуть ниже опустившихся глаз в момент превратилась в счастливую и нарушила все правила сдержанности. Дино отстранился не сразу. Он приложил ладонь Вики к своей щеке и прикрыл глаза. Девушка до того не видела настолько красивого и чувственного жеста... Ладонь коснулась мужской небрежной щетины, такой непривычной для тех, с кем Непризнанная общалась ранее. В мыслях ураганом пронеслось: «Ладонь для него словно источник жизни... Такое большое чувство... И такая непомерная печаль». Ангел с большой осторожностью отпустил девушку и сделал шаг назад, отходя: — Перед балом я прибуду ровно в семь часов. Оповести меня, если передумаешь, Вики. Пожалуйста. В ту же секунду он улетел. «Передумать?» Да как она только могла отказаться! Непризнанная отошла к кровати и упала на неё без сил. Великое чувство большой любви окрепло в ней окончательно. Ладонь застыла в ощущении прикосновения твёрдых губ к белой коже. Вики внимательно на неё посмотрела и уронила рядом с собой. Крылья затрепыхали. Невиданная энергия поднялась в груди. Всё это: горящие глаза Люцифера, океаническая, холодная и до грани любимая энергия Дино, печаль за судьбу непризнанных и испуг... Всё это сводило с ума. Всё это смешивалось в безумную, хаотичную палитру. Вики уснула. И не услышала, как пришедшая Мими обрушилась критикой: — Снова легла в одежде. И кружку оставила на кофейном столике... Ей Богу, завтра захочешь начать собираться... Но будешь вычищать комнату с самого утра! И только посмей вякнуть. Демоница взглянула на спящее лицо подруги и — только, конечно, пока никто не видел — прыснула и умилилась его забавному выражению.***
Утро бального дня началось с холодной мокрой тряпки, приземлившейся на лицо. Непризнанная подлетела на кровати, перепуганная криком и неожиданным: — Подъём! Потом была долгая изнуряющая уборка, и Вики должна была трижды вымыть и без того стерильные полы. Спорить было бесполезно — демоница грозилась скинуть на Землю все драгоценные кисти соседки. Праздничное настроение с утра было смазано, но не полностью: Мими осталась довольна её послушностью и отпустила полетать одну в небе. Непризнанная не решилась взяться за кисть: видение Сатаны отбило всё желание это делать. Вместо этого она захотела помечтать, перелетая с острова на остров. Но сделать это не вышло. Напали громадой земные воспоминания. Деться от них было некуда. Ностальгия сковывала. Вспомнился самый романтичный преподаватель художественной академии: «Творец вдохновляет, скажу вам по секрету, — с улыбкой говорил тот. — Мы не знаем природы вдохновения, но получает его только тот, кто истинно возлюбил жизнь». Вики думала: «Божественная ли? Или, напротив, демоническая? Природа этого вдохновения? Кто знает... Теперь я ни в чём не могу быть уверена». Девушке вспомнилась милая одногруппница. С Нэнси никто никогда не общался — она была слишком талантлива для сухого ума окружающих. А Вики делила с ней каждый обед. Непризнанная всегда относилась к людям уважительно и не искала ссор... Она любила земных. Любила всей душой. Чего же таить, девушка запомнилась многим знакомым как добрейшая из всех живых. Смерть матери сильно закалила, обернула к чужому горю, доказала, что своя печаль может подождать. И, хотя проще было жить в уединении, Вики выучилась законам Божьим и никогда никого умышленно не обижала. Девушка только сейчас начала вспоминать, кто она такая на самом деле. Первые месяцы на Небесах тонули в сплошных удивлениях и разочарованиях. Вики вернулась в школу ближе к обеду. Прошла через коридор, поздоровалась со знакомыми и наткнулась в дверях своей комнаты на довольного Ади, расплывающегося в улыбке: — Я так ждал тебя, дорогая. Девушка с трудом избавилась от его объятий и проникла в комнату. Мими выложила на кровать платья и изучала их строго-критическим взглядом: — Какое? Красное или синее? До вечера они втроём были вместе: укладывали причёски девушкам, наносили макияж, уговаривали Ади заранее не открывать глифт, позже — распивали этот самый глифт с большим удовольствием. Демон постепенно превратился из балагура в галантного бессмертного и даже согласился надеть костюм. — Вы идёте вместе? — осведомилась Вики. — Мне пришлось, — закатила пьяные глаза демоница. — Он всех распугал своими угрозами... — Что? — рассмеялась Непризнанная. — Я обещал покончить жизнь самоубийством, если Мими не согласится разделить этот вечер со мной. Остальные... слабачками оказались. Вики весело посмотрела на подругу, которая цокнула: — Да-да. Он даже Аластора принудил отступить. — И ни о чём не жалею, собственно, — довольно сказал Ади, сидя в кресле и притягивая к себе Мими. — А ты, Вики? Где твой беленький? — Будет к началу. А Сэми?.. Я совсем про него забыла. — Дела сердечных побуждений, — ответила демоница, усаживаясь к Ади поудобнее и обнимая его за шею. — Весь день уговаривает кого-то пойти вместе с ним. — Ясно... Вики долго выбирала подходящее платье. Хотела было надеть пышное синее, но Мими запаниковала: — Чем ты хочешь удивить ангельскую душу? Ищи светлее, мягче... Тебя ещё столькому учить. — Да-да, — подтвердил Ади. — Для тебя слишком броско. В итоге остановились на светлом, с сиреневым оттенком, расшитом жемчужными капельками. Подобрали подходящие украшения — длинные сверкающие серьги и браслет на лодыжку. Ади довольно залюбовался, театрально одобряя выбор. — Он здесь! — объявила демоница, впуская в комнату Дино. Нужно ли говорить, что ангел сразу не заметил ни платья, ни украшений, ни того, что подбиралось для него несколько часов подряд? Ангел заметил только ясные глаза, на глубине которых затаилась задумчивая красивая печаль. Он не стал осыпать комплиментами девушку тотчас, хотя в сознании вспыхнули сотни их возможных вариантов. Он просто вновь поцеловал тыльную сторону ладони — теперь сдержаннее под чужими взглядами — улыбнулся, искренне глядя в глаза, и подал руку, чтобы девушка, стоя на каблуках, могла поудобнее за неё взяться. Его твёрдое предплечье, стянутое качественной тканью светлого костюма, отдавало спокойной мужественностью. Вики засветилась от счастья. Дино выглядел красиво... Немного строго, но всё же статно. Девушка не ожидала увидеть столько завистливых взглядов от других бессмертных представительниц изящного женского пола. Она этого не знала, но её не слишком любили из-за сердечной склонности Дино. Всё же он был сильнейшим ангелом, а таких не хотели отдавать просто так в слабые беспомощные руки. Этого не показывали — но это чувствовалось. Всегда весьма явно, особенно в тот момент, когда они вдвоём появились в дверях бального, просторного, залитого свечением люстр зала. Пара была очень красивой, и многие отметили для себя неочевидные изменения в ангеле: он шире улыбался в тот вечер, ниже кланялся и вёл спутницу под руку особенно аккуратно — только чтобы она не шла, а парила, и все ей восхищались. — ...какая у него сильная сопрестольница, — язвительно обронил в толпе злой язык. — Посмотрим, что скажут родители, когда узнают о сладкой парочке, — поддержал второй. Всё это было маловажным дополнением вечера, обещающего быть проведённым на славу. Вики надела достаточно высокие каблуки, поэтому склонила голову к подруге, без стеснения заливающейся смехом: — Мими, ты пьяна? — Никогда такого не было, — вскинула палец демоница. — Ты просто не умеешь веселиться, сладкая. — Не пьяна, а укутана в шлейф молодого безумства, — поправил Ади, крепко придерживающий за талию Мими. Он тоже не был полностью трезв, но добавил: — Желаю хороших партнёров по танцам... Мы найдём вас позже. Вики улыбнулась другу, который резко свернул с демоницей в толпу, оставив Дино и девушку наедине среди большого количества бессмертных. Находиться рядом с таким ангелом было очень почётно. Девушка стеснялась даже открыто на него посмотреть. — Ты очень красиво выглядишь, Вики, — негромко произнёс спутник, когда музыканты подарили вечеру первые звуки тонкого вальса. — Цвет платья изумителен... Никогда не пойму, чем заслужил такое счастье. — Благодарю... — на выдохе вырвалось из груди Вики. Молодые люди, одетые в традиционные одежды для балов, заполнили собой всё пространство. Зал вмещал в себя практически всех учеников школы, за исключением тех бессмертных, которые не получили приглашения или постеснялись его выслать. Остальные сверкали молодостью, красотой и живостью... Щеголяли дорогими тканями и специально пошитыми нарядами, особенно явно те, кто происходил из кругов бессмертной аристократии. Смех и голоса уносились вверх к огромным люстрам и разбивались о красивый, резной потолок. Всё дышало запалом молодости, и кружились пышные платья, вращались строгие костюмы, всё порхало и заливалось праздником жизни. Вики улыбалась уже в открытую, аккуратно запрокидывая голову назад, а Дино смотрел на девушку в его руках с неприкрытым восхищением, и глаза его очарованно млели. Это был праздник пары сердец, и мир — они убедились — был создан для двоих. Особенно если принимать во внимание старушку Еву... Но это будет лишь скучным старческим рассуждением. Это навредит тонкой близости, которая возникает между двумя людьми в бальной хаотичности движений и буйстве искренних чувств. Где-то неподалёку хохотала Мими, ловко уворачиваясь от губ Ади, где-то Сэми кружил молодую девушку-ангела... Где-то Ости поражала окружающих полнотой своей грации, и Энди танцевал с язвительной Лорой... Но всё это было за гранью Вселенной, выстроенной много веков назад лишь для двух представителей человеческого рода. И, хотя давно уже было утеряно первородное счастье, оно вдруг оживало в ладони Вики, аккуратно уложенной на плече Дино. Оно возникало, жило, как жило когда-то в руках Адама и Евы, обречённо влюблённых и неминуемо скорбящих. Это счастье полнило собой две чистые души, пока Дино уличал момент, чтобы невесомо касаться твёрдыми губами высокого лба Непризнанной. — Серафим Кроули, разве это допустимо? Многие танцуют не со своими сторонами... — шепнул Геральд, досконально высматривая в толпе счастливые лица молодых людей. — О, друг мой, это немыслимое упущение... Просто кричащая невоспитанность. Но неужели ты не был молодым? — лукаво ответил директор. — И Вы были, Серафим Кроули. — Правда? — удивился старец. — Не припомню, чтобы со мной случалось эдакое недоразумение... Но даже если ты утверждаешь... Не думаешь ли, что молодость им всё простит? — старший бессмертный ответил вопрошающему взгляду преподавателя: — Под нашим присмотром... Пусть веселятся, друг мой. Сейчас они пожинают плоды самой выдержанной нравственности. Вики и Дино долго наслаждались тихим присутствием друг друга в громкой атмосфере вечера, пока Ади не окликнул пару: — Неприлично, господа... Вы не подумали, что у кого-то здесь может быть аллергия на сладкое? — Мы идём, — с улыбкой ответил Дино и, приобняв Вики за талию, направился к шумной компании. Мими, играя, подала поднос с глифтом и проконтролировала, чтобы каждый выпил до дна: — Сэми, я всё вижу! — Не кричи, Мими, — отмахнулся ангел. Позже демоница забрала Вики, отвела в сторону и закружила в беспорядочном вращении: — Ты когда поступила, такой смешной казалась... Я даже было подумала, что не выживешь, не сможешь... Не преодолеешь. Но сейчас я вижу в тебе эту добрую душу и понимаю, что силы в ней много... Просто ты в самом начале своего пути. Раньше я думала иначе. — Когда я поступила, мне казалось, что ты вот-вот вышвырнешь меня из комнаты, — смеясь, ответила Непризнанная. — И кто бы мог подумать, что я полюблю тебя всей душой, смертный ты феникс... — задала вопрос демоница хрусталю свисающих люстр. Молодые люди ещё долго веселились, и Вики почувствовала усталость от утомительного хождения на каблуках. — Дино, я отойду... — Конечно. Мне стоит пойти с тобой? — Нет, я отдохну... Посижу вон там. Когда Вики устроилась на мягкой софе, она наконец получила возможность рассмотреть одежды присутствующих. «Всё-таки девушкой остаёшься даже на Небесах... Но Мими и то выбирает наряды дольше меня. Оправдание мне найдётся...» Она спокойно любовалась красивыми бессмертными, думая о чём-то своём, пока в толпе взгляд не наткнулся на чернеющую фигуру Флегия. Она присмотрелась внимательнее и увидела, что демон веселится в компании детей самых высокопоставленных родителей. Вики не боялась своего обидчика — при Дино он бы не посмел её тронуть. Но всё-таки поглядеть на то, как развлекаются Аластор, Ости, Флегий, Люцифер и подобные, было уж слишком увлекательным занятием. Девушка также увидела среди них экстраординарного демона: глаза его были выделены чёрной подводкой, а по всему телу свисали тяжёлые цепи. Она ещё не знала, что этот молодой человек должен был взойти на трон Четвёртого Круга. Люцифер выглядел превосходно. Он не мог не привлечь внимания Вики — запретное всегда интересует больше дозволенного. Чего и следовало ожидать, демон ни разу за вечер на неё не взглянул. Он лениво выслушивал разговор какой-то навязчивой красивой демоницы и иногда ухмылялся особо острым его сюжетным поворотам. Поведение Люцифера не походило на проделки беспечного Ади. Он был далёк от капризности Мими... Аластор уступал ему в жестокости, Флегий — в богатой интеллектуальной насыщенности. Люцифер был выше их всех, его происхождение — благороднее... Он был тем, кто по-настоящему заставлял кровь стыть в жилах. Взгляд его мог напугать смертного до потери сознания. Вики вспомнила тот ужасный вечер, вспомнила о том, что её ещё не признал ни Ад и ни Рай, снова задумалась о судьбе своих сородичей, и настроение разбилось в сто тысяч ослепительных осколков. Один вид заходящихся гордыней и сознающих своё привилегированное положение демонов вывел её из состояния эдемовского счастья. Она вернулась к друзьям, и Дино моментально заметил изменения в душевном состоянии девушки. — Что-то не так? — шепнул ангел. Вики лишь махнула головой. Но, когда Сэми, Ади и другие собрались полетать в праздничном небе, она удержала спутника за предплечье, и молодые люди, понимающе кивнув, оставили их в одиночестве. Дино, не думающий ни о ком, кроме девушки, указал на большие двери, ведущие на балкон. Он надеялся сейчас выслушать её муки. Пара вышла на большую свежую террасу и задохнулась от приторного ночного воздуха. Такой обычно появляется в самом конце сладкого мая... Вики вдохнула полной грудью и приблизилась к краю. Спутник подошёл ближе. Раньше он не позволял себе стоять совсем рядом. Ангел внимательно смотрел на дрогнувшие ресницы спутницы. — Я вижу, ты опечалена, Вики. Она кивнула и взялась руками за толстый мрамор перил. Потом слегка повернула голову и произнесла: — Я вижу, как ты тратишь целые дни, чтобы помогать окружающим с их проблемами. — Это так, — лаконично подтвердил ангел. — Раз так, то ты лучший... Лучшее создание на моей памяти. Безгранично доброе и понимающее. Я боюсь, что не смогу так, Дино. Совсем никак не смогу. — Не это тревожит тебя, Вики. Нам обоим известен вектор твоей душевной интенции. Что-то иное пугает тебя. — Смерть. И несправедливость среди бессмертного сообщества... Мне грустно смотреть на сородичей. Мне горько вспоминать отца. Скажи: как можно победить смерть, если она бессмертна? Ангел удивлённо посмотрел на Вики и мягко развернул к себе: — Почему ты так внезапно заинтересовалась этим вопросом? Это животрепещущая тема для многих... Мне известен только один бессмертный, кто мог натолкнуть тебя на подобные мысли. Девушка не ответила, задержав взгляд на натянутой планке его рубашки. — Раз так... Есть одна простая истина, Вики: «Не мёртво то, что в вечности пребудет, со смертью времени и смерть умрёт». Я хочу сказать, что и она имеет свой предел, верховного создателя, непреодолимого творца... А добро пребывает в вечности: именно из него соткано полотно всего бытия. Над светлым не властно ни время, ни пространство, ни само мироздание, Вики. И твои близкие, которые должны умереть каждый в свой час, тоже будут жить вечно. Это проявление бесконечной любви Шепфа к сотворённым им детям. Чтобы осознать совершенно противоположную информацию, потребовалось время. Дино ждал. Девушка смотрела в бесконечный горизонт небесного мира, иногда поглядывая на Землю — вечную обитель невечных существ. Она думала, а потом посмотрела ему прямо в глаза и проговорила: — Я никогда не найду тебе подобного даже среди высших ангелов. — А я никогда не знал девушки, похожей на тебя. Ни среди людей, ни среди других существ, наполняющих собой Вселенную. Когда ты рядом, вся моя жизнь приобретает большой смысл. Вики не заметила, как оказалась в тесном кольце из сильных рук ангела. Она физически почувствовала, что никому и никогда не была так дорога. — ...ты улыбаешься, и я чувствую, что живу. Что жизнь - большой дар и что она никогда не будет конечна. Всё это из-за тебя, всё потому, что ты, и всё в мире - ты. Дино взаправду любил её больше, чем мог любить бессмертный или человек. В голове у обоих всколыхнулось:Я не буду что-то доказывать, я же не пастор, чтобы кричать «поверьте», но встретив тебя, я начал бояться смерти.
И Вики любила взаимно — пожалуй, менее осознанно (Дино был гораздо старше) — но так же чисто, уверенно, искренне и горько. Он снова смотрел на неё глазами, полными печали. Почему-то она всегда появлялась в них, когда ангел говорил о любви. «Истина ведь в страданиях... — на задворки сознания подумала Вики. — Теперь я полностью верю в его чувства... Жизнь горька, но любовь всё стерпит и обожествит». Она приподнялась на носках и коснулась губами губ Дино — легко, совсем невесомо, несколько даже испуганно. Он, конечно, не отпрянул, но замер на мгновение, прижимая её ближе. Одна миллисекунда, и должен был случиться поцелуй, который разделил бы время на две разные категории, как эти молодые люди поделили между собой когда-то страдания ангельского пути. И он поцеловал её — уверенно, осознанно, будто чувствуя всю запретность этого поцелуя... Будто не сумев сдержать порыв. Теперь он убедился в своей судьбе и мог последовать за этой любовью в любые дали и темницы огромного заоблачного мира. Вики едва устояла на ногах, но с поддержкой мужчины разделила поцелуй со всей силой женской любви. Она не просто разделила этот поцелуй — девушка навечно повенчала между собой их светлые души. Этим жестом она выпустила всю боль, которую Дино копил в себе на протяжении целой жизни. И далеко осталась грусть о непризнанных, далеко — горящие глаза Люцифера. Близко осталась только истина, гласящая, что такой любви Небеса и Ад не видели уже много тысячелетий.