***
Когда отцовские задания оглушали своей невыполнимостью Ад, их активно принимались обсуждать — но негромко и не при Люцифере. Плутос с самого утра сидел в доме брата, без особого интереса наблюдая за тем, как тот готовится к спуску на нижний Круг. Остальных членов семьи это интересовало ещё меньше, поэтому Люцифер бросил короткое: — Почему ты здесь? — Не хочу появляться в покоях. Герион занят, сёстры давно не прилетают, остальные тоже не высовываются. Отец всех изживает своим брюзжанием. — Брюзжанием... — усмехнулся Люцифер, вытаскивая из добротного шкафа чёрную накидку. — После этих «брюзжаний» тебя едва однажды воскресили. — Это было давно... — отмахнулся наследник. — Я вижу, что противостояние между вами набирает силу. — Он никогда не был сносным родителем. Зла в нём много, а рассудительности - жалкие крупицы. Первое мне импонирует, второе - отвращает. — О, как ты прав! — энергично закивал брат. — Безнаказанность, отсутствие ограничений и первородная злоба... Адская смесь. Кстати, послушай! Я выяснил, что моя мать служила у него в сокровищнице. — Что, простая демоница? Плутос нервно хихикнул: — Кормилица Гериона перед смертью рассказала. — Мудрое было существо, эта ваша Минерва. — Я не питал к ней большой любви, но она была адекватнее, чем весь Ад, вместе взятый. Люцифер безразлично кивнул этому утверждению, и Плутос вспомнил, что отец строжайше запрещал взрослым приближаться к брату, когда тот был совсем мал. Демону не хотелось никуда лететь, поэтому он продолжил рассуждения: — Я часто думаю над тем, кáк живётся детям, которых отец не признал. Легче ли им? — В том нет сомнений, Плутос, — Люцифер сел в своё бархатное кресло и углубился в него, прикрыв глаза. — Они давно отлучены от двора. А это значит: никаких обязанностей и конкуренции. — Выходит, удача при рождении обделила своей щедростью именно нас. — Не суди вообще. Удача живёт со мной с самого детства. А насчёт других я... не имею понятия. И не хочу знать. Демоны беседовали в затемнённой спальне Люцифера, которая была обита красным бархатом по всему периметру. Плутос сидел за столом, хозяин — в единственном массивом кресле, спинка которого была выгнута вперёд. Весь дом представлял из себя сгусток тёмного багрянца, изъедающего глаза смотрящего. Снаружи становилось ясно, что здание создано из тёмно-серого кирпича, а внутри оно заливалось красным. Как если бы человек приподнял кожу живого существа и увидел бы путь циркуляции крови. Люцифер небрежным жестом указал брату подняться и покинуть дом. Вышел следом, размял крылья и запахнул на груди толстую накидку, сделанную, как показалось Плутосу, из кожи взрослого дракона. Демоны вскоре появились в дверях Большого Зала. Отец, восседая на высоком троне, вяло отдавал приказания Винчесто, любуясь блеском сияющих запонок. — Желательно выполнить это как можно скорее, Господин, — застыв в неглубоком поклоне, вещал Адмирон. — Но Герион, Люцифер и Плутос слишком заняты для подобного рода дел. — У меня что, только три сына? — огрызнулся собеседник. — Не разочаровывай меня, Винчесто: ты единственный здесь подаёшь признаки разумной жизни. — Вас понял. Перепоручу это другому. Сыновья подошли ближе: — Что нужно сделать? Я не так сильно занят, — оповестил Плутос. — Как жаль, что ты пришёл вовремя... — заскрипел Сатана, медленно поворачивая голову к Люциферу. — Лети, мой феникс, и не возвращайся без живой добычи в своих когтях. — Мы встретимся? — Я сделаю для этого всё, что в моих силах, — Сатана процедил это, и глаза его перелились красным. Люцифер раскрыл крылья.***
Вики тем временем успела отправиться на занятия, где Фенцио накинул на неё сеть тяжких заданий. Кожу спины крупными каплями усеял пот. Сердце отбивало свой ритм в ушах Непризнанной, но та раз за разом взмывала вверх, удерживаясь от того, чтобы не закричать от боли в мышцах. Мать накануне вновь напомнила Вики о её слабости, Мими подтвердила эти слова, Дино посмотрел с доброй порцией жалости... Всё это не могло не обернуться для девушки остервенелостью на тренировке. Ей надоедала собственная неопытность, поэтому она предпочла больные крылья здоровью, а последнюю степень сонной комы — спокойной ночи. Наконец на все Небеса (или так только показалось?) раздалось: — Справилась, Уокер. Посмотрим, на сколько тебя хватит завтра, — беззлобно и с врачебным интересном заключил преподаватель. В груди не поднялось чувство радости — лишь укрепилось понимание того, что так должно быть раз и навсегда. До уважения в глазах матери было, как до жизни на Земле, но в памяти совершенно оправданно всплыло выражение: «Не боги горшки обжигают...» Неожиданно выяснилось, что человеку, а тем более человеку, заполучившему бессмертие, подвластно практически всё — за исключением, пожалуй, лишения ценного дара жизни. И пусть цена успехов была неадекватно высокой — приятно звучали слова похвалы от добрейшей души Энди. Вики добралась до комнаты, где, лениво лёжа на кроватях, посмеивались близкие друзья. — Вижу победительницу! — с гордостью объявил Ади, затаскивая Непризнанную на кровать рядом с собой. Та в свою очередь аккуратно присела подле, поджав под себя ноги и не давая демону лишних поводов себя потискать. — Я справилась... — подтвердила Вики и с трудом попыталась размять лопатку, выдерживающую груз полноценного крыла. — Тебе ещё ни разу их не рвали? — беззаботно осведомился друг. — Рвали? Крылья? В каком смысле? Зачем? — Не слушай его, сладкая, — донеслось с противоположной кровати, на которой изящная ручка Мими полетела вверх и тут же оказалась у волос Сэми. — Тебе это не грозит... Следующий час погрузился в сонное бормотание и смех сквозь дремоту. Ади всё-таки смял Вики в охапку и сладко посапывал на её плече. Говорили ни о чём: измотанные, ученики не хотели думать о завтрашнем дне. Был самый разгар года, поэтому нагрузка ложилась на плечи каждого осязаемым мешком с обязанностями. Чуть позже, как и всегда — непредсказуемая, Мими резво подняла всех на ноги и разлила по чашкам ароматный чай. Стали говорить об искусстве театра и умиляться краснеющей демонице, как в дверь постучали. Через несколько секунд в комнату вошёл Дино, неся в руках что-то, завёрнутое в плотную ткань. Сэми радушно поприветствовал коллегу, протянув руку, которую пришедший с чувством пожал. Ади приосанился, как успела заметить Вики, а Мими завизжала: — Ты принёс грязь! Немедленно выйди за порог! Уже через секунду тряпка развевалась по комнате, вычищая до блеска следы морального преступника. Вики с нетерпением соскочила со стула и, отбиваясь от ударов соседки, оказалась около Дино. Не проронив ни слова, ангел развернул перед ней холщовую ткань, на которой красовались несколько кистей, выделанных из драгоценной для художников шерсти колонка. Непризнанная широко распахнула глаза, взметнув их на друга, давно занявшего куда более высокое положение в её сердце. Реакция Дино удовлетворила, и он запахнул ткань, настойчиво протянув свёрток Вики. Та разулыбалась, чувствуя влагу в уголках глаз и вспоминая, как не хватало ей скопленных за месяцы денег на такой дорогой набор. Она убедилась: ангел не делал это для того, чтобы снискать её расположения — оба знали, что он давным-давно его заполучил. Он понимал её одиночество как никто другой на Небесах, а потому такие символичные поступки ценились в тысячу раз выше. Дино не делал это для того, чтобы получить благодарность и восхищение за свою поддержку. Он просто считал своим долгом выполнять всё, что было в его силах — дабы не давать Вики вновь проваливаться в зыбкие пески безжизненной отрешённости. Эта гармония между двумя отчётливо резонировала со взглядом Ади, который буквально завопил: «И вы мне не сказали?!» Он искал глаза Мими и Сэми, но те с интересном наблюдали за парой, напрочь забывшей о существовании целого мира в пределах этой комнаты. И Ади оставалось лишь капризно хмуриться и дуться и корить себя за то, что он, потакая лености, пропускает самые интересные события в школе. Мими, отложив все попытки избавиться от приторного, по её мнению, Дино, со вздохом махнула на стол: — Садись, несчастный. Единственная Непризнанная в комнате тем временем раскладывала кисти возле клетки с Араэлем, который с интересом наблюдал за шерстью своего дальнего родственника из земного мира. Девушка провела кистью по его изогнутому клюву, и феникс довольно распушил пёрышки. Друзья Вики в тот день через призму новых розово-белых линз взглянули на давно знакомого им ангела. Тот невозмутимо вёл разговор, мягко улыбаясь сидящей рядом с ним Непризнанной и остальным бессмертным. Ребята отнеслись к нему с уважением: всю жизнь Дино создавал впечатление благородного отшельника, знающего тайны самых высоких сфер Рая. Он каждый из дней жизни подавал пример, помогал, спасал добрым словом и твёрдым плечом поддержки. И теперь этот бессмертный из негласного круга святых внимательно слушал лепетание слабой девушки, которая для собеседников до того момента была своего рода домашним питомцем, вызывающим умилительные и мягкие чувства уюта родной обители. Вики в один момент взглянула на твёрдые черты лица Дино и не поверила словам, брошенным подругой утром: «Ты нужна ему». Но, как только ангел повернулся к ней, оставшиеся сомнения в правоте демоницы испарились навсегда. Непризнанная расслабилась окончательно. Парни говорили о крылоборствах и других спортивных мероприятиях, когда Сэми напомнил: — Совсем скоро состоится бал. — В честь чего он будет дан? — поинтересовалась Вики. — Середина года. — Чтобы не унывали, — вяло подхватил Ади, с напускным возмущением отходя от Непризнанной, которой прежде сообщил, что он «не водится с чужими ангелками».***
Люцифер быстро спускался вниз, минуя Круг за Кругом. Слева и справа то и дело вспыхивали огнём и стонами разные обители людских пороков. Демон брезгливо хмурился, преодолевая огромные пласты расстояния. Температура жгла кожу, которая болезненно опалялась потоками раскалённого воздуха — особенно сильно при преодолении Круга родных сестёр. Чуть ниже виднелся последний рубеж перед спуском на Девятый. Люцифер пересёк кипящих в смоле мздоимцев и поражённых немотой уродов-прорицателей, чтобы оказаться ближе к зачинщикам раздора и кинуть на сцены потрошения пару неодобрительных взглядов. В этой долине четвертований раскинулись стены большого дворца, вычурно отделанного позолотой. Люцифера проводили к входным дверям уродливые бесы, и уже через несколько минут старший брат появился в поле зрения и приглушил рёв Восьмого Круга вылитой из бронзы гигантской дверью. В своих владениях Герион выглядел совсем иначе. Это был проницательный беспощадный демон, улавливающий эмоции новопришедшего с точностью зверя, жадного до кровавой добычи. Движения его были резки, взгляд — острее, а стражники по периметру залы представляли из себя застывшие статуи низших демонов, при Господине забывших, как дышать. — Как оглушительно они кричат... — констатировал Люцифер. — Знаешь, что делает их ничтожнее в тысячу раз, братец? То, что им при жизни была дарована простая истина - не грешить. А эти сволочи плевать хотели на законы морали... Они отрицали существование кары. Они, видите ли, бросали своих близких на кинжалы жестоких предательств. И теперь мне с ними возиться... Целые вечности напролёт, — с неудовольствием сказал Герион. Он поглядывал в мутные стёкла своего рабочего кабинета, в которых отражались адские очаги. Подумав, хозяин добавил: — Я надеялся не увидеть тебя здесь. — Ты видел хоть одну причину для отказа? Собеседник махнул головой, отведя взгляд от окон, и подошёл ближе к гостю. Герион встряхнул драконью кожу на груди брата и со вздохом бросил: — Эта спесь сведёт тебя с ума... Он похоронит тебя в твоей же надменности, Люцифер. Но твоя судьба остаётся твоей судьбой, и только тебе о ней заботиться, — демон кивнул собственным мыслям и указал на одеяние. — Тебя это не спасёт. Приложи максимум усилий к тому, чтобы сохранить способность дышать. И отдай мне это... Будет залогом того, что твоя несчастная шкура сегодня выживет. Герион грубо стянул с пальца брата кольцо с ониксом и со звоном кинул на свой рабочий стол. Люцифер отстранился, высказав при этом ненависть к советам по безопасности. В жизни он более всего не выносил сочувствия. Поэтому при малейшем на него намёке он щетинил кожу и готовил порцию яда для опасного противника. Старший брат остался задумчиво вглядываться в нечистые окна, когда Люцифера понесли на последние Пояса взмахи вытренированных крыльев. Внизу ожидал аномальный холод. Но внутри эго в честь близкого успеха играло победу и било в барабан тщеславия. Однако к такой температуре он всё же не был готов. Даже подлетая, демон остановился, чтобы перевести дух — лёгкие в момент застывали при одном только вдохе. Но это не стало помехой. Он был единственным из семьи Сатаны, кто вовсе не ставил себе преград. А если они всё же возникали на его пути, он сметал любые из них, жертвуя всем, что только хотела отнять судьба. Тело его было настоящим полигоном для пыток. Вселенная постепенно сужалась в узкую воронку, а тьма сгущалась вокруг его глаз. Она норовила распороть кожу и заполнить собой все внутренние органы. Начинало колоть и впоследствии выворачивать пальцы на руках. Воздух коченел при одном только лёгком дуновении дыхания. Вдруг Люцифер почувствовал под ногами твердь вселенского льда. Оставалось только определить энергию сбежавшего приспешника и вернуть его в беспощадные руки отца. «К этому можно привыкнуть... Привык же этот сукин сын... Подождать... Нужно подождать». Но судьба диктовала свои условия. Люцифер трепыхался в темноте и холоде; задыхался, валился с ног, вставал и, наконец потеряв всякий ориентир, пал в забытие рядом с одной из вмерзнувших в лёд адовых душ.***
Такая температура портила вечер отнюдь не всем живущим в краю простившихся с жизнью. На комоде счастливо покоились выделанные из колонка кисти. Они питали собой всю комнату, источая энергию большой надежды. А новоиспечённая хозяйка порхала в небе, приободрённая животворящей силой искусства. И не было ничего ценнее дорогих приборов — этих кистей, завёрнутых в холщовую ткань. Душа Вики пела весь вечер в присутствии друзей и Дино. Её окутала шаль беспорядочного счастья, и занятое на Небесах место не казалось тогда таким уж ничтожным. Ребята говорили о чём-то, весело спорили, делились мыслями, особенно серьёзно — Дино и Сэми. — Нужно мне слушать про ваши Долины Небытия! — хохотал Ади. — Все понимают, что быть ангелом - невозможная скукота. — Когда же ты повзрослеешь... — в один голос молились Сэми и Мими. При упоминании своеобразной темницы для ангелов лицо Дино изменилось. До этого он принимал активное участие в разговоре, но после затих и не произнёс больше ни слова. Бессмертные ещё нежились в небе, когда Вики увидела серьёзную фигуру Дино на островке и подлетела ближе, усевшись рядом. Девушка бросила взгляд на Мими, которая умело его перехватила, всё моментально поняв. Демоница шикнула — и друзья тактично их покинули. — Ты снова так далёк... — вздохнула девушка без упрёка. — Я никогда не бываю далёк от тебя, Вики. Просто есть вещи, которые занимают мои мысли. — Они не доставляют тебе удовольствия. — Верно, они для меня болезненны. — Но я хочу понимать тебя. Знаю, что не могу на это претендовать: между нами колоссальная разница... Но очень хочу. Ангел поднялся и шумно выдохнул, пытаясь избавиться от хлынувших мыслей. Вики осталась сидеть на земле, перебирая пальцами сочную траву. Мужчина вдруг сухо начал рассказ, говоря будто вовсе не о том, о чём он хотел сказать — так показалось собеседнице: — Однажды я совершил непростительный для будущего ангела поступок, Вики. Существа этой ипостаси не боятся божественного суда, куда сильнее нас карает суд нравственный - то, что мы взращиваем в себе годами... — Дино прикрыл глаза, не желая ворошить прошлое. Но в следующую же секунду продолжил: — Ангел просил помощи: его обвиняли в воровстве ценной книги из библиотеки Ада. Я был единственным свидетелем, который мог доказать, что видел его совершенно в другом месте в то время. Но... То ли я захотел самолично решить его судьбу, потакая собственной гордыне, то ли разозлился на него из-за такой глупой оплошности... Парня исключили, и я присутствовал на суде, когда ему выносили приговор. Тот взгляд я не забуду никогда. — И что потом? — Вики, поднявшись с земли, сочувственно коснулась пальцами ангельской руки. Почему-то ей сейчас хотелось видеть его лицо. — Потом я изменился, повзрослел на несколько лет и понял, что не имею права проходить мимо несчастья, которое могу предотвратить. Но тот призрак прошлого мучит меня уже много лет... В этом заключалось их разительное отличие. Дино помнил и корил себя за единственный проступок, а Люцифер совершал зло каждый день, беспрестанно преумножая скорбь и печаль. Во взгляде ангела снова сквозила мольба о прощении. Он будто хотел сказать что-то ещё, но в последнюю секунду с горечью проглотил это намерение. Вместо того проговорил: — ...мы живём, пытаемся летать выше, совершаем ошибки и просим за них прощение. Это пресловутый ключ к счастью... Раскаяние живой души. И на моей душе лежит не один грех, Вики. Дино с большой любовью вглядывался в глаза девушки. Он всегда так очарованно на неё смотрел... На губах огнём пульсировали тысячи сказанных за жизнь слов. Вики незаметно потянулась к ним — от разволновавшейся души, от желания показать, что она — рядом, от того, что заполняло её душу до самых золотых краёв. Но Дино с чувством натянутой до предела струны положил ладони на её талию, мягко заставив тем самым остаться на земле. — Ты иногда во время того, как рисуешь, особенно выразительно поправляешь волосы. Небрежно, слегка нервно... Я обожаю на это смотреть. Я люблю слушать твои рассказы про Землю и то, что нового успело на ней приключиться. Мне бесконечно нравится видеть твоё проснувшееся упорство и те молчаливые крики, которые ты в себе сберегаешь. Я многое в тебе люблю. И не могу и не хочу искать недостатков. Ангел обхватил Вики крепкими руками и прижал к себе, почувствовав щекотное дыхание на ключице. Девушка задохнулась от восторга. Невозможно было поверить в то, что чувства её жили в обоюдном соглашении с кем-то. Она не могла надышаться и перебирала пальчиками мягкий материал его рубашки по всей спине. Дино прикоснулся губами к лбу Непризнанной и застыл в таком положении, перебирая дали горизонта чуть дальше её головы. А Вики широко улыбнулась, и в уголках её глаз застыли капельки абсолютно знакомой влаги. Слава Шепфа, людское счастье жило и в том далёком краю, где было доступно всем, кто хотел приобщиться к вечному.***
И какая разительная несхожесть присутствовала в улыбке Вики и в оскале Люцифера, затаскивающего в Большой Зал безжизненное тело подданного отца. Демон очнулся в темноте несколько часов назад, парализованный абсолютным холодом. Сердце всё ещё билось — об этом ему говорило помутнённое сознание. Ад никогда не жил по физическим законам: Люцифер выжил благодаря сверхъестественному — или просто не должен был умереть в тот день. Демон долго полз по льду, потом, превозмогая боль, сумел подняться на ноги и прислушаться к окружающим энергиям. Живых существ поблизости не было. Он ждал. Темнота давила, и тошнота подступала к горлу. Подвывали обмороженные когда-то люди. Вдруг послышалось клокотание где-то внизу, ближе к центру Вселенной. Это отец слал своё почтение и напоминал об их непосредственной близости. Стало гораздо хуже. Это чувство было сродни беспомощности, и оттого демон становился только злее. Вдруг неподалёку колыхнулась энергия затухающего существа. Люцифер мигом туда метнулся и в темноте наугад и моментально свернул ненавистному отродью шею. Послышался влажный хруст сломанных костей, и вой отца, издеваясь, стремительно стал нарастать. Встречаться со вселенским злом не хотелось, поэтому демон с трупом в руках устремился на заледенелых крыльях вверх — поближе к спасению. И теперь он тащил на себе груз обмякшего тела. Вдруг послышалось знакомое клацание когтей по мраморному полу. Люцифер с яростью смотрел на мускулистого пса, несущегося на него с отнюдь не добрыми намерениями. Шерсть животного лоснилась под светом факелов самой чистокровной породой. Тело Цербера целиком было залито чёрным — даже белки его глаз не выделялись светлым оттенком. Пёс быстро передвигался по Тронному Залу и тихо рычал. — Безмозглое животное... Ты всегда появляешься в самый неподходящий момент! Люцифер был на пределе. Он с силой ударил зверя по челюсти, на что тот вцепился в предплечье его руки. Оба истошно заскулили, разнятые взаимной ненавистью. И именно в этот момент рука Сатаны коснулась черепа Цербера — мягко, нежно, практически ласково. Господин Ада поглаживал пса, пока Люцифер завывал в своих мыслях: «Как он успел здесь оказаться?!» — Кто дал тебе право поднимать руку на моё животное? — Научи своё животное манерам, — зашипел Люцифер, потирая укушенное предплечье. — Вот только посмей... — сощурился Сатана и осёкся, увидев в стороне труп подданного. — Почему оно мертво? — Потому что не заслуживало жизни. — Было приказано достать это ничтожество со дна. Но его убийство было не в твоей компетенции. — Нужно было выражаться яснее, — парировал сын, намеренно лишаясь последней надежды на спасение. Но он не мог поступить иначе - это ему диктовала собственная гордыня. — Ах, значит, яснее выражаться... В таком случае, теперь я должен перед тобой извиниться. Последнее, что помнил Люцифер — это взмах хлёсткой плети, на которой болтались мелкие крючки. Эти самые крючки с завидным профессионализмом рвали кожу везде, до куда доставал коричневый хлыст. Удары градом рассыпались по телу, но Люцифер любил эту боль — она приближала его к долгожданному отдыху. Он очнулся в бреду неподалёку от стены и почувствовал тёплую застывшую кровь на своём подбородке. Отца не было рядом. Подрагивали факелы. Вдали лежала плеть. Его через несколько часов, совершенно измождённого, кто-то обнаружил в Тронном Зале и отнёс в дом Гериона. От привкуса крови во рту тошнило и выворачивало наизнанку — это послевкусие было ему ненавистнее всех других. После спуска в Ад, полуядовитой слюны зверя и встречи с отцом наследник не мог оправиться целые сутки. Он приоткрыл глаза и нашёл себя в покоях Гериона. Свет страшно ломил глаза, и воспоминания последних часов рассыпались в сознании кровавым калейдоскопом. Старший брат появился в дверях. Он был одет в просторную хлопковую рубашку, полностью вымазанную в краске и других предметах для живописного письма. Было очевидно, что Герион только что вернулся из мастерской — в глазах переливалось то неизвестное всем другим демонам чувство потусторонней страсти. — Будешь смеяться над моей беспомощностью? — просипел младший. — Нет. — В таком случае, я хочу в свой дом. — Мне плевать на то, что ты хочешь, Люцифер. Ты измождён, у тебя обезвоживание, порезы по всему телу, и что-то нехорошее творится с рукой. Ты даже подняться не сможешь... Поэтому останешься здесь. Больше тебя некому выхаживать в этой прогнившей дыре. Герион смотрел на красивое, но местами изуродованное тело брата. Люцифер жмурился, если приходилось двигаться, но смотрел на него так же высокомерно, как если бы завтра состоялось венчание младшего на престол. Под глазами были синяки, губы — словно наждачка, но даже в таком состоянии демон умудрялся противиться советам старшего и ненавидел его заботу. Властитель Восьмого Круга достал из кармана отнятое кольцо и положил на грудь родственника, словно на грудь покойника. Небрежно взял его за обе щеки и осмотрел измученное лицо. Без сожаления, но с нескрываемой старческой дотошливостью бросил: — Я устал хоронить тебя, Люцифер.