Born to die

Пепел. Такой белоснежный, что его нельзя было отличить от снега. Оглушительный крик. Настолько громко, что уши закладывает. Из-за пыли нечем дышать. И опять этот «снег» на фоне ночного неба. Как же красиво. Но только не в такой ситуации. Прогремел еще один взрыв. Фейт. Семнадцатилетняя девочка, которая тащит на спине свою мать. Резервация рухнула, как и прошлая жизнь девушки. Вот Дарен подбегает и помогает уложить Лизавету на землю. Она смотрит стеклянными от ужаса глазами на дочь, она еще жива. Дарен пытается остановить кровь, но у него это плохо получается. Фейт смотрит на свои руки, которые полностью в этой красной жидкости. Она встает и делает шаг назад, как бы наблюдая эту картину со стороны. В ее стеклянных глазах ничего, ни слез, ни страха. Абсолютная пустота. Она дрожит. Затем встречается взглядом с Дареном. Звук вокруг становится четким и резким. Где-то поблизости потрескивает огонь, кто-то плачет. И вдруг картина окончательно проясняется. Здание рухнуло. Те, кто сумели выбраться, сейчас прячутся в тени тех самых елей, запах которых так успокаивал Фейт. Только сейчас о спокойствии и речи быть не может. Девушка продолжала молча смотреть на мать, которая так и не произнесла коронного «я люблю тебя». Она умерла на руках у Дарена. Фейт поняла это по тому, что она перестала моргать. Ее серые глаза застыли, она перестала двигаться, дышать. Мамочка. Нет, ты не умерла. Просто спишь. Сейчас встанешь и скажешь своим раздраженным голосом: «Чего уставилась? В жизни и такое может случиться». Но нет. Она не проснулась. - Дарен, сделай что-нибудь! – собственный крик Фейт как будто и не слышала. Она по-прежнему смотрела на мертвую мать сверху вниз. Чьи-то сильные руки прижали к себе. Фейт оттолкнула от себя Дарена. Она не позволит хоть кому-то видеть себя слабой. - Рейн, увези ее… - как в тумане прозвучал голос дяди. Затем Фейт встретилась взглядом с Рейном. На его лице была жалость. Тошнота подступила к горлу. Глаза покрыла пелена слез. Тело матери на земле стало раздваиваться, по щекам покатились слезы. Она позволила себе сдаться, позволила себе плакать. И за это ей стыдно. Никто никогда не видел ее слез. Только Дейзи, когда у нее был открытый перелом ноги. Кстати, где Дейзи? Неужели она тоже мертва? Нет, Дейзи не может умереть. Просто НЕ МОЖЕТ. Она не может оставить ее одну. Фейт видела, как Рейн подходит к ней, берет за руку и ведет за собой. Рейн, он такой красивый. Сколько же человек он убил? Сотню? Две сотни? Нужно как нибудь спросить. Если конечно они переживут эту ночь. Они идут по широкой дороге мимо всех, кто выжил после взрыва. На мгновение Фейт ловит взгляд какой-то девушки. Это Джейн. Все ее белоснежное платье в крови, оно практически полность стало красным. Фейт обернулась и взглянула на тело матери. Дарена рядом не было. Он просто оставил ее на земле. Он просто оставил ее лежать на земле. Ворота в конце дороги были открыты, за ними был припаркован желтый феррари. Рейн молча посадил Фейт на пассажирское сиденье. В машине так же приятно пахло одеколоном и дорогой кожей. Парень завел машину и выехал с парковки. - Поговори со мной, Фейт. - Давай начнем все сначала, забудем то что случилось в туалете, - сейчас ей нужно было отвлечься. Как угодно. Но голос предательски дрожал, она все еще плакала. - Хорошо, я согласен. - Я Фейт. - Сейчас я должен ответить свое имя? - на лице Рейна появилась печальная улыбка. Как иронично. - Да, - даже Фейт постаралась улыбнуться, но у нее это плохо получилось. - Рейн. Сколько сейчас времени? Полдень, наверное? Фейт неуверенно оглядывается. Это какой-то… сад? Да, это сад. Солнце светит, поют птицы, вокруг миллионы разных цветов. Пройдя пару метров по аллее из красного кирпича, девушка увидела большое дерево. Под деревом была качеля, на которой сидит Лизавета. Мама. Она улыбается. Улыбается так, как никогда не улыбалась. В ее улыбке столько радости, сколько девушка никогда не видела, глаза ее весело блестят. Фейт подходит и осторожно садится рядом, вглядываясь в радостное лицо матери. Улыбка мгновенно исчезает с ее лица, вокруг вспыхнуло пламя, послышался чей-то отдаленный крик. - Это ты виновата, - произносит Лизавета и кожа на ее лице начинает чернеть и обсыпаться пеплом. Она кричит и вместе с этим смеется, теперь уже горят ее волосы. Запах гнили наполняет легкие. - Ты виновата в моей смерти, - это уже не ее голос и она протягивает руки, прижимает Фейт к себе. – Как же я тебя ненавижу, доченька. Фейт открывает глаза. Все лицо мокрое от слез. Она понимает, что Рейна рядом нет. Они на заправке. Вокруг нет ни огня, ни пепла. Лишь огни ночной дороги. Фейт открывает дверь и выходит из машины. Свежий воздух помогает мыслям проясниться. Дрожь пробивает все тело, слезы продолжают катиться по щекам. Чья-то рука ложится ей на плечо. Рейн. Она в сотый раз думает о том, какой он красивый. - Все в порядке? Ты замерзла, - Рейн снимает куртку и накидывает на плечи Фейт. Он смотрит ей в глаза, на ее заплаканное лицо. Как же жалко она сейчас выглядит. Как ребенок, который потерял маму в магазине. Только мама мертва. По щекам бежит новая порция слез. - Она мертва?.. Рейн протянул руку и смахнул слезинку с ее щеки, затем прижал Фейт к себе. - Все будет хорошо… - произнес он. Фейт уткнулась ему в грудь, позволяя обнимать себя. - От тебя очень вкусно пахнет, - теперь уже и она обнимала его в ответ. Рейн усмехнулся. - Спасибо, солнышко.