"Бездушная!" —*
. Твердят все они, в очередной раз упиваясь тем, что девочка молча сидит и не может ничего сделать и сказать, ведь она одна, а их семь. Возвращаются к прежнему занятию, написывая обидные фразочки прям на лице. Быдло, мужлан, дочь проститутки, сосалка, тряпка, кухарка, инкубатор, шлюха за 5 копеек, и, пожалуй, самое обидное, что она вообще могла услышать — бездушная. Они ликуют, когда видят слезы, которые она уже не может сдержать, и ещё больше осыпают ее оскорблениями, пропитывая ими безвольный детский разум, что всегда принимает все, что ему говорят за правду. Вселяют больше неуверенности в себе.Ебучие животные, обиженные жизнью.
И разве она на протяжении семи лет каждый грёбаный день гнобит их всех? Она каждый день поджидает их после школы и избивает до потери памяти, а потом твердит, что они клевещут на нее? Она ли остаётся после этого безнаказанной? Не она ли каждый день гнобит их всех и держит нож у горла, угрожая им, чтобы они ничего и никому не сказали? Она чморит их за то, что они родились мальчиком, а не девочкой, пусть и поведение у них девчачье? Да нет, вроде бы — наоборот. Но она всегда останется для них бездушной, как бы она не старалась, что бы она не делала. Бездушная — клеймо, которые будет с ней до конца ее жизни. Ну, а сейчас только начало. Одну единственную надпись так и не удалось стереть со своего лица, но она даже не расстраивается и покидает туалет под крики учителей, что в очередной раз хотят мирно решить конфликт и замять, хотя прекрасно знают, что такое будет ещё не раз. Она станет той, коей её называет общество. Она станет такой же, как и слово на лбу, что так и не стёрлось.Бездушной
. Смывая с рук чужую кровь, она по инерции, которая, честно говоря, ее уже заебала, тянется к лицу, будто бы опять готовясь стирать с лица надписи, которые остались у нее на душе. Но на лице уже не просто начерканные простой школьной ручкой слова, а набитые специальной тату-машинкой надписи, которые больше всего въелись в ее память после десяти лет каждодневного унижения и буллинга со стороны старшеклассников. Покинув школьный туалет и громко хлопнув дверью. она замечает толпу людей, собравшихся около кабинета. — Че смотрите, клоунов увидели? — Как же она ненавидит каждого из них. И пусть Костья уже давно переехала из своего родного города – Чебоксары, она все равно не любит одноклассников. Даже если они ничего плохого ей не сделали, как минимум потому что понимали, что если сделают, что-то плохое – отхватят по ебальнику. Но она знала, что если бы не была такой – они бы сделали дохуя плохого, ведь это просто стадо животных. — Рассосались и идите учитесь. — Ты, типо, ему лицо разбила, — говорит, хотя даже пищит, неизвестная ей девочка, крепко прижимающая к своей груди какую-то тетрадь. Пухлые, искусственные губы, за которые она небось отдала крупную сумму, и это понятно, потому что они больше, чем у куклы Барби. Длинные каштановые волосы, что тоже наверняка – нарощенные. Разукрашенный ебальник, модная, дорогая одежда и в дополнение — взгляд принцессы, которой все и каждый должен. — Это нормально, вообще, по-твоему? — Я, типо, и тебе сейчас ебало разобью, если рот не закроешь. Съебала отсюда далеко и надолго, если не хочешь получить так же, как и он. — Девочка, очевидно, очень кипишится по поводу своей внешности, поэтому, недолго думая, разворачивается на своих новых кроссовках, которые издали непонятный звук, и начала уходить. Она мало того, что сделанная руками косметолога кукла, так ещё и не особо отличается интеллектом от обезьяны. Что ж, хороший набор для девочки-сосочки! — Ты когда идёшь, ноги поднимай, а не как ебанутая по полу их тащи! — Даяна уже давно должна получить по ебалу, — говорит Бунина, хуй пойми откуда появившаяся. Однажды и Бунина получит по ебалу, если так же неожиданно подойдёт к Костье со спины, пока та будет на взводе. — Доброе утро, Каспер! Вижу, твой день начинается довольно-таки продуктивно. — На каком факультете Хогвартса учишься? Сколько лет училась так незаметно появляться? — Даяна значит, хорошо: Купер запомнила это имя. Придется немного копнуть, чтобы раздобыть больше информации о ней. На всякий случай — мало ли что случится. — Это просто ты слишком невнимательная. Вместо того, чтобы запугивать девочек, у которых богатые родители, лучше бы по сторонам чаще смотрела. — Бунина разгоняет оставшихся людей по кабинетам с улыбкой на лице и предельной вежливостью, и, как ни странно, они действительно уходят. А может боятся, что если не послушаются Настю, то останутся без дозы? Тоже как вариант, ведь во–первых, у Буниной довольно-таки хорошая память. А во-вторых, она знает всех своих клиентов в лицо. — Значит, Даяна? — Говорит Костья себе под нос, но так, чтобы Бунина услышала, и она знает, что та услышала, ведь в дополнение ко всему – у нее очень хороший слух. Она недоверчиво косится на подругу, внимательно оглядываясь, чтобы проверить, точно ли все ушли, или кто-то решил их подслушать. — Что ты задумала, Купер? — Бунина редко обращалась к подруге по фамилии, чаще всего называя ее по прозвищу, которая сама же и придумала. Словно хвалит себя за то, что придумала прозвище, которое используют все. В молодежном мире это равносильно тому, что ты придумал новый сленг, а теперь слышишь его на каждом шагу. Значит, Бунина взволнована, не иначе. И есть веские на то причины, ведь она не вчера познакомилась с Купер и начала с ней дружить и знает, что за такими вопросами не следует ничего хорошего. Купер тщательно узнает о человеке все, чтобы в нужный момент добить его окончательно за то, что он когда-то сделал что-то плохое в его сторону. Она подобное больше не прощает и не забывает – лишь мстит по полной, а потом выбрасывает, как ненужную игрушку. — Да так, ничего, просто спросила: имя больно знакомое просто. — Купер пиздит, как дышит, но делает это очень даже замечательно, настолько замечательно, что иногда Бунина ей верит, а потом удивляется тому, что, оказывается, это была неправда. Доверяй, но проверяй – принцип, который Бунина использует в работе, но почему-то забывает о нем, когда речь идёт о дружбе. — У нас полшколы с таким именем ходит. — Пиздёж чистой воды. Костья впервые слышит это имя, как минимум в этой школе. Может быть, если и ходит с таким именем пол школы – ей глубоко поебать. — Не мороси, впервые слышу, именно поэтому и запомнила. Раз эта накаченная ботоксом Даяна решила, что слишком смелая и богатая, что может что-то предъявлять самой Костье Купер – то ошиблась и проебалась. Пусть и она училась все девять лет в этой школе в параллели Костьи — неужели ни разу не слышала о том, что она может сделать и что она действительно делает? Это вроде знают все, и именно поэтому лишний раз обходят ее стороной, чтобы не получить по ебалу. Но эта Даяна, видимо, подумала, что раз у нее есть деньги, то это равносильно тому, что у нее есть защита. Даяна не сможет нанять охрану, потому что вход сюда незнакомым людям запрещен, и их сразу выгонят. Даже если Даяна все проплатит — не будут же они ходить с ней, например, в раздевалку, туалет, или в кабинеты? Где, где, а в этих местах их не будет. Для Костьи не будет проблемой узнать, когда, и где она находится. Поэтому, Касперу даже интересно, что же сделает Даяна.***
— Эй, Алина Бровкина, дело есть к тебе, — Даяна ещё раз оглядывается, чтобы проверить, не идёт ли за ней кто-то. Ведь ее застыдят во первых, за общение с девочкой из обычной семьи. А во вторых, она не знает, что можно ожидать от Купер, что буквально пару минут назад сказала, что втащит ей в табло. Конечно же она боится, ей дорого ее лицо и состояние, ведь на него было слито много денег. Когда девушка, к которой она обратилась, совершенно не реагирует, она пару раз щелкает пальцами перед ее лицом. — Ты глухая? — Во–первых, в следующий раз, вместо того, чтобы накачать себе губы – лучше накачай себе мозги и запомни, что я – Аля Денисенко. Во–вторых, своими пальцами будешь щёлкать перед своими шестерками, которые постоянно трутся около тебя из-за твоего папочки. В–третьих, я имею к себе уважение и знаю себе цену, чтобы отвечать людям, которые даже имя мое запомнить не могут. Я сказала, что хотела, а теперь, лишь из уважения, послушаю, что скажешь ты, но чтобы ты знала – мне похуй на тебя, и все, что с тобой связано. — Тебя так из-за имени бомбануло? — Она реально не понимает, что происходит, или просто притворяется тупой? Хорошо, конечно, если притворяется, Оскар ей за её игру, ну, а если она серьезно настолько тупая, то это же пиздец. Ей реально нужно в следующий раз накачать мозг. — В общем, мне без разницы, почему тебя бомбануло, я пришла к тебе за помощью, а не поссориться. — К своему папаше иди и проси у него о помощи, либо к психологу, а от меня, пожалуйста, отъебись, ты мне неприятна как человек, и находиться рядом с тобой доставляет мне дискомфорт. — Щёлкнув в очередной раз пальцами, Даяна лезет в сумку, пока другая продолжает свою речь. Она вытаскивает купюру пяти тысяч рублей, протягивая ту стоящей напротив девушке, что до сих пор не может успокоиться. — Адекватная, нет? — Я тебе заплачу, а ты просто выслушай и дай совет. — Аля открывает рот, чтобы начать свою тираду, ведь она в абсолютном ахуе от того, что происходит с ней в данный момент. Она всегда не любила Даяну, даже когда впервые увидела ее на школьной линейке – почувствовала какую-то неприязнь к ней. Может быть из-за того, что когда она заявилась в школу и Аля подошла к ней – та лишь отмахнулась от протянутой руки, сказав, что с бедными не общается. — Психолог для чего создан? Идёшь к нему, платишь, потом он даёт совет, если ты не знала. — Девушке пусть и нужны деньги, но от Даяны ей точно не хочется принимать. Кто знает, как были заработаны эти деньги, а может они уже побывали в чьих-то трусах, может даже в ее – она понятия не имеет. — Слушай, я понимаю, что ты ненавидишь меня, но школьный психолог за сеансы деньги не берёт, а тут я тебе плачу. Знаешь, деньги лишними не бывают. — Даяна уже не знает, что сказать или сделать, чтобы девушка просто выслушала её и подсказала, что ей делать. Даяна победно улыбается, когда Денисенко берет купюру из ее рук и прячет в рукав блузки. — Что тебе нужно? Говори быстрее, у меня нет времени с тобой разговаривать часами. — Аля про себя молится, чтобы Даяна побыстрее сказала, что хочет от нее и съебалась. Она даже сейчас чувствует лишь отвращение к девушке. За девять лет совместной учебы в одном классе ничего не поменялось — абсолютно. И Даяна умнее не стала, стала только ещё выебистее. — Я поссорилась с Каспер, и она обещала разбить мне лицо. — Аля начинает смеяться, потому что это реально странная ситуация. — Не смейся, это не смешно. В общем, что мне делать? Охрану нанять я не смогу, они не смогут присутствовать со мной везде, даже, например, в туалете. Нужно что-то сделать, но я не знаю, что именно. — Ты не думала кого-то из школы попросить тебя защитить? Заплати ему и он с радостью тебе поможет, прям как я. В чем проблема? — Неужели Даяна не могла додумаласься до этого сама? Заплатила ещё за то, что ей сказали это очевидное решение. Как Аля поняла, интеллектом от обезьяны она отличается не сильно. — Ты знаешь кого-нибудь, кто не боится Купер? — Правильный вопрос. Потому что ее и вправду боятся все. Даже все парни ее боятся, и боксеры, и спортсмены. Ей боятся перейти дорогу, потому что знают, насколько далеко она может зайти, чтобы отомстить. — Может быть и есть люди, которые ее боятся, но не Петрова. Может она и старается с Купером не контактировать, но она явно ее не боится. Петрова не боится никого: стань ее подружкой, и она станет твоей охраной. Она девушка, сможет ходить с тобой в туалет, или в раздевалку, тем более большинство уроков она прогуливает и курит в заброшенном туалете. — Честно, она не понимает, как можно не знать, или не вспомнить о Петрухе. Ведь Каспер и Петрова – единственные люди в школе, которые не боятся никого, но их боятся многие. Пусть и Каспера боится большее количество людей, потому что она более вспыльчива и злопамятна, когда Петрова не ударит тебя за одно слово. Каспер бьёт абсолютно всех. А Петрова только Жукову и избранных, которые нарвались на разъяренную Петруху. — Хорошо, Петрова. — Для Даяны хоть какая-то идея – уже победа. Теперь она примерно понимает, что ей нужно делать, но вклиниться к Петровой в хотя бы приятели – невозможно. Тем более за короткое количество времени. А Даяне она нужна прямо сейчас, ведь она не знает, когда Каспер начнет действовать. Поэтому, на всякий случай, нужно обезопасить себя. — Как с ней подружиться? — Я ебу? — Аля на самом деле удивлена. Откуда ей знать, она с Петровой не то, что не дружить, она с ней даже не разговаривала ни разу. Откуда ей знать? — К Петровой ты сразу не сможешь втереться в доверие – она слишком проницательна, и просто так дружбой не раскидывается. Зато ты можешь подружиться с ее хорошими знакомыми, ее подруги довольно-таки наивны. В последние недели две она часто бывает с Прокофьевой и Кузнецовой. — Почему именно с ними? Она же раньше с ними не разговаривала. — На счёт Кузнецовой – не ебу. Но а с Прокофьевой она часто тусила последние года два, правда лишь внешкольное время. Последнее время эти трое часто вместе, я даже сама удивлена. — Аля замолкает, протягивая руку. — Я тебе достаточно сказала, хочешь ещё – плати дополнительно. — Минута и ещё одна пятитысячная купюра находится на ладони Денисенко, которая снова убирает купюру в рукав. — О чем я говорила? А, я слышала, что они как-то вместе в клубе собирались, по чистой случайности, там что-то случилось, дочь владельцев вывела толпу насильно из клуба, может что-то случилось и они после этого хорошо общаются. Этого достаточно? Втираешься к ним в друзья, потом рассказываешь свою ситуацию – может словечко за тебя замолвят. — Хорошо, спасибо. На самом деле, Аля сказала даже очень много для человека, который с Петровой даже не разговаривал. И большая часть информации – очень полезна, особенно для Даяны. Но опять же Даяна очень глупа, раз не поняла, что совет совсем неправилен. Денисенко знает, что Петрова ненавидит, когда к ней пытаются подлизаться, особенно через ее друзей и знакомых, и много раз с этим сталкивалась — Даяну она раскусит сразу, как только увидит. Петрова не то, что Даяне не поможет, она вместе с Каспер ее и прикончит. Походу, кукла Барби, тебе пиздец придет. — Получается, Кузнецова, которая с параллели? С Каспером учится же? — Аля кивает и Даяна уходит, мысленно думая о том, что именно к ней она и подмажется. Ведь Кузнецова младше, чем Прокофьева, а значит и более наивнее.***
Сон все никак не может настичь Веронику и та, аккуратно поднявшись с кровати, опирается на тумбочку, чтобы не упасть, ведь тело до сих пор слабо, пусть и прошло почти две недели с тех пор, как Петрова ее избила. Обеденное спокойствие города Питера все ещё завораживает ее разум. Она не привыкла к подобному, ведь чаще всего летом уезжала в Москву, где постоянная суета была чем-то обыденным. Ну, а в Питере она либо бухала, либо спала, но редко наблюдала за спокойствием, которое отсутствовало в заурядной столице. И в такие моменты, когда вокруг тишина, никто не кричит в коридорах «носилки, скорее», ты можешь, спокойно постоять у окна и последить за людьми, которые, может быть, даже и не подозревают, что на них кто-то смотрит. В этот момент люди такие настоящие, или хотя бы кажутся таковыми. Вероника хмурится, или даже удивляется, когда видит знакомую макушку в толпе. Девушка печатает в телефоне, а потом улыбается, когда видит что-то. Через некоторое время словно почувствовав, что за ней наблюдают, она убирает телефон, а после поднимает голову, замечая девушку в окне. Похоже, она чем-то недовольна, потому что сейчас можно увидеть ее скулы, что очень сильно выделяются, особенно, когда она зла. Жукова часто видела её злость, поэтому ни с чем не спутает, уж точно. Она улыбается, когда понимает, что, оказывается Жукова все это время за ней следила. И подмигивает. Вот сука.Петрова.
От разглядывания прохожих и переглядок с Петровой ее оторвал стук в дверь, и Жукова испугалась, быстро возвращаясь назад в кровать. Ей пока нежелательно ходить, особенно долгое время, ведь в любой момент ей сможет стать хуже. В палату заходит медсестра, о чем-то рассказывая Жуковой, которая чуть не спалилась в том, что ходила, пусть и если даже запретили. Но ей похуй на все, что говорят врачи. Она не может спокойно лежать на кровати, учитывая то, что напротив нее находится та самая кровать, на которой она в полном одиночестве уснула года три назад. Она до сих пор пустует так же, как и душа Жуковой. Она, честно, пыталась наполнить себя и свою душу любовью к кому-то, но как видно — не вышло. После потери матери она осталась одна, не считая тети, что согласилась взять на нее опекунство, и Жукова жила с ней. Но она все равно не считает, что тетя – близкий для нее человек. Может быть, тетя является ее близким человеком, ведь та много чего сделала для Вероники, чтобы той стало хоть немного лучше на душе. Но не получалось. Вероника может быть и неблагодарная, какой считает ее тётя, что вполне понятно. Ей хуево до сих пор, и, кроме сильной физической боли, что доставляет ей Петрова, ей ещё больнее на душе. Она понимает, что кажется для всех сукой. Такая бессердечная, что разбила бедной Алиночке Романовой сердце. Да Жуковой похуй, что и кто говорит. Своими словами хуже того, что Жукова чувствует — они уже не сделают. Она пыталась заставить себя любить хоть кого-то, но единственное, что поистине она смогла полюбить, так это – вкус крови во рту и ноющую боль по всему телу. Физическая боль пусть немного, но все-таки может перекрыть душевную. Она уже полюбила то, что Петрова ее избивает, причем с каждым разом всё сильнее. Но она не просто полюбила это. Она стала от этого зависима. Петрова – единственный человек в этом гребанном и скучном Питере, что смог заставить Веронику почувствовать что-то ещё, кроме душевной боли. И когда Петрова ее избивает — единственное, что болит у Жуковой, так это тело. Душевные терзания исчезают, пусть и на время, но тем не менее. И, именно из-за этого она никогда не писала на Настю заявление, которое хотели написать учителя. Нет, она не боится того, что Петрова прикончит ее на месте, когда узнает, что Жукова накатала на нее заяву. Она, наоборот, боится того, что больше не сможет чувствовать то, как Петрова избивает её. — Вы идете на поправку, и если все будет дальше идти хорошо, то скоро вы сможете вернуться домой. — Домой. Что для нее значит слово дом? Ничего, просто место, где ты живёшь – квартира. Для нее дом там, где есть ее близкие. А близких у нее нет, к сожалению. — Когда меня выпишут? — Вероника перебивает медсестру, которая снова перечисляет то, что Жукова должна сделать, чтобы, наконец, прийти в себя. Как она уже заебала со своими советами. Вероника уже тысячу раз это выслушала, нахуя повторять? Вероника не тупая, проблем с памятью вроде нет, тогда зачем каждый день рассказывать эту хуйню. — В скором времени. — Вероника кивает и укладывается поудобнее на кровати, закрывая глаза и готовится ко сну. Вероника слышит, как медсестра покидает палату, тяжело выдыхая. Её жалеют все, кроме самой себя. А ей похуй. — Отдыхайте. Но, походу, в этот раз ей отдохнуть не удасться, ведь через пару минут на пороге стоит Петрова, уверяя медсестру, что ничего не сделает. После того, как медсестра кивает и удаляется, Настя закрывает дверь изнутри, подходя к кровати.Блять.
***
— Ты чего, ебнулась? — Бунина подлетает к тумбочке, доставая какие-то бумажки, когда видит у дверей Кузнецову, агрессивно требующую у Насти дозу. Куда это интересно подевалась Петрова, которая ежеминутно обещала следить за Бэллой. — Кузнецова, я не хочу умирать, пожалуйста, свали отсюда. Я тебе ничего не продам, не надейся, мне хватило прошлого раза. Бэлла, блять, успокойся. Уже нетрезвая и едва держащаяся на ногах, Бэлла плетется к Буниной, по пути споткнувшись пару раз и чуть не упав. Бунина, конечно, предполагала, что Бэлла придет в клуб Лазутиной, дождется того момента, когда придет Бунина и потребует дозу, но все таки думала, что Настя не позволит ей этого сделать. Ведь говорила Буниной, что ни на шаг не отойдет от Кузнецовой и всегда будет знать о том, она делает. Однако, что есть, то есть. Бэлла неловко приземляется на стул, сметая со стола пару бумаг и достает из кармана сторублевую купюру. Она отъебется? — Бунина, блять, — Бэлла хныкает и кладет голову на стол, одной рукой зарываясь и оттягивая свои волосы. — Пожалуйста, продай. Бэлла говорит настолько невнятно, что Буниной приходится попросить ее повторить. Нет. И это ее точный ответ. Она, конечно, любила Бэллу как своего клиента, от которого идёт хороший доход, но она любила свою жизнь больше, чем пару сотен рублей. Она не хочет, чтобы Настя, когда увидит Кузнецову — задушила Бунину. А Петрова и не такое сделать может, и Бунина не тупая, она прекрасно это понимает. Например, как минимум, она может отправить ее прямиком в больницу, как недавно, или не совсем, Жукову. Поэтому, каждое лишнее движение в сторону ящика с наркотиками она прерывает, усаживая Кузнецову обратно на стул, получив пару раз по голове. — Пошла нахуй, короче, у других найду, раз ты не продаешь, блядь. — Бунина удивлённо следит за тем, как девушка махнув рукой покидает кабинет. Блять, где же эта ебаная Петрова. Быстро выхватив телефон из кармана, она набирает номер, слыша в ответ, что телефон выключен, и абонент временно недоступен. Буниной ещё повезло, что Бэлла не в адеквате, пока находится в нетрезвом состоянии. Если бы Кузнецова завалилась к ней не выпившая — то так просто, не получив дозу бы, не ушла. Она бы и прибила Бунину прямо на месте, а потом забрала то, что ей нужно, напоследок оставив сто рублей на столе. Кузнецова когда выпьет — ничего не соображает. И именно это и помогло Насте сегодня остаться живой. Честно говоря, она даже не знает, что страшнее, умереть от рук Кузнецовой сейчас, или дать ей дозу и умереть от рук Петровой потом? Ну, это она уже не знает. Бэлла медленно плетется по коридору, удивлённо, будто бы впервые видя, оглядывается по сторонам, осматривая стены, увешанные разными плакатами. Как ни странно, но она их видит почти впервые, хотя знает, что они висят тут очень долгое время. Да и зачем ей было раньше их рассматривать, если в клуб она всегда приходила выпить и поднакидаться, а не рассматривать странные плакаты на стенах. Поебать. Единственный плакат, который Бэлла запомнила более-менее — это фотография около туалета, на которой была изображена какая-то модель. И то она запомнила эту фотографию только потому, что в первое время ориентировалась по нему, когда искала туалет. И вот, спустя пару минут вечных толканий со всех сторон и постоянных падений, она доходит до того самого плаката, мысленно отмечая то, что подошла к туалету. Она прекрасно знает, не только по личному опыту, что тут часто шастают люди, которые желают по-тихому закинуться. Бэлла буквально вваливается в светлое помещение, надеясь на то, что у кого-нибудь есть доза и они поделятся с ней. Она оглядывается, часто моргая от яркого света, что очень непривычен для девушки после темного кабинета Буниной и примерно такого же клуба. Около раковин она видит девушку, что рассматривает себя в зеркале, и Кузнецова, недолго думая, подходит к ней, стараясь не напугать. — У тебя знакомое лицо, — говорит Бэлла, под конец икнув, и неловко улыбается, перегораживая девушке путь. — Я где-то тебя видела. Бэлла удивляется тому, что не видит на чужом лица страха или испуга. Ей даже, наоборот, кажется, что девушка рада появлению Кузнецовой и наклоняется поближе. Учуяв запах дорогих духов, Бэлла чувствует дикий флешбек, правда не сильно понимая, куда. — Конечно, видела в прошлый раз в этом же туалете. — И до Кузнецовой мгновенно доходит. Прошлый раз в клубе она была две недели назад, именно в тот день, когда словила передоз. Она быстро прокручивает в голове тот вечер, пытаясь вспомнить людей, с которыми она общалась. Блять, а общалась она со всеми, кто присутствовал.— Даяна. — Точно. — Кузнецова чешет подбородок, стараясь как можно точнее передать свою просьбу. Она прекрасно понимает, что ей могут отказать и даже послать на три весёлых, но, попытка не пытка. — Слушай, у меня тут есть знакомая, ты бы не могла у нее кое-что купить? — Конечно, что именно? — Даяна мысленно ликует, потому что прекрасно понимает, что за помощь Кузнецова тоже отблагодарит ее тем же. Это то, что и нужно было. — ЛСД. Вот что, ты не волнуйся, я тебе дам деньги, и ты на них купишь, она просто мне не хочет продавать. — Если бы кто-нибудь вот так подошёл к Бэлле, то она наверняка бы послала его. Особенно, если бы не употребляла. — Почему? — Однако Бэлла удивляется тому, что девушка спокойно кивает, как будто только этого и ждала, пусть и не подозревает, что ее мысли близки к реальности. Лишь спрашивает, почему. — Свои причины. Так ты купишь? — Бэлла строит умоляющее лицо, напоминающее грустный смайлик, понимая, что после такого приема девушка ей не откажет. Это работало не только на девушках, но и на парнях: поэтому, достать что-то для Кузнецовой не являлось тяжёлой задачей. Только вот Бунина не ведётся на такое. Сука. — Конечно. Показывай, где твоя знакомая.