Не проститься

Шампанское было на удивление прохладным, хотя на улице стояла жаркая погода. Этот выезд на природу вообще складывался весьма удачно; никто не нашел предлога для отказа, майский день радовал теплом. Складывалось ощущение, что, немного разгорячившись, некоторые люди полезут в воду. И Мэйтланд собирался быть в их числе. Он сидел, прислонившись спиной к стволу раскидистого дерева, и жмурился от удовольствия, делая очередной глоток прохладного напитка. – Эй, Майлз, я тут хочу тебя кое с кем познакомить, – Саймс окликнул юношу, и ему пришлось вынырнуть из сладкой неги. Мэйтланд поднялся на ноги, но видимо слишком поспешно. Его слегка качнуло, отчего пришлось опустить голову и поморгать. Чья-та рука неожиданно поддержала за локоть. – Осторожней, – раздался мягкий голос, и из-за его спины появился мужчина, которого трудно было разглядеть из-за цветных пятен перед глазами. – Простите, солнце... – неловко извинился Майлз. – Знакомься, – продолжил Адам, – это Эдди Литтлджон, будущий муж Нины. – Можно просто Рыжик, – тепло улыбнулся новый знакомый. Майлз наконец, смог получше рассмотреть нового знакомого - высокий и худощавый, с теплыми глазами цвета то ли коньяка, то ли виски, с россыпью едва заметных веснушек и с запутавшимся в пшеничных волосах солнцем. – Ну какой же вы Рыжик, вы же совсем не рыжий, а солнечный, – засмеялся собеседник, сам не зная - радоваться или переживать, от того, что своим замечанием вызвал у Эдди такую смущенную улыбку и легкий румянец. – Майлз! Только попробуй опять увести у меня жениха, – притворно возмущается Нина, подходя к ним. Мэйтланд проглатывает негодование. "Опять", — это она об Адаме. Они, между прочим, еще во времена учебы были... были в общем, а потом эта Блант. Саймс с ней чуть в петлю не полез... Нина ошибалась, он не уводил Адама, тот сам пришел, отогреваться после Снежной Королевы. Майлз сам был так одинок, что нуждался хоть в каком-то тепле. – Мне хватит и моего Адама, – он подчеркивает последние слова и притягивает того к себе за талию. Рыжик бросает на их парочку взгляд, но не удивления или презрения, а наоборот - теплый. - Простите, я не представился, - смущенно извиняется он, - Майлз Мэйтланд. И протягивает ладонь для рукопожатия. Эдди пожимает ее, глядя своими невозможными глазами опьяняющего цвета. Сердце как в глупом романе падает куда-то вниз, и возвращается, чтобы начать биться совершенно не в том ритме. Майлз замечает, точно-точно замечает, как вдруг замирает Литтлджон, как его рука чуть сильнее сжимает чужую ладонь, как дергается кадык, как мужчина моргает несколько раз не в силах отвести взгляда. Все же оба справляются с собой и разрывают рукопожатие, зрительный контакт и, кажется, саму жизнь. – Идемте к воде, – зовет Нина, – Агата предлагала прокатиться на лодках. - Вы идите, – отвечает Мейтленд, слова даются с трудом. Он по очереди смотрит на Адама, на Эдди и Нину, – а я допью этот бокал и вас догоню. Троица удаляется к озеру, Адама отвлекает кто-то из девушек, и он останавливается поговорить. Мэйтланд осушает бокал в один глоток и наливает еще. Спустя несколько минут он уже медленно ступает, глядя как трава скрывает его ботинки, чувствуя где-то внутри, что сейчас он чертит границу. Через мгновение он встанет рядом с любующимся водной гладью Литтлджоном, тот бросит короткий теплый взгляд из-под ресниц, и им будет отчаянно хотеться взяться за руки. Майлз словно наяву видит, как крадет поцелуй жениха прямо на свадьбе, как они оба врут всем вокруг и самим себе, и как однажды, всё обязательно рухнет, но зато у них будет это "всё". Его мужчина достался не ему, и остаётся или отступить или красть своё счастье по кусочкам. Мэйтланд слишком слаб, чтобы отступать.