Океан загадок.

      Дверь резко раскрывается, отчего Симмонс вздрагивает, и в комнату влетает Элизабет-я-пропаду-на-несколько-часов-за-полчаса-до-отбоя-и-не-скажу-куда-заставляя-тебя-волноваться Блэр. Девушка заваливается на кровать, утыкаясь лицом в подушку и молчит. Ни здрасте, ни извини. Джемма встает со стула и готовится к продолжительной тираде.       Целый день Лиза вела себя странно, нервничала, что было заметно по тому, как часто девушка прикасалась к любимому кулону, — это всегда успокаивало Блэр — как постоянно переделывала пучок волос, и по новым рисункам в конспектах — Джемма ненавидела эту привычку подруги. Как можно так относится к важным записям? Но, каждый раз, когда Симмонс заглядывала в тетради Лиз, на полях обнаруживались странные птицы, животные, люди с необычными формами лица. Ладно, конспекты, тетради, но Блэр даже в книгах умудрялась рисовать, — карандашом — но нельзя так относиться к книгам! Самое раздражительное в рисунках была абсолютная их антинаучность. Ну, где вообще видели перепончатое ухо, выросшее на затылке? На все вопросы инженер-механик заявляла, что «Я художник, я так вижу».       Сегодня, открыв записи Лиз, Джемма увидела рисунок очередного человека. С первого взгляда, самого обыкновенного, но, если присмотреться, можно было заметить лишнюю пару глаз, расположенную на лбу. Выражение лица человека было спокойным, но сами глаза на лбу выглядели крайне нервно. Потом Блэр и вовсе куда-то убежала. за полчаса до отбоя!       Симмонс подходит к кровати подруги и теребит девушку за плечо, но та, вообще, никак не реагирует. Джемма раздраженно вздыхает: — Может, скажешь, где ты была? Скоро час ночи, я, между прочим, волновалась! — в ответ раздалось невнятное мычание. Симмонс тяжело вздохнула и с усилием перевернула Элизабет на спину, внимательно вглядываясь в, почему-то красное, лицо. Блэр смотрела куда угодно, но не на лицо подруги, чей взгляд уже успел поменяться с сердитого на обеспокоенный: — Элизабет! Прекрати меня пугать! — Я… Я. Меня парень поцеловал! — призналась Блэр, отчаянно краснея. Джемма уже думала облегченно выдохнуть, но потом до нее дошло, о чем сказала подруга… — Кто?! Когда? Я с ним знакома?! — как-никак, Симмонс тоже девушка и ей свойственно любопытство и в данной области жизни. Особенно, в жизни Лизы, у которой большинство мужской части академии ходит в друзьях. — Не просто знакома… Симмонс, это Лео! — Какой Лео? Он из нашего корпуса? Тот, который с тобой здоровается в столовой? — Лео, который Фитц! — Джемма секунд пять хлопает глазами, уставившись на подругу, и, пытаясь осмыслить смысл сказанной фразы. — А, — наконец произносит она, — Фитц…       Девушка все еще смотрит на Блэр, лицо которой приняло выражения самого великого несчастного вселенной. Симмонс пытается понять произошедшее. Она, почему-то, никогда не думала о том, что между кем-нибудь из из троицы могут быть отношения, большие, чем просто дружба. Они же гениальное трио академии, трое лучших друзей… — Ну и как? — неожиданно спрашивает Джемма, не задумываясь о вопросе. Лиза удивленно смотрит на нее: — Что «как»? — Ну, тебе понравилось? Целоваться с Фитцем? — лицо Симмонс приобретает хитрую улыбку, в то время, как Блэр краснеет еще сильнее и кидает в подругу подушку: — Джемма!!! — Он же все равно тебе нравится! — Мне? — кажется, сама Элизабет, крайне удивлена такой мыслью. — Мы же лучшие друзья! — Лиз, ты серьезно? — Да. А что не так? — Бедный Лео… — Да что не так-то? — Симмонс на этот вопрос лишь еще раз вздыхает. Лиза та еже френдзонщица… Ох, намучается же Джемма с ней и Фитцем. Как же тяжело быть их лучше подругой…