***
Никто не разговаривал с Мондо на протяжении следующих двух дней. Казалось, что они обсуждали что-то, собравшись в группу, замолкая каждый раз, когда он приближался. — Пф. Не важно! Молчите! — крикнул он куда-то в их сторону, рассерженно уходя. Хотя в сердце он и был зол, разум его на самом деле не винил остальных. Он знал, что поступил бы так же на их месте.***
В своё свободное время Мондо просто бесцельно шатался по новому этажу школы. Его не очень-то интересовал третий этаж — искусство его никогда особо не интересовало, когда дело касалось физики, он был абсолютно бесполезен, а комната отдыха может быть хорошей только если у тебя есть человек, с которым можно провести там время. Последняя мысль вернула разум Овады к тому, к чему он и так постоянно возвращался — Киётака Ишимару. Ему бы понравился кабинет физики? Он казался принадлежным именно к тем людям, которым бы действительно очень нравились уроки физики. Мондо рассеянно хмыкнул, вспомнив, как расстроился Киётака, когда узнал, что они не будут посещать занятия, оказавшись в этой школе. Серьёзно, даже став частью этой чёртовой игры, где либо убей, либо будь убитым, всё, что его волновало и злило — это то, что они не смогут читать книги или учиться во время пребывания в школе. С другой стороны, Мондо не имел понятия, понравились бы Ишимару комната изо и комната отдыха, и почему-то это его очень разочаровывало. Киётака должен был быть его лучшим другом, его родственной душой! Они рассказывали друг-другу такие вещи, какие Мондо, казалось, не мог бы рассказать никому и никогда. Но, тем не менее, никакие «обнажённые разговоры» не могли заместить то, что Оваде просто не хватило времени, проведённого с Ишимару чтобы достаточно узнать его. Каким был его любимый цвет? Любимая еда? Чёрт, он ведь даже не знал как выглядит комната Киётаки. Обычно они находились в комнате самого Мондо. Ишимару нравилось разглядывать коллекцию запчастей от мотоциклов Овады. (Мондо так и не понял каким образом эта коллекция оказалась в Пике Надежды, ведь он отчётливо помнил что оставлял её дома… но он отставил эту мысль, чтобы разобраться с ней позже). Это были вещи, которые у него больше никогда не получится узнать, но ему, чёрт возьми, хотелось! И именно так Мондо Овада обнаружил себя, стоящим перед дверью комнаты своего мёртвого лучшего друга, с ломом со склада в руке. — Время шоу, — он стиснул зубы. Для начала Мондо попытался просто открыть дверь, повернув ручку, но ничего не вышло. Он ожидал этого; конечно, Киётака запер дверь перед классным судом. И единственный человек, у которого может быть ключ, это… — Монокума, — он случайно сказал это вслух. Не важно. Даже просто имя медведя, произнесённое вслух, вызывало в нём ярость. — О-о-о-о-у-у? Что это? — Монокума закричал, заметив Мондо с ломом в руке. — Ты ведь не планируешь убить ещё кого-то, вмазав им по голове этой штукой, да? На этот раз, ничего не помешает мне воплотить казнь, которую я придумал специально для тебя! К тому же, я бы не отказался от блинчиков… — Блинчиков? Что ты, чёрт возьми, несёшь, отверженец Истории Игрушек? — Сейчас это не важно! — Монокума хлопнул лапой по своему рту. — Я сказал слишком много! — Не важно, — Мондо нужно было кое-что, и спор с Монокумой бы не дал ему этого. – ..Что случается с людьми после смерти? — Ты просишь меня решить одну из величайших загадок мира прямо сейчас? Я могу быть вашим директором, но я не всемогущ! — Монокума истерично рассмеялся из-за собственной шутки. — Не в смысле когда люди умирают в общем! — Мондо изо всех сил старался сохранять спокойствие, но у него всегда это не очень получалось (тело Чихиро могло это подтвердить). — Мы уже знаем что ты, эм, «очищаешь» места преступлений и всё такое. Так что я подумал что ты делаешь то же и после казней, да? Так что происходит с телами? — Очень проницательно! Я не ожидал меньшего от одного из моих ценнейших студентов! — Монокума гордо улыбнулся. — Не отходи от темы. — Боже, я как раз собирался ответить! — Монокума вздохнул. — Нет, я не собираюсь говорить. — Что, серьёзно?! Всё это, и в итоге ты не скажешь мне? — Да! — Радостно воскликнул Монокума. — Разве это не чудесно? Все приготовления, и в итоге без релиза.. Ты не чувствуешь себя напряжённым? Как будто сейчас взорвёшься? — Ты чёртов медведь-извращенец, — Мондо отступил, целясь ломом в дверь, собираясь её сломать. Он очень старался целиться в любую часть двери, но не в табличку с пиксельным лицом Киётаки. — На твоём месте я бы этого не делал! — Новый справочник Мондо загудел из кармана его плаща. Он остановился, чтобы проверить устройство. Было добавлено новое правило. «Правило №12: Попытки взлома запертых дверей строго запрещены». — Ты смеёшься надо мной? Ты делаешь это, только чтобы испортить мне всё! — глаза Овады вспыхнули гневом и… ещё чем-то. Монокума хорошо распознал его внешний вид. — Ах, вот оно. — он снова задыхался, казалось, от жары и беспокойства. — Верно! Мондо казалось, что мир вращался вокруг него. Его зрачки расширились. Для каждого, могущего видеть его сейчас, его глаза выглядели как спирали. — Каждый шаг… каждый поворот… независимо от того, что я делаю, ты всегда здесь, портишь всё! — Он чувствовал себя так, словно его душа покидала его тело. Он напрягся, снова занёс лом, готовясь нанести удар, и… Ничего. Кто-то держал кончик лома. Мондо повернулся и увидел Кёко, едва достающую до лома. – ..Киригири? — Он немного расслабил тело. — Тебе стоит быть более осторожной…я чуть тебя не ударил! — Я знаю, — она отпустила лом. Мондо покачал головой несколько раз и глубоко вздохнул. Головокружение постепенно рассеялось, пятна, появившиеся под глазами, также исчезли. Монокума, видя, что его минута славы прошла, снова исчез. — Ты не можешь продолжать нарушать правила Монокумы, — прямо сказала Кёко. — Однажды рядом не окажется кого-то, кто сможет тебе помочь, и ты можешь получить серьёзные травмы или быть убитым. И тогда смерть Ишимару будет напрасной. — Ты не можешь так просто это говорить! — Мондо хотел разозлиться, но он знал, что Кёко была права. Киётака умер, чтобы спасти его. Быть убитым бы просто означало, что… он сделал это просто так. Ни за что. Он не мог этого допустить. Лом выскользнул из его руки и с громким звуком упал на пол. — Мне жаль, Овада. Я знаю, сколько Ишимару значил для тебя, — она повернулась, собираясь уйти. – ..есть кое-что, что ты должен увидеть. Было бы несправедливо с нашей стороны держать это в секрете от тебя. — И она ушла. — Что? Ты не можешь просто сказать это, и не объяснять ничего, — Мондо последовал за Кёко, оставляя всё позади.