Надо было выбирать храмовников

– Её нигде нет.       Айрис подула на кружку, над которой поднимался прозрачный пар, и перевела взгляд с запотевшего окна на малолетнего приятеля Нерии. Он стоял в дверном проёме и обтирал плечом косяк, как медведь, чешущий спину о сухое дерево, укрепляя целительницу в мысли, что ему тоже стоит выписать успокоительное. – Сядь. Она вернётся. – А если нет?       Айрис глотнула из чашки и провела ладонью по оконному стеклу. В просвет было видно заснеженные скалы. Если Сурана выбежала за ворота и умчалась в морозную ночь, то она точно не вернётся. Уснуть пьяной в сугробе – это верная смерть, будь ты хоть магом, хоть порождением тьмы, хоть Андрасте во плоти. Но Гленну об этом знать не обязательно. – Где ты её искал? – Везде. В таверну она не возвращалась, её никто не видел, даже стража на стене. Она нас бросила, да? – Нет. – Ты сама-то в это веришь? – Просто поверь, пока ты тут переживаешь за Сурану, она дрыхнет где-нибудь и за нас с тобой не переживает абсолютно. Скоро она проснётся и приползёт умолять выдать ей что-нибудь от головной боли. – Знать бы ещё, где она спит, – проворчал Гленн, – я весь Скайхолд обошёл. – А в спальню к коммандеру Каллену заглядывал? – Раздалось у него из-за спины.       Айрис поставила чашку на подоконник, заинтересованно глядя, как Нерия обходит посторонившегося Гленна и заваливается на софу возле камина. – Ты чего там делала? – испуганно спросил юный маг, – не за пять же медяков себя предлагала? – Храмовник кормил меня супом, – загадочно сообщила Нерия, скидывая сапоги и протягивая ноги поближе к огню. – Это какой-то эвфемизм? – уточнила Айрис. – Нет, это буквально был суп. Куриный суп. – Я ничего не понял, – признался Гленн. – Тебе и не надо.       Лицо у Нерии было кислым даже по меркам похмельной Нерии. Вряд ли причиной тому был куриный суп, но после вчерашнего её выступления у Айрис не было особого желания выспрашивать, что случилось. Если у Сураны хватило красноречия обозвать всех предателями и трусами, то и разговор пусть тоже начинает сама. – Я с ним поговорила, – не заставила она себя ждать, – наверное, можно считать, что я извинилась. – Наверное? – Уточнил Гленн. – Ну, проблем у вас не будет, – уклончиво ответила Нерия, – и конкретно у тебя, приятель, тоже. Из-за… ты знаешь. – Почему? Что ты ему сказала? – Да неважно.       Айрис пора было идти в лазарет, но на лице подруги было крупно написано, что она хочет сказать что-то ещё. Зная Нерию, наверное, она собиралась сообщить, что её работа здесь окончена. Что в пламени архидемона она видала Инквизицию, Корифея, коммандера Каллена и Айрис с Гленном. И что она сваливает. Как обычно. Нерия редко доделывает что-то до конца, если за это не платят. – Ну, раз ты героически преодолела созданные тобой проблемы, можешь теперь вернуться в Антиву, – произнесла Айрис, глядя в чашку. – Не могу. – Почему?       Нерия вскочила с дивана и заходила по комнате. Гленн крутил головой, следя за тем, как она стремительно нарезает круги, как запертый в клетке гепард. На очередном круге Нерия подскочила к Айрис, дрожащей рукой выхватила у неё чашку, сделала огромный глоток и тут же выплюнула чай на пол. – Почему он всё ещё горячий?! – Что б такие, как ты, не пили мой чай. Что случилось, Сурана? – Ничего хорошего. – Нерия облокотилась на подоконник, вертя чашку в руках, – у него моя филактерия. – У кого? – У Каллена. Она у него. – Как это вообще? – А можно объяснить тем, кто в Круге не учился, что такое филактерия? – Подал голос Гленн.       Нерия сдавила ладонями виски и умоляюще посмотрела на подругу. – Если коротко, – начала Айрис, – у мага берут кровь и зачаровывают её так, чтобы храмовники могли выследить его в случае побега. – Это же магия крови! – Возмутился Гленн. – Поздравляю, теперь ты знаешь, что такое лицемерие, – съязвила Нерия. – Ещё бытует мнение, – продолжила Айрис, – что с помощью филактерии храмовник может наложить на мага ослабляющие заклинания. – Это правда? – Спросил Гленн. – Без понятия, – призналась Айрис, – кто знает, тот уже никому не расскажет. – Лучше бы этот урод на себя что-нибудь наложил, – злобно произнесла Нерия, – руки, например. Короче, храмовник посадил меня на цепь и гавкать запретил. Сказал, если я снова что-то натворю – примет лириум и убьёт меня. – Если он примет лириум, я сама тебя убью, – вздохнула Айрис, – как к нему вообще попала твоя филактерия? – Нуууу… – протянула Нерия, – как бы… в общем… он служил в Кинлохе. – И когда ты собиралась мне сказать? – Я вообще не собиралась. – Подождите, а вы разве не вместе учились? – Уточнил Гленн у Айрис, – у тебя же имя ферелденское. – Мой отец занимается торговлей. Вино, ткани, меха. Когда у меня проявились способности, его связей хватило, чтобы отправить меня туда, где влияние церкви не так велико. С Орлеем дипломатические отношения шаткие, поэтому я училась в Антиве. – И как там было? – Прекрасно. Всестороннее образование и либеральные нравы. – Тюрьма с привилегиями, – прокомментировала Нерия, – даже на прогулку выпускали. – Значит, вы с коммандером тесно знакомы? – Проигнорировала подкол Айрис. – Теснее, чем хотелось бы. – И что ты теперь будешь делать, – спросил Гленн, – выкрадешь её? – Нет. – Нерия развела руками, – я ничего не буду делать. – То есть? – Я основательно накосячила. Напала на храмовника, наорала на вас. Каллен сказал, что я агрессивная и что я не контролирую себя. Он прав. Раз ему больше нечем заняться, пусть контролирует меня. До поры. – Твоя склонность к самобичеванию вызывает у меня тревогу и профессиональный интерес, – хмыкнула Айрис. – Просто мне есть, за что себя наказывать.       Нерия, наконец, отлепилась от подоконника и снова рухнула на диван, уткнувшись лицом в пыльную обивку. – Вот бы уснуть и не проснуться. – Кстати об этом, – сказала Айрис, – когда закончишь жалеть себя и вытрешь чай с пола, не могла бы ты помочь мне в госпитале? – Я ж не лекарь, – буркнула Нерия, – я, скорее, наоборот. – Мне надо скорее наоборот. Поможешь? – Помогу.       Каллен смотрел на карту Западного предела и пытался сосредоточиться. Песчаные плато и иссохшие русла рек плыли перед глазами, превращаясь в неразборчивое жёлтое месиво, на котором яркими пятнами выделялись две крепости – Адамант на юге и Грифоновы Крылья на севере. Чтобы спланировать атаку на первую, нужно перебросить войска Инквизиции во вторую. Но чтобы организовать переход почти через весь Орлей, нужно, чтобы командующего этими войсками хотя бы ненадолго перестало тошнить. В основном из-за неохотно покидающего организм лириума. Но ещё и из-за магов, наводнивших Скайхолд как стая тараканов. Из-за Фионы, сверлящей его взглядом с противоположной от стола стороны. Из-за Нерии Сураны, шарахающейся по ночам пьяной и вламывающейся в его кабинет. Впредь надо запирать дверь. Кто знает, что взбредёт Суране в голову в следующий раз. Особенно теперь, когда она знает, что её филактерия у него. Она, должно быть, в бешенстве. О чём он вообще думал, когда угрожал ей расправой? Нужно было отдать филактерию, и пусть валила бы на все четыре стороны. – Коммандер, вы меня слушаете?       Каллен вздрогнул. Когда рыжая целительница говорила, что дальше будет только хуже, она забыла упомянуть раздражение от резких звуков. Непереносимость яркого света. Тревожность и паранойю. Но Сурана правда пыталась его убить, даже если она утверждает, что это не так. Магам правда не место в Скайхолде, каждый из них – будущий одержимый. Он не параноик, он нормальный. Это они все ненормальные. А Фиона самая ненормальная, если думает, что он согласится, чтобы её маги участвовали в штурме Адаманта. С одержимыми Стражами должны сражаться храмовники, а маги должны держаться от демонов подальше. – Я не знаю, о чём вы договорились с Вестницей, – произнёс Каллен, надеясь, что Фиона не заметит, как у него заплетается язык, – и, честно говоря, мне всё равно. Через пару недель войска отправятся Западный предел. Можете присоединиться. Погоняете там варгестов, пособираете сухостебель. Но к Адаманту я никого из вас и близко не подпущу. Я не хочу в бою следить ещё и за тем, чтобы у кого-то из ваших подопечных не поехала крыша.       Фиона смотрела на него совершенно бесстрастно. Ни один мускул не дрогнул на её лице, но Каллен кожей ощущал, что она мечтает сделать с ним то же, что и Сурана. К моменту, когда они доберутся до Корифея, каждый маг в этой крепости хоть раз попытается его придушить. Великая чародейка с минуту скользила по нему равнодушным взглядом, пока, наконец, не произнесла всего одно слово. – Посмотрим.       Нерия никогда не любила госпитали. Айрис чувствовала себя в лечебницах как дома, но оно и понятно. Духовных целителей крыжовниковым вареньем не корми – дай насладиться чужими страданиями. Нерия же, попадая в заботливые руки лекаря, неизменно задумывалась о бренности бытия и хрупкости плоти. – Ну и что я тут делаю?       Айрис кивнула в сторону застеленной койки, на которой неподвижно лежал человек. Нерия шагнула к нему, отметив, что обустройство Скайхолда шло полным ходом, пока их с Гленном не было, и вгляделась в бледное лицо пациента. – О, я его в Убежище видела. Один из храмовников Каллена. – Да. Мне нужно узнать, что он чувствует. – Я что, ясновидящая? – Сурана, ты же можешь. – Я не хочу трогать храмовника! – Заныла Нерия, – я за последние сутки уже натрогалась всласть! До сих пор на руках благословение Создателя ощущаю. – Нерия, пожалуйста. Он лежит так уже несколько месяцев. Физически совершенно здоров, но как будто… не знаю… Чем дольше он в коме, тем меньше вероятность, что он сможет вернуться к нормальной жизни, когда очнётся. Если очнётся. Просто скажи, есть там хоть какая-то мозговая деятельность или я зря поддерживаю его существование.       Нерия взяла храмовника за руку и скривилась. Ладонь была прохладной и влажной. Интересно, Каллен-то какой был на ощупь, когда Нерия трогала его почти везде? Её мозговая деятельность направила все ресурсы на то, чтобы предать забвению ночь её позора. Может, и к лучшему. Нерия снова посмотрела на лицо пациента. Глаза под веками были неподвижны. Стоит ли тратить время, он явно полный овощ. Она закрыла глаза и начала читать заклинание.       Сидеть на земле было холодно. И мокро. Нерия могла бы сидеть дома, но клочок земли вокруг венадаля был единственным местом в эльфинаже, где ей не казалось, что гнилые стены деревянных хибар смыкаются вокруг неё, чтобы навсегда запереть её здесь, в этом пропахшем нечистотами и гнилью гетто для тех, чьи уши не соответствуют высоким человеческим стандартам. Нерия запрокинула голову, глядя на солнце сквозь крону дерева. Нужно найти Эйлу. Если они снова опоздают к ужину, мама точно запретит им выходить из дома. После того раза, когда стражник застал их с сестрой за оплёвыванием прохожих ореховой скорлупой с крыши «Покусанного дворянина» и за уши приволок в эльфинаж, странно, что мама их вообще ещё куда-то отпускает.       Нерия встала и огляделась. Ни души вокруг, будто мор прошёлся. Наверное, эльфы попрятались по домам, испугавшись оранжевого шара в небе, который в Ферелдене показывается раз в пятилетку. Со стороны ворот раздался крик. Нерия схватила с земли посох и быстро зашагала к выходу из эльфинажа.       Эйла стояла, прижавшись к стене, окружённая тремя рослыми мужчинами. Юношами, если быть точнее. Дворянскими сынками в богато украшенных одеждах. Староста несколько раз просил стражу не пускать их в эльфинаж, но на его стороне был только дар красноречия, который не мог конкурировать со взятками и угрозами увольнения. Один из этих знатных ублюдков положил глаз на её сестру и являлся в их квартал с достойным лучшего применения постоянством, надеясь застать Эйлу в одиночестве. – Шли бы вы отсюда – сказала Нерия, покрепче перехватив посох.       Все трое повернулись к ней. Нерия кинула взгляд на сестру, та смотрела на неё умоляюще и испуганно мотала головой. Ну, конечно же, нельзя нападать на дворянских детишек. Нельзя защищаться. Ничего нельзя. Можно только раздвинуть ноги и молиться Создателю, чтобы всё побыстрей закончилось. Если ублюдки будут в хорошем настроении, может, ещё и денег перепадёт. Что перепадёт, если будут в плохом, лучше даже не представлять. – Валите нахер из моего эльфинажа.       Приятели зачинщика конфликта попятились, испуганно глядя на посох в руках Нерии. Она вопросительно посмотрела на дворянчика, который всё ещё стоял возле её сестры. – Она ничего не сделает, – произнёс он, насмешливо глядя на Нерию, – правда ведь? Ты же не хочешь, чтобы твой эльфинаж сравняли с землёй, а тебя прикончили, как бешеную суку? Положи посох, и я попрошу храмовников, чтобы тебя просто усмирили.       Нерия опустила посох на землю и шагнула к болтливому ублюдку. Её ладонь сомкнулась на его шее, и Нерию захлестнули знакомые чувства. Дёргающийся кадык, пульсирующая артерия под пальцами. Судорожные хрипы, выражение ужаса на лице. Она будто уже делала это раньше, но почему-то не может вспомнить, когда и с кем. Убей. Убей его, и всё закончится. Всё из-за него. Из-за него тебя забрали в Круг. Из-за него ты годами пряталась и тряслась от страха. Сделай то, что должна. Убей. – Нерия! – Голос сестры звучал глухо, как из бочки. Нерия продолжала сжимать горло обидчика. Он уже не хрипел. Его лицо расплывалось перед её глазами, меняя очертания, принимая свой истинный облик. Каллен. Она отдёрнула руку и открыла глаза. – Проклятье! Нерия!       Айрис склонилась над ней, тряся за плечо. Нерия лежала на полу рядом с койкой храмовника. Затылок ломило, будто её приложили булыжником. – Что произошло? – У меня две новости. – Опять плохая и очень плохая? – простонала Айрис. – Не. Хорошая новость состоит в том, что нам всем нехило повезло, что этот овощ не приходит в себя. Плохая новость – он одержим демоном желания.