Надо было выбирать храмовников

      У Каллена было полно дел. Подготовка к переброске войск в Западный Предел шла полным ходом, а без его присутствия что-то обязательно пойдёт не так. Половина его подчинённых скорее походила на подопечных. Маленьких детей, за которыми нужно приглядывать, чтобы они не воткнули меч себе в ногу. Или вообще не забыли его где-нибудь в таверне. Но не мог же Каллен, в самом деле, разорваться. Поэтому между присмотром за горе-вояками и наблюдением за сложным магическим ритуалом, который мог закончиться тотальной одержимостью всего Скайхолда, он выбрал второе.       Со стороны всё выглядело совсем несложно. Пацан отключился внутри руны и спал, приоткрыв рот. Руна светилась. Великая Чародейка беззвучно шевелила губами, прикрыв глаза. Целительница по правую руку от неё стояла с безмятежным выражением на лице, подсвеченном сине-зелёным пламенем в ладонях. Сурана, стоящая слева, чему-то ухмылялась. Каллен задержал взгляд на её лице. В последний раз он так долго её разглядывал в Кинлохе. В изоляторе, куда её отправили после того, как она устроила истерику в его кабинете, узнав, что Йована ждёт усмирение. Если бы Каллен знал, что в список дел временно исполняющего обязанности рыцаря-коммандера входит выслушивание угроз от захлёбывающейся рыданиями Нерии, он бы отказался от должности. Или он сейчас так думает, ведь тогда его всё устраивало. Его устроило, что Сурана две недели просидела в изоляторе, и его устроили их ежедневные беседы, в которых он красках расписывал, что её ждёт, если она не возьмёт себя в руки. Хорошо, что она сбежала раньше, чем натворила что-то, из-за чего пришлось бы усмирить и её тоже.       Нерия открыла глаза, а погрузившийся в воспоминания Каллен не успел отвести взгляд. Она презрительно сощурилась, глядя на него. – Чего пялишься, храмовник? – Разве ты не должна помогать поддерживать заклинание? – Неа.       Она склонилась к спящему мальчишке и потрепала его по взъерошенным волосам. Каллен почувствовал что-то похожее на ревность. Единственные прикосновения, которые ему светят от Сураны – сжатые пальцы на шее. А к пацану она явно питает нежные чувства, и совершенно непонятно, почему. Просто потому что он маг? – В Тень сложно войти, – пояснила Сурана, – и ещё сложнее выйти. Но пока он там, Фиона и сама справится. Главное, из руны никому не выходить, а то, так сказать, чакры закроются. Иссякнут магические потоки. Прервётся трансцендентная связь. – Ага, – понимающе кивнул Каллен, хотя ни хрена не понял, – но Айрис всё равно помогает. – Она отличница. Всё делает на совесть, не то, что я.       Сурана села внутри руны и прислонилась спиной к больничной койке. Она смотрела в сторону, и Каллен снова заскользил взглядом по её лицу. Тонкие, капризно изогнутые, сжатые губы. Суровый прищур. Подёргивающийся, как у мабари, унюхавшего собачьи лакомства, нос. Сурана выглядела расстроенной. А он не самая лучшая компания для расстроенной Сураны. Но другой у неё сейчас нет. – Ты сделала для своей сестры всё, что смогла, – сказал он, и пожалел о сказанном, едва Нерия перевела на него раздражённый взгляд. – Мне не нужна твоя жалость. – Это не жалость, это сочувствие. – Ты не можешь мне сочувствовать. Ты понятия не имеешь, что я чувствую.       Разговор надо было сворачивать. Сурана села на любимого коня. Самая несчастная, самая страдающая, никто не может её понять, никто не знает её бед. Все эти беседы о том, кто ущемлён больше, никогда не приводят ни к чему хорошему, особенно когда ты ведёшь их с магами, которые, как утверждают сами маги, ущемлены больше всех. Но именно Суране Каллену захотелось возразить. Может быть, чтобы она разглядела в нём что-то близкое ей. Вдруг, по волосам потреплет. – У меня тоже есть сёстры. И я бы так же заступился за них. – Ты бы заступился за них, будь они магами?       Не видит она в нём ничего близкого. Ей и правда не нужно его сочувствие. Она ненавидит его и ищет подтверждение, что он моральный урод. К чему это вообще? Его сёстры не маги, её сестра не была магом. Дело вообще не в этом. – Это неуместный вопрос. – Вот поэтому ты не знаешь, что я чувствую, – горько заметила Нерия, – то, что для меня – неотъемлемая часть повседневности, для тебя – неуместный вопрос. Всё, что касается нас, магов, для вас, храмовников – неуместные вопросы. Зачем забирать детей у семьи? Неуместный вопрос. Зачем пользоваться служебным положением, насиловать, унижать, запугивать? Неуместный вопрос. Зачем держать в тюрьме тех, кто не совершил ни единого преступления? Неуместный вопрос. Приём населения по неуместным вопросам закончен, всем спасибо. – Вы опасны, ты это прекрасно знаешь. – Посмотри на них, – Нерия указала на остальных магов, – когда мы решали, что делать с подселенцем в твоего овоща, Фиона и Айрис однозначно были за ритуал. Гленн воздержался, но учитывая его трепетную душу и прямо-таки детский идеализм, думаю, он был с ними солидарен. И только я однозначно высказалась против. Я предложила отравить храмовника и не сношать себе мозги, но меня никто не поддержал. И вот всех этих прекрасных людей и чуть менее прекрасных эльфов ты меряешь по мне. – Они могут быть сколько угодно прекрасны, но вы все – ходячее смертоносное оружие. – Ты тоже. Ты меня пополам сломаешь, если захочешь. Значит, тебя тоже надо запереть. – Не надо нас сравнивать. Я не призываю демонов. – Так и я тоже, – развела руками Сурана, – прямо сейчас мы тут изгоняем демонов, если ты не заметил. Вот тебе ещё неуместный вопрос, Каллен. Если мы получаем превентивное наказание за преступления, которые мы могли бы совершить, то почему мы не получаем наград за хорошие дела, которые могли бы совершить? Да что там, «могли бы». Мы вообще не получаем наград. Если какой-то маг одержался и съел младенца – маги плохие, всех усмирить, особо отличившихся трахнуть в задницу. Если какой-то маг изгоняет демона из коматозного храмовника – это само собой разумеется, ничего особенного. Магия для человека, а не человек для магии. Пусть эти прокажённые маги ещё спасибо скажут, что им разрешено помогать нам, нормальным гражданам процветающего Тедаса. Гленн сейчас рискует собой, чтобы спасти того, кто его и человеком-то не считает, а ты, скотина неблагодарная, только и ждёшь, когда нас всех в Круг запихнут. Ты прав, храмовник. Мы – оружие. В твоей картине мира мы просто инструмент. Никто не благодарит меч за то, что он разит врагов. Им пользуются, когда возникает необходимость и убирают в ножны, чтобы никто не поранился.       В этом откровенном монологе было больше слов, чем Сурана сказала ему за всё обучение в Кинлохе. Каллен стоял, прислонившись к двери, и смотрел, как эльфийка сжимает и разжимает кулаки. Он знал её достаточно, чтобы понимать, как ей сейчас хочется вскочить и забегать по всему госпиталю, потому что только это помогает унять бушующие в ней эмоции. Наверное, хорошо, что она не может выйти за пределы руны. И очень хорошо, что она не владеет стихийной магией, а то весь Тедас давно бы сгинул в пламени. – Ничего не скажешь? – Тихо поинтересовалась Сурана. – Если ты не хотела, чтобы Йована наказали, почему ты его сдала? – Не твоё собачье дело. – Почему же? Я хочу понять твою позицию по поводу ограничения прав магов, но всё портит тот факт, что эту позицию до меня доносит чародейка, которая подвела под монастырь своего друга, ради поблажек в Круге. Ты ведь его использовала. Как инструмент. – Да.       Каллен надеялся, что если заденет Сурану, она перестанет сверлить его презрительным взглядом. Но она не отвернулась. Он проследил за тем, как она осматривает его сверху вниз и обратно, будто оценивая, за какую сумму можно продать его в Тевинтер. – Да, – повторила она, – я его использовала. Я была наивной и думала, что лояльность Первого Чародея откроет мне дверь на свободу. Сейчас-то я знаю, что они ни хрена не решают. Ещё я боялась потерять своего единственного друга и остаться совсем одна. Ирвинг заверил меня, что Йовану ничего не грозит. Что он понимает, что бедный мальчик просто оступился, и что побег со жрицей обернётся для него огромными проблемами, поэтому в его же интересах остаться в Круге. Я не знала, что Йован малефикар. Теперь я понимаю, что вообще ничего о нём не знала. Смешно. – У твоего пацана кровь носом пошла, – заметил Каллен, – это нормально? – Да не то что бы.       Сурана поднялась на ноги и заняла своё место возле Фионы. В ладонях снова вспыхнуло синие свечение, и она погрузилась в транс, оставляя Каллена наедине с его мыслями и без каких либо инструкций на случай, если её приятель продолжит истекать кровью.       «Цветущая роза» как всегда встретила его шумом, девичьим смехом, запахом вина и духов. Киркволл был городом контрастов. На улицах, которые постоянно патрулировала стража и обходили храмовники, страшно было появляться и днём, и ночью. В борделе, куда вышеуказанные категории лиц заходили, чтобы выпить и хорошо провести время, царил уют и безопасность. Или так просто казалось, потому что весёлые девицы и дешёвый алкоголь застили глаза и притупляли бдительность. В любом случае, он пришёл сюда ни за тем, ни за другим.       Мариса заметила его ещё у входа. Помахала рукой, кивнула в сторону лестницы. Он подошёл к мадам Лусине, отдал золотой. Привычные действия, но, может быть, сегодня они приведут к иному результату.       Спустя полчаса он лежал на постели, глядя на Марису, сидящую у трюмо с расчёской в руках. Она медленно проводила гребнем по блестящим в свете масляной лампы тёмно-каштановым волосам, разбирая пальцами спутавшиеся пряди. Платье так и лежало, отброшенное на пол, и он скользил взглядом по её покатым плечам, безупречно прямой спине, узкой талии и округлым ягодицам, которые он ещё совсем недавно сжимал в ладонях. – Давай уедем, – произнёс он.       Мариса повернулась и оперлась локтем на туалетный столик. Её взгляд был насмешливым. Наверное, думает, что он очередной идиот, возомнивший себя спасителем заблудшей шлюхи. Благодетелем, который вытащит её из борделя и подарит лучшую жизнь. – Куда мы уедем? – Куда захочешь. – Он сел на кровати, – я откладывал с жалования, у меня есть деньги. Сядем на любой корабль и уплывём подальше отсюда. – И что дальше? Купим домик, заведём кур? – Почему нет? – Он заискивающе улыбнулся, – кур, коров. – Детей. – Ты думаешь, я несерьёзно?       Она покачала головой и, подцепив ногой платье, потянула его к себе. Он смотрел, как она одевается и не знал, какие слова подобрать, чтобы объяснить ей, насколько он серьёзен. – Я люблю тебя, – сказал он, – ты же знаешь. – Я знаю, что одной любви недостаточно. Тебя не отпустят. А если мы сбежим, тебя будут искать. Хочешь вечно прятаться? – Если я буду вечно прятаться с тобой – меня это устроит. – А меня нет. – Мариса, пожалуйста… – Милый, – она приблизилась и заключила его лицо в ладони, – не строй иллюзий. Я шлюха, ты храмовник. Счастливый конец не для нас, просто наслаждайся тем, что есть.       Храмовник. Но он ведь не храмовник. Он вообще из противоположного лагеря. Маг-отступник из Нижнего города. Его вообще не должно быть в борделе. Если мама узнает, она ему голову оторвёт за трату семейных денег и потребительское отношение к женщинам. Но он любит эту женщину и хочет сбежать с ней, завести коров и детей. Или не он.       Гленн смотрел на красавицу-шатенку, пытаясь вспомнить, как он с ней познакомился. Ничего не вспоминалось, разум был вязким, как кисель. Он недавно пил кисель. Или кто-то пил кисель. Что-то там было про кисель. В борделях кисели не варят, значит, это точно было не здесь. Дался ему этот кисель. Кисель. – Всё хорошо? – Спросила Мариса. – Да. Я задумался. Про кисель.       Она усмехнулась и забралась на него, задрав подол платья. Гленн ощущал прикосновения ладоней на обнажённой коже, тёплые губы на шее и ключицах, горячее дыхание. Охренеть. Сурана не поверит, когда он расскажет. Кто такая Сурана? – Это ты храмовник. – Что? – Ты – храмовник в розовом боа, – пояснил Гленн, – это всё чушь какая-то. Я никогда не был в борделе и не предлагал тебе сбежать. Я вообще девственник. Или нет, после того, что тут произошло. В Тени считается? – Я не понимаю. – Ты ненастоящая, – Гленн помахал ладонью у неё перед лицом, – но всё равно скажи, я был хорош? Не то, что бы у меня какие-то комплексы, или вроде того, просто интересно, какие пробелы надо заполнить, прежде чем переходить к настоящим девчонкам. – Ты из-за моего отказа умом повредился?       Гленн аккуратно ссадил её с себя и встал, собирая свою одежду. Надо валить отсюда поскорее, найти демона, поджечь ему задницу и возвращаться в Скайхолд. А то если его продолжат красотками соблазнять, он тут застрянет, как и боялась Сурана. И тогда она уверится в том, что он глупый мальчишка, которому ничего серьёзного доверить нельзя. Едва он застегнул куртку, за окном сверкнула зелёная вспышка, а сразу за ней раздался взрыв. Здание вздрогнуло, будто проснулось от долгого сна, затряслось, и по стене побежала трещина. – Твою мать, – Гленн схватил Марису за руку и потащил наружу, – уходим, сейчас всё рухнет.       Она покорно побежала за ним. Лестница чудом уцелела, Гленн промчался по ней к выходу, расталкивая напуганных посетителей и работников публичного дома. Девушка, спотыкаясь, бежала за ним, а он не понимал, зачем тащит её. Её ведь даже не существует. И что? Не спасать её теперь, что ли?       Они выбежали на улицу. Гленн остановился, глядя на бегущих в панике людей, растерянную стражу и спешащий куда-то отряд храмовников. Впрочем, он знал, куда. Это было его воспоминание. Демон вытащил из его головы самый поганый день его жизни, и теперь заставит проживать этот день раз за разом, держа Гленна в плену иллюзии, что он может спасти свою мать.       Он прижался к стене, пытаясь сообразить, куда ему идти, но Мариса потянула его в напуганную толпу и отпустила его руку. Люди стремились быстрее покинуть Верхний город, пока храмовники и маги из казематов не схлестнулись в кровопролитном сражении. Гленн не был уверен, что ему нужно уходить отсюда, но когда толпа несёт тебя бурным потоком, выбора не остаётся. Он бежал вместе со всеми, с высоты своего роста видя, как матери подхватывают детей на руки, чтобы их не затоптала толпа. Где-то здесь должна быть и его мама. Но ему лучше уйти, пока он её не увидел.       Он миновал Нижний город и спустился в Клоаку. Лучше выбраться к Расколотой горе здесь, чем переть через центральные ворота. Забавно, что после взрыва Клоака вдруг оказалась самым безопасным местом в городе.       Кто бы ни проложил подземный ход из Киркволла, он явно понимал, в каком городе живёт. Гленн, чуть пригнувшись, брёл по тёмному коридору, подсвечивая себе заклинанием, и мысленно благодарил неизвестного благодетеля. Пусть это всё ненастоящее, но здесь, в тишине и одиночестве, ему было гораздо спокойней, чем наверху. Слушать крики раненых и видеть тела под обломками в Тени было так же невыносимо, как наяву.       Он выбрался на поверхность в паре километров от города. Дверь заброшенной шахты жалобно заскрипела, когда Гленн толкнул её. Всё как настоящее. Звуки, запахи, ощущения. Дым, поднимающийся над Киркволлом. Он опустился на землю, прислонившись к двери, и вытянул ноги. – Удивительно, что в мужских желаниях всегда замешаны женщины.       Гленн повернул голову и увидел её. Сиськи были определённо размером не с его голову. И даже не с голову Сураны. Поменьше. Но всё равно симпатичные. Для демона. – Храмовник хотел шлюху, ты хочешь к мамочке. – Он хотел быть с любимой женщиной, – возразил Гленн, – а я хочу к мамочке, да. – Так иди к ней.       Гленн поднялся на ноги, и только теперь сообразил, что у него нет посоха. Но в Тени он, наверное, и не нужен. Магия тут везде, бери и пользуйся без всяких усилителей. – Ещё я хотел, чтобы у демонов были сиськи с мою голову, но не все желания сбываются, как мы видим. Моя мать мертва. – Уверен? – Нет. Но здесь я найду лишь иллюзии, этот вариант меня не устраивает.       Демоница медленно двинулась к нему. Гленн не шелохнулся, но в ладони вспыхнуло пламя. – Прежде чем ты предпримешь нелепую попытку убить меня, позволь сделать тебе предложение, – сказала она, обойдя его и встав за спиной. – Если ты продаёшь церковную литературу, я пас. – Ты всё такой же шутник, тыковка.       Гленн тяжело вздохнул, ощутив ладонь на плече. Если что-то звучит как мама, выглядит, как мама, ощущается, как мама – это вовсе не значит, что это его мама. В Тени все лгут. Он повернулся.       Она смотрела на него, как всегда с лёгкой полуулыбкой. Совсем как настоящая. С морщинками у глаз, светлыми волосами, заплетёнными в косу, в том же платье, в котором он видел её в последний раз. – Вернёмся домой?       У него больше нет дома. Но здесь в Тени всё может быть как прежде. Он может снова жить в Нижнем городе с матерью. Но это не его мать. И не его Киркволл. Вообще не его. Это Киркволл того храмовника, что лежит сейчас в госпитале и ждёт, когда Гленн спасёт его. И Сурана ждёт. Он не может их подвести. – Да, – ответил он, – да, возвращайся домой.       Пламя взметнулось стремительно, окутывая демоницу и мага, заполняя собой пространство, пожирая кислород. Колдовать в Тени было даже слишком легко. Как будто магия – его продолжение. Как рука, которой двигаешь, не задумываясь. Мозг посылает импульс, и ты совершаешь действие раньше, чем сообразишь, что делаешь. Огонь срывался с его ладоней, разрастаясь и взмывая вверх, бушуя вокруг Гленна и не причиняя ему вреда. Чего нельзя было сказать о демоне. Она металась по поляне, ища выход из огненной клетки, так и не сменив облик, вероятно, всё ещё надеясь разжалобить его. Но сейчас он не смог бы остановиться, даже если бы захотел.       Демоница забилась в судорогах, меняя облик, уменьшаясь в размерах. Теперь на Гленна умоляюще смотрела Амелия. Он сглотнул и закрыл глаза. Нужно поступить как Сурана. Собрать всю магию, что есть, и нанести один удар. Он услышал жалобный детский крик и не глядя направил пламя на этот душераздирающий звук. – Как прошло, приятель?       Сурана склонилась над ним, держа в руках окровавленный платок. Из-за её спины выглядывала Айрис. Он шмыгнул носом. Кровь была его. Ещё бы, столько магии, как его не разорвало вообще. – У меня был секс, – сообщил он. – Ага. Круто. Но я про демона спрашивала. – С ней не было. Сиськи маленькие.       В её взгляде читалось жгучее желание отвесить ему подзатыльник. Великая Чародейка оттолкнула Сурану и наклонилась к нему с таким видом, что у Гленна разом пропало желание шутить. – Я её убил. Кажется. – Кажется? – угрожающе уточнила Фиона. – Ну, я ударил заклинанием и очнулся.       Нерия взяла его за руку. Он почувствовал тепло и опустил взгляд. Она читала заклинание. Гленн поднял голову и увидел, что к нему с мрачным выражением лица направляется коммандер Каллен. – Да нет во мне демона! Она мне всякое предлагала, я от всего отказался. – И правда нет, – подтвердила Сурана, и Гленн шумно выдохнул, – в храмовнике тоже тихо. Хорошая работа, приятель. А теперь пошли накатим, а то этот день меня скоро доконает. – Вы не идёте накатывать, – сказал коммандер, – особенно ты, Сурана, тебе вообще пить нельзя. Вы идёте готовиться к отправке в Западный предел. Доберёмся до Грифоновых Крыльев, обсудим штурм Адаманта.       Он прошагал к выходу мимо Фионы, с трудом удерживающей челюсть от падения на пол, но затем, будто что-то вспомнив, остановился и повернулся к магам. – Спасибо. Вы все отлично поработали.