Надо было выбирать храмовников

– … и тут она мне говорит: «У меня ещё никогда не было такого, как ты». – Угу, – ответила Нерия, жуя утащенный с кухни стебель сельдерея. – А я ей отвечаю: «Детка, неужели я первый в твоей жизни, кто может шесть раз за ночь?».       Она повернулась к Гленну и сунула сельдерей в его рот, которым он готовился извергнуть очередной поток неправдоподобной дичи о его путешествии в Тень. – Приятель, ты, когда врёшь, придумывай что-то хотя бы минимально убедительное. Никто не может шесть раз за ночь.       Он захрустел сельдереем, а Нерия вытянулась на широкой стене, окружающей бывшую крепость Серых Стражей, носящую гордое название Грифоновы Крылья. Она посмотрела на солнце, подёрнутое пыльной дымкой. Они посреди безжизненной пустыни, в которой обитают только варгесты, венатори и герой её ночных кошмаров с тех пор, как она спёрла ту злосчастную книгу – иглоспин. Целая куча иглоспинов, ощетинивших свои шпили Чёрного Города и дожидающихся Нерию в своём иглоспиньем логове. Только такая тварь могла выжить на пустоши, где прошёл Мор, отравив плодородные земли так, что на них уже сотню лет ничего не растёт. Ну и Нерия тут тоже может выжить, потому что она обожает жару, и она та ещё тварь. Мимо с недовольным видом прошагал Каллен, топая, как стадо иглоспинов, спешащих к водопою. – Эй, храмовник, ты можешь шесть раз за ночь? – Крикнула она и добавила вдогонку, – сними доспехи уже, ты же сваришься! – Храмовник в собственном соку, – ввернул Гленн. – В самом соку, я б сказала. – Коммандер Каллен красивый? – Внезапно спросил её приятель. – Ты сам не видишь? – Что я могу в этом понимать? Мне нравятся девушки, а не тридцатилетние мужики. – Да, он очень красивый, – сказала Нерия, убедившись, что Каллена поблизости уже нет, – прямо таки неприлично красивый. – А я красивый? – Ты самый красивый, приятель. – Ты это говоришь, чтобы меня не расстраивать? – Я это говорю, потому что красота субъективна. Кому-то нравится высокий, стройный, улыбчивый юноша, как ты, а кому-то мрачная, нелюдимая гора мяса, как коммандер Каллен. – А тебе что больше нравится? – Второй вариант, – призналась она, – люблю мужиков, которых можно сожрать в голодный год. Не сельдереем единым. – Тогда почему вы друг на друга постоянно говнитесь? – Потому что красота не только субъективна, но и обманчива. Под прекрасным обликом коммандера Каллена скрывается нутро, заполненное нечистотами из канализаций всех Кругов, в которых он имел удовольствие служить. – Не может же всё быть так плохо. – Приятель, не начинай. – Я видел воспоминания того храмовника в Тени! – резко выкрикнул Гленн.       Нерия села и посмотрела на него. За всё время, что они добирались до Западного Предела, он ни разу не изъявил желания рассказать о том, что видел в Тени. Нерия не настаивала, понимая, что путешествие в глубины своего подсознания, извращённого демонами – очень интимное действо, результатами которого не каждый готов поделиться. Гленн травил байки про похотливых демониц, Нерию это полностью устраивало. – Расскажешь? – Осторожно спросила она. – Он был влюблён в девушку из «Цветущей розы». Это бордель. – Приятель, жаль рушить твой чистый и невинный мирок, но храмовники ходят в бордели не потому, что влюблены. – Он предлагал ей сбежать с ним. А она отказывалась, потому что его бы стали искать. – Я сочувствую бедной девочке, на которую запал церковный фанатик, но какое это имеет отношение к коммандеру Каллену? – Просто… – он замялся, – не обижайся, пожалуйста, но мне кажется, что ты перегибаешь. Храмовникам тоже живётся несладко. Они такие же пленники церкви, как и маги. Да ещё и с промытыми мозгами. И на лириуме. – Предлагаешь посочувствовать агрессивным наркоманам, которых натаскивают на уничтожение таких, как мы с тобой? Ты тоже не обижайся, приятель, но для такого я должна быть святее Андрасте. – Я понимаю. Но просто подумай… – Гленн спрыгнул с парапета и встал перед Нерией, эмоционально жестикулируя, – кому выгодно, чтобы маги и храмовники ненавидели друг друга? Для кого очень важно, чтобы мы никогда не стали союзниками? Кто получит дивиденды, если ты доведёшь коммандера Каллена, и он снова начнёт принимать лириум? – Дворфы, – уверенно ответила Нерия. – Почему дворфы? – С недоумением спросил Гленн. – Они лириумом торгуют. – Забудь про лириум, – вздохнул он, – церковь хочет, чтобы мы с храмовниками воспринимали друг друга не как людей, эльфов, кунари, дворфов. Не как кого-то простого, понятного, такого же, как мы. А как чужаков. Так нас проще разделить и стравливать друг с другом. Гораздо легче убить кого-то, кто кажется тебе чем-то чуждым и далёким от тебя. – Церкви больше нет. – Это пока. Если мы не сплотимся с храмовниками к тому моменту, как выберут новую Верховную Жрицу, всё снова станет как прежде. Сурана, они такие же, как мы. Так же влюбляются, так же страдают, так же боятся, так же радуются. Я говорил с тем парнем, когда он пришёл в себя. Он искал свою девушку после битвы в киркволльских казематах. Надеялся, что теперь-то она точно не откажется уехать. Но нашёл только её труп. Видимо, она споткнулась в паникующей толпе, и её просто затоптали. Представь, Нерия, он каждый день живёт с мыслью, что его любимая лежала там, а люди просто бежали прямо по ней, и никто не остановился, чтобы помочь ей подняться. Думаешь, его жизнь не такая же паршивая, как твоя? – Ты очень мудрый, приятель. Словно сам Создатель вернулся к своим неразумным детям и осенил их своей неохватной мудростью. – Ты надо мной смеёшься? – Нет, – она примиряющее подняла руки, – я восхищаюсь твоим оптимистичным взглядом на жизнь, твоей добротой и твоим стремлением всех помирить и возлюбить. Надеюсь, реальность тебя не сломает так же, как и большинство из нас. И мне жаль, что тебе пришлось в Тени увидеть такое. Гленн смущённо отвёл взгляд и почесал нос. – Этого-то я не видел, – он искоса глянул на Нерию, – помнишь, я сказал, что у меня был секс? Вот с этой самой девушкой он и был. – Надеюсь, ты храмовнику об этом не сказал? – Я же не дурак. Кстати, я всё хотел спросить, в Тени считается? – Во сне считается? – Ясно, – разочарованно буркнул Гленн.       Нерия собралась утешить его, сказав, что в его жизни будет ещё очень много секса в Тени и во сне, но её внимание привлёк отдалённый шум. Кто-то ругался очень громко и темпераментно, и этот кто-то голосом смутно напоминал её подругу. – Ты это слышишь, приятель? Гленн прислушался, сморщив лоб, а затем удивлённо вытаращил глаза. – Это Айрис. Она кричит. – Нет, – затрясла головой Нерия, – неа. На кого она кричит, если я тут с тобой? Она больше ни на кого не кричит. Она что, нашла себе новую подругу? А как же я?       Нерия слезла с парапета и помчалась по лестнице в сторону импровизированного госпиталя, обустроенного в одной из башен крепости. Гленн бежал за ней. Ругань становилась всё отчётливей, и когда Нерия распахнула дверь в лазарет, увиденное зрелище превзошло все её ожидания.       Каллен стоял, вжавшись в стену, и взглядом выражал одновременно испуг, обиду, удивление и желание уменьшиться в размерах и стать незаметным. Айрис тыкала в него пальцем и изощрённо обругивала на смеси ферелденского и антиванского. Вокруг валялось битое стекло. – Чё такое «бесамикуло»? – испуганно спросил Гленн, не решаясь войти. – Поцелуй меня в зад, – ошарашено ответила Нерия, – что тут происходит? Храмовник, ты что натворил? – Он меня достал! – Крикнула Айрис и, схватив со стола склянку, резко пахнущую спиртом, сделала большой глоток. – Добро пожаловать в клуб, меня этот козёл тоже достал, – фыркнула Нерия, – Каллен, поздравляю, ты второй придурок в Тедасе, на которого Айрис повысила голос. Первый – это я.       Храмовник двинулся к двери, но Нерия преградила ему путь, раскинув руки. – Пропусти, я ухожу. – Коммандер, вы бы присели, – сочувственно сказал Гленн, – плохо выглядите. – Отвали, пацан. – Меня зовут Г… – Да мне насрать! – Рявкнул храмовник – Ты чё орёшь-то, поехавший! – Заступилась за друга Нерия, – вот видишь, приятель, не хочет он с нами дружить. Айрис довёл, солнышко наше ясное, девочку нашу ненаглядную. Целительницу нашу, единственную, между прочим, в этих крыльях грифоновых долбаных! – У него ломка, – пояснила успокоившаяся в присутствии друзей Айрис, – отсюда агрессия. Если начнёт вас обвинять в том, что вы пытаетесь его убить – не удивляйтесь. Паранойя входит в комплект. – Ты поэтому орала? – Орала я, потому что этот идиот лечиться не хочет. – Я лечусь, – возразил Каллен, всё ещё стоящий напротив Нерии, – я делаю всё, что положено, но с магией ко мне даже не приближайся. – Это ещё почему? – Возмущённым тоном поинтересовалась эльфийка, – чем тебя лечить тогда? Кровопусканием и заговорами? – Чем угодно, только не заклинаниями. – Вот как?       Она пошла на храмовника. Тот не двинулся с места. Нерия вытянула руки и принялась толкать его вглубь комнаты. С равным успехом она могла бы толкать каменную глыбу. Каллен скрестил руки на груди и смотрел на неё снизу вверх, пока она, скользя ногами по каменному полу, пыталась подвинуть его хотя бы на сантиметр. – Что ты делаешь? – Сядь. – Зачем? – Затем, что никто не должен бесить Айрис, кроме меня. Садись и дай ей тебе помочь. – Мне не нужна такая помощь. Всё, что угодно, только не магия. – Давай так, храмовник! – Она схватила Каллена за небритый подбородок, – устроим эксперимент. Сначала я проведу тебе осмотр простаты, а потом Айрис подлечит тебя заклинанием. И если первое тебе понравится больше, чем второе, то я умываю руки, ведь ты действительно согласен на всё, лишь бы не лечиться. – Не трогай мою простату, Сурана. – Что такое простата? – Спросил Гленн. – То, чем коммандер Каллен, будучи девственником в пятнадцатом поколении, не пользуется. – С меня хватит. Отойди или я тебя отодвину. – Между вами столько сексуального напряжения, – ляпнул Гленн, – вы б уединились.       Нерия с Калленом смерили его грозными взглядами, и он спрятался за приоткрытой дверью. Нерия снова посмотрела на храмовника. Создатель, он выглядит всё дерьмовей и дерьмовей. Неудивительно, что у Айрис сдали нервы. Наблюдать, как пациент пускает по ветру твои старания, готовый умереть, лишь бы не принимать твою помощь – для целителя чуть ли не профессиональное оскорбление. – Каллен, ещё немного, и ты меня вынудишь применить магию. Снова. Я парализую тебя, и ты будешь лежать смирно, пока Айрис приводит тебя в порядок. – Ты этого не сделаешь. – Потому что у тебя моя филактерия? – Она усмехнулась, – давай, храмовник, убей меня за то, что я не хочу, чтобы ты сдох. А ты обязательно сдохнешь, если не прекратишь вести себя как капризный мальчик, который боится уколов. Ты на себя в зеркало давно смотрел? Ломки тебя выматывают, твои силы на исходе. В один не прекрасный день ты просто умрёшь во сне, когда у твоего организма не останется собственных ресурсов, чтобы сопротивляться отравляющему тебя лириуму. Я понимаю, тебе нравится думать, что ты сильный, выносливый, всё на себе тащишь, настоящий герой. Но тебе не нужно справляться со всем в одиночку. Принять необходимую помощь – это тоже сильный поступок. – Тебе ведь на самом деле плевать.       В его голосе послышалось сомнение. Нерия не была точно уверена, плевать ей или нет. Он храмовник, ей плевать на храмовников. Но после проникновенной речи Гленна, она не могла закрыть глаза на очевидные факты – Каллену плохо, он страдает, ему нужно помочь. Так поступают хорошие ребята, типа Гленна и Айрис. Если для спокойствия хороших ребят нужно совершать хорошие поступки в отношении храмовников – пусть так и будет. А для хорошего поступка не грех и приврать. – Даже если бы мне было плевать, а это не так, думаю, где-то ещё есть люди, для которых ты важен. И им будет очень больно узнать, что ты покинул этот бренный мир. И вдвойне больней им будет, когда они выяснят, что это произошло благодаря твоему ослиному упрямству. Но если смерть тебя всё ещё не пугает, у меня есть страшилка поинтересней. Генерала Инквизиции с трясущимися руками не станут держать на такой серьёзной должности. Тебя уволят, Каллен. Ты потеряешь работу. А ты обожаешь свою работу. Если тебе твою кудрявую башку отрубить, ты ещё две недели в свой кабинет приходить будешь. – Ладно. – Что ладно? – Я согласен. – На что? – Сурана, ты издеваешься? – Как всегда, – подтвердила она, – присаживайся уже. Обещаю, через десять минут ты ощутишь такой прилив сил, что Адамант в одиночку захватишь, а из черепа Корифея погребальную урну себе на будущее выточишь. – Если после вашего лечения в меня демоны влезут, я за себя не отвечаю, – сказал Каллен, садясь на стул. – От одержимых мы этого обычно и не требуем, – заверила Айрис, подходя к нему, – спасибо, Сурана, с меня бутылка антиванского. – Коммандер мне пить запретил. Но, может, теперь он немного подобреет… – Нет. – Я всё равно не слушаю, что ты там мне говоришь, – повернулась она к двери. – Останься, пожалуйста, – сказал Каллен. – А за ручку тебя не подержать, храмовник? – Если можно. – Это просто смешно, – пробубнила Нерия, подходя к храмовнику и беря его за потную руку, – что дальше? К цирюльнику вместе ходить будем? – К венатори. – А ты умеешь заинтересовать. – Мы нашли заброшенный тейг, – начал Каллен, пытаясь скосить взгляд на Айрис, читающую заклинание у него над головой, – установили за ним наблюдение и выяснили, что маги Корифея там что-то копают. – Дыхание Создателя! Ты что, пустишь нас с Гленном в место, битком набитое венатори, трупами дворфов, древними тайнами и загадочными артефактами? Полегче, храмовник, а то я в тебя влюблюсь. – Умерь свой пыл, я с вами пойду. – И на кой хер ты нам там нужен без лириума? Будешь отвлекать венатори своими роскошными волосами? – Я всё ещё кое-что могу. – Теперь ещё больше сможешь, – сказала Айрис, – как самочувствие? – Лучше, – признал Каллен, – а мы разве не на «вы»? – Мне кажется, теперь вы на «ты, козёл», – фыркнула Нерия, отпуская его руку, – ладно, храмовник. Скоро увидим, чего ты там можешь.