***
- Объясни более подробно. – спокойно приказал Кронпринц, смотря на Элиру, которую усыпил Король. - Я не знаю и не понимаю в полной мере. Примерно полтора года назад я первый раз увидел ее в похожем состоянии. Она не была враждебно настроена и даже не реагировала на камни. – тихо шептал Глоксиния, как будто боялся, что она его услышит. - Как она вышла из…этого? - Легко, первый раз постепенно и незаметно, но каждый раз, когда мы оставляли ее на срок больше двух недель, это наплывало рывками и уходило так же. Неожиданно. Чем чаще мы с ней находились, тем слабее и незаметнее становились импульсы. Но в последний раз она чуть не убила старейшину. Мелиодас вопросительно приподнял бровь. Больно уж Король фей сказал это спокойно, точнее с небольшой злостью, но именно на своего сородича. - Он начал грубить ей и отнюдь не так безобидно, она игнорировала даже его попытки ударить ее, от некоторых и не уклонялась, но не вытерпела, когда он сказал, что от их общения Герхард извратится. Что она уже портится. – он сжал руки в замок, хмуря тонкие брови. – После этого Рубин не позволяла навещать ее так часто из-за чего опять начала возвращаться к тому состоянию… Теперь уже начал я бояться отпускать к ней Герхард – сипло продолжил он. – Через некоторое время она улетела из леса, чуть меньше, чем пять месяцев назад. - Твой вывод. – желая услышать к чему он пришел, от чего стоит отталкиваться, резко произнес Мелиодас. - Чем чаще и дольше она будет находиться одна, тем ближе будет к первоначальной сущности. - Ты уже понял на чем построена она? – У каждого Пожирателя вверх, в основном, берет одна отрицательная черта, грех: гнев, похоть, зависть, обжорство, удовлетворение желаний. Они выбирают свою цель, то, чему легко поддаются и не контролируют, главенствующее чувство. - Я не уверен, но больше склоняюсь к гневу…- немного подождав, размышляя над чем то, Король неуверенно поднял голову, смотря в две бездны – Вы…знаете, кто ее отец? – осторожно спросил он. - Глупый вопрос, да. - И что чаще всего двигает им? - Ничтожество, я похож на ребенка? – зарычал Мелиодас – Трахаться и трахать все, что движется, а если нет, то двигать это и трахать. От такого ответа и интерпретации Глоксиния скривился. Вообще удивительно, что Кронпринц вплоть до сего момента соблюдал гораздо более вежливую манеру общения, нежели обычно. Сын Владыки Демонов никогда не стеснялся в выражениях, ни на поле боя, ни в жизни. Это стало известно довольно давно, собственно, так же с многими демонами. Те просто соблюдают субординацию и подбирают окружение, где вдоволь могут пообсуждать такие темы не вуалируя язык. - У нее может проснуться подобная черта. – выпалил Король, щуря глаза, как будто готовился к удару. К нему он, собственно, и готовился, но когда открыл их, получил усмешку и небрежно кинутое: - Справлюсь.***
- Только попробуй меня скинуть – я переломаю тебе все кости. – с прикрытыми глазами сказал Кронпринц. Он лежал на коленях Элиры, сложив руки на груди, а ногу одну на другую. Та, в силу страха и здравого смысла ничего подобного и не планировала, да даже не задумывалась. Подобная смесь эмоций и отразилась в ее взгляде, направленном на мужчину на ее коленях, на что он, собственно, и не обратил внимания. Демон приходит в Лес Фей довольно часто. Если учесть, что последний раз, когда он обещал часто наведываться в гости и пропал на два года, то выполнение этого обещания сейчас ничего не стоит. Тренировки временно прервались, иногда были, но все текло так однообразно и одновременно с этим насыщенно, что она даже не заметила, как пролетело еще пять лет. За это время действительно не произошло ничего необычного, непривычного – будет правильнее. Несмотря на довольно тесное и частое общение, никто себе не изменял. Мелиодас стал требовать больше тактильного контакта, вполне себе разумного, не выходящего за рамки, как сейчас, но и отнюдь не стал более нежным. На тренировках никогда не шутил, угрожать правда стал меньше, но появились грубые шутки и фразочки. Собственничество. Она же решила все еще прислушиваться к разуму, а не сердцу, сердцам точнее. Поэтому опасение есть, а вот полного доверия нет. В своем прошлом мире, она бы сказала, что так себя ведут лучшие друзья, у которых манера общения – это флирт, но при этом они не рассматривают друг друга в романтическом плане. Здесь же было что-то другое…Мелиодас заочно был уверен, что она просто его, без каких-либо требований это доказать. Он не стал вежливым, не поверил в любовь, просто отстранился от дел в клане, а если точнее, то не выносил дела клана за его пределы. Домашняя зверушка, которая еще ни разу не совершила ошибок, вот как она себя ощущала и со стороны, для знающих, все, так и выглядело. Он не ставил ее достаточно высоко, но довольно сильно расслабился после того, как на протяжении столь долгого времени она не показывала свой характер. Он позволил себе проявить граммы доброты, пока находится в своеобразном отпуске. С другой же стороны, когда Зара сталкивалась с проблемами, те же нападки богинь, опасные места, где ее тренировал демон или переусердствование этого же демона на тренировках – в такие моменты он только смотрел, не помогал и ждал, а если помощь все-таки требовалась так как она не справлялась и была на грани, он ждал восстановления и устраивал тренировки в сотни раз хуже той опасности от которой спасал. Снисхождение к чему-то незначительному, но принадлежащему ему. Вот в каких отношениях они были. Собака и хозяин. Она не выходила за пределы леса без Мелиодаса.***
Кронпринц действительно ограничивал ее в течение многих лет. Не позволял очень многое, но это было громко сказано – не одобрял. Да, действовал действительно эгоистично и властно, но она привыкла и знала, если ослушается: отомстит. И нет, было совсем не страшно. Его злость не превысила бы более опасную тренировку и его жестокость во время нее. Всем известен факт, что абсолютно любой демон – эгоист. И она не исключение. Причем даже не только, как демон, но и как та, что когда-то была человеком. А самым первым человеком, самой первой женщиной на Земле была Ева. Та, кто отведала запретный плод, оттуда и поговорка: «Запретный плод сладок». Ей не страшно, она делает вполне закономерную вещь – желает чего-то и идет на поводу желаний. Поэтому уже не один год наблюдает за людьми. Десять лет с момента пропажи Мелиодаса в мире Демонов и его возвращения через два года. Вблизи человеческого города было пусто. Как будто сюрреалистичная картинка пропасти между лесом, где она наблюдает и самой деревней. На уровни восприятия это и было так, на уровне возможностей и дозволения. Огни улиц и улыбки прохожих семей и влюбленных – далеки до ее отнюдь не приемлемого им уровня жизни. Наверное, тема любви для нее еще долгое время будет болезненная. Все измеряется в годах, как в неделях, ну максимум месяцах, оказывается они такой маленький срок. Просто пустяк для ее будущей жизни, если, конечно, ее не убьет один небезызвестный блондин, в чем она по праву начала сомневаться. На данный момент она считает жизнь в этом мире очень странной, с чем не согласятся все. Ее человеческий разум просто не может воспринимать такие даты, как нечто пустяковое, пусть она и смирилась. Если быть более подробной, то человек может забыть день из своей жизни, если тот ничем не выделялся, но это происходит пару раз в месяц. Для долгожителей же, такой день равен месяцу, а для особо старых и году. Этот демон не считает нужным запоминать такие моменты, как ее улыбка, взмах руки или необычные эмоции. Она же помнит практически все, они так ярко отпечатались в голове, что она просто наслаждалась ими. Так еще и при помощи магии могла воспроизвести в картинку - главное помнить. Каждое воспоминание с Глоксинией и Герхард, каждый взгляд Мелиодаса и его усмешка – она помнит все, почти до мельчайших деталей. Наедине с ней он в основном молчит, все так же стараясь взять по максимуму от тактильного контакта: лечь на колени, облокотиться на ее спину или, что минимум, взять за руку. Он всегда молчит и спит или притворяется спящим, иногда, в такие моменты ей особенно некомфортно, он просто смотрит на нее. С ее коленей, сбоку или же издалека. Тогда появляется рой глупых мыслей, свойственных любому, пожалуй, человеку: «Не видно ли второй подбородок?», «Может я слишком бледная?», «А вдруг у меня акне, есть ли они вообще?». Действительно надуманно, но в такой же степени действительно волнует. Он все еще относится к ней как к какой-то диковинке, живой, но все еще не совсем человеку. Как и раньше – к домашнему питомцу. И это вполне нежные действия с его стороны, потому что за пределами леса или во время тренировок Мелиодас меняется кардинально, обо всем спокойствии, пусть и болезненном, можно забыть. Страх возвращается и ее доверие, быстро заполняющее чашу, протекает сквозь трещину в ней. Поэтому ничего не меняется, потому что они не меняются. У людей был какой-то фестиваль. Разноцветные огни в бумажных шариках, походящие на японские, были развешаны от одного дома к другому и так по всем улицам. Много прилавок с различной едой от которой у нее уже натурально текли слюнки. Люди в разных костюмах развлекали крестьян, которые видимо выбрали самые красивые свои наряды и, что удивительно, были в масках. Пестрые, Нежные, Яркие и темные. Они были разные, но у каждого индивидуальные, даже на прилавках магазинов не было ни одной повторяющейся. Рыцари помогали все время падающим прохожим, которые спотыкались о ноги своих соседей: так было людно и шумно. Этот вид действительно был вдохновляющим, он напоминал о спокойствии и человечности. - Так интересно? – голос неожиданно разнесся за спиной, но она не вздрогнула, быстро узнав его. Да, он ограничивал контакт с людьми, но не запрещал. Да, был недоволен, но она и не ходила в деревню, смотрела, радовалась за них, как за себя. Она получала крупицу желаемого. Вместо ответа, она просто кивнула. Сегодня был ежегодный фестиваль, тот же, где было невероятное разнообразие масок и, если честно, одна ей очень понравилась, она бы подошла Мелиодасу. Благодаря нечеловеческому зрению и слуху, в десятки раз, превосходящему ее прошлый, разглядеть и услышать она могла практически все. - Сегодня можно. – не успела она полностью принять эти слова, как он подхватил ее на руки, уже позднее приземляясь за деревней и убирая черную материю полностью. Не дожидаясь ее, стоящую там с приоткрытым ртом, он вошёл в переулок, ведущий к основной дороге с множеством тех самых лавочек. С пары секунд, посмотрев в его удаляющуюся спину, она поторопилась за ним. Вблизи все было совсем другим. От слепящих огней было желание расчихаться и потереть глаза. Появилось ощущение, что в ее привычной черной палитре цветов, появилось множество ярких, всех цветов радуги, ведь разноцветные огни бросали тень на ее платье, оставляя пятно, своего оттенка. Глаза просто разбегались от количества разных вкусностей на прилавках и милейших сувениров. Мелиодас подходил почти к каждому, что-то, уточняя у продавцов и старательно игнорировал подозрительные взгляды на Элиру. У нее были открыты руки и, если бы не тьма вечера и яркость разноцветных огней, было бы видно вены. Странные узоры также привлекали внимание, но не являлись чем-то необычным. Заостренные уши и два ярких рубина, как во тьме, скорее воспринимались, как эталон чего-то необычного, тем самым выделяющегося. - Старик – грубо бросил Мелиодас, прерывая пожирание Элиры глазами. – дай то платье – наугад кивая в темную ткань, бросил он. - У вас красивая спутница – заворачивая платье, сказал мужчина. Девушка, оглушенная шумом и ослепленная непривычным видом, просто не обратила внимания на их разговор. Демон прищурил изумрудные глаза, вызывая нервную дрожь у человека и сменив гнев на милость, бросил вместе с монетой на стол – Знаю. – Схватив витающую в облаках Элизу за руку, он повел ее в тот самые нелюдный переулок. – Одевай. - Что? – с лицом, полным недоверия, переспросила она. Мелиодас закатил глаза, глубоко вздохнув – Переодень платье. – вручая ей сверток, он отвернулся, наблюдая, чтобы сюда никто не вошел. В свертке была темная ткань с корсетом и, естественно черного цвета. Мягкая ткань, теплая, похожая на флис, без каких-либо узоров или украшений, простая, но удобная и красивая. Платье было с длинными, свободными рукавами и без лямок, оголяя плечи. На груди шла оборка, прям посередине с тонким шнурком, сверху прилагался корсет со шнуровкой спереди, который приподнимал грудь и делал более выразительной, что хорошо было видно в вырезе. - Куда мы пойдем дальше? – заводя руки за спину, скомкано, от непривычного наряда и для того, чтобы разбавить гнетущую тишину, спросила она. Мелиодас повернулся, ничего не отвечая и только рассматривая ее внешний вид. Брови сошлись к переносице, а губы искривились, выражая всю степень призрения – Слишком большой вырез. – сказал он, возвращаясь на людную улицу – Оставь свое платье здесь. Каждый ларек специализировался на своем собственном деле. Будь то еда, сладости, напитки, одежда или сувениры. Ларек с леденцами любых цветов и формы, были даже с блинчиками, как сладкими, так и существенными, с яблоками в карамели, шашлычками на шпажках, глаза просто разбегались и смотря на все это, заостряя на чем-то внимание, она просто не замечала, как это попадало в ее руки и испарялось в ее желудке. Мелиодас только следовал за нею, подавая все новые и новые деликатесы и ничуть не удивляясь как в этом теле хватает места на все. Он действительно не понимал ее голода и нужды. И нет, не в еде, а в человеческом обществе, в общении и желании наблюдать или контактировать. Первое время она была растеряна и раздражена из-за слишком резко обрушившегося на нее шума и яркости, но привыкая к этому постепенно становилась смелее в окружении и с общения с ним конкретно. Чего только стоит ее молчаливое вымогательство, которое он из-за забавы поддерживал. Следующие прилавки были уже в основном с сувенирами и как в большинстве человеческих романов, которые просто заполняли полки в доме Гаутера, купленные им для Грализы, его привлек медальон. Он не был на цепочке или ожерелье, просто пусто лежал на прилавке и привлекал внимание. По крайней мере его. Тусклый, сливающийся, даже в какой-то мере выбивающийся из общей картины. Много ярких камней: изумруд, хризолит, сапфир, опал и даже обсидиан. Все были оформлены в какие-то рамки и оправы. Во всеобщей гамме лежал Рубин, он был гораздо более тусклым нежели глаза его спутницы, но чем-то зацепил. Медная оправа не выделалась и даже не подходила этому тусклому рубину, отливающему ржавчиной, но камень был обработан действительно качественно. Гладкий на вид и крепко державшейся в цветочнообразной меди. Мелиодас взял его в руки, отмечая, что меди слишком много для простой рамки, а вот для медальона с секретом вполне. Грубый замочек клинило при нажатии, а для человеческих возможностей было бы вообще непосильно. Действительно, ржавый. - Удивительно – начала говорить пожилая старушка, смотря на то, как юноша одним нажатием открыл сломанный кулон – неужели украшение действительно выбирает себе владельца? – растянула она губы в улыбке, собирая на уголках еще больше морщинок. Мелиодас приподнял бровь смотря на женщину с явным пренебрежением. - Его не получалось открыть никому. Слишком тугой замок, очень надежный и крепкий. – пояснила она, ничуть не обидевшись на его поведение. Так ничего и не сказав, Демон кинул на прилавок пару монет, оценивая кулон дороже, чем его продавали и так же молча ушел, пряча «драгоценность» в карман. Драгоценные, в обычном понимании, камни оценивались недорого в силу того, как и где их добывали. Деревня располагалась не так близко к Владельцу земель, который не знал какой рудник упускает из-за своей глупости и недостаточной образованности. Каждый фестиваль люди выставляли лучшие свои творения или находки – это женщина не исключение. Да, камни считались чем-то прекрасным и дорогостоящим, но в некоторых местностях чем-то легко добывающимся. Поэтому весь фестиваль в этой деревеньке был просто символическим обменом товаров и денег. Вот весь финансовый оборот в день ежегодного фестиваля. Элира ушла не далеко, но это он мог утверждать только по ощущениям ее ауры. На самом же деле спрятаться в такой толпе не составила бы труда – пару шагов от него и уже не видно. В такие дни народу было больше, чем живет в деревне за счет путешественников и рыцарей, которые так же не считали должным распространяться о находках здешних жителей в свою угоду и покупку материала раза в четыре дешевле нежели за пределами деревни. А еще рыцари были падки на легкодоступность девиц, не бывавших в особо крупных городах. В лесу частенько можно было увидеть характерные сцены. Это навело на определенные мысли. Элира знает хоть что-то о половой жизни? Мелиодас остановился, как громом огорошенный. Насколько он понял со слов Короля Фей – Зара выходила из леса 2 раза и оба раза встречала его, затем были тренировки и только с ним и самое долгое пребывание за пределами было в те 2 года его отсутствия. Из-за ее психических срывов. Феи рождаются из цветов, а для создания семей есть иные способы рождения и не только половым путем. Он даже, возможно, не знает, как она родилась! Если чистокровная, то ясно коим образом, но она сама-то об этом знает? Точнее все мелочи, немаловажные мелочи. Это можно назвать просто громадным упущением. Это действительно очень важная тема для ребенка любых возрастов, дамы избежать нежелательного «родительствования». И нет, это не акт благородства или волнения. Это просто необходимость. Никто не смеет ее трогать. Кроме него. И как бы мерзки не были эти мысли и слова, но если у нее что-то с кем-то и будет, то этот «кто-то» будет он. Ее аура уже была на окраине деревеньки, у леса. Видимо нагулялась кисейная барышня. Они были здесь уже не один час и, откровенно говоря, смотреть, как она сметает любую еду, оказавшуюся у нее в руках – надоело. Единственная причина почему он вообще ей это все брал – голод. Она не видела людей и является по всем меркам демонов подростком в пубертатный период. Души – главное лакомство таких, как она. Деликатес. В какой-то мере – это ее проблемы. Он не настолько жадный, чтобы не пускать ее в город только из-за своего эгоизма. Да, этому есть место, но покрывать впоследствии вырезанную деревню из-за ее неумения контролировать свои желания – не хочется.***
Этот Фестиваль был, пожалуй, глотком свежего воздуха. Оказывается, до этого она жила просто в удушении, не замечая. Обилие красок и цветов резало чувствительные глаза до болезненных мушек. Количество людей и шум оглушали из-за прекрасного и нечеловеческого слуха. На ноги так и норовили наступить, топча слишком длинное, неудобное платье и толкая ее то ли вглубь толпы, то ли из нее. Непривычное количество людей, которых она первый раз увидела в мире, вызывали голод. Они выглядели, как ходячий десерт, вызывая еще большее слюновыделение. И самое страшное – она не считала это чем-то странным. Не было чувства неправильности. И сейчас, знание того, что это должно быть ненормальным – не пугало и не зацикливало на себе. Было равнодушие от простой истины. Она хотела…хотела их сожрать. Но ей это так понравилось. Эти необычные ощущения от огней и шума, заглушающие голод, от человеческой еды. Под конец, когда они расстались и она затерялась в толпе, сил почувствовать его ауры – не было. Она не могла сосредоточиться и вникнуть в суть того. Что ей надо. Не могла сформулировать в голове нужную задачу. Найти Мелиодаса. Поэтому сбежала, куда-то. Где просто меньше людей. Шла и оказалась у леса, достаточно далеко от деревни, чтобы успокоиться. Почувствовать умиротворение. На всякий случай Элира пошла вглубь леса, думая: ждать Демона или слинять под шумок. Желательно с как можно меньшим количеством свидетелей. Точнее вообще без них. - Мгм...вах… - Странный звук разносился в противоположной стороне. Место было как специально скрыто кустами и особенно частыми стволами крупно лиственных деревьев. Для нее незаметно пробраться туда – не составило труда. Но, откровенно говоря, то, что она там увидела – хотелось бы забыть: Четверо солдат и одна девушка. Обнаженная девушка и четыре частично обнаженных мужчины. Блондинка, с яркими, золотыми, но на вид сухими волосами. У нее были действительно выдающиеся формы и красивая фигура. На вид бархатный и ровный тон загорелой кожи. Наверное, она могла бы зваться эталоном женской красоты. По горизонтальным движениям туда-сюда оголенных бедер мужчины, легко можно было понять, что они делают и чего ожидают остальные троя. Платье девушки было закинуто на кусты, а легкие доспехи валялись где попало, что взбесило в один момент. Пытаясь тихо отступить и занимая мысли чем угодно, кроме увиденной картины, она споткнулась об шлем, чудом незамеченный ей по пути сюда. Блондинка вздрогнула, переведя взгляд в ее сторону, рыцари поступили так же. - Воу-воу, какая малышка. – первым опомнился ближайший к ней мужчина. Его внешность была столь невычурной и скучной, что просто стиралась из памяти. Он наклонился, ложа свои потные ладони на ее талию и рывком поднимая тело, прижимая к себе. Сквозь плотную ткань платья она чувствовала упирающуюся в нее твердую плоть, стараясь не опускать глаза и терпела сальный взгляд в ее вырез платья. - Ребят, теперь ждать так долго не придется! – его голос доносился как будто сквозь толщу. И грамма испуга не было, но в голове роились мысли, образовывая комок внизу живота. Дышать становилось тяжело, и она не могла понять из-за чего: омерзения или желания. По голове как будто шибануло ведром с ледяной водой. Второго в помине не должно быть. Из-за такого откровения перед собой мыслить стало гораздо легче. Руки, проходящееся по ее бедрам, вызывали жар. И нет, не из-за желания, а просто разгоняли приятное и комфортное тепло. Но отрицать того, что живот стало тянуть – не хотелось. Вот только на их месте должен был быть другой и единственный участник. Проснулся неожиданный научный интерес – «Что он сделает дальше?». На сколько будет смелым (в данном случае это синоним слова «глупый») человек. - Даже сопротивляться не будешь, малышка? – гогочуще и специально громко спросил он, получая в ответ улюлюканье друзей и особенно громкий стон от блондинки. Ее реакция самое странное явление на данный момент. Страха нет, как и…отрицания. Смутное чувство, даже не смирения, а согласия. Из живота начали подниматься смешинки, образовывая полуулыбку. Возвращая ее к тому чувству одиночества. Руки проделали путь обратно, к талии и начали подниматься выше, приподнимая грудь и сжимая ее снизу. На бедре появилось чувство влаги. Из-за интереса опуская голову увидела мутноватое белое пятно. Вот сейчас в голове набатом стучало омерзение. Горло сводило из-за слабого чувства тошноты. Интерес – интересом, но он слишком ничтожен и слаб, чтобы претендовать на ее тело. Материя начала покрывать руку, образовывая когти. Она немного дернула головой и закрыла глаза, когда капли крови попали ей на лицо. Голова этого рыцаря упала с чавкающим звуком, немного прокатившись. Тело завалилось назад, образовывая лужу крови под местом, где была голова этого мужчина, до недавнего времени. Смотря на его тело, она поняла, что голод пропал. Значит она хотела не его мясо? А что тогда? Крик женщины был на фоне, как шум телевизора, который включаешь во время готовки. Вскрики солдат там же. Забавно, но громче всего и отчётливее она слышала скрежет зубов Мелиодаса. Мечтательная улыбка, спала с лица, когда она наткнулась на спину Демона, угрожающе надвигающегося на группу обнажённых людей. Оголенные руки не скрывали переливающихся под кожей мышц, а склоненная чуть в право голова, открывала вид на надувшиеся желваки. Это заставило напрячься мышцы малого таза, чтобы хоть как-то облегчить зудящее напряжение. Движение рук, взмах клинка из черной материи, который лишил сразу трех солдат их пустых голов и потонувший в забвении крик женщины, потерявшей сознание. Мелиодас развернулся, подходя к ней и совсем не контролируя свой шаг. Резко и угрожающе пошатываясь. Это подняло в груди иррациональную обиду и…ревность. Определенно ее. - Почему ты ее не убил? – Спросила Элира смотря на него рубинами, наполненные обидой. А потом резко закрыла рот ладонью. Что она сейчас сказала? Что она хотела? Она отступила назад, растерянно смотря в землю, обдумывая. Это не ее поведение – факт. Ей не страшно – факт. Она не боится Мелиодаса – факт. Она хочет этого Демона - еще один чертовски верный факт. - Это…странно. – сказала Элиза – Но комфортно. – закончила она, поднимая на него глаза.