My Pace

…

      Енбок не приходит в школу уже какое-то время. Не отвечает ни на звонки, ни на сообщения. Срок сдачи уже подходит к концу, но Чимин не может что-либо сделать, не посоветовавшись с партнером по проекту. Лучше уж они все получат двойки, чем всю славу на себя возьмут эти двое. .       Звонок. Очередные гудки. Чувство, будто они никогда не закончатся. «Вы можете оставить сообщение после звукового сигнала».       «Эй, ты как? Я волнуюсь. У нас проект горит, ты же не хочешь получить неуд?», — неловко посмеялся Чимин, — «Перезвони, пожалуйста. Надеюсь, все хорошо». «Он не может волноваться за такого как я», — Феликс лежал на кровати в тишине уже некоторое время. Как он мог такое сделать? Как смотреть ему в глаза после этого? Сначала он был тем уебком, который должен был задирать его. Он не верил его сияющую улыбку. Это все было подводкой к унижениям? Он оплошал. Влюбился. Обещал, ничего такого не произойдет. Они не будут ходить за ручку. Он останется никем для него. Даже если он обманывал его все это время, почему он оставляет такие сообщения? Феликс не мог собрать мысли в кучу. Тот миг под синим фонарем вскружил ему голову, заставил переосмыслить все, что есть. Никто его не любил. И он не полюбит. Он такой же как все. Но почему тогда при мысли о нем, о мысли, что он может прикасаться к нему, обнимать и не отпускать… Почему живот будто наполнялся бабочками?       —Я люблю его, — Феликс распахнул глаза, будто сам не поверил в то, что только что сказал, — Нет, НЕТ!       Енбок крутился в постели, сжимая одеяло в объятиях. «Переубедись, такое невозможно, не правда!», — крутились мысли в его голове. Не могло все так кончиться. Время подходило к пяти, наверное, рыжий уже сел за уроки. Рюкзак в руках, шнурки не заправлены, но кого это волнует? Он вновь несется сквозь толпу офисных клонов. Тот же район, все так же тихо. Ничего не изменилось, даже чувства остались прежними с тех пор, как он появлялся здесь последний раз. .       Глухой звук доносился из коридора. Стук. Стоя в проходе, Феликс пытался отдышаться.       —Ты… — раскрыв глаза, Чимин смотрел вниз       —Я… Прости что опоздал, не вовремя немного       —Что случилось? Я сделал что-то не так?       —В смысле?       —В прямом! Тебя не было три дня! Ты хоть представляешь, как я волновался?!       —Ты волновался? Ты хоть представляешь, — сделав акцент на «ты», возмущался Феликс, — насколько сложно я переносил все это? «Он возненавидит меня!», «Какого хера я вообще вытворяю?», «Это он точно не захочет повторять!». Я не мог встать с кровати! Все мысли только о тебе! О чем бы я не думал, каким-то образом в итоге все вело к тебе! В животе вновь начиналась толкучка, я не понимаю, что с этим делать! Я обещал, что не случится ничего такого, — парень постепенно повышал голос, — так какого все это происходит?! Почему я влюбился в тебя?!       Ему нечего сказать. Он мог лишь опустить глаза. Феликс ждал ответа, но вместо этого получил слезы. Слезы из тех глаз, которые считал вселенной всего пару дней назад. Чимин все еще не решался поднять взгляд. Лишь рукавом белой толстовки утирал слезы.       —Прости я… Я переборщил. Я понимаю, что ты не чувствуешь то же самое, просто… Ты же знаешь, что у меня никогда не было никого близкого. Ты хотел дружить даже после стольких отказов, пустил в квартиру, волновался за меня. Мне кажется, я просто не заслуживаю такого отношения к себе. Наверное, мне лучше уйти.       —У нас сроки горят, останься.       —Уверен?       —Прошу. .       —Тут осталось всего ничего, я отметил кое что, посмотри, пожалуйста.       —А ты куда?       —Сейчас вернусь, — открывая дверь, говорил Чимин       Все те же книги, ветви королевской вишни, кажется, новые. Та же скудная полоса теплого света из окна. Феликс отодвинул те же самые шторы, неподходящие к дизайну комнаты и плюхнулся вновь на кровать.       —Вот — Чимин передал Енбоку чашку, — Горячий черный чай       —Горячий черный чай… Мне кажется, что вот это хорошо впишется в конец, — глотнув содержимого чашки, говорил Феликс, — Можно эту цитату вставить. Между этими строчками, наверное.       Теперь уже Чимин смотрел за петляющими по тексту глазами Феликса. Заправленная за ухо прядь серых волос блестела на весеннем заходящем солнце.       —В конце м… — Енбока прервали. Он не мог терпеть больше. Губы были такие же горькие, а озлобленные на себя же глаза не выходили из мыслей. Несколько секунд моментально пролетели в успокоении обоих, — можно вставить это… — договорил Енбок, не отрывая глаз от смущенного друга.       —Я думал, что это бред, но, кажется, я чувствую то же самое, кенгуру, — впервые его назвали «кенгуру», не подразумевая под этим никоих оскорбительных посылов