Без обид, милый!

— Тох, я повторяю вопрос в десятый раз, и мне не нравится то, что ты мне тут танцуешь… — Не понимаю, почему тебя это заботит, — недовольно повел бокалом Антонин. — В самом деле, миленький… — Тоха, не беси! Что он задумал? — хлопнул ладошкой по подлокотнику Гарри. — Детка, я не догоняю, зачем тебе об этом задумываться? Пой, танцуй, вытворяй всякую херню, как ты любишь, Милорд всё прикроет, и взятки гладки! — развел руками Долохов. — Ну действительно, зачем ещё быть принцессой при шугар-дэдди, если не думать своей башкой? Ты в самом тепленьком положении в этой стране — радуйся и оставь проблемы Повелителю. Они сидели в апартаментах профессора ЗОТИ и выпивали под почти мирную полемику о будущем страны, которое не в последнюю очередь зависело и от них самих. Гарри опалил его взглядом, Антонин возвел глаза к потолку и откинулся на спинку кресла. — Ну, сам посуди: я тебе расскажу, ты вспылишь, придешь к Милорду, начнешь быковать, в оконцове скандала получишь по башке своей шрамированной, но ничего не добьешься! — Ты мне расскажи, я сам разберусь, — прищелкнул пальцами Гарри, глотнув коньяка. — Наши планы не изменились, — со вздохом сдался Антонин. — Геноцид грязнокровных выродков и Предателей Крови, правда, свернули. В планах отделение «гнилья» от «блага». Ну, ты понимаешь, резервации, частичное ущемление личностных прав и свобод, контроль за размножением и тому подобное. Войны с магглами пока не предвидится, со своим бы разобраться, но планы в разработке. Метаморфозы образования — «возвращение к истокам» в некотором рестайлинге. Само собой, в Хогвартсе будут учиться лишь чистокровные, как завещал Салазар… — Дай угадаю, а в министерском кресле задница суперсправедливого Милорда? — ядовито спросил Гарри, раздраженно барабаня пальцами по подлокотнику. — А за что же ещё бороться? — заулыбался Долохов. — В самом деле… — задумчиво прошептал Гарри. Внезапно он соскочил с кресла и стремительно вошел в камин, рявкнув координаты пребывания Лорда. Антонин только покачал головой. — Поттер не у тебя? В приоткрытую дверь вошел Северус, и Долохов махнул рукой на камин: — Усвистал с горящей жопой к Милорду только что, — жестом пригласил он директора выпить. — Что на этот раз? — опустился в кресло Северус. — Слил ему нюансы, в которые Господин его не посвящал ввиду нежной психики. — Нежной задницы, — фыркнул Снейп. — Мне так нравится его импульсивность и непосредственность, что мне иногда кажется, что я влюбляюсь, а ведь сроду не умел любить, — глядя перед собой, задумчиво проговорил Долохов. — Поттера надо именно любить, Антон. Не умеешь любить — сиди и дружи, — невозмутимо сказал Снейп. — Так, раз у нас на повестке дня Битва Титанов, пойду-ка я в лабораторию — Обезболивающее кончилось. Ты сам туда не суйся, но сиди наготове: если Лорд не вызовет, я сам тебе Патронус пришлю, будем твою подружку по частям собирать. — Сплюнь, не каркай, Ворон Подземельный! Как только язык повернулся, — поморщился Долохов. — Какой чувствительный цветочек, — взметнув полами мантии, съязвил Северус и вышел и комнаты, оставив русского в смятении. *** — Почему ты не рассказал мне о своих планах на Британию? Все эти резервации, ущемления прав? Гарри толкнув дверь, вбежал в кабинет, где Том что-то обсуждал с Беллой. Увидев недовольного Поттера, он поднялся с места и улыбнулся, разведя руками: — Меры предосторожности, — сверкнул Лорд алыми глазами. — Боюсь за свою жизнь, мой вспыльчивый малыш. — Не паясничай, — отрубил Гарри и сел на стол, повернувшись к Белле спиной. — Посадишь Уизли на цепь, а Гермиону стерилизуешь? Увидев серьезный настрой возлюбленного, Том устало махнул Белле рукой, отсылая, и рухнул в кресло, поднимая глаза на парнишку, что сверлил взглядом дыру аккурат промеж красных глаз. — Погоди-ка, зайка, — он опасно прищурился, вынуждая объясниться, будто бы не понял, будто они это обсуждали, хоть и не обсуждали, и до консенсуса далеко. — Поздновато для угрызений совести. Это война и власть, малыш. Здесь не обойтись без жертв и угнетенных. Есть победители, а есть побежденные. Я — победитель, а это значит, что мне и карты в руки, так что что за блядовопросы? — У меня должны быть вопросы, Том. Потому что я нигде. Ты выкинул меня в пустоту без права выбора. Опять. — Ты не «нигде». Ты со мной. — Да не с тобой я! — воскликнул Гарри. — Я узнаю от левых о твоих планах, я не решаю в твоей великой игре нихрена, кроме того, под каким углом тебе сосать! Кроме своей маленькой миссии «папиной любовницы» я снова нихуя не стою! — Так тебе скучно, да? Если не хочешь учиться — скажи, мы вместе придумаем тебе занятие… — Какое? Маленькое и незначительное? Кофе тебе подавать? Маникюр дементорам делать? Учить инферналов строем ходить? — Хорош болтать, — отмахнулся от него Волан-де-Морт. — Выясним отношения позже. Гарри встал на стол и топнул, сжимая руки в кулаках. Знал, что выглядит до ужаса по-детски, и видел, как засмеялся на это Том, но не мог оформить своё негодование по-другому. Он не был силен в планах, тактиках, стратегиях, а на одном только «хочу мира во всем мире» далеко не уедешь, раз уж ввязался в такую игру. Том преподносил войну, как искусство, но Гарри с высоты своего маленького роста видел, что это искусство одно лишь ультранасилие. Флэш-рояль в красивых пальцах возлюбленного не грел ему душу, лишь устилал будущее кровавым туманом. Он стремился сохранить привычный уклад, не растеряв друзей и не порушив отношений с дорогим человеком, но пока лишь топтался на месте, не веря, что нельзя усидеть маленькой попой на двух стульях. Хозяин ли он того, на что позарился? Вывезет ли нелегкие? Это ли «его»? Красивый мальчик. Его привязывали, а он любовно гладил цепь, торжественно провозглашая себя равным, де-факто являясь приложением. Он надеялся построить царство абсолютной справедливости, где все живут в любви и мёде. Надеялся, что Том построит это царство для него, между делом играясь в Бога в перерывах их безоблачной любви.  — Ты хоть понимаешь, сколько это людей? — отчаянно крикнул Гарри, глядя на то, как забавляется над ним Том. — Это не проценты статистики в твоих бумагах и не неполноценные существа, это люди! — Нет, Гарри, это не люди, — усмехаясь, мотнул головой Лорд. — Ты, я, мы оба полукровки! Что за двойные стандарты? Почему одних в царствие небесное, а других в царствие земное? — Не равняй меня со всеми! — рыкнул мужчина. — Что ж ты делаешь-то… Гарри обессилено опустился вниз, свешивая ноги с глянцевой столешницы, и запустил пальцы в волосы. Проблема была в том, что Гарри Поттеру не требовались высокоорганизованные государства, дисциплина и отлаженная система. Ему хватало Тома взаимно, наперед и навеки. Его мир вмещался в Тома с легкостью, но тому этого было не достаточно. И вопрос стоял ребром. — Ахуенно все поплатятся за твоё детское прошлое, да? — опустошенно спросил Гарри. Он хотел уклониться, но Том подхватил его и усадил себе на колени, сжав в объятьях так сильно, что у Гарри перехватило дыхание. — За наше, малыш, — хищно оскалился Том. — За наше. Кожаное кресло скрипнуло под их весом, Гарри прикрыл слезящиеся глаза. Том поцеловал его в шею зачем-то нежно и осторожно, словно утешая, но нет, ставя точку, оставляя последнее слово за собой. Издавна будучи переливающимся самоцветом, в эту минуту Гарри виделся выцветшим стеклом. Его состояние потерянно балансировало от истерики до ступора, от того «счастья», которым его пытались напичкать. Проглотив кипу вопросов о том, как они будут жить, мальчик отстранился, разрывая цепочку поцелуев теплых губ на своих плечах, и встал с чужих колен. — Я не стану в этом участвовать. Сказанное громыхнуло и осталось висеть в воздухе кабинета, так что Гарри пришлось взмахнуть руками, чтобы развеять его. Оторопев, Том переспросил, но Гарри только вскинул на него незнакомый беспощадный взгляд. — Ты услышал. Я не буду стоять у твоего трона, пока на моих глазах мочат детей и стариков. Хочешь идеальное чистокровное государство? Без меня. Я ухожу. Том моргнул и расхохотался. Хлопнув по колену, он проводил обходящего стол Гарри взглядом и кивнул на дверь. — Уходишь? И куда же? В оппозицию? Исполнять волю Дамблдора и его пророчества? — В нейтралитет. Хочешь — строй супердержаву, но не надейся, что народ просто так будет сидеть и ждать, пока его закуют в цепи. Будет восстание и война. — Да где она, война-то? — махнул рукой на окно Волан-де-Морт рассерженно. — А если и будет, ещё лучше, больше грязнокровок будет истреблено. Никто не заставит меня сдаться. — Зачем тебе это? У тебя есть я… — Этого недостаточно, — хлестко прервал его на полуслове Лорд. Гарри замер, распахнув глаза. Ничего фатального. Его всего лишь в очередной раз не признали цельным, даже половиной не назвали, а лишь частичкой картины, вроде бы даже не особо и важной. Пора привыкать, нечего зазнаваться, когда бьют по щекам, приводя в чувство собственной никчемности. — А… — чуть кивнул Гарри, пытаясь убрать из голоса звон. — Так вот теперь у тебя меня нет! — Гарри… — Нет, Великий Волан-де-Морт, не «Гарри», а мистер Поттер! Неблагонадежный элемент и в перспективе бесправная отрыжка природы без родовитых родителей и с грязной кровью. Простите великодушно, мне недолго позорить белый свет осталось, аккурат до принятия ваших новых ублюдочных законов! Слава Темному Лорду! Он развернулся и выбежал из кабинета, кипя от обиды и бессильной ярости. Он и знать не знал, что в нем есть столько невыстраданного гнева, но не знал он многого. Например, того, что его партнер готов жертвовать, но не критически. Не тем, что отвоевал такой ценой.