***
Второго июля, когда Мацури перешла по пешеходному переходу от академии Аихара под взором аметистовых глаз, тогда, днём, когда четверо подруг сидели в библиотеке, готовясь к предстоящим экзаменам, Харуми решила отвлечься на учёбу. Уйти в неё с головой. Она внимательно слушала на уроках учителей, а в перерывах — Юдзу и других девочек, среди которых была и Мэй, что не переставала пялиться временами. Усердно трудилась за подготовкой днём, и поздним вечером после ужина с сестрой и бабушкой — с музыкой, с которой потом и засыпала. Абсолютная концентрация. Абсолютный самообман. Бег от себя. Бег от неизбежного и нужного. Изо дня в день. До того момента, пока сообщение с приличным количеством орфографических ошибок не повысило её уровень волнения почти до предела, а простейшие уравнения вдруг стали непомерно сложными. Идея того, что бы Инори сфотографировал назначенное врачом и выслал ей, пришла быстро, но девушка колебалась. Она написала об этом тут же и зависла, как её пальцы над сенсорной клавиатурой. Как она передаст покупки мальчику? Безусловно, придётся дойти хотя бы до порога квартиры. И тогда дверь откроет Мацури, а Харуми пока была не готова к встрече с ней и не знала, что делать, если эта встреча всё же произойдёт непредвиденно. Однако, если Мидзусава будет в душе или спать, её удастся избежать... Верно! Танигучи отправила напечатанный текст и принялась за второе сообщение, в котором говорилось, чтобы Инори написал ей, когда её кохай будет находится в том или ином положении и добавила, чтобы он удалил их переписку и не говорил сестре об этом разговоре. Кнопка отправления была нажата, телефон заблокирован и с тихим стуком положен на стол, на котором остались открытые тетради с наполовину выполненным домашним заданием по алгебре — шатенка бросилась к шкафу, не придавая значения выбору одежды, что ей не свойственно. Сейчас это не было важным. Её голову наполнили мысли о том, чего она так рьяно избегала — Мацури. И, ведомая волнением и виной, она даже не пыталась этому потоку сопротивляться. Это как сдерживать слёзы тоски и печали, одиночества или отчаяния. Отвлекаясь и отрицая, игнорируя, ты позволяешь им накапливаться, усиливаешь эти чувства незаметно для себя до такой степени, что в какой-то момент начинаешь неистово рыдать из-за упавшего на пол карандаша или зацепившегося за дверную ручку рукава кофты.***
В комнате сестёр Аихара уже час царила тишина. Младшая полусидела на кровати и преспокойно читала книгу, пока старшая обреталась за столом и корпела над уроками. — О, Танигучи-сан прислала девятое сообщение, — произнесла Мэй, когда экран телефона возлюбленной, лежащий возле её бедра, засветился. — А-а-а, всё! Не могу больше! — Юдзу бросила ручку на тетрадь, в которой до этого ею писала, и схватилась руками за голову со страдальческим лицом, — Мэй, я должна ей ответить! — Нет. — А если это что-то срочное?! — Тут какие-то жёлтые рожицы. Не выглядит так, будто у неё что-то стряслось, — сказала Мэй, оторвавшись от книги. — Это всего пара минут! — взмолилась блондинка. — Нет. Ты сама попросила меня не отдавать тебе телефон, как бы ты не просила, пока не будет закончена вся домашняя работа. — Чёрт, кто ж меня за язык тянул! — выругалась Юдзу, схватила ручку и принялась писать с удвоенной скоростью, естественно, не замечая, как сестра слабо улыбнулась.***
Сидя на лавке возле знакомой высотки с пакетом продуктов, где также лежал пакетик поменьше с лекарствами, и ожидая сообщения от Инори, Харуми пришла к выводу, что её решение примчаться сюда вышло весьма спонтанным. Расчувствовавшись, она недостаточно хорошо обдумала свои действия, так что теперь приходилось мотать третий десяток минут в телефоне под припекающим — несмотря на, пусть и ранний, вечер — июльским солнцем под монотонное стрекотание цикад. Переключаясь от новостной ленты в диалоги и обратно, Танигучи то пялилась на оффлайн Аихары старшей, то пролистывала посты, изредка задерживая своё внимание на тех или иных. Юдзу молчала уже больше часа. Чем она там занимается? Отправив подруге скучающий смайл, шатенка заблокировала телефон и чуть подняла голову — карий взгляд взметнулся от цоколя дома к последним этажам, заставляя глаза зажмуриться от солнечных лучей. Потерев их, девушка почти вздрогнула от внезапной мысли, посетившей её только сейчас: что если окна квартиры Мацури выходят на эту сторону? Прямо на неё. Неприятное ощущение тут же сдавило горло, и Харуми потребовалось какое-то время, чтобы вспомнить, что она, вообще-то, должна дышать, и поспособствовала этому короткая вибрация мобильника. Шатенка надеялась, что это Юдзу, поскольку она была преисполнена максимальной нерешительностью перед походом к кохай, но её надежды не оправдались — писал мальчик о том, что сестра его снова уснула и путь свободен. Девичьи кулаки невольно сжались, а сердце заколотилось сильнее и чаще естественного темпа — пора. Танигучи глубоко вдохнула, медленно выдохнула — руки расслабились. Она поднялась со скамьи, взяла шуршащий пакет и направила свои стопы к парадной высотки. Инори высовывался из-за приоткрытой двери квартиры, и Харуми, увидевшей его, стало значительно спокойнее — Мацури не позволила бы брату такого, беспокоясь за него, а это значит, что сейчас она действительно находится в царстве Морфея. Но, на всякий случай, надо было убедиться ещё раз, что и сделала девушка, когда достаточно приблизилась к ребёнку: — Привет, Инори. Мацури спит? Тот кивнул, поздоровался, а после молвил: — Проходи. Добро пожаловать. Только будь тише, чтобы не разбудить сестрёнку. — Разумеется, — согласилась Танигучи, принимая приглашение и стараясь как можно тише защёлкнуть замок изнутри. Разувшись, она с некой опаской проследовала за мальчиком на кухню, откуда бросила взгляд на комнату подруги — закрыто. В груди вспыхнуло ноющее чувство тоски. Харуми скучала по Мацури. — Любишь пирожные, Инори? — поинтересовалась девушка, перед этим осведомившись, где находится необходимая ей посуда — она собиралась приготовить еды для своей кохай и её брата, и сейчас разбирала покупки. — Очень. Особенно какие-нибудь лимонные, — отвечал мальчик, стоя на цыпочках и смотря, что "сисячная леди" тут делает, и его глаза расширились, когда она достала из пакета прозрачную коробку с пирожным в виде лягушки и улыбнулась его реакции, — Какое классное! — Я видела оригами в виде лягушек, которые ты сделал для Мацури. Они тебе нравятся? — Да. Но больше я крокодилов люблю. У нас хло́пушки в виде крокодилов есть. Разноцветные такие. Сестрёнка всегда мне их покупает. — Оно фисташковое, — говорила шатенка, имея ввиду пирожное, — Нравится такое? — Нравится. Жаль, правда, что не лимон. А какой вкус нравится тебе? — Что-то медовое обычно.. А Мацури любит клубнику, да? — вопрос был тише ответа, прозвучавшего до него. — Да, очень. А ты не взяла ей ничего? — Нет, ей же нельзя. — А, точно... — мальчик немного поник. — Но когда она поправится, я принесу ей что-нибудь клубничное, а тебе лимонное, и мы снова все втроём поедим, так что не расстраивайся. — Обещаешь? — с неизменным лицом спросил Инори, но его очи радостно заблестели. — Обещаю, — молвила Танигучи и, помешав готовящуюся кашу, подошла к ребёнку, что успел притащить стул к столу и мог наблюдать за готовкой, и протянула ему свой мизинец, который незамедлительно сжал чужой поменьше. Обещание дано. Когда газ был выключен, карри сделано, кастрюля с кашей, обмотанная в полотенце для сохранения тепла, поставлена на стол, а продукты разложены по своим местам, в то время как лекарства просто оставлены на столе для дальнейшего распоряжения ими Мидзусавы, Танигучи наказала мальчику: — Кстати, Инори, — начала она, — Тебе не следует вот так вот вылезать из квартиры. Что если бы это не я писала? Нужно быть осторожнее. — Я поэтому и стоял на пороге, чтобы если что-то будет не так, быстро закрыть дверь! — выдал Инори с толикой гордости. — Ох, ну, если так, то, думаю, всё в порядке. А ты удалил нашу переписку? — Ой, нет.. Я собирался, но понял, что не умею. Слова ребёнка вызвали неприятно щекотное ощущение испуга у девушки, которое затем пустило по её коже волну мурашек. — Но сестрёнка не брала телефон. Он всё ещё у меня, вот, — Инори достал из кармана школьных штанов, в которых он всё ещё шастал по дому, знакомый смартфон с голубым чехлом, оснащённый ушками Мики Мауса. — А какой пароль? — поинтересовалась Харуми, беря гаджет в руки и выдыхая с облегчением. — Двенадцать ноль пять. Шатенка на автомате ввела цифры, но застыла, осознавая, что они означают. На разблокированном экране висел необходимый диалог. Рядом с именем контакта стояло красное сердечко. Придя в себя за каких-то полминуты, девушка удалила маленькую переписку с Инори и закрыла окно сообщений. Тогда её взору открылись обои — их с Мацури фотография, сделанная в один из множественных походов ими в торговый центр. Харуми не помнила, в какой именно и когда это было. Но помнила, что тогда они пили смузи и давали друг другу попробовать, из-за чего младшая пошутила про непрямой поцелуй, на что старшая ответила кратко, не характерно для себя простым «да». Не до конца отдавая себе отчёт в своих действиях, — снова — Танигучи зашла в галерею, отыскала эту самую фотографию и перекинула на свой телефон, а потом устранила следы сего действа, и уже тогда отдала телефон обратно ребёнку, сильнее осознавая, что Мидзусава действительно влюблена в неё, а также то, что кохай ей тоже нравится. Она ей интересна. Очень даже. Грустная улыбка скользнула по лицу шатенки. — Инори? — внезапно позвала Мацури из закрытой спальни сонно, будто измученно. «Чёрт!» — Что ты там делаешь? — Я-! Эм... — Скажи, что тебя угостили одноклассники, — шёпотом предложила начинающая паниковать Харуми. — Одноклассники угостили меня сладостями! — послушно выкрикнул в ответ сестре Инори. — Не ешь их пока! Я сейчас приготовлю ужин! — Мидзусава повысила голос, но он всё ещё звучал слабым. Паника Танигучи усилилась. — Инори, — позвала она мальчика всё также тихонько, — Я побегу домой, мне уже пора. — Ты не поздороваешься с сестрёнкой? — Времени уже нет. Но мы ещё встретимся, я обещала, помнишь? — Ох, да! Тогда до свидания. — Увидимся, — Харуми потрепала его по волосам, попросила закрыть за ней и бросилась в коридор, схватила обувь и выбежала из квартиры прямо босиком как раз в тот момент, когда Мацури открыла дверь своей комнаты и услышала, как входная со щелчком закрылась. — Инори? — Мидзусава прошла через кухню в прихожую, где застала брата, поворачивающего замок во второй раз, — Кто это был? И откуда у нас вся та еда?***
Когда Танигучи вернулась домой, на улице было уже темно, и учитывая, что сейчас лето, было поздно, а значит давно пора ужинать. Сообщение пришло ей как раз перед тем, как сестра позвала её к столу. Харуми успела прочесть его только в уведомлении, поскольку брюнетка«Спокойной ночи, Танигучи-семпай»