Nota bene

Фред принял книгу, и, перевернув страницу, вскинул брови. — Ещё одна, профессор! — удивился тот. Немудрено, записки стали появляться всё чаще. Не получив никакого ответа, рыжий решил зачитать содержимое. "Печаль рожденья и смерти, печаль переходов из сна в сон, вечного расставанья форм... не прощай говорящих тому, чего нет" Снейп считал до десяти и обратно. Маггловские психологи утверждали, что это помогало. Северус не был символистом, фаталистом или каким-нибудь ещё абсурдно-безумным "-истом". Он мнил себя вне этих рамок, которыми пользуются зашоренные люди. Тем не менее, понимание происходящего приходило холодными волнами по коже, отдаваясь дрожью в заледеневших пальцах. Печаль. Печаль. Сон. Сон. Мозаика сложилась, но что с этим делать? Глава 7 Распределяющая шляпа Дверь распахнулась. За ней стояла высокая черноволосая волшебница в изумрудно-зеленых одеждах. Лицо ее было очень строгим, и Гарри сразу подумал, что с такой лучше не спорить и вообще от нее лучше держаться подальше. — А вы сразу ухватили самую суть, мистер Поттер, — весело сказала Минерва. На удивлённый взгляд она пояснила, — авторитет среди учеников следует зарабатывать уже с первого знакомства. Хотя не всем это было дано, — женщина посмотрела на Снейпа, который недовольно зыркнул в ответ, всем своим видом транслируя, что ничего такого не было. А если и было, то давно и неправда. Тем более, что на какие-то слова у него попросту не было сил — в голове смешались мысли и образы, они кружились, порхали и создавали совершенно невероятные картины. — Профессор Макгонагалл, вот первокурсники, — сообщил ей Хагрид. — Спасибо, Хагрид, — кивнула ему волшебница. — Я их забираю. Она повернулась и пошла вперед, приказав первокурсникам следовать за ней. Они оказались в огромном холле — таком огромном, что там легко поместился бы дом Дурслей. На каменных стенах — точно так же, как в «Гринготтс», — горели факелы, потолок терялся где-то вверху, а красивая мраморная лестница вела на верхние этажи. Они шли вслед за профессором Макгонагалл по вымощенному булыжником полу. Проходя мимо закрытой двери справа, Гарри услышал шум сотен голосов — должно быть, там уже собралась вся школа. Но профессор Макгонагалл вела их совсем не туда, а в маленький пустой зальчик. Толпе первокурсников тут было тесно, и они сгрудились, дыша друг другу в затылок и беспокойно оглядываясь. — А это было зачем, профессор? — осмелился посмотреть в глаза Минерве Драко. — А это, мистер Малфой, что-то вроде традиции по сплочению первокурсников. Вы думаете, так просто собрать совершенно разных детей и создать из них коллектив? — получив в ответ лишь покачивание головой, та продолжила. — Впрочем, об этом вы можете узнать из книг по педагогике. Даже маггловских, они тоже весьма неплохи. — Добро пожаловать в Хогвартс, — наконец поприветствовала их профессор Макгонагалл. — Скоро начнется банкет по случаю начала учебного года, но прежде чем вы сядете за столы, вас разделят на факультеты. Отбор — очень серьезная процедура, потому что с сегодняшнего дня и до окончания школы ваш факультет станет для вас второй семьей. Вы будете вместе учиться, спать в одной спальне и проводить свободное время в комнате, специально отведенной для вашего факультета. Факультетов в школе четыре — Гриффиндор, Пуффендуй, Когтевран и Слизерин. У каждого из них есть своя древняя история, и из каждого выходили выдающиеся волшебники и волшебницы. Пока вы будете учиться в Хогвартсе, ваши успехи будут приносить вашему факультету призовые очки, а за каждое нарушение распорядка очки будут вычитаться. В конце года факультет, набравший больше очков, побеждает в соревновании между факультетами — это огромная честь. Надеюсь, каждый из вас будет достойным членом своей семьи. Церемония отбора начнется через несколько минут в присутствии всей школы. А пока у вас есть немного времени, я советую вам собраться с мыслями. Ее глаза задержались на мантии Невилла, которая сбилась так, что застежка оказалась под левым ухом, а потом на грязном носу Рона. Гарри дрожащей рукой попытался пригладить свои непослушные волосы. — Я вернусь сюда, когда все будут готовы к встрече с вами, — сообщила профессор Макгонагалл и пошла к двери. Перед тем как выйти, она обернулась. — Пожалуйста, ведите себя тихо. — Минерва, вы... — удивлённым Снейпа можно было увидеть чуть чаще, чем никогда. — Да, Северус. Тогда я забыла привести в порядок учеников. — Профессор моментально стала серьёзной. Вопрос зашёл о её професcионализме, и она была намерена отстаивать его как львица, но, к счастью, никто и не ставил его под сомнение. Гарри с шумом втянул воздух. — А как будет проходить этот отбор? — спросил он Рона. — Наверное, нам придется пройти через какие-то испытания, — ответил тот. — Фред сказал, что это очень больно, но я думаю, что он, как всегда, шутил. — Мистер Уизли, как вам не стыдно так пугать младшего брата! — возмутилась профессор Макгонагалл, но её глаза улыбались. — Очень, очень стыдно, профессор! — повесив голову, ответил Фред и тыкнул Джорджа в плечо, показывая, что и ему стоит сделать так же. — Надеюсь, вы больше не будете так поступать. Вы уже взрослые, стоять над вами я не стану, но очень надеюсь на вашу совесть, — улыбаясь проговорила она. — Конечно! — хитро прищурились близнецы, и стало понятно, что они уже нашли тысячу и один другой способ подшутить над Роном. Гарри ощутил, как бешено заколотилось его сердце. Испытания? Перед всей школой? Но ведь он не знаком с магией. И что же он в таком случае будет делать? Если честно, он совершенно не рассчитывал, что сразу по приезде сюда его ждет нечто подобное. Он беспокойно огляделся и заметил, что и остальные тоже напуганы. Все молчали, кроме Гермионы Грэйнджер, которая стояла рядом с Гарри и шепотом рассказывала всем вокруг о том, какие заклинания она уже выучила, и вслух гадала, какое из них ей понадобится на церемонии отбора. На щеках Гермионы появился слабый румянец, однако оправдываться она не спешила — быть во всеоружии никогда не зазорно, а очень даже полезно. Гарри старался ее не слушать. Он еще ни разу в жизни так не нервничал — даже когда нес Дурслям записку из школы. А в записке, между прочим, говорилось, что Гарри имеет самое прямое отношение к тому, что парик его учительницы каким-то образом поменял цвет и из черного превратился в голубой. Тогда ему пришлось плохо, но сейчас он чувствовал себя намного хуже. Гарри уставился в пол, пытаясь набраться мужества и настроиться на предстоящее испытание. Ведь профессор Макгонагалл могла вернуться в любую секунду и повести его на страшный суд. Внезапно воздух прорезали истошные крики, и Гарри даже подпрыгнул от неожиданности. — Что… — начал было он, но осекся, увидев, в чем дело, и широко раскрыл рот. Как, впрочем, и все остальные. Через противоположную от двери стену в комнату просачивались призраки — их было, наверное, около двадцати. Жемчужно-белые, полупрозрачные, они скользили по комнате, переговариваясь между собой и, кажется, вовсе не замечая первокурсников или делая вид, что не замечают. Судя по всему, они спорили. — А я вам говорю, что надо забыть о его прегрешениях и простить его, — произнес один из них, похожий на маленького толстого монаха. — Я считаю, что мы просто обязаны дать ему еще один шанс… — Мой дорогой Монах, разве мы не предоставили Пивзу больше шансов, чем он того заслужил? Он позорит и оскорбляет нас, и, на мой взгляд, он, по сути, никогда и не был призраком… — Такое ощущение, что они разыгрывают это... — вступил Фред. — По одним и тем же нотам каждый год, — озадаченно закончил Джордж. — Неужели? — одновременно удивились Гермиона и МакГонагалл. — Да, они повторяют это из года в год, — ответил на почти риторический вопрос Снейп. Откуда у него такая информация, тот предпочёл не распространяться. Призрак в трико и круглом пышном воротнике замолчал и уставился на первокурсников, словно только что их заметил. — Эй, а вы что здесь делаете? — Ой! Мы летаем тут уже с тысячу лет... — А все удивляемся! — засмеялись близнецы. — Никакой изобретательности, — усмехнулся Гарри, который, несмотря на присутствие Малфоя и Снейпа, чувствовал себя уютно. Никто не ответил. — Да это же новые ученики! — воскликнул Толстый Монах, улыбаясь собравшимся. — Ждете отбора, я полагаю? Несколько человек неуверенно кивнули. — Надеюсь, вы попадете в Пуффендуй! — продолжал улыбаться Монах. — Мой любимый факультет, знаете ли, я сам там когда-то учился. — Первокурсники, — произнес строгий голос, — церемония отбора сейчас начнется. Это вернулась профессор Макгонагалл. Привидения поспешно начали просачиваться сквозь стену и исчезать одно за другим. — Выстройтесь в шеренгу, — скомандовала профессор, обращаясь к ребятам, — и идите за мной! У Гарри было ощущение, словно его ноги налились свинцом. — Гарри, если ты будешь так волноваться по каждому поводу, то и до двадцати не доживёшь! — ляпнул Рон, получая недоумённые взгляды. — А что? Мама часто так говорит, только цифра меняется. — Спасибо, друг, утешил, — улыбнулся Поттер, понимая, что приятель не хотел его обидеть. Он встал за мальчиком со светлыми волосами, за ним встал Рон, и они вышли из маленького зала, вновь пересекли холл и, пройдя через двойные двери, оказались в Большом зале. Гарри даже представить себе не мог, что на свете существует такое красивое и такое странное место. Зал был освещен тысячами свечей, плавающих в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми сидели старшие ученики. Столы были заставлены сверкающими золотыми тарелками и кубками. На другом конце зала за таким же длинным столом сидели преподаватели. Профессор Макгонагалл подвела первокурсников к этому столу и приказала им повернуться спиной к учителям и лицом к старшекурсникам. Перед Гарри были сотни лиц, казавшихся ему неяркими фонарями в мерцающем свете свечей. Среди старшекурсников то здесь, то там мелькали отливающие серебром расплывчатые силуэты привидений. Чтобы избежать направленных на него взглядов, Гарри посмотрел вверх и увидел над собой бархатный черный потолок, усыпанный звездами. — Его специально так заколдовали, чтобы он был похож на небо, — прошептала опять оказавшаяся рядом Гермиона. — Я вычитала это в «Истории Хогвартса». — Хоть кто-то читает "Историю Хогвартса", — тихо кивнул себе Снейп и громче добавил, — не считая весь Слизерин, конечно, — чтобы жизнь мёдом не казалась. — Северус, ты не можешь оскорблять остальные факультеты комплиментами! — шутливо укорила коллегу МакГонагалл, надеясь, что гриффиндорское настроение передастся и ему. — Конечно, книгу следовало бы переписать более понятным для детей языком, но никто, к сожалению, не хочет этим заняться, — посетовала она, поджимая и без того тонкие губы. Было сложно поверить в то, что это на самом деле потолок. Гарри казалось, что Большой зал находится под открытым небом. Гарри, опустив устремленный в потолок взгляд, увидел, что профессор Макгонагалл поставила перед шеренгой первокурсников самый обычный на вид табурет и положила на сиденье остроконечную старую шляпу: шляпа была вся в заплатках, потертая и ужасно грязная. Тетя Петунья сразу бы выкинула такую из дома. «Интересно, зачем она здесь? — подумал Гарри. В голове его сразу запрыгали сотни мыслей. — Может быть, надо попытаться достать из нее кролика, как это делают фокусники в цирке?» Послышался смех, который кто-то очень старался сдержать, но что-то пошло не так. Это был Малфой. Лицо мальчика покраснело, а губы искривились в странном подобии улыбки. — Это надо же было такое придумать! — громко рассмеялся тот. Искренне. Впервые Гарри видел не напускное презрение или налёт высокомерия, доставшийся сыну от отца, а Драко. Просто Драко, его ровесника, которому тринадцать лет. Который больше всех тут похож на ребёнка. Которому ещё жить и жить. У которого будет жена, появятся дети, внуки... Гарри сразу помрачнел. Если Волдеморт все же как-то объявится, то всего этого может и не быть. Не только у Драко. У всех них. Как странно осознавать, что всего один человек может изменить так много. Впрочем, не об этом речь. Он огляделся, заметив, что все собравшиеся неотрывно смотрят на Шляпу, тоже начал внимательно ее разглядывать. На несколько секунд в зале воцарилась полная тишина. А затем Шляпа шевельнулась. В следующее мгновение в ней появилась дыра, напоминающая рот, и она запела.... — Мистер и мистер Уизли, избавьте нас от вашего пения! — рявкнул на упреждение Северус. Близнецы же просто переглянулись и наглые ухмылки расползлись по их лицам, они глядели профессору прямо в глаза. Это казалось небывалой вольностью, однако Уизли хорошо давались зелья, да и на уроках они вели себя более-менее прилежно. Или Снейп делает им небольшие поблажки, или на каждом занятии пятого курса взрывается минимум один котёл. Выбор был очевиден. Как только песня закончилась, весь зал единодушно зааплодировал. Шляпа поклонилась всем четырем столам. Рот ее исчез, она замолчала и замерла. — Значит, каждому из нас нужно будет всего лишь ее примерить? — прошептал Рон. — Я убью этого вруна Фреда, ведь он мне заливал, что нам придется чуть ли не бороться с троллем. — Стоит признать, что он не был далёк от правды, — хмыкнула Гермиона, смотря на Фреда. По её взгляду нельзя было понять, весело ей или грустно и страшно. — Ни прибавить, ни отнять, — Рон всё ещё был немного обижен на брата за шуточки, которые приводили его в состояние ужаса. — Что есть, то есть, — пожал плечами Фред, но в его глазах водили хороводы смешинки. Или чёртики. Они сами ещё не определились. Гарри с трудом выдавил из себя улыбку. Да, конечно, примерить Шляпу было куда проще, чем демонстрировать свои познания в магии, но его смущало, что на него будет смотреть такое количество людей. А к тому же Шляпа требовала от него слишком многого — сейчас Гарри не чувствовал себя ни сообразительным, ни остроумным, ни тем более храбрым. Если бы Шляпа сказала, что один из факультетов предназначен исключительно для тех, кого от волнения начинает тошнить, Гарри бы сразу понял, что это его факультет. Услышав эти строки, Гарри усмехнулся. Да, был бы у него такой выбор, то он бы точно попал на тот самый блевотный факультет. Кто знает, может там вырастали бы самые сильные и крутые маги? Профессор Макгонагалл шагнула вперед, в руках она держала длинный свиток пергамента. — Когда я назову ваше имя, вы наденете Шляпу и сядете на табурет, — произнесла она. — Начнем. Аббот Ханна! Девочка с белыми косичками и порозовевшим то ли от смущения, то ли от испуга лицом, спотыкаясь, вышла из шеренги, подошла к табурету, взяла Шляпу и села. Шляпа, судя по всему, была большого размера, потому что, оказавшись на голове Ханны, закрыла не только лоб, но даже ее глаза. А через мгновение… — ПУФФЕНДУЙ! — громко крикнула Шляпа. Те, кто сидел за крайним правым столом, разразились аплодисментами. Ханна встала, пошла к этому столу и уселась на свободное место. Гарри заметил, что крутившийся у стола Толстый Монах приветливо помахал ей рукой. — Боунс Сьюзен! — ПУФФЕНДУЙ! — снова закричала Шляпа, и Сьюзен поспешно засеменила к своему столу, сев рядом с Ханной. — Бут Терри! — КОГТЕВРАН! Теперь зааплодировали за вторым столом слева, несколько старшекурсников встали со своих мест, чтобы пожать руку присоединившемуся к ним Терри. Мэнди Броклхерст — тоже в Когтевран, а Лаванда Браун стала первым новым членом факультета Гриффиндор. Крайний слева стол взорвался приветственными криками, и Гарри увидел среди кричавших рыжих близнецов. Миллисенту Булстроуд определили в Слизерин. Возможно, дело было в игре воображения, но после того, что Гарри услышал о Слизерине, все, кто попадал туда и кто сидел за их столом, казались ему неприятными личностями. — Не стоило так спешить, мистер Поттер, — наклонила голову Минерва. — Независимо от факультета люди остаются людьми. Гарри предпочёл промолчать. Да, некоторые слизеринцы казались неплохими ребятами, но впечатление полностью портил его школьный недруг — Драко Малфой. Именно из-за него он не пошёл на явно подходящий ему факультет змей. Именно он казался квитэссенцией всех самых негативных черт серпентария. Стоит сказать, что животных Гарри любил, а вот учеников Слизерина — не очень. Потому подросток лишь метнул взгляд в Малфоя и аккуратно зыркнул на Снейпа. Вот уж неоднозначный фрукт. Гарри начал чувствовать себя по-настоящему плохо. Он вспомнил, как было в его старой школе на уроках физкультуры, когда учитель назначал капитанов команд для игры в футбол или баскетбол. А те сами выбирали себе игроков. Гарри всегда выбирали последним, и не потому, что он был физически неразвитым, а потому, что никто не хотел ссориться с Дадли. — Боже, это так несправедливо! — воскликнула Гермиона. Иногда она видела в Гарри себя. Только вот если в его случае все боялись кузена мальчика, то она отталкивала от себя людей излишним умничанием. Слёзы навернулись на её глаза. Конечно, ей хотелось плакать и от ужасных подробностей жизни Гарри у Дурслей, но то, что задевает именно нас, то, что напоминает наш собственный опыт, ранит сильнее всего. Нельзя сказать, что это была жалость к себе, хотя в какой-то степени так и было. Это было осознание упущенных возможностей. — Финч-Флетчли Джастин! — ПУФФЕНДУЙ! Гарри заметил, что иногда Шляпа, едва оказавшись на голове очередного первокурсника или первокурсницы, практически молниеносно называла факультет, а иногда она задумывалась. Так, Симус Финниган светловолосый мальчик, стоявший в шеренге перед Гарри, просидел на табурете почти минуту, пока Шляпа не отправила его за стол Гриффиндора. — Грэйнджер Гермиона! Услышав свое имя, Гермиона чуть ли не бегом рванула к табурету и в мгновение ока надела на голову Шляпу. — ГРИФФИНДОР! — выкрикнула Шляпа. Рон застонал. Мозг Гарри вдруг пронзила страшная мысль, одна из тех, которые всегда появляются, когда слишком нервничаешь. «А что, если Шляпа решит, что я не подхожу ни для одного из факультетов?» — подумал он. Гарри вдруг представил себе, как он сидит на табурете со шляпой на голове, как проходит минута, другая, а потом десять и двадцать, и кажется, что уже прошла вечность, а Шляпа все молчит. Молчит до тех пор, пока профессор Макгонагалл не срывает ее с головы Гарри и не сообщает ему, что, по всей видимости, произошла ошибка и ему лучше сесть на обратный поезд до Лондона. — Да, Поттер, с твоим пессимизмом только в гроб ложиться, — ехидно заметил Малфой, играя бровями. Гарри хотел было буркнуть любимое "заткнись, Малфой", но осёкся, вспомнив, что кроме его друзей тут сидели и его профессора. — Да, да, Малфой, — выдохнул Гарри, — с тем, что происходит в школе каждый год, к концу обучения я там и окажусь, — мрачно закончил он. Профессора МакГонагалл пробило осознание. Могло ли быть так, что эти приключения создавались искусственно? Если да, то зачем? Зачем подвергать мальчика, ещё совсем ребёнка, таким опасным испытанием? До его поступления в школе всё было относительно тихо и мирно, а после начался какой-то бардак. Правда, нервничал не только Гарри. Когда вызвали Невилла Долгопупса, того самого мальчика, который все время терял свою жабу, тот умудрился споткнуться и упасть, даже не дойдя до табурета. Шляпа серьезно задумалась, прежде чем выкрикнуть «ГРИФФИНДОР». Невилл, услышав свой вердикт, вскочил со стула и бросился к столу, за которым сидели ученики факультета, забыв снять Шляпу. Весь зал оглушительно захохотал, а спохватившийся Невилл развернулся и побежал обратно, чтобы вручить Шляпу Макгонагалл. Когда вызвали Малфоя, он вышел из шеренги с ужасно важным видом, и его мечта осуществилась в мгновение ока — Шляпа, едва коснувшись его головы, тут же заорала: — СЛИЗЕРИН! Малфой присоединился к своим друзьям Крэббу и Гойлу, ранее отобранным на тот же факультет, и выглядел необычайно довольным собой. Не прошедших отбор первокурсников оставалось все меньше. Мун, Нотт, Паркинсон, девочки-близнецы Патил, затем Салли-Энн Перке и, наконец… — Поттер Гарри! Гарри сделал шаг вперед, и по всему залу вспыхнули огоньки удивления, сопровождаемые громким шепотом. — Она сказала Поттер? — Тот самый Гарри Поттер? Гарри закатил глаза к потолку, желая этим шепоткам навсегда остаться в прошлом. — Что, Поттер, почувствовал вкус славы? — противно ухмыльнулся Драко. — Конечно, — спокойно ответил Гарри. — Гнилой, очень вкусно, — закончил он. Никто не решился ему возразить, ведь если подумать, это была правда чистой воды. Последнее, что увидел Гарри, прежде чем Шляпа упала ему на глаза, был полный зал ребят, привставших, чтобы получше разглядеть его. А затем перед глазами встала черная изнанка Шляпы. Гм-м-м, — задумчиво произнес прямо ему в ухо тихий голос. — Непростой вопрос. Очень непростой. Много смелости, это я вижу. И ум весьма неплох. И таланта хватает — о да, это так, — и имеется весьма похвальное желание проявить себя, это тоже любопытно… Так куда мне тебя определить? Гарри крепко вцепился обеими руками в сиденье табурета. «Только не в Слизерин, — думал он. — Только не в Слизерин». — Да кто тебя бы в Слизерин взял? — брови Рона взметнулись, — ты же чистейший гриффиндорец! Гарри лишь покачал головой, вызвав всеобщее недоумение. — Ага, значит, не в Слизерин, говоришь? — переспросил тихий голос. — Ты уверен? Знаешь ли, ты можешь стать великим, у тебя есть все задатки, я это вижу, а Слизерин поможет тебе достичь величия, это несомненно… Так что — не хочешь? Ну ладно, если ты так в этом уверен… Что ж, тогда… ГРИФФИНДОР! — Что? — разбился об тишину вопрос Драко. — Это как вообще? — растерял своё красноречие подросток. — Кхм, — подала голос Минерва. — Что и следовало доказать. Все люди разные вне зависимости от факультета, к которому они принадлежат. — Весьма неожиданно, мистер Поттер, — Снейп оценивающе посмотрел на мальчика. Что же, не было лишним признать, что новый образ паренька собирался в его сознании по мельчайшим кусочкам. В отличие от прошлого, он казался неизмеримо более многогранным. Шаблон окончательно ушёл, оставив после себя место для нового восприятия. Для Гермионы известие о возможном факультете Гарри не было неожиданным. Этого стоило ожидать, ведь парень так долго сидел с Распределяющей Шляпой на голове. Тогда напрашивалось два вывода: или тот болтал с ней всё то время, или это был спор по поводу будущего распределения. Конечно, Гермиона старалась не думать о Слизерине, предпочитая отгораживаться Хаффлпаффом или, на худой случай, Рейвенкло. Однако теперь она видела несколько больше. Если бы мальчик попал на Слизерин, то там был бы, как минимум, один человек, которому не была важна чистота крови. Если следовать такой логике, напрашивается вывод, что не все там повёрнуты на этой доктрине. Стоит ли попробовать с ними пообщаться? Конечно, это будет трудно, учитывая её ограниченный социальный круг, но чем чёрт не шутит? Джинни дрожала. Слизерин ассоциировался у неё только с проклятым дневником, который чуть не лишил её жизни. Как так получилось, что мальчик, который ей нравился ещё до знакомства с ним, мог оказаться на стороне этих... тёмных? Разочарование оплетало её разум, но девочка подумала, что раз Гарри на Гриффиндоре, то он этого заслуживает и остаётся всё тем же. Рона охватило некое подобие когнитивного диссонанса: как же, его лучший друг оказался тем, кто мог бы спокойно влиться в ряды мерзких слизней. Тот, кто делил с ним одну комнату, одну учебную скамью, один стол, мог быть на Слизерине?.. Близнецы же восприняли новую информацию достаточно спокойно по сравнению с остальными. Они мягко тыкнули мальчика в бока и синхронно прошептали: "Мы тоже". Так Гарри ощутил прилив тепла и поддержки. Вот что ему нравится в семье Уизли. Они очень тёплые. Они отогревают его холодное существо, он всегда может к ним вернуться. Прямо как домой. Дом. "Дом". Как много смешалось в этом слове. Дышать стало труднее. Гарри понял, что Шляпа выкрикнула этот вердикт на весь зал. Он снял Шляпу и, ощущая дрожь в ногах, медленно пошел к своему столу. Он испытывал такое сильное облегчение по поводу того, что его все-таки выбрали и что он попал не в Слизерин, что даже не замечал, что ему аплодируют более бурно и продолжительно, чем другим. Рыжий староста Перси вскочил со своего стула, схватил руку Гарри и начал ее трясти, а близнецы Фред и Джордж в это время вопили во весь голос: — С нами Поттер! С нами Поттер! Пожав руки всем желающим, Гарри плюхнулся на свободный стул, оказавшись как раз напротив призрака в круглом воротнике, которого он видел перед началом церемонии. Призрак похлопал его по руке, и Гарри внезапно испытал очень неприятное, испугавшее его ощущение — ему показалось, что он сунул руку в ведро с ледяной водой. — Бр-р, — передёрнуло Драко, — никогда не касайся призраков, Поттер, — с отвращением сказал он. Тем не менее, Гарри почувствовал отголоски покровительственной интонации. Кажется, его начинают принимать за своего. Теперь он наконец получил возможность увидеть главный стол, за которым сидели учителя. В самом углу сидел Хагрид, который, поймав взгляд Гарри, показал ему большой палец, и Гарри улыбнулся в ответ. А в центре стола стоял большой золотой стул, напоминавший трон, на котором восседал Альбус Дамблдор. Гарри сразу узнал его — он был таким же, как на карточке-вкладыше из «шоколадной лягушки». Серебряные волосы Дамблдора сияли ярче, чем привидения, ярче, чем что-либо в зале. Еще Гарри заметил профессора Квиррелла, нервного молодого человека, с которым он познакомился в «Дырявом котле». Сейчас на голове Квиррелла красовался большой фиолетовый тюрбан, так что профессор выглядел еще более странным, чем раньше. Церемония подходила к концу, оставалось всего трое первокурсников. Лайзу Турпин зачислили в Когтевран, и теперь пришла очередь Рона. Гарри видел, что тот даже позеленел от волнения. Гарри скрестил под столом пальцы, и через секунду Шляпа громко завопила: — ГРИФФИНДОР! Гарри громко аплодировал вместе с другими до тех пор, пока Рон не плюхнулся рядом. — Отлично, Рон, просто превосходно, — с важным видом похвалил его Перси Уизли, в то время как последний в списке Блейз Забини уже направлялся к столу Слизерина. Профессор Макгонагалл скатала свой свиток и вынесла из зала сортирующую Шляпу. Гарри посмотрел на стоявшую перед ним пустую золотую тарелку. Он только сейчас понял, что безумно голоден. Казалось, что купленные в поезде сладости он съел не несколько часов, а несколько веков назад. — Давно говорю Альбусу о необходимости горячих обедов в купе. Или хотя бы наличия вагонов-ресторанов, — посетовала Минерва. Все удивлённо смотрели на неё. Они даже не думали о том, что может быть как-то по-другому. — Поддерживаю, — закатил глаза Северус. — Каждое начало года опустошает мои запасы зелья от несварения, — буркнул он. — И правда... — протянула Гермиона. Никто ей не ответил. Альбус Дамблдор поднялся со своего трона и широко развел руки. На его лице играла лучезарная улыбка. У него был такой вид, словно ничто в мире не может порадовать его больше, чем сидящие перед ним ученики его школы. — Добро пожаловать! — произнес он. — Добро пожаловать в Хогвартс! Прежде чем мы начнем наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Отброс! Ловкач! Все, всем спасибо! Дамблдор сел на свое место. Зал разразился радостными криками и аплодисментами. Гарри сидел и не знал, смеяться ему или нет. — Он… он немного ненормальный? — неуверенно спросил Гарри, обращаясь к сидевшему слева от него Перси. — Да, — чуть слышно прошептал Малфой, еле шевеля губами. Такое говорить чревато. — Ненормальный? — рассеянно переспросил Перси, но тут же спохватился. — Он гений! Лучший волшебник в мире! Но, в общем, ты прав, он немного сумасшедший. Как насчет жареной картошки, Гарри? Гарри посмотрел на стол и ахнул от изумления. Стоявшие на столе тарелки были доверху наполнены едой. Гарри никогда не видел на одном столе так много своих любимых блюд: ростбиф, жареный цыпленок, свиные и бараньи отбивные, сосиски, бекон и стейки, вареная картошка, жареная картошка, чипсы, йоркширский пудинг, горох, морковь, мясные подливки, кетчуп и непонятно как и зачем здесь оказавшиеся мятные леденцы. Надо признать, что Дурсли никогда не морили Гарри голодом, но и никогда не давали ему съесть столько, сколько ему хотелось. Гарри сидел, опустивши глаза в пол. Конечно, нельзя было сказать, что его морили голодом, но то, что происходило в их доме, нельзя было назвать иначе как издевательством. Мальчик много готовил на всех, а получал сущие крохи. Он видел с каким аппетитом дядя надкусывает пятую по счёту жирную сосиску, а Дадли быстро ест картофельное пюре. Иногда ему было позволено собрать объедки, но они оставались редко, ведь мужчины семейства почти всегда сметали всё подчистую как пылесосы. Аппетит всё рос и рос, рот наполнялся таким количеством слюны, что, казалось, можно было пить её вместо воды и получать свою дневную норму. Печально? Да. Нашёл ли он способ обходить эти ограничения? Тоже да, но с переменным успехом. После каждого замеченного случая "кражи" еды из холодильника ему крепко доставалось, но мальчик не терял надежды и только с большим упорством искал альтернативы. Кроме того, Дадли всегда съедал то, что особенно нравилось Гарри, даже если его самого от этого тошнило. Но сейчас Гарри был не в доме Дурслей. Он положил в свою тарелку всего понемногу — за исключением мятных леденцов — и накинулся на еду. Она была просто великолепной. — Неплохо выглядит, — грустно заметил призрак в трико, наблюдая, как Гарри поедает стейк. — Вы хотите… — начал было Гарри, но призрак покачал головой. — О, Мерлин, Поттер, ты предлагал еду призраку, — рука Драко прикрыла глаза. Казалось, Поттер вездесущ и мог бы попасть на любой из факультетов и даже основать свой собственный! Как он может вести себя одновременно и как хаффлпаффка-третьекурсница, и как прожжённый слизеринец? О да, теперь он замечал в нём и это. Как он мог быть так слеп? Почему внутренняя змея не почувствовала собрата? — Я не ем вот уже почти пять сотен лет. У меня нет никакой необходимости в еде, но, по правде говоря, мне ее не хватает. Кстати, я, кажется, не представился. Сэр Николас де Мимси-Дельфингтон, к вашим услугам. Привидение, проживающее в башне Гриффиндора. — Я знаю, кто вы! — внезапно выпалил Рон. — Мои братья рассказывали о вас, вы — Почти Безголовый Ник! — Я бы предпочел, чтобы вы называли меня сэр Николас де Мимси… — строгим тоном начал призрак, но его перебил Симус Финниган. Тот самый светловолосый мальчик, который стоял перед Гарри в шеренге. — Почти безголовый? Как можно быть почти безголовым? Сэр Николас выглядел немного недовольным, словно беседа зашла не туда, куда бы ему хотелось. — А вот так, — раздраженно ответил он, дергая себя за левое ухо. Голова отделилась от шеи и упала на левое плечо, словно была прикреплена на петлях. Очевидно, кто-то пытался его обезглавить, но не довел дело до конца. Дети обомлели. Лежащая на плече голова Почти Безголового Ника довольно улыбалась, наблюдая за выражениями лиц первокурсников. Затем он лихо поставил голову на место, прокашлялся и сказал: — Итак, за новых учеников факультета Гриффиндор! Надеюсь, вы поможете нам выиграть в этом году соревнование между факультетами? Гриффиндор никогда так долго не оставался без награды. Вот уже шесть лет подряд победа достается Слизерину. Кровавый Барон — это привидение подвалов Слизерина — стал почти невыносим. Гарри посмотрел в сторону стола Слизерин и увидел жуткого вида привидение с выпученными пустыми глазами, вытянутым костлявым лицом, и в одеждах, запачканных серебряной кровью. Барон сидел рядом с Малфоем, который, как с радостью отметил Гарри, был вовсе не в восторге от такого общества. — А почему он весь в крови? — выпалил Симус, которого очень заинтересовал этот вопрос. — Я никогда не спрашивал, — деликатно заметил Почти Безголовый Ник. Когда все наелись — в смысле съели столько, сколько смогли съесть, — тарелки вдруг опустели, снова став идеально чистыми и так ярко заблестев в пламени свечей, словно на них и не было никакой еды. Но буквально через мгновение на них появилось сладкое. Мороженое всех мыслимых видов, яблочные пироги, пироги с патокой, шоколадные эклеры и пончики с джемом, бисквиты, клубника, желе, рисовые пудинги… Пока Гарри брал себе пирог с патокой, за столом заговорили о семьях. — Лично я — половина на половину, — признался Симус. — Мой папа — магл, а мама — волшебница. Мама ничего ему не говорила до тех пор, пока они не поженились. Я так понял, что он очень удивился, когда узнал правду. — Не лучшая тактика, — заметила Минерва, а Северус скупо кивнул. Они оба были полукровками, но у каждого из них по-разному сложились отношения между родителями. Вот уж где нужно настоящее везение. Все засмеялись. — А ты, Невилл? — спросил Рон. — Я… Ну, меня вырастила бабушка, она волшебница, — начал Невилл. — Но вся моя семья была уверена, что я самый настоящий магл. Мой двоюродный дядя Элджи все время пытался застать меня врасплох, чтобы я сотворил какое-нибудь чудо. Он очень хотел, чтобы я оказался волшебником. Так, однажды он подкрался ко мне, когда я стоял на пирсе, и столкнул меня в воду. А я чуть не утонул. В общем, я был самым обычным — до восьми лет. Когда мне было восемь, Элджи зашел к нам на чай, поймал меня и высунул за окно. Я висел там вниз головой, а он держал меня за лодыжки. И тут моя двоюродная тетя Энид предложила ему пирожное, и он случайно разжал руки. Я полетел со второго этажа, но не разбился, я словно превратился в мячик, отскочил от земли и запрыгал вниз по дорожке. Они все были в восторге, а бабушка даже расплакалась от счастья. Вы бы видели их лица, когда я получил письмо из Хогвартса, — они боялись, что мне его не пришлют, что я не совсем волшебник. Мой двоюродный дядя Элджи на Радостях подарил мне жабу. Тут Гарри прислушался к тому, о чем говорили сидевшие слева от него Перси и Гермиона. Впрочем, он мог бы догадаться: Гермиона, естественно, говорила о занятиях. — Я так надеюсь, что мы начнем заниматься прямо сейчас. Нам столько всего предстоит выучить. Лично меня больше всего интересует трансфигурация, вы понимаете, искусство превращать что-либо во что-либо другое. Хотя, конечно, это считается очень сложным делом. — На многое не рассчитывай. Вы начнете с мелочей, будете превращать спички в иголки, примерно так. Гарри согрелся, размяк и ощутил, что у него начинают слипаться глаза. Чтобы не заснуть, он вытаращил их и начал глазеть по сторонам, наконец уткнувшись взглядом в учительский стол. Хагрид что-то пил из большого кубка, профессор Макгонагалл беседовала с профессором Дамблдором, а профессор Квиррелл, так и не снявший свой дурацкий тюрбан, разговаривал с незнакомым Гарри преподавателем с сальными черными волосами, крючковатым носом и желтоватой, болезненного цвета кожей. Гарри застыл. Вот теперь ему точно конец. Он сидел как на иголках, решаясь взглянуть на реакцию преподавателя. Тот, в свою очередь, был абсолютно спокоен, но, как известно, в тихом омуте черти водятся, а потому лучше не отсвечивать. Все произошло совершенно внезапно. Крючконосый вдруг посмотрел прямо на Гарри — и голову Гарри пронзила острая боль. Ему показалось, что его похожий на молнию шрам на мгновение раскалился добела. Пленники повернули головы на Снейпа, Минерва сощурила глаза в осуждающем жесте. Гарри почувствовал порыв защитить профессора от необоснованных обвинений и поспешил сказать: — Эм, — привлёк внимание он, — это не из-за профессора. Не из-за того, — уточнил он. — Ой! — Гарри прижал ладонь ко лбу. — Что случилось? — поинтересовался Перси. — Н-н-ничего, — с трудом выдавил из себя Гарри. Боль прошла так же быстро, как и появилась. Но вот ощущение, которое возникло у Гарри, когда он поймал взгляд крючконосого, — ощущение, что этому преподавателю очень не нравится Гарри Поттер, осталось. — А кто это там разговаривает с профессором Квирреллом? — спросил он у Перси. — А, ты уже знаешь Квиррелла? Не удивляюсь, почему он такой нервный — занервничаешь тут, когда рядом сидит профессор Снейп. Он учит тому, как надо смешивать волшебные зелья, но говорят, что это ему совсем не по душе. Все знают, что он хочет занять место профессора Квиррелла. Он большой специалист по темным искусствам, этот Снейп. Гарри какое-то время понаблюдал за Снейпом, но тот больше не смотрел на него. Когда все насытились десертом, сладкое исчезло с тарелок, и профессор Дамблдор снова поднялся со своего трона. Все затихли. — Хм-м-м! — громко прокашлялся Дамблдор. — Теперь, когда все мы сыты, я хотел бы сказать еще несколько слов. Прежде чем начнется семестр, вы должны кое-что усвоить. Первокурсники должны запомнить, что всем ученикам запрещено заходить в лес, находящийся на территории школы. Некоторым старшекурсникам для их же блага тоже следует помнить об этом… Сияющие глаза Дамблдора на мгновение остановились на рыжих головах близнецов Уизли. — По просьбе мистера Филча, нашего школьного смотрителя, напоминаю, что не следует колдовать в коридорах на переменах. А теперь насчет тренировок по квиддичу — они начнутся через неделю. Все, кто хотел бы играть за сборные своих факультетов, должны обратиться к мадам Трюк. И, наконец, я должен сообщить вам, что в этом учебном году правая часть коридора на четвертом этаже закрыта для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью. — Никогда не понимала, почему в одних случаях он драматизирует, а в других считает опасность очередной шалостью судьбы, — призналась Минерва. Гарри рассмеялся, но таких весельчаков, как он, оказалось очень мало. — Он ведь шутит? — пробормотал Гарри, повернувшись к Перси. — Не похоже, — ответил Перси, хмуро глядя на Дамблдора. — Это странно, потому что обычно он объясняет, почему нам нельзя куда-то ходить. Например, про лес и так все понятно — там опасные звери, это всем известно. А тут он должен был бы все объяснить, а он молчит. Думаю, он, по крайней мере, должен был посвятить в это нас, старост. — О нет, — призраками взвыли близнецы, — снова он за своё! Они в очередной раз разрядили обстановку, за что все присутствующие были чрезвычайно благодарны. — А теперь, прежде чем пойти спать, давайте споем школьный гимн! — прокричал Дамблдор. — Даже не думайте, — низко сказал Снейп и был таков. Никто не смел ослушаться грозного змеиного декана. Кроме Минервы, которая с удовольствием промурлыкала несколько первых нот гимна себе под нос. Гарри заметил, что у всех учителей улыбки застыли на лицах. Дамблдор встряхнул своей палочкой, словно прогонял севшую на ее конец муху. Из палочки вырвалась длинная золотая лента, которая начала подниматься над столами, а потом рассыпалась на повисшие в воздухе слова. — Каждый поет на свой любимый мотив, — сообщил Дамблдор. — Итак, начали! И весь зал заголосил: Каждый пел, как хотел, — кто тихо, кто громко, кто весело, кто грустно, кто медленно, кто быстро. И естественно, все закончили петь в разное время. Все уже замолчали, а близнецы Уизли все еще продолжали петь школьный гимн — медленно и торжественно, словно похоронный марш. Дамблдор до последнего звука дирижировал им волшебной палочкой, а когда они наконец допели, именно он хлопал громче всех. — О, музыка! — воскликнул он, вытирая глаза: похоже, Дамблдор прослезился от умиления. — Ее волшебство затмевает то, чем мы занимаемся здесь. А теперь спать. Рысью — марш! Первокурсники, возглавляемые Перси, прошли мимо еще болтающих за своими столами старшекурсников, вышли из Большого зала и поднялись вверх по мраморной лестнице. Ноги Гарри снова налились свинцом, только уже не от волнения, а от усталости и сытости. Он был очень сонным и даже не удивился тому, что люди, изображенные на развешанных в коридорах портретах, перешептываются между собой и показывают на первокурсников пальцами. И воспринял как само собой разумеющееся то, что Перси дважды проводил их сквозь потайные двери — одна пряталась за раздвижными панелями, а вторая скрывалась за свисающим с потолка длинным гобеленом. Зевая и с трудом передвигая ноги, они поднимались то по одной лестнице, то по другой. Гарри не переставал спрашивать себя, когда же они доберутся до цели, и тут Перси вдруг остановился. Перед ними в воздухе плавали трости. Как только Перси сделал шаг вперед, трости угрожающе развернулись в его сторону и начали атаковать. — Это Пивз, наш полтергейст, — шепнул Перси, обернувшись к первокурсникам. А потом повысил голос: — Пивз, покажись! Ответом ему послужил протяжный и довольно неприличный звук — в лучшем случае похожий на звук воздуха, выходящего из воздушного шара. — Ты хочешь, чтобы я пошел к Кровавому Барону и рассказал ему, что здесь происходит? Послышался хлопок, и в воздухе появился маленький человечек с неприятными черными глазками и большим ртом. Он висел, скрестив ноги, между полом и потолком, и делал вид, что опирается на трости. — О-о-о-о! — протянул он, злорадно хихикнув. — Маленькие первокурсничики! Сейчас мы повеселимся! Висевший в воздухе человечек вдруг спикировал на них, и все дружно пригнули головы. — Иди отсюда, Пивз, иначе Барон об этом узнает, я не шучу! — резким тоном произнес Перси. Пивз высунул язык и исчез, уронив свои трости на голову Невиллу. Они слышали, как он удаляется от них, из вредности стуча по выставленным в коридоре рыцарским доспехам. — Вам следует его остерегаться, — предупредил Перси, когда они двинулись дальше. — Единственный, кто может контролировать его — это Кровавый Барон, а так Пивз не слушается даже нас, старост. Вот мы и пришли. Они стояли в конце коридора перед портретом очень полной дамы в платье из розового шелка. — Пароль? — строго спросила дама. — Капут драконис, — ответил Перси, и портрет отъехал в сторону, открыв круглый проход в стене. — Мда, кровожадный у вас был пароль, — сбледнул Драко. — А ты думал, что мы в игрушки играем? — развеселилась Гермиона. Теперь, с высоты новых знаний, пароль казался ей чрезвычайно ироничным. Все пробрались сквозь узкий проход самостоятельно, только неуклюжего Невилла пришлось подталкивать. Круглая уютная общая гостиная Гриффиндора была заставлена глубокими мягкими креслами. Перси показал девочкам дверь в их спальню, мальчики вошли в другую дверь. Они поднялись по винтовой лестнице — очевидно, комната находилась в одной из башенок — и, наконец, оказались в спальне. Здесь стояли пять больших кроватей с пологами на четырех столбиках, закрытые темно-красными бархатными шторами. Их чемоданы уже были доставлены наверх. Все оказались слишком утомлены, чтобы еще о чем-то разговаривать, поэтому молча натянули свои пижамы и забрались на кровати. — Классно поели, правда? — донеслось до Гарри бормотание Рона, скрытого от него тяжелыми шторами. — Уйди отсюда, Короста! Представляешь, Гарри, она жует мою простыню! Гарри хотел спросить Рона, что из сладкого ему больше всего понравилось, но не успел — он заснул, едва голова коснулась подушки. Наверное, странный сон, приснившийся Гарри, объяснялся тем, что он слишком много съел за ужином. Во сне он расхаживал в тюрбане профессора Квиррелла, а тюрбан беседовал с ним, убеждая его, что он должен перейти на факультет Слизерин, поскольку так ему предначертано судьбой. Гарри категорично заявил тюрбану, что он ни за что не перейдет в Слизерин. Тюрбан же в ответ становился все тяжелее и тяжелее. Гарри попытался его снять, а тот начал сжиматься, больно сдавливая голову. Рядом стоял Малфой и смеялся над тщетностью предпринимаемых Гарри попыток. А затем Малфой превратился в крючконосого преподавателя по фамилии Снейп, который хохотал громким леденящим смехом. Потом ярко вспыхнул зеленый свет, и Гарри проснулся, обливаясь потом и дрожа. Гарри перевернулся на другой бок и снова заснул. А когда проснулся следующим утром, он даже не мог вспомнить, что ему приснилось.